Через пару минут из дальнего правого угла зала донеслись крики, маты, треск мебели и звон бьющейся посуды. Немногочисленные посетители ресторана, поспешно хватая свои вещи в гардеробе, выскакивали на улицу.
Пожилой немец отчитывал попутно свою спутницу:
— Говорил я тебе — пошли в китайский ресторан. А тебе приспичило попробовать новенького. Вот — получай свою экзотику! Попробовала русскую кухню? Хорошо хоть платить не пришлось!
Парень и девушка делились впечатлениями:
— Лет пять таких рож не видел. С тех самых пор, как последний раз на родине был.
— Прямо уж! Тут тоже бандитов хватает!
— Ну да! Только не демонстрируют они своим видом так красноречиво собственную принадлежность к бандитской клике.
— Может, в России быть бандитом престижно?
— Может. Но ведь они в Германию приехали…
Девушка достала мобильник из кармана:
— Надо в полицию позвонить!
— Не лезь в эти разборки. Без тебя вызовут кого надо.
У тротуара притормозила полицейская машина.
— Видишь, уже и без тебя обошлись! Пошли скорей отсюда, а то сейчас начнут свидетелей собирать. Мы все равно ничего и никого не видели…
Полицейские выбежали из машины и, не раздумывая, кинулись к распахнутой двери ресторана. Судя по всему, этот маршрут им был хорошо знаком.
— Всем оставаться на своих местах! — крикнул полицейский, вбегая в зал «Карусели».
В зале воцарилась гробовая тишина. Где-то в подсобке громко хлопнула дверь.
— Бегом во двор! — скомандовал один из полицейских, по всей видимости, старший по званию.
Двое полицейских сорвались с мест и побежали вдоль здания ресторана. В этот момент со двора выехал джип с залепленными грязью номерами, и, не обращая внимания на сигналы полицейских, выскочил на дорогу. Через две секунды машина исчезла за поворотом.
Полицейские вернулись в ресторан. Их коллеги уже беседовали с пострадавшими и осматривали место происшествия.
— Господин Пащук, я очень сожалею, но боюсь, придется решать вопрос коренным образом. Сколько это может продолжаться? Ресторан расположен недалеко от центра города, рядом жилые дома, через дорогу — детская площадка. Мы не можем допустить, чтобы эти разборки продолжались бесконечно.
— Но… но я ведь тоже пострадавшая сторона…
— Я вам сочувствую, но ничем помочь не могу. Со своими рэкетирами разбирайтесь сами. Немецкая полиция не в состоянии предотвратить нападки русских бандитов. Единственное, что я могу вам обещать, если вы сообщите нам имена и фамилии бандитов, то они никогда в жизни не получат от немецких властей въездную визу. Но вы сами прекрасно понимаете, что это проблему не решит никаким образом. Или приедут другие, или эти же с другими документами, или с визой любой другой страны Шенгенской зоны.
— Но я ведь плачу налоги, как и все немецкие предприниматели, неужели я не могу рассчитывать на помощь государства?
— Можете. Видите, мы приехали через пять минут после начала разборки.
— Но рэкетиры успели уехать…
— Знаете, что я вам посоветую? Закрывайте этот ваш ресторан и займитесь каким-нибудь более спокойным бизнесом. Они от вас не отстанут все равно. И мы можем когда-нибудь не успеть, если они пристрелят вас в конце концов. И что вы, русские, никак не поделите?
* * *— Если бы не твой длинный язык, всего этого не было бы! — сквозь зубы процедил Игорь Пащук, глядя на отражение своей жены в зеркале. — Это ты натрепалась каким-то московским шлюшкам, что твой ресторан приносит миллионные доходы. Вот теперь и отстегивай бандюгам каждый месяц приличный кусок.
Инна Пащук с невозмутимым видом сидела возле зеркала и накладывала на лицо вечерний макияж. Боковым зрением она уловила красноречивые взгляды супруга, и, не обращая на них внимания, начала подкрашивать глаза.
— И куда это ты собралась, на ночь глядя? — продолжал заводиться Игорь.
— А тебе что за разница?
— Ты же, вроде как, моя жена.
— Вот именно, вроде как. А меня «вроде как» не устраивает. Мне мужик нормальный нужен. Нор-маль-ный! Усек?
— Да трахайся хоть со всеми кобелями подряд. Но давай будем соблюдать внешние приличия. Мы же не с пэтэушными твоими подружками тусуемся.
— Да в твоем обществе приличном каждый второй налево ходит! И на себя глянь-ка, кобелек…
— Не забывайся, дорогая женушка!
