Оба в этот момент думали: «Ее тело – самое красивое из всех».
Но даже для воссоздания подобной рыцарской картины Эммануэль пришлось пойти на ухищрения. Сначала она уединилась с Лукасом в душе, где она поцелуями и ласками возбудила его до такого состояния, что его желание взяло верх над стеснением.
Несмотря на то что обнаженная Эммануэль вызывала лишь самые приятные ощущения, Марк в свою очередь тоже был мрачнее тучи. Он оставил Эммануэль и Лукаса в душе не для того, чтобы дать им время адаптироваться к ситуации, а скорее, чтобы привыкнуть самому. Не так уж часто ему доводилось приглашать в постель любовника своей жены!
Впрочем, в тот момент, когда они легли на кровать, он заметил, что среди обуревавших его чувств ревности и близко не было.
Разве бедро Лукаса, прижатое к ягодицам Эммануэль, могло само по себе стать поводом для ревности? Ведь девушка не забывала ласкать и его.
Возбужденный член Лукаса в руке Эммануэль? Но другой рукой она держит его собственный член. Такое равенство показалось ему забавным, разумным и даже эстетически приятным.
Он чувствовал, что еще немного, и его неопытность уступит место эйфории от новых ощущений.
Марк спрашивал себя: ревновал бы он, будь на месте Лукаса другой мужчина?
Поначалу он решил, что – да: если бы этот незнакомец был недостоин Эммануэль. Но что, если бы она все равно любила его? Смог бы в этом случае Марк не принимать недостойного?..
«Довольно! Вернусь к этому позже! А пока лучше постараюсь в полной мере насладиться тем, как она ласкает мой член. Ласкает лишь одной ей известным способом».
* * *Способ этот был известен и Лукасу, поскольку обеими руками Эммануэль проделывала с их членами одинаковые действия. Марка даже охватило чувство гордости:
«Он должен признать, что ни одна женщина не способна на такие потрясающие ласки».
И это еще что! Лукас испытает поистине ни с чем не сравнимое удовольствие, когда проникнет внутрь этого чуда, заставит ее кончить и сам кончит в нее!
Марк уже не просто отринул от себя всякую ревность – он был готов разделить с другим мужчиной то наслаждение, те восхищение и искренность, что воплощала в себе любовь Эммануэль.
И даже если она уже занималась с Лукасом сексом где-то в другом месте – это было не в счет. Настоящими любовниками они станут именно здесь. И даже больше, чем любовниками, решил вдруг Марк, они станут мужем и женой! Этой ночью у Эммануэль станет одним мужем больше.
Марк не представлял себе уз крепче семейных. Что ж, подумал он, пусть в этот день они свяжут их троицу.
Более того, ему хотелось, чтобы эта связь материализовалась в нечто более растяжимое, чем традиционное обручальное кольцо: к примеру, в длинную цепь, которой он бы скрепил руки Эммануэль, удерживавшие два напряженных члена.
Он перетряхивал эти идеи у себя в голове на все лады и при этом молчал, однако Эммануэль знала его слишком хорошо, чтобы не заметить охватившее его возбуждение, которое показалось ей несколько излишним. Столь же излишней ей показалась и скованность Лукаса.
«Надо срочно как-то рассмешить этих мальчиков!» – сказала она себе.
– Видишь, Лукас, к математике иногда стоит относиться серьезно! Как бы я смогла отметить мой двадцать седьмой день рождения, если бы нас было меньше трех человек? Двадцать семь – это ведь три в третьей степени, не так ли? И если это степень готовности ваших концов, что я сжимаю в руках, то она просто великолепна!
Она удовлетворенно присвистнула, нежно, едва слышно, однако этот звук еще больше усилил эрекции мужчин. Эммануэль воскликнула:
– Разве существует для женщины большее счастье, чем иметь под рукой такое великолепие?
* * *В качестве благодарности за этот необычный подарок девушка по очереди поцеловала их в губы, стараясь по возможности не забывать о работе руками. Эти поцелуи продолжались до тех пор, пока у нее не закружилась голова.
«Теперь они тоже меньше думают и больше чувствуют!» – решила Эммануэль.
Она решила нарушить изначальную симметрию и склонилась над Лукасом, лаская его лицо грудью. Он тотчас же обнял ее за талию.
Она ловко отстранилась и, упершись ягодицами Марку в живот, склонилась таким образом, что член Лукаса оказался прямо напротив ее рта. Покрыв его пылкими поцелуями, она сомкнула на нем губы и аккуратно лизнула головку. Потом она заглотила его полностью, но ненадолго: Эммануэль хотела раззадорить мужчин.
