Постоянную жажду она объясняла всем неизвестно откуда взявшимся диабетом. На эту же болячку кивала и тогда, когда кто-нибудь из педагогов сетовал:
– Настенька, кушай побольше, уж больно ты похудела…
По институту поползли слухи, что первая ученица, любимица Артамоновой, тяжело больна, но все равно работает в полную силу.
– Значит, Вера посадила Настю на иглу? – уточнила я. – Зачем?
Олег пожал плечами:
– Может, и в самом деле помочь хотела… Настька так убивалась, что Валерия ее отчислит!
– Вера сама употребляла наркотики?
– Никогда, – уверенно ответил Фадеев. – Не пила и не курила. Она, знаете, вообще была Железный Феликс, к тому же без всяких моральных принципов. И такая странная! Сделает гадость, а потом через некоторое время тебе же и рассказывает, что это она нагадила.
– Очень странно…
Олег хмыкнул.
– Ну конечно, нормальному человеку это трудно понять.
Веру приняли в институт непонятно как. Во всяком случае, Фадеев возмущенно сообщил, что никаким талантом там и не пахло.
– Наверное, родители хорошо заплатили, – ехидничал Олег. – Они у нее не бедные.
В конце первого семестра студенты стали определяться к преподавателям актерского мастерства. Естественно, самая длинная очередь выстроилась к Валерии Петровне. Та, просмотрев «материал», объявила, что берет несколько мальчиков и всего лишь двух девочек – Настю и Катеньку Малахову. Вера осталась за бортом. Она и в самом деле не годилась ни той, ни другой в подметки. Распределение произошло примерно в конце ноября, а тридцатого декабря одаренная и необыкновенно красивая Катюша погибла.
– Что с ней случилось?
– Попала под поезд метро, – сообщил Олег. – Кто-то в давке с платформы столкнул, а поезд не успел затормозить. Катьку просто размазало, хоронили в закрытом гробу… Самым ужасным было то, что в тот трагический день она вышла из института вместе с Валерией Петровной и несчастье произошло на глазах у преподавательницы.
Впервые за свою преподавательскую деятельность Артамонова на следующий день не пришла на работу. Зато, появившись в среду, объявила, что берет к себе… Веру Подушкину. Студенты посудачили немного по поводу странного выбора, но спорить, естественно, не осмелились.
Вера же принялась трудиться как ненормальная.
– Выполняла любые дурацкие указания Валерии, – рассказывал Олег. – Просто в рот смотрела, таскала ей до квартиры сумки с продуктами, чуть ли не полы у Артамоновой напрашивалась мыть. И знаете, высидела-таки свое!
Несколько недель тому назад ей досталась роль. Но какая! Ни в студенческой постановке, ни в курсовом спектакле, а у самого Фреда Кройнева, решившего воплотить на московской сцене великую «Электру». За роль Электры сражались почти все столичные актрисы от двадцати до пятидесяти. Но Фред хотел новое, наивное, «незамусоленное» лицо, и Валерия Петровна предложила Веру. Все недоумевали, почему роль досталась не Насте.
Мартиросян тяжело пережила удачу подружки. Плакала несколько дней. Олег тщетно пытался ее успокоить. А позавчера окончательно сошла с катушек, к тому же у нее кончился героин и началась ломка.
– Ей было так плохо! – вспоминал Фадеев. – Думал, коньки отбросит!
– И поэтому решил убежать, бросив ее одну, даже не вызвав врача, – возмутилась я. – Хорош друг!
Олег покраснел и стал оправдываться:
– У меня завтра начинаются репетиции! А вдруг бы «Скорая» вызвала милицию? Вам хорошо, сунули им сто баксов, те и отвязались. А у меня таких денег нет. Приехали бы менты и засадили меня – оправдывайся потом. Нет, я так не могу.
Я глядела на «Алена Делона» изумленно. Он что, всерьез это все говорит?