— Кстати, а что ты мне подаришь на очередную годовщину свадьбы? Напоминаю, если вдруг ты запамятовал — этому знаменательному событию через неделю шесть лет стукнет.
— Скоро серебряная свадьба… — усмехнулся Игорь.
— Ты что, мозгами поехал? Какая серебряная свадьба? Это ж двадцать пять лет!
— Ну да, я и говорю. С тобой — год за четыре.
— Тьфу, козел! Вечно со своими шуточками придурочными! Так что подаришь жене?
— А что хочешь?
— Хочу кое-что…
— Так говори, не ломайся!
— Хочу быть хозяйкой издательства!
— Что-о-о? А владычицей морской не хочешь? Или, может, хочешь опять вернуться к своему разбитому корыту?
— А та, рыбка моя золотая, челюстями зря не хлопай! Слушай — дело говорю! В Дюссельдорфе есть русское издательство. Ну, знаешь — газеты, журналы на русском языке. Короче, оно продается.
— А ты откуда знаешь? Про такие вещи ведь на заборе не пишут.
— Знакомый один сказал. Он делает репортажи для газеты, ездит часто в Дюссельдорф.
— Неужели, среди твоих хахалей попадаются приличные люди?
— На хамские вопросы не отвечаю! Так как насчет подарочка?
— С издательством идейка неплохая. Через газеты и журналы можно запускать любую рекламу. У меня давно была мысль заняться торговлей по типу каталога с набором товаров из России. Через газету распространять товары должно быть перспективно… Как бы связаться с хозяином издательства? Ресторан надо срочно продавать. Надоело мне эти наглые рожи кормить. Да и аппетиты растут у них непомерно.
— Ну вот, а ты меня все за дуру держишь! Сам-то, небось, опять бы в какой-нибудь грязный бизнес вляпался. А так можешь стать приличным человеком. Издатель! Звучит! А?
«Звучит! Еще как звучит! — у Игоря учащенно заколотило в груди. — Это и есть настоящее дело! И денег хороших можно срубить, и при этом на тебя не будут смотреть, как на торгаша. Издатель — это солидно! Очень солидно!» Игорь, не откладывая в долгий ящик, взялся строить планы:
— Скоро должен приехать Сашка Болотников, он сумел сделать себе новое свидетельство о рождении, в котором написано, что у него мать — еврейка. Теперь он на законных основаниях, как эмигрант, приедет в Германию. Он мне и поможет заняться новым делом. Хотя, если издательство раскрученное, делать особо ничего и не надо. Ты можешь через своего репортера узнать, действительно ли дела в издательстве идут хорошо и почему тогда его продают?
— Узнаю. Я ведь, как владелица, должна быть в курсе дел…
— Не задирай сильно нос. Сама знаешь, я не имею права открывать на себя фирму. Так что ты у меня владелица всего, женушка дорогая.
Инна захихикала:
— А будешь плохо себя вести, кину тебя, и останешься нищим, как церковная мышь!
— Я-то не пропаду даже с дыркой в кармане, а вот ты что будешь без меня делать? Так что сиди и не квакай! Связаны мы с тобой одной веревочкой, дорогуша… как это во время венчания в кирхе пастор говорил — «пока смерть вас не разлучит…» Именно так…
Глава 13
Светлана Кляйн вышла из здания полицейского Комиссариата и зажмурилась. «Неужели еще день? Солнце светит, как будто ничего не произошло. Люди ходят, спешат куда-то. Для чего все это?» Раньше Светлана довольно часто страдала приступами депрессии. Особенно во время межсезонья — весной и осенью — ее начинали одолевать тяжкие мысли о смысле жизни и ее безысходности.
Если принять во внимание, что размышления эти были сдобрены философским университетским образованием, то можно понять, какую нелегкую работу пришлось провести жениху Светланы, доктору Максу Чукмайеру, чтобы вытравить из ее хорошенькой головки эту чепуху.
— Я вообще запретил бы женщинам, особенно хорошеньким, учиться на философских факультетах. Это же нонсенс какой-то получается: женщина-философ! — возмущался Макс, когда Светлана пыталась втянуть его в дискуссию об основах морали и житейской мудрости по Шопенгауэру.
— Ты же сам постоянно цитируешь Фрейда! — парировала Светлана.
— Фрейд — это как раз и есть не только научно обоснованная, но и житейская мудрость, а твой Шопенгауэр — это…
— Во-первых, он больше — твой, он же немец. А во-вторых, ты знал, с кем связываешься!
— Я связывался с красивой женщиной, а она к несчастью, оказалась философом! Ну и что я теперь должен делать?
— Выгнать меня и жениться… например на медсестричке Надин Кугель. Она вряд ли знает кто такой Шопенгауэр, зато хорошенькая — прелесть, да и моложе меня лет на десять.
