– Выкладывай.
Секунду подумав, Ирочка побежала в коридор, достала из сумочки изрядно помятый журнал с интервью и, вернувшись на кухню, положила его на стол. Так лучше – теперь обратного пути нет.
– Это что? – поинтересовался Андрей, разглаживая обложку со своим изображением.
– Там в самой серединке статья на четыре листа… О тебе… Вернее, ты отвечаешь на вопросы журналистки.
Он перевернул несколько страниц и подтвердил:
– Да, было дело.
– Там написано, что ты ищешь хорошую девушку, желательно из глубинки… Что ты хочешь связать жизнь именно с такой девушкой.
Андрей отодвинул тарелку в сторону. Интуиция подсказывала – сейчас будет разговор не из легких.
Ирочка воодушевленно рассказывала про свою жизнь: про школу, деда Егора, небольшую комнатку, в которой утопала в мечтах, про билет до Москвы, про Ольгу и про все, что случилось дальше. Подойдя к тому моменту, когда они поджидали Андрея около служебного входа (когда просвистели те две роковые пули), Ирочка споткнулась на полуслове. Помолчала немного и, шумно вздохнув, продолжила.
Теперь Андрей знал – никакого покушения не было. Просто живут на свете две забавные девчонки, одна безумно влюблена в известного актера – в него, а второй все равно, какими способами помогать подруге. С ума сойти! Знал бы об этом следователь Васечкин… потерял бы рассудок в одну секунду. Андрею стало весело – следователя он терпеть не мог и порадовался, что тот сейчас роет землю совсем не в том направлении… А вообще – сумасшедший дом, конечно.
– Прости, пожалуйста, – закончила Ирочка свой рассказ, – как-то все само так получилось… даже не знаю как…
– Почти сценарий для кинофильма, – легонько ущипнув ее за щеку, ответил Андрей.
– Значит, ты не сердишься?
– Конечно, нет, – он равнодушно пожал плечом и вновь вернулся к завтраку. Вот и отлично, история с покушением закончена. Можно спокойно жить дальше, не думая, кто там на него точит зуб, какому фанату не понравилась его игра на сцене.
Андрей искоса посмотрел на вздохнувшую с облегчением Ирочку. Красивая, но не это в ней самое ценное – она не искусственная, настоящая. Никакой ненужной мишуры, никакой изощренной хитрости и никакой непроходимой глупости. Настоящая.
Он перевел взгляд на журнал с интервью. Когда же это было?.. Ах да, фуршет после премьерного спектакля: искрящееся виски, водка, суши, канапе и писклявая журналистка с диктофоном. Она задавала вопросы, а он насмешливо отвечал, только чтобы отстала побыстрее. Значит, он наплел про девушку из глубинки… Ну хорошо, что еще не возжелал четырехногую зеленую инопланетянку. Поутру, помнится, голова гудела, и все женщины выглядели именно так.
– Я отвезу тебя домой, – резко поднимаясь из-за стола, сказал Андрей. Виновато улыбнулся и добавил: – У меня сегодня две репетиции в театре, не хочу опаздывать.
– Где Ирочка?
– У Егора Васильевича.
– Тогда почему он звонил полчаса назад и хотел с ней поговорить?
– Что?! – Ольга вздрогнула и посмотрела на Уварова.
– Где Ирочка, с ней все в порядке?
Хороший вопрос… Только кто же знает на него ответ?..
– А вы что сказали Егору Васильевичу?
– Соврал, будто она пошла в магазин за свежим хлебом.
– Уф, – Ольга облегченно вздохнула. – А почему соврали?
– Потому что я уже запутался и не знаю, что можно говорить, а что нельзя. Еще немного – и мне тоже придется искать себе психоаналитика. Где Ирочка, я спрашиваю?
– Я не знаю, – Ольга потерла ладонью лоб, села за стол и обхватила голову руками, – вернее знаю, но приблизительно…
– Ольга Дмитриевна, – строго начал свою речь Сергей, – вы уже взрослая женщина…
– Не надо меня старить, я еще молода, – перебила она, тяжело вздыхая.
– …Вы уже взрослая женщина, – продолжил Уваров, – и должны хотя бы иногда задумываться над своими поступками. Раньше вы пребывали в пучине депрессии, и вас душили страхи, теперь же у вас совершенно сорвало все тормоза… Ирочка молода и неопытна, подумайте о ней.
Реакция на воспитательную речь изумила Сергея. Ольга замычала, пару раз хлюпнула носом и принялась судорожно рыдать.