Из спальни раздался протяжный стон.
– Подожди здесь, – велела я и пошла в комнату.
Настя сидела, покачиваясь на кровати. Цвет ее лица напоминал первую весеннюю траву, глаза, обрамленные темными полукружьями, совершенно ввалились, но взгляд был осмысленный.
– Вы кто? – простонала девушка.
– Милиция.
Мартиросян рухнула на подушку.
– А, все равно, арестовывайте, только пить принесите.
– Где твои родители? – спросила я, подавая воду.
Жадными глотками опустошив стакан, девушка пояснила:
– На гастролях.
– А ты, значит, тут оттягиваешься, пока надзирателей нет.
– Да пошли вы, – огрызнулась Настя, закрывая глаза. – Мне теперь все равно, хотите сажайте, хотите вешайте…
В коридоре хлопнула дверь. Я вышла в прихожую. Трусливый «Ален Делон», боящийся пропустить завтрашние репетиции, поспешно бежал.
– Твой любовничек сделал ноги, – сообщила я, возвращаясь в спальню.
Мартиросян лежала лицом к стене.
– Слышала? Удрал твой Ромео.
– Скатертью дорога… – отмахнулась Настя. – И вам тоже.
Я разозлилась:
– Послушай, могла бы и повежливей. Тебе просто повезло, что я пришла.
Девушка хрипло засмеялась и повернулась ко мне скукоженным личиком.
– Да уж, сказочное везение, попасть в руки легавки… Живо заметете.
Однако выраженьица у будущей актрисы!
– Посмотри сюда, – велела я, садясь на кровать.
Привыкшая повиноваться приказам, студентка уставилась на меня лихорадочно блестевшими глазами.
– Ну?
– Во-первых, срок дают не за употребление наркотиков, а за их распространение. Тебе грозит лишь больница, но, если раскинешь оставшимися мозгами, поймешь, что подобная перспектива не так уж и плоха. По крайней мере избавишься от зависимости, человеком станешь.
– Я не наркоманка, – стала уверять Мартиросян. – Всего несколько раз и попробовала, могу соскочить в любой момент.
Знакомые песни! Что алкоголики, что наркоманы – все на одно лицо!
– Да ты погляди на себя! На мумию ведь похожа. Еще несколько недель, и в институте станет все известно. Артамонова тебя тогда выгонит!
– Она меня уже выперла, – всхлипнула Настя. – Порекомендовала на Электру Верку. Знаете, какая это роль? И что ожидает ту, которая сыграет у Кройнева? Да разве вы можете это понять!
И она опять зарылась носом в подушку.
– Вера умерла, – напомнила я, – и, если приведешь себя в порядок, роль может достаться тебе. Хочешь, поговорю с Лерой, она моя хорошая знакомая?
Настя выскочила из одеяла, словно выброшенная пружиной, и упала передо мной на колени. Вытянув вперед молитвенно сложенные руки, она заголосила:
– Миленькая, любименькая, родненькая, да я все для вас сделаю, на животе от Москвы до Вашингтона проползу, только помогите.
Я вздохнула. Да, девчонка, как все актрисы, не упустила возможности устроить спектакль. Малый театр на дому!
– От Москвы до Вашингтона невозможно проползти на животе.
Не ожидавшая подобной реакции девушка растерялась и совершенно нормальным тоном спросила, демонстрируя подростковое упрямство:
– Почему? Сказала проползу, значит, проползу!
– Нас разделяет океан, – спокойно напомнила я, – часть пути придется плыть.
ГЛАВА 18
Остаток дня я провела вместе с Мартиросян, наблюдая, как девушка постепенно приобретает человеческий облик. Надеясь, что я не обману и переговорю с Валерией Петровной, Настя выложила все, что знала про Веру. Много пикантных деталей.