— Я подумаю над твоим предложением, — шептал Макс, укладывая Светлану на необъятное французское ложе.
И вот теперь Макс официальный ее жених… У них была помолвка, он подарил ей кольцо с бриллиантом… И все это как раз в то самое время, когда случилось несчастье с Полиной!
Светлана присела за столик уличного кафе и достала сигареты.
«В качестве свадебного подарка Максу обещала бросить курить», — мрачно подумала она, жадно делая первую затяжку.
— Двойной эспрессо, пожалуйста, — не дожидаясь вопроса, сказала она подошедшей официантке.
Полная крашенная блондинка смерила ее недовольным взглядом и уточнила:
— Это все?
— Пока все!
К ревностно сравнивающим взглядам женщин, как и к восторженным взглядам мужчин в свой адрес, Светлана уже давно привыкла и не обращала на них внимания. Но хамоватый немецкий сервис раздражал ее, несмотря на то, что за пять лет жизни в Германии можно было понемногу с этим смириться.
То, что она узнала сейчас в полиции, никак не укладывалось у нее в голове. «Слава Богу, что результаты судмедэкспертизы были готовы только сегодня. Вальдемара эти сведения могли бы совсем добить. Надо набраться сил и позвонить Эдгару. Если он был в курсе, то… Не хочу об этом думать… Позвоню и…»
Светлана пошарила в сумочке в поисках мобильного телефона.
«Черт побери, никогда его не найдешь в нужную минуту. На шею его, что ли цеплять, как некоторые подростки это делают?»
Она в сердцах схватила сумочку и вытряхнула ее содержимое на стол. Помада, подпрыгивая на ходу, юркнула под соседний столик. Двое мужчин среднего возраста в костюмах и галстуках, по виду клерки, вышедшие в обед выпить чашечку кофе с круассаном, дружно оглянулись на источник появления чужеродного объекта у них под столом. Увидев стильную брюнетку, они на пару полезли под стол, обрадовавшись подвернувшейся возможности познакомиться с прекрасной незнакомкой.
Светлана, поблагодарив их за возвращенную помаду, всем своим видом дала им понять, что продолжения знакомства не последует.
Клерки продолжили, как ни в чем не бывало свою беседу, а Светлана подумала: «Одно из немногих качеств, которое импонирует мне в типичном немце, это то, что он никогда не будет уговаривать, хватать за руку, приставать в общественном месте с идиотским предложением познакомиться. Достаточно один раз сказать „нет“ и самый настойчивый отвянет навсегда».
Кстати сказать, ее жених как раз типичным немцем не был, но в этом нет ничего удивительного: мать у Макса итальянка. Светлане как раз и нравилась в ее будущем муже эта его непредсказуемо-обаятельная итальянская половинка. Она недавно прочитала в популярном журнале, что по опросам европейцев, итальянцы являются самой излюбленной нацией Европы, а сама Италия — местом, где хотели бы жить большинство европейцев. Светлана полностью разделяла эти взгляды.
Она очень быстро нашла общий язык с Леонией, матерью Макса. Леония ей ужасно напоминала всемирно признанную красавицу Софи Лорен, правда, сильно располневшую. Для Леонии Светлана тоже стала сразу родной — ведь они любили одного мужчину. Хотя, чаще всего, именно это становится поводом для ревности с обеих сторон и разборок между невесткой и свекровью. Но не в их случае. Леония была довольна, что ее сын себе в жены выбрал не холодную практичную немку, а добрую и хозяйственную русскую девушку, к тому же, такую красавицу и умницу.
Вообще у итальянцев родительский инстинкт развит до гипертрофированных размеров. При этом удивительно, что рождаемость в Италии одна из самых низких в Европе. Хотя, это тоже объяснимо — итальянские мамы так опекают своих отпрысков, что на двоих или троих мало кто в состоянии набраться душевных сил.
Итальянские «мальчики» остаются в родительском гнездышке — опять же по утверждению статистики — до двадцати девяти лет. В среднем, конечно. Из этого ясно, что какая-то часть из них пользуется услугами отеля «Мама» лет до сорока, а то и до старости.
Понятно, почему Леония, передавая единственного сыночка в руки заботливой Светланы, не испытывала ревности. Теперь она могла заняться и своей личной жизнью — ее пребывание в статусе вдовы слишком уж затянулось.
Светлана подсознательно понимала, что своими размышлениями она всячески пытается оттянуть время звонка доктору Паулю.
Трубку взяла жена Эдгара:
— Пауль, — представилась она. — Слушаю вас.