Марку же одной только попки было мало, ему не терпелось войти в свою женщину. Она, будто почувствовав его нетерпение, повернулась к нему и переключилась на его фаллос.
Ягодицы же достались Лукасу, который принялся их самозабвенно облизывать.
Руки молодого человека блуждали по ее телу. Эммануэль перехватила его ладонь и направила в сторону лобка Марка.
Продолжая ласкать член Марка, она сомкнула на его основании пальцы Лукаса, и рука мужчины задвигалась в такт ее губам.
Лукас не проявлял особой инициативы, но и не сопротивлялся. Он позволил Эммануэль вытворять с собой то, что до этого делал лишь с самим собой, но никогда – с другим мужчиной.
Невольно он подумал:
«Какая, по сути, разница? Мастурбирую я свой член или чужой, если подумать, оба случая являются проявлением гомосексуальности».
Если бы Эммануэль могла говорить, она бы сказала своему любовнику:
«Я хочу, чтобы ты помог Марку кончить мне в рот».
Но через мгновение ее поза вновь изменилась. Эммануэль опять переключилась на член Лукаса, но на этот раз выпускать его изо рта она не собиралась.
Лежа на боку, она подставила Марку свою аппетитную попку. Тот сразу же ухватился за ее бедра и начал по очереди пробовать каждую из ее дырочек. Эммануэль охотно предоставила ему это право выбора.
В конце концов Марк остановился на той, что была влажнее и в которую было легче проникнуть. Она раздвинула ноги, чтобы он смог войти в нее до конца. Она постаралась сосредоточиться, чтобы не кончить раньше времени, поскольку хотела, чтобы Лукас в полной мере смог насладиться ее ртом. Она старалась как можно дольше сохранять трезвость ума и тела, чувствуя в себе двух мужчин одновременно.
В какой-то момент она даже испугалась, что они захотят овладеть ею по очереди, тогда как она хотела обоих сразу.
Эммануэль вдруг поумерила свой пыл, стала пассивнее:
«Теперь настал их черед действовать!»
Она знала, что мужчины начнут совершать одинаковые движения. Эти движения, вне зависимости от их воли, будут иметь равные амплитуду, темп и возрастающую грубость.
«Я научила мой рот быть вагиной, а вагину – ртом! – ликовала она. – И вот он, результат!»
Подумав так, она мысленно сказала себе:
«Не думаю, что один из них будет завидовать другому, ведь у каждого – лучшие мои части!»
А следующая мысль, которая посетила ее, была своего рода воззванием к богу похоти и разврата:
«Только бы они одновременно кончили в меня!»
Она так и не поняла, внял ли бог ее мольбам. Ее собственный оргазм был настолько неистовым и долгим, что она не заметила, как желаемые струи единовременно заполнили ее рот и вагину.
4
Они лежали втроем, сплетясь ногами, руками, губами, членами. Они молчали, застыв на грани полуяви-полусна, пока судороги в конечностях не заставили их распутать этот клубок.
– Ночь выдалась непростой, чтобы спать, – отметил Марк.
– Ты говоришь как Лукас, – заметила Эммануэль.
Но Марк ничуть не смутился и закончил свою мысль:
– Кто хочет ко мне присоединиться и заниматься любовью до самого утра?
Лукас непринужденно вытянулся на кровати во всю длину своего крупного тела, которое всего несколько часов назад он вовсе не горел желанием обнажать.
– Все зависит от потенциальных возможностей подарка. Думаю, они еще не до конца изучены.
Эммануэль потянулась и подхватила:
– Увы и ах! Придется начать все сначала, и на этот раз подойти к вопросу со всей серьезностью, без каких-либо импровизаций и путаницы. Не кажется ли вам, что небольшой поздний ужин поможет нам соображать более здраво?
Она спрыгнула с кровати, рассекая себе путь телом, похожим на меч, – сильная и гибкая. Мужчины наблюдали за ней в некоторой растерянности: эта женщина – уникальная, счастливая, надежная, настолько красивая, что даже дрожь пробирает – не слишком ли это много для двух посредственных мужчин?
Она принесла им всевозможной еды, совершенно неуместной в это время и в этом месте. А вместе с едой – вино, водку и холодную воду.
Они с удовольствием принялись за трапезу и с упоением предались чревоугодию, ласкам и объятиям, точно мушкетеры, уединившиеся с развеселой молодкой в самый разгар уличного празднества.
В результате шутливой борьбы Эммануэль оседлала Лукаса и плотно сжала его бедрами. В ответ он обхватил губами ее язык, а затем, после долгого поцелуя, начал вылизывать ее соски и вульву. При этом она сказала:
– Я сама буду направлять, как мне нравится, твой нож. Я хочу, чтобы он вонзился прямо в мое сердце.