Подушкина страстно хотела выбиться наверх. В мечтах видела себя Сарой Бернар или по крайней мере Шарон Стоун… ну на худой конец, Любовью Орловой. Ей была нужна ни больше ни меньше как всенародная известность, а еще лучше всемирная. Однажды, слегка подвыпив, она стала делиться с Настей мечтами. Ее речь походила на монолог Хлестакова. Вера воображала повсюду афиши с ее именем, буклеты, иллюстрированные журналы, толпы режиссеров в прихожей и гонорары – тысячи, нет, миллионы долларов! Яхты, дома, собственная киностудия, где она, Вера Подушкина, снимает шедевры.
Настя захохотала и напомнила не в меру размечтавшейся подруге, что во ВГИК-то ее не приняли, мотивируя отказ полной некиногеничностью Веры.
– У нее было красивое лицо в жизни, – сплетничала Настя, – а на экране она абсолютно невыразительна. Парадоксально, но такое случается.
Вера тогда отмахнулась и пообещала:
– Ты еще про меня услышишь!
Когда Артамонова взяла в свою группу Настю и Катеньку Малахову, Мартиросян не упустила случая подколоть подружку:
– Похоже, Верунчик, через четыре года в Голливуд отправится Катька…
Подушкина промолчала. Потом случилась неожиданная, страшная кончина Катеньки. Вера рыдала на похоронах, заходилась в истерике. Впрочем, так же бились рядом и другие девчонки с их курса. Что поделать, артистические натуры!
Так Вера оказалась с Настей у Валерии Петровны.
– Знаете, – разоткровенничалась девушка, – Верка, ей-богу, была ненормальной. Конечно, все стремятся угодить Валерии, но чтобы так!.. Да Подушкина кидалась выполнять все желания преподавательницы по первому свисту. Стоило той намекнуть на жажду, Верочка неслась в буфет. Едва Валерия обронила, что в студенческом театре завелись комары и мешают на репетициях, как наутро в каждой розетке торчало по тлеющему «Фумитоксу». А в профессиональных делах Верочка существовала просто как зомби. Да прикажи ей ее кумирша раздеться донага и пойти в Кремль, Подушкина, не сомневаясь, выполнила бы данное указание. Полное, безоговорочное подчинение.
– Это она свела тебя с поставщиком?
– Да, – подтвердила студентка.
– И кто он? Где живет?
Настя помялась немного, но раскололась.
– Никита Коростылев, на бульваре Карбышева.
Взяв с нее твердое обещание отправиться завтра к наркологу, я спустилась в машину и почувствовала, как от голода у меня подвело живот. Однако интересная информация… не слишком ли много женщин падает в этой истории под поезд метро? Носом чую, смерть Кати Михайловой как-то связана с покушением на Лиду. А барыга Коростылев, представитель криминального мира, не он ли похититель девочек? И что за отношения связывали его с покойной Верой? Ясно, Подушкина находилась в центре всей истории. Увела Надю и Полю из дома, и, возможно, она, и именно она, побывала у нотариуса. Интересно, кто и за что убил сестер Подушкиных? Я ни на минуту не верю в самоубийство старшей. И дело даже не в том, что она не могла набрать и отпечатать записку, дело в другом: исполнилась ее мечта – Вера получила потрясающую роль, и в такой момент уходить из жизни? Настолько неправдоподобно и невероятно, что…
Раздался громкий треск. Задумавшись, я не заметила, что джип передо мной затормозил, и вломилась ему прямо в багажник.
Левая передняя дверь распахнулась, высунулась нога в безупречном ботинке из кожи антилопы, следом показался ее владелец – немного рыхлый мужчина лет шестидесяти. Так-так, на «парнишек» такого возраста я еще могу производить впечатление.
Мужчина подошел к «Вольво» и хорошо поставленным голосом поинтересовался:
– Уважаемая, вы ушиблись?