– Я запуталась, совсем запуталась, – причитала она, – вам хорошо говорить, вы сильный мужчина, а я слабая женщина и, что делать с Ирочкой, не знаю… У-у-у… Она любит, по-настоящему любит… А имею ли я право ей мешать…
Десять минут назад Сергей хотел поинтересоваться у Ольги, когда она наконец-то покинет его квартиру (правда, хотел поинтересоваться просто так, для профилактики), но сейчас осознал – не сможет.
– Ольга Дмитриевна, я мало что понял. Давайте вы сейчас умоетесь холодной водой, успокоитесь и подробно мне обо всем расскажете…
– Не надо со мной разговаривать, как с душевнобольной! Я уже давно нормальная! И в ваших профессиональных услугах не нуждаюсь, – Ольга еще раз всхлипнула, вытерла слезы, гордо вздернула нос и выпалила: – И вообще… я вас увольняю!
– Прекрасно, – теперь уже вздохнул Уваров. – Да, кстати, забыл вас поблагодарить за тостер. Он, правда, не работает после того, как я вытащил из него застрявшую горбушку, но все-таки приятно было получить от вас подарок.
– На здоровье, – фыркнула Ольга и надулась.
Ирочка не пришла ночевать. О чем она только думает! Нет, не так… О чем думает Ларионов?! Если он надеется только поразвлечься, то… очень скоро хроника происшествий поведает всему миру о ранней кончине известного актера – уж Ольга постарается. Где Ирочка, где она… Еще Уваров с утра лезет с вопросами – и так тошно!
– Как там дела с маньяком? – поинтересовался Сергей, заливая коричневые крупинки быстрорастворимого кофе кипятком.
– Ищут, – многозначительно ответила Ольга, надеясь, что Васечкин не теряет времени даром и действительно разыскивает убийцу Самаринского. – Не волнуйтесь, очень скоро мы покинем вашу квартиру.
– Не торопитесь, – усмехнулся Сергей, – боюсь, я теперь не смогу жить без вас…
Они посмотрели друг на друга и одновременно резко отвели глаза в сторону. Уваров хотел пошутить, мол, без ваших фокусов и выкрутасов мне уже будет скучно. Но фраза получилась такой, какой получилась, и в воздухе повисли неловкость и напряжение.
Дверной звонок разорвал натянутую атмосферу.
– Ирочка! – воскликнула Ольга и метнулась в коридор.
– Теперь все дома, – вздохнул Сергей и сделал большой глоток горячего кофе.
Это была действительно Ирочка. Счастливая, улыбающаяся до ушей. Напевая под нос прилипчивую мелодию, она, точно перышко, полетела по коридору в сторону комнаты, которую делила с Ольгой.
– Как я тебя люблю, как я дедушку люблю, как я Андрея люблю, как я Сергея Юрьевича люблю, как я люблю весь этот мир, – падая на диван, выпалила Ирочка.
Вопросы были лишними. Ольга улыбнулась ей и сказала:
– Я тебе сейчас чаю налью, есть еще бублики, хочешь?
– Давай бублики, давай много бубликов, – закивала Ирочка, хотя и была сыта.
Он не позвонил в одиннадцать, хотя обещал. Он не позвонил в двенадцать, в час, в два… Ирочка сидела на диване, держа в руках мобильный телефон. Тихая и грустная. Ольга мысленно точила огромный топор палача о шершавый, закругленный камень – искры летели в разные стороны, обещая жестокую расплату.
С одной стороны, панику можно было назвать преждевременной, но с другой – интуицию не проведешь.
– Ты же сама сказала, что у него репетиции, не забывай – он занятой человек. Актеры вообще не принадлежат себе, они принадлежат народу, – утешала, как могла, Ольга.
– Я позвонила в театр, – ответила Ирочка, – нет у него сегодня никаких репетиций, только вечером роль в спектакле.
Соврал, гад! Ольга нахмурилась и мысленно перешла к виселице. Узел на веревке надо сделать хороший, чтобы не сорвался…
– Тогда позвони на мобильный, мало ли какие дела у человека.
– Он трубку не берет.
– Так, может, у него репетиции не в театре, а на съемочной площадке, вот и занят по самые уши, – с трудом уже находя доводы, предположила Ольга.
– Он сейчас нигде не снимается и в этом году не планировал.
А если запихнуть его в бочку, залить цементом и с обрыва в море?
– Сиди здесь, я сейчас приду, – прочеканила Ольга, выходя из комнаты.
– Ты куда?
– С Сергеем Юрьевичем побеседую.
Уваров, услышав это, отложил газету в сторону и приготовился к очередному шоу под названием «Здравствуйте, я – Поливанова Ольга Дмитриевна, спасайтесь кто может». Во время завтрака повздорили, пообедать спокойно, видимо, тоже не придется.
– А скажите-ка мне, Сергей Юрьевич, – начала Ольга, заглядывая в кастрюлю с борщом. – Что у вас, мужиков, внутри?
– Сердце, легкие, печень…
– Это понятно, – отмахнулась она, звякая крышкой. – А душа у вас есть?
Уваров сделал один неутешительный вывод – Ольга в данную минуту зла на мужское население земного шара, и ему, как единственному представителю, находящемуся под рукой, сейчас придется отдуваться за всех.
– Есть душа, – ответил он.
– Врете вы все, ничего у вас нет.
– Я лучше знаю.
– Ну, вот допустим, вы познакомились с девушкой, хорошей и доброй…
«Похоже, речь пойдет об Ирочке», – подумал Уваров.
– Она вам выказывает свою симпатию. Что вы будете делать?
– Приглашу ее в музей или библиотеку, – сдерживая улыбку, ответил Сергей. Сейчас бы встать, подойти к ней близко, притянуть к себе… Нет, что-то у них там случилось, придется пока поработать домашним психоаналитиком.
– Я серьезно с вами разговариваю, – гневно сверкнула глазами Ольга.
– Ты все равно меня не услышишь, – сбиваясь с «вы» на «ты», ответил Сергей.
– Это почему?
– Потому что ты сейчас настроена агрессивно и хочешь услышать только одно – «я, конечно же, потащу ее в постель». Тут-то ты обрадуешься, запустишь в меня кастрюлей с борщом и закричишь: «Я так и знала, я так и знала!»
– А вы действительно потащите ее в постель? – Брови сдвинулись, не предвещая ничего хорошего.
– Не исключено, – ответил Уваров.
– Я так и знала! Я так и знала! – топнула ногой Ольга.
– Кастрюлю только не трогай, – улыбнулся Уваров.
Ольга с грохотом подвинула стул, села и стала испепелять Сергея взглядом. Ей хотелось получить хоть какой-нибудь утешительный ответ хоть на один из своих вопросов. Ну не может Ларионов так поступить с Ирочкой, ну должна же у него быть душа.
– Но почему для вас все так просто? Почему у вас ничего внутри не болит.
– Ольга Дмитриевна, поверите, у меня все дико болит, и началось это именно в тот день, когда вы переступили порог моей квартиры, – заулыбался Сергей.
– Я настаиваю на серьезном разговоре!
– Хорошо, – сдался Уваров.
– Вот почему вы можете провести с девушкой пару часов, заморочить ей голову, а потом сделать вид, будто ничего между вами и не было?
– Женщины временами поступают так же.
– Не увиливайте.
– Мне сложно отвечать за всех мужчин, давайте перейдем конкретно на мою персону, и я вам все честно расскажу.
– Ладно, – протянула Ольга и поднялась со стула. Абстрактный разговор устраивал больше: как-то боялась она узнать об Уварове свыше того, что способна выдержать ее нервная система. Можно сто раз говорить себе – он всего лишь психоаналитик, но сердце выстукивает: «Он не такой, как все, он нравится, нравится, нравится…»
– Вы когда-нибудь использовали женщину в своих… бессовестных целях?
– Переспал и бросил? – уточнил Сергей.
– Да!
– Использовал.
– В этом можно было и не сомневаться! – хлопнула ладонью по столу Ольга, да так сильно, что тут же сморщилась от боли. – Вы потом сожалели об этом?
– Нет.
– Вам не хотелось ее вернуть?
– Нет.
– Почему?
– Потому что она не была похожа на вас, Ольга Дмитриевна, – тихо ответил Уваров. Встал и подошел к Ольге. – У нее не было таких дерзких глаз, таких притягательных губ, она не сводила меня с ума с утра до вечера, и я не забывал рядом с ней обо всем на свете.
Сергей притянул Ольгу к себе, погладил пальцами ее шею, взял за подбородок и заглянул в наполненные нерешительностью, сомнением и желанием глаза. Она, точно под гипнозом, подалась вперед, но в сознании мелькнула уже родная и, похоже, обманутая Ирочка…
– Все вы одинаковые… – прошептала Ольга, вырвалась из крепких рук и побежала по коридору в комнату. Увидев подскочившую с дивана Ирочку, она притормозила, отдышалась и выпалила: – Где мои успокоительные капли?!
До Ларионова Ирочка все же дозвонилась, но это не принесло ожидаемого облегчения. Он был холоден, равнодушен и сказал, что сам ее разыщет, когда будет время. Ольга уже мысленно не вешала его на реях, она всерьез подумывала о тяжелом прохладном пистолете, который сослужит ей верой и правдой.
Чтобы как-то отвлечь Ирочку, она принялась вслух вычислять убийцу Самаринского. Подозреваемые, точно страницы книги, были досконально изучены и «замусолены до дыр». Больше всех подозрение вызывал Песиков – мотив есть, осталось только доказать, что наезд на его папашу совершил Илья Петрович. А почему бы и нет? Самаринский убил его отца, а Песиков, вычислив горе-водителя, пристроился к нему изливать душу. Илья Петрович ничего не подозревал… и был убит в подходящий момент.
Преступление могла совершить и Лидочка, кому как не ей знать расписание начальника. Все же он поматросил да и бросил, кому это понравится. А алиби придумала.
Пристяжникова Ада Кирилловна – «Ягодка». Особо придраться не к чему, если не считать, что дополнительное имечко она себе придумала на букву Я. Надо бы узнать, сколько месяцев-лет этому брелку, а то, может, Ада Кирилловна отпадет сама собой – сорок пять лет ей стукнуло не так давно.
Ухов… Чокнутый старикашка, возомнивший себя великим писателем. Вообще-то он мог убить Самаринского… больно скользкий и к тому же так верит в свой талант, что возомнил себя гением, которому все дозволено. Как он там говорил? «Настоящий писатель должен сначала все прочувствовать сам, а уж потом бумагу марать. Определенно я бы мог его убить». Хотя Лидочка говорила, будто у него есть алиби.
Манухин – владелец магазина. Люстры, светильники… тостер… Чтоб ему пусто было!
Ольга принялась проклинать Манухина, будто он был эпицентром абсолютного зла.
Речь о предполагаемых убийцах Ирочка выслушала практически молча, только пару раз встряла с дополнениями. Она тоже толком никого не подозревала и не понимала, в какую сторону направляться дальше.
– Сейчас я позвоню этому… королю лампочек! – воскликнула Ольга, хватая мобильник. – Встретимся с ним, развлечемся и позабудем обо всем плохом.
– Как можно забыть о плохом, когда мы собираемся на свидание с потенциальным убийцей? – изумилась Ирочка.
– А мы пересечемся в общественном месте, там он нас не пристрелит, – в ресторане, например. Пусть платит за ужин. Ха!
Ольга села в кресло, расправила плечи, закинула ногу на ногу и почувствовала прилив энергии – точно вышла на охоту. И как она будет жить, когда убийцу посадят в тюрьму? Чем тогда заниматься?
– Добрый вечер, Глеб Кондратьевич, – медовым голосом произнесла Ольга, нажимая кнопки мобильника и… подмигивая Ирочке. – Как поживаете? Не узнали? Вы меня жутко огорчили, а я-то надеялась, что встреча со мной оставила в вашем сердце неизгладимое впечатление. Ну же, ну же, Глеб Кондратьевич, не разочаровывайте меня окончательно! Я вот вас не забыла. Сломанный тостер уже несколько дней напоминает мне о вас… Да, да – тостер… Правильно, это я! Кажется, вы обещали в случае поломки починить его самолично… Хи-хи… Конечно же, давайте встретимся, я, например, с радостью принесу скончавшийся тостер в какой-нибудь милый и уютный ресторан… Так, значит, в девять? Прекрасно.
Ольга встала и торопливо подошла к столу, записала на листочке адрес и опять подмигнула Ирочке – развлечение на вечер у них есть, к тому же это весьма поспособствует расследованию. Пора уже понять, что собой представляет фрукт под названием Манухин Глеб Кондратьевич.
– Ты тоже пойдешь со мной, займешь столик в уголочке, вкусно покушаешь и понаблюдаешь за нами, – предложила она Ирочке, распахивая створки шкафа. Платье из своей квартиры принесла, а вот куда его положила… наверняка мятое…
– Нет, – твердо сказала Ирочка, – на встречу с Манухиным пойду я.
– Как это так? – возмутилась Ольга. Даже уже собралась сказать, что не дело маленьким девочкам кокетничать со старыми ослами, но, встретив серьезный взгляд Ирочкиных глаз, осеклась. Понятно, хочет сходить на это «свидание» назло Ларионову. Вот тебе, вот тебе, не полюбил меня, бросил, так получи – что-то в этом роде… – Хорошо, иди ты, – кивнула Ольга. – Манухин все равно не вспомнит, кто из нас кто.
Вряд ли встреча с самовлюбленным подозреваемым поможет Ирочке, но по крайней мере отвлечет. А еще – она наверняка поймет и запомнит на всю жизнь, что это не выход… Ольга достала из шкафа скомканное платье и расстроенно покачала головой:
– Надо гладить. Ты так исхудала, что теперь влезешь в него без проблем.
Глава 16
Если любовь вас все-таки догнала – сдавайтесь! Это приятный плен