Введя в себя член Лукаса, она вдруг замерла и выдохнула:
– Вот так, хорошо. Останься во мне до тех пор, пока не забудешь меня, – попросила она.
Лукас не вполне уяснил, что она хотела этим сказать, но ему уже было все равно. Этот загадочный голос был так сладок! Эта женщина была так притягательна! Все, чего бы она ни пожелала, она делает по любви. Вот и ему не хотелось ничего иного, кроме как любить ее. И быть любимым. Любить ее… и то, что любит она…
– Марк, – проговорила Эммануэль. – Возьми меня полностью, как Лукас.
Дважды просить Марка не пришлось, тем более что он сам и так уже сгорал от желания.
Он осторожно проник в Эммануэль сзади. Она знала, как сделать так, чтобы облегчить ему задачу и самой не испытывать боли.
Это спровоцировало движение члена Лукаса, что, в свою очередь, повлекло за собой крик пронзенной двумя шпагами Эммануэль. Крик, переросший в любовный приказ:
– Трахайте меня! Трахайте меня!
В голосе Эммануэль звучала откровенная похоть:
– Ну же, вместе! Трахайте меня оба! Трахайте изо всех сил!
* * *Марк получал от процесса истинное удовольствие, которое он не преминул описать в необычайно витиеватых для себя словах и выражениях. Но, быть может, эти образы поселились не только в его голове? Возможно, слова, которые он произносил, не принадлежали исключительно ему? И произносил ли он их вообще?
Совершенно точно – в пылу секса он иногда обращался к Лукасу. Новизна ощущений наполняла его поистине космической, солнечной энергией, которой он спешил поделиться со своими партнерами: Эммануэль и Лукас чувствовали, как его словесные излияния, подобно таинственным чарам, проникают в них, как проникает член в разгоряченное тело на пляже. Ослепительный, всепоглощающий секс побуждал Марка повторять свою мантру снова и снова:
– Трахай ее, Лукас! Трахай ее хорошенько! Трахай ее подольше!
А потом уже было не до слов.
Два члена, все еще довольно неопытные в подобных тройственных делах, исступленно боролись за место внутри этой удивительной женщины. Эта возня, по мнению мужчин, уже сама по себе была наслаждением. Их члены страстно терлись бок о бок, горячие и крепкие.
Отделенные друг от друга слизистыми тканями их любовницы, они двигались со все большей сноровкой и ловкостью. Казалось, что похоть передавалась от одного члена к другому. Они встречались, расходились, задевали друг друга. При этом мужчины тщетно пытались отвлечься от мысли о том, что если тонкая перегородка в этом грациозном теле вдруг прорвется, не выдержав их обоюдных шлифований, то им придется кончить друг в друга и перепачкаться чужой спермой.
Это немое противостояние не могло укрыться от внимания Эммануэль. Она даже временно забыла о собственном удовольствии, поскольку вдруг с гордостью осознала:
«Я люблю их! – мысленно закричала она. – Так вот что такое любовь!»
* * *И даже на пике физического наслаждения Эммануэль мысленно ликовала лишь в одной ей свойственной манере:
«Давным-давно, в другом краю, один человек сказал мне: «В руках одного мужчины женщина уже наполовину покинута». Мало на свете женщин, которые понимают эту мысль. Но мужчин – еще меньше!»
Она слышала, как ее любовники рычат в унисон. Их голоса стали практически неотличимыми друг от друга.
«А вдруг случится так, что им настолько понравится наше ночное приключение, что они потом захотят повторять его снова и снова?»
Она клятвенно пообещала себе больше никогда не заниматься сексом более чем с двумя любовниками за один раз. Когда Эммануэль находилась на волне эротического наслаждения, ей нравилось давать себе обещания, а потом непринужденно нарушать их. От этого она получала особенное удовольствие.
Впрочем, в этой клятве, как ей показалось, крылось логическое несоответствие:
«А почему с двумя, а не с тремя? Я вроде никогда не накладывала на себя неестественных ограничений. Разве женщина не устроена так, чтобы ее рот, влагалище и анус могли дарить любовь одновременно? Правильным ли будет держать одну из этих составных частей незадействованной? И, кстати, даже с тремя мужчинами внутри, у женщины ведь есть еще и руки!»