– Абсолютно цела, – успокоила я его. – Страшно жалею о случившемся, оцените ущерб, немедленно заплачу. Не желаете деньгами, могу заняться ремонтом…
Мужчина улыбнулся и принял весьма театральную позу. Выглядел он и впрямь эффектно. Красивое породистое лицо плейбоя, чуть тронувшаяся жирком, но все равно отлично сохранившаяся фигура. Да и как воспитан! Случай ведь очень неприятный, я кругом виновата, а он не ругается, не кричит…
– Давайте решим проблему до приезда ГАИ, – предложила я, но тут, воя сиреной, возник бело-синий «Форд».
Пожилой милиционер с нахмуренными бровями двинулся в нашу сторону. Но при виде пострадавшего водителя восторженно заулыбался:
– Феликс! Что случилось?
Пострадавший развел руками:
– Вот, «поцеловались».
– Ну сейчас я этой бабенке врежу, – пообещал мент. – Будет знать, как нарушать правила.
– Что вы, спасибо, конечно, но не надо, – запротестовал Феликс. – Дама готова заплатить за ущерб.
– Ну-ну, – буркнул гаишник, раздраженно поглядывая на «Вольво», он явно жаждал моей крови. – Сами, значит, разберетесь?
– Конечно, конечно, – засуетился Феликс. – Отправляйтесь по своим делам.
Патрульный вздохнул, потом с неожиданной робостью попросил:
– Автограф не дадите? А то ребята ни в жисть не поверят, что с вами разговаривал.
Феликс достал визитную карточку и спросил:
– Как тебя зовут?
– Николай, – потупился кабанообразный страж дорог.
Я во все глаза глядела на происходящее. Похоже, подбила какую-то знаменитость, только вот кого? Осчастливленный мент умчался. Феликс артистично тряхнул роскошной гривой и вопросительно посмотрел на меня.
Я полезла в кошелек:
– Сколько?
Он замялся.
– Багажник, наверное, менять придется. Может, сначала в сервис скатаемся, оценим?
Я пришла в полный ужас. Потерять столько времени в мастерской, лучше я заплачу вдвое дороже.
– Нет-нет, называйте вашу сумму.
Феликс замахал руками:
– Ну не знаю, вдруг ошибусь…
– Назовите большую, нет у меня времени никуда ездить!
– Даже со мной? – кокетливо прищурился мужчина.
– А что в вас такого особенного, чтобы я меняла свои планы?
Вид у плейбоя стал растерянный.
– Разрешите представиться – Феликс Лазарев.
– Дарья Васильева, – ответила я, – так говорите скорей, сколько я вам должна, и разъедемся побыстрей.
– Вы, наверное, не поняли, – окончательно растерялся и удивился потерпевший, – я – Феликс Лазарев!
– Меня только ноги плохо слушаются, а уши в полном порядке, – успокоила я его, – я слышу вас прекрасно и, кажется, тоже представилась – Даша Васильева…
Лазарев очумело посмотрел на меня и ткнул пальцем куда-то под капот.
– Вам все равно придется побывать в сервисе.
Я вылезла и обнаружила под машиной лужу. Так, все ясно, пробила радиатор. Пнув ни в чем не повинный «Вольво» ногой, я с досадой прошипела:
– Черт бы вас побрал с вашим дурацким джипом, придется теперь мою машину в гараж на тросе катить.
– Вы же сами в меня въехали, – стал почему-то оправдываться Феликс.
Но мне было недосуг терять здесь время, поэтому я вытащила визитку:
– Вот адрес и все телефоны, составьте смету и сообщите.
Затем села в «Вольво» и вытащила мобильник. Надо звонить в техпомощь. В стекло поскреблись.
– Ну? – рявкнула я.
– А вам не хочется получить мою визитку? – кокетливо осведомился Феликс.
– Как-нибудь обойдусь, – брякнула я, тыча пальцем в кнопки и выходя из себя от того, что в техцентре наглухо занято.
Мужчина отошел, а я висела на телефоне, тихо радуясь, что происшествие случилось в крайнем правом ряду и на мою голову не сыплются проклятья водителей, вынужденных объезжать место происшествия.