— Светлана Кляйн. Я хотела бы поговорить с доктором Паулем.
— Он дома пациентов не консультирует. И вообще, он сейчас на рабочем месте, вы что, не в курсе, когда у него приемные часы? Или вы по личному вопросу? — грубо выпалила фрау Пауль.
— Извините за беспокойство, я не подумала, что он сейчас на работе.
— Вы случайно не новая пассия моего муженька? Очередная русская шлюха! Как вы мне уже все надоели!
— Вам никто не давал право оскорблять меня. Мы ведь даже не знакомы!
— Да с вами всеми не перезнакомишься! Одна вот уже допрыгалась…
В трубке послышался злобный смешок. Светлану пробил холодный пот.
— О ком это вы? — еле выдавила она из себя.
— А то не знаешь? Говорят, она известная в городе была… журналисточка чертова… Нечего перед чужими мужьями хвостом крутить! Вот и докрутилась!
— Да как вы можете! Да как вы смеете! — Светлана хватала воздух ртом, горло сдавил спазм.
Продолжавшие пить кофе за соседним столиком мужчины испуганно оглянулись на Светлану:
— Вам плохо? Может, нужна помощь?
Светлана молча покачала головой, достала из портмоне пять евро, сунула их под блюдце и сорвалась с места. «Не хватало еще на глазах у всех разрыдаться!»
Светлана приземлилась на скамейке возле какого-то памятника и опустила голову на скрещенные на коленях руки. Возле уха раздался частый зуммер. Только сейчас она вспомнила, что в руке сжимает мобильный телефон, из которого и доносились противные звуки.
Посидев так еще пятнадцать минут и выкурив одну за другой две сигареты, Светлана отправилась на поиски телефонной будки или почтового отделения. Там она рассчитывала найти телефонную книгу с адресами и телефонами всех фирм и жителей Дюссельдорфа.
Искать пришлось довольно долго — за последние несколько лет всеобщего «омобиливания» необходимость в уличных телефонах-автоматах резко сократилась. Нет спроса — нет и предложения. Постепенно, один за другим, с немецких улиц под всеобщее треньканье мобильников стали исчезать телефоны-автоматы.
Пройдя несколько кварталов, Светлана вышла на небольшую торговую площадь, где и увидела телефонную будку. Здесь ее ждало очередное разочарование — телефонная книга была «с мясом» вырвана из специального крепителя.
«И кому это только понадобилось так варварствовать? У каждого ведь дома есть телефонные книги. Почта раз в два года печатает свежие выпуски и всем раздает бесплатно… Но, наверное, есть люди, которые просто физически не могут пройти мимо чего-то, что просто так лежит…»
Светлана заглянула в кабинку еще раз. На стенке она увидела табличку с номером телефона справочной службы. «Кажется, у меня действительно с головой стало не в порядке. Зачем я ходила целый час в поисках этой книги, когда можно позвонить в справочную и все узнать?»
Она быстро набрала указанный в табличке телефон, который, впрочем, и так знала на память благодаря телевизионной рекламе.
Тут же на площади она увидела несколько свободных такси.
— Шиллерштрассе! — выпалила она, присаживаясь на заднее сидение стоявшего первым в ряду такси.
Шофер молча кивнул и завел машину.
«Агафошкин Федор» — прочитала Светлана на табличке, прикрепленной на передней панели такси рядом со счетчиком.
— Вы говорите по-русски? — спросила она таксиста по-немецки.
— Конечно! — обрадовано ответил он по-русски. — Люблю возить наших пассажиров. Поговорим, вспомним былое, анекдотиками обменяемся, прямо как дома, в Курске… А вы живете здесь или так, в гости?
— Я живу в Баварии, а сюда приехала… по делам. Вы не знаете, случайно, где на Шиллерштрассе находится стоматологический кабинет доктора Пауля?
— Как не знать! Сам у него лечусь, и все знакомые к нему ходят. Теща моя недавно там коронки делала, — многозначительно отметил Федя Агафошкин и тихо добавил: — Кстати, вполовину меньше заплатили, чем у других стоматологов. Я все разузнал — деньги-то немалые протезирование стоит. Так что имейте в виду, если понадобится.
Таксист посмотрел в зеркало заднего вида на Светлану:
— Хотя, у вас не скоро, наверно, нужда возникнет новые зубы вставлять…
— Спасибо за рекомендацию, от этого никто не застрахован, можно в любом возрасте без зубов остаться. А мне уже тоже не двадцать…
* * *— Доктор, к вам рвется какая-то женщина, говорит, по личному вопросу срочно! — прошептала на ухо Эдгару Паулю тихонько вошедшая в кабинет медсестра.