* * *От секса уже кружилась голова и в глазах плясали искры. Эммануэль из последних сил пыталась вести с собой внутренний диалог:
«Жан был прав: быть может, я и математик, но уж точно не счетовод. Мне кажется, я уже и думать не могу. Но, к счастью, я еще могу кончать! Я могу кончать до бесконечности, обратившись в бессчетное количество женщин. А вместе со мной будут бесконечно кончать и мои мужчины…»
5
К полудню курьеры доставили по адресу Эммануэль огромный ящик. В нем лежала астролябия Пэбба и записка следующего содержания:
«Вам она более необходима, чем мне, и уж точно – вам она прослужит намного дольше.
Доказательством тому служит надпись, оставленная изобретателем. По его словам, астролябия принадлежит вам вот уже четыреста лет».
* * *На подставке действительно была сделана надпись. Эммануэль прочитала:
«Merveille qui ja ne fault».
* * *Лукас спросил:
– Это значит «та, кто никогда не обманывается» или «та, кто никогда не обманывает»?
– Вероятно, и то, и другое, – предположила Эммануэль. – А еще это может означать: «та, которая не должна совершать ошибок» или же «та, которая никогда не изменяет тому, что от нее ждут; которая никогда не разочаровывает».
* * *Она бросилась к телефону:
– Нет, Пэбб! Я не хочу! Вы с ума сошли. Это же самое ценное, что у вас есть.
– А вам бы больше понравилось, если бы я подарил вам какую-нибудь пустяковую безделицу? – отшутился Дьёэд. – И потом, вы же сами видели: имя, коим я вас нарек в своем воображении, было уже начертано на этом инструменте, причем задолго до моего рождения!
Марк попытался отвлечь Эммануэль от обуревавших ее в тот момент эмоций:
– Не слишком верно будет полагать, что твой друг действительно расстался с самой большой своей драгоценностью специально ради тебя. В подобной ситуации ты бы получила ее и от Пенфизера.
Эммануэль начала размышлять вслух:
– Эта сфера – как живое существо. Истинное творение жизни. Этому изобретению несвойственно даровать смерть.
* * *Вскоре доставили еще две посылки.
В одной из них лежал портрет Петры. Эммануэль вспомнила, как сказала когда-то: из всех картин Аурелии эта была самой эротичной и притягательной. Невозможно было смотреть на нее и не рукоблудничать!
В другой посылке находился триаконтаэдр Жана.
«Тебе он пригодится больше, чем Лукасу Сен-Милану», – значилось в приложенной записке.
* * *– Но почему все отдают мне самое дорогое, что у них есть? – воскликнула Эммануэль чуть ли не в слезах.
Марк снова решил вмешаться и как-то разрядить обстановку:
– Это еще цветочки. Я так и вижу, чем нас с минуты на минуту одарят Алекс и Мара.
Эммануэль улыбнулась, и они вместе хором пропели по слогам:
– Шев-рет-та!
Затем она устроилась напротив Марка и Лукаса в своей излюбленной позе и заявила:
– Единственным ребенком, которого я готова принять в качестве подарка, должна быть девочка, зачатая с помощью вас, меня и еще какой-нибудь женщины. В противном случае новорожденный получится совершенно заурядным ребенком. А раз так, то зачем мы вообще живем на этом свете, я вас спрашиваю?
IV. Идеальные тела
1
С тех пор Марка Солаля неотрывно преследовала следующая идея: «Нужно срочно внедрить Гелиак μx и Белую дыру на рынок».
Нужно сделать так, чтобы Жан, сотрудничавший с крупными компаниями, обладавшими необходимым оборудованием, оказал Лукасу любую посильную помощь по экспорту его новейших разработок в мировых масштабах.
Со своей стороны Марк без дальнейших отлагательств подготовит коллективное сознание к появлению нового продукта. Он заставит людей полюбить необычные окраски для кожи, исчезновение одежды и прочее. И они полюбят. Так бывает всякий раз, когда мода задает тон, обезличивая устаревшие тренды. На смену стилю ретро придет калейдоскопическое ню третьего тысячелетия.
Он уже придумал множество вариантов будущих рекламных слоганов, которые в дальнейшем послужат для создания песен, видео и аудиоклипов на тему новомодных трендов. Разумеется, пока все эти идеи шли, как говорится, «в стол», поскольку Марк уважал желание Лукаса хранить проект в секрете, однако он уже насвистывал кое-что из потенциальных шлягеров:
«Двухтысячный год – скажи одежде «нет»! Лучшие стилисты – твоя кожа и цвет!»
Или:
«Не забудьте противозачаточное для вашего гардероба!» и т. п.
Эммануэль если не поддерживала, то хотя бы не возражала против его планов по внедрению и распространению товара на мировые рынки. Она надеялась, что это нововведение изменит в людях их привычные стереотипы и нравы.