Тихий стук в боковое стекло, это опять Феликс.
– Давайте дотащу вас до дома, – предложил Лазарев.
– Есть трос?
Мужчина кивнул. Мы сцепили машины и покатили в Ложкино.
У дверей дома прогуливалась с близнецами Серафима Ивановна.
– Что случилось? – испугалась няня.
– Радиатор пробила, – пояснила я, но Серафима Ивановна уже не слушала, она закатила глаза и ахнула:
– Бог мой, господин Лазарев, это вы!
Мой «тягач» приосанился и бархатным голосом пророкотал:
– Феликс к вашим услугам.
– А у нас, как назло, Катя с Ирой уехали, – невпопад сообщила старушка, – побегу заварю вам чаю сама, Ольга так не умеет.
И она с невероятной резвостью понеслась в дом, забыв про коляску с близнецами. Я недоумевала. До сего дня Серафима Ивановна ни разу не предложила нам что-нибудь приготовить! Пришлось пригласить Лазарева в гостиную.
Маня и Ольга, сидевшие в креслах, подскочили, как наскипидаренные.
– Феликс! – вскричали они в один голос.
– Муся, – возопила Маня, – откуда ты его знаешь?
Все это надоело мне до зубовного скрежета, поэтому я весьма невежливо огрызнулась в ответ:
– Я совершенно незнакома с данным господином. Въехала случайно в его багажник, а он оказался настолько любезен, что дотащил меня до дома на тросе. Совершенно не понимаю, почему все так млеют при его виде!
– Ну ты даешь! – восхитилась Зайка, потом спросила моего спутника: – Можно звать вас просто Феликс?
– Конечно, мой ангел! – ласково сказал гость.
– Не обращайте внимания на Дарью, – пустилась в объяснения невестка, – она у нас человек дикий, телевизор не смотрит совсем, так, иногда новости глядит… Пойду чай приготовлю, а ты, Машка, – бегом за пирожными.
Глядя, как они проворно понеслись на кухню, я обозлилась окончательно и полюбопытствовала:
– Так кто вы такой?
Лазарев замялся, он явно не привык быть неузнанным.
Все объяснялось просто. По первому каналу вот уже год демонстрируется российский сериал, рассказывающий о непростой жизни дворянской семьи в конце восемнадцатого века. Так сказать, наш ответный удар Санта-Барбаре. Популярность серий просто феноменальная, к тому же их показывают в пиковое время – 21.30. Можно сказать, вся страна сидит у телевизора, только я одна составляю исключение. Я, если приползаю к этому времени домой, предпочитаю читать в кровати детективы. Лазарев играет в ленте главную роль – богатого, знатного и благородного Феликса Оболенского. Каждая женщина нашей необъятной России, не задумываясь, отдала бы правый глаз, чтобы познакомиться с актером, но господин Случай выпал на мою долю, а меня, честно говоря, данная встреча совершенно не колышет.
Примчались Серафима Ивановна, Зайка и Маня. Откуда ни возьмись появились закуски и блюда с пирожными.
Домашние принялись с пристрастием допрашивать актера. Феликс обворожительно улыбался и раздавал комплименты. Мне он нравился все меньше и меньше – он напоминал сладкую карамельку.
В разгар веселья вошли Капитолина и Аркадий.
– Посмотрите, кто у нас в гостях! – заходясь от восторга, завопила Маруся.
– Кто? – спокойно спросила Капа, подсаживаясь к столу.
– Да сам Феликс, это страшно популярный актер, вроде Брюса Уиллиса.
– В самом деле? – вежливо отреагировала Капитолина. – Простите, но я не смотрю фильмов и редко включаю телевизор.
Сразу две придурочные в одной семье! Такое показалось для телезвезды уж слишком, и он стал откланиваться.
Не успел джип отъехать, как Маня накинулась на усталую Капу: