Не буду рассуждать – как человек, не являющийся поклонником коммунистической идеи, – о том, хорошо это или плохо. Просто констатирую, почему для Маслюкова было так важно свои собственные решения и свой риск не превращать в риск для партии, для людей, которые оказали ему доверие, избрав его депутатом.
* * *Можно предположить, что во время работы в послекризисном правительстве Юрий Дмитриевич практически неизбежно должен был испытывать огромное давление. Однако надо понимать, что в силу целого ряда причин люди, подобные Маслюкову – а их очень мало, – всегда принимают решения не под воздействием давления, а с позиции внутренних убеждений. И очень часто давители оказываются несопоставимы по масштабу. Согласитесь, трудно давить на человека, который занимал фактически один из ведущих постов в такой огромной стране, какой был Советский Союз. Можно что-то обсуждать, но все равно решения принимаются такого рода личностями абсолютно самостоятельно. Все прекрасно знали о том, что как переговорщик Маслюков не сдвинется с той позиции, которую он определил для себя как итоговую, – никакая сила не заставит его это сделать. Но и цели он ставил очень реальные, с твердым пониманием ситуации, с четким просчитыванием всех промежуточных этапов достижения результата.
Будучи человеком энциклопедических знаний и блестящей эрудиции, в том числе и в области экономики, Юрий Дмитриевич вел переговоры с президентом Всемирного банка Джеймсом Вулфенсоном, встречался с его первым заместителем Стэнли Фишером, и можно совершенно однозначно сказать, что каждый раз это был разговор абсолютно равных людей. Было заметно, что и для них это общение было интересным и полезным в профессиональном плане, кроме того, Маслюков неоднократно общался со Стэнли Фишером на неслужебные темы – они, как отцы семейств, обсуждали общечеловеческие проблемы и прекрасно понимали друг друга.
Интересно, что с 2002 по 2007 г. Юрий Дмитриевич был президентом Ассоциации операторов российского рынка мяса птицы. Эта общественная организация была создана в 2001 г. при поддержке Минсельхоза, можно сказать, по настоятельной просьбе-рекомендации руководства страны. В 2001 – 2002 гг. резко обострилась ситуация с импортом так называемых «ножек Буша», и разрешить возникший скандал было невозможно ни политическими, ни экономическими методами. Тогда было принято решение попробовать объединить операторов по поставкам и упорядочить их деятельность. Возглавить вновь созданную организацию попросили Юрия Дмитриевича.
В очень короткий срок задача была полностью решена. Сократили количество операторов, навели порядок на таможне, разобрались с ценообразованием. Кроме того, целью деятельности организации было не только упорядочение поставок мяса и птицы из Европы и США, но и развитие своего агрокомплекса – и эту задачу тоже получилось решить, российские птицефабрики производят высококачественную продукцию по конкурентным ценам. Глава американской ассоциации операторов мяса птицы, узнав о создании аналогичной организации в России и о том, что руководить ею будет Юрий Дмитриевич, сказал: «Раз пришел Маслюков, наши шансы невелики, теперь будем жить по общим экономическим правилам». И действительно, как мы уже заметили, все внеправовые преференции американской курятины моментально были прекращены.
Кажется удивительным приглашение Маслюкова на этот пост. Казалось бы, он всегда был связан с военной промышленностью – при чем тут поставки импортной курятины? Однако дело в том, что сфера компетентности Юрия Дмитриевича была гораздо шире, нежели только военно-промышленный комплекс. Он прекрасно чувствовал макроэкономическую ситуацию на глобальном уровне, разбирался во всех механизмах экономического влияния. Все-таки он был последним председателем Госплана СССР и Военно-промышленной комиссии СССР – а ведь советский оборонный комплекс был гигантской махиной, где работало более 50 млн человек. Круг задач, которые необходимо было решать при управлении этой колоссальной системой, был невероятно широк: это и вопросы экономики и финансирования, и вопросы энергетического снабжения, и вопросы размещения производственных мощностей, и вопросы управления людскими ресурсами, которые необходимо было откуда-то брать, обучать, мобилизовывать, размещать и расселять, и вопросы получения импортного оборудования в условиях эмбарго.
* * *Повторюсь – Маслюков был человеком совершенно непривычного для нынешних времен масштаба. Уходящая порода в России – технократы-интеллигенты. Наверное, идеологически он являлся антагонистом человека, который всегда говорит о нем крайне уважительно, – Анатолия Борисовича Чубайса. Но не Германа Оскаровича Грефа, который в чем-то продолжил традицию Маслюкова: придя из юриспруденции в Минэкономразвития, Греф тщательно изучил вопросы, имеющие отношение к экономике, а теперь, возглавив «Сбербанк», серьезнейшим образом повышает свой уровень знаний о банковской системе. Если угодно, Греф воплощает в жизнь уроки Маслюкова – знать то, чем ты управляешь, досконально, лучше, глубже и тоньше, чем профессионалы, постигать мельчайшие детали. Только тогда ты можешь стать хорошим руководителем.
Меня всегда поражало, что он знает названия заводов, номера и названия изделий, поставщиков и так далее. Конечно, это результат и высокого интеллекта, и очень большого опыта работы. Мне достаточно много приходилось работать с Юрием Дмитриевичем в тот период времени, когда он был в правительстве. Оборонка была в сложном положении. Я отвечал за управление собственностью и, грубо говоря, за всю работу предприятий в текущем направлении их деятельности. А Юрий Дмитриевич, по большому счету, занимался содержанием. Это огромное количество совещаний у него по разным темам, рассмотрение тех или иных вопросов, связанных с помощью функционированию оборонных предприятий. Я всегда удивлялся, как он выдерживал такой темп работы, мне казалось, что в его возрасте все-таки здоровье должно было давать о себе знать, но он никогда не позволял себе сбоев. Это, конечно, тоже многолетний опыт, привычка ответственного общения с людьми.
Когда он ушел из правительства, я пришел туда. Мы частенько с ним встречались по вопросам оборонной промышленности. Он был депутатом от Удмуртии, очень хорошо знал там все заводы, и, когда мы разрабатывали программу реформы оборонно-промышленного комплекса, я попросил Юрия Дмитриевича выступить консультантом. У него были все допуски к секретным материалам, и надо сказать, что он нам давал очень, очень важные и дельные советы. Делал он всегда это очень непосредственно и, я бы сказал, очень корректно. Не назидательно, а мягко и корректно. Я всегда ценил отношения с ним и его погруженность в тематику, это как раз было то, чего мне не хватало. Я, конечно, на порядок меньше представлял себе предметную область, чем он, и для меня были очень важны встречи и общение с ним.
Думаю, что я хорошо себе представлял экономическую ситуацию, но, что касается предметной области, взаимодействия предприятий, технологии производства и так далее – этому я учился у него. Он всегда до деталей разбирался в ситуации. Конечно же, я очень много почерпнул от такого рода общения. Я и потом не стеснялся ему задавать вопросы, и Юрий Дмитриевич очень терпеливо рассказывал, как функционировала та или иная система. И зачастую в старой системе находились правильные рациональные решения, которые нужно было просто воспроизводить. Не все абсолютно нужно было отбрасывать. И это очень ценный опыт, тот опыт, которого у нас не было.
Могу сказать еще об одном человеке, который возглавлял Госплан и которого я считаю отчасти своим учителем. Это Николай Константинович Байбаков, человек в очень зрелом возрасте, скажем так, который давал мне очень дельные советы. Это удивительная генерация людей, которые развивались постоянно, несмотря на свой возраст. Понимаете, у нас самая огромная проблема, когда человек в какой-то период времени, на каком-то возрастном своем отрезке, перестает воспринимать новую информацию, он считает, что он уже познал все и достиг всего. И с этого момента начинается такая профессиональная и личностная деградация. Это же люди, которые всю свою жизнь привыкли очень тяжело трудиться.
И эта ответственность, которая долгие годы лежала на их плечах, она приучила их к тому, что нужно постоянно развиваться. Ситуация меняется,ты должен меняться вместе с ситуацией. Ты должен учиться слушать людей, ты должен научиться воспринимать новую информацию, ты не можешь владеть всем объемом информации, ты должен доверять мнению компетентных специалистов. Это многолетняя привычка, которая заставляла их всегда находиться в динамике. В ментальной, в интеллектуальной динамике и, собственно говоря, эти люди всегда шли в ногу с тем временем, в котором они работали.
Глава 7
Юрий Дмитриевич всегда демонстрировал удивительный государственный подход. И на посту руководителя Госплана, и во время работы в правительстве он показывал себя как очень мудрый, реалистически мыслящий политик. Вся его жизнь, вся биография, вся работа, которую он вел, ясно давали понять: это, безусловно, профессионал, организатор, работающий на державу, подчиняющий всю свою деятельность тому, чтобы принести пользу стране. Он был государственник от начала до конца – по взглядам, по поведению, по логике общения.
После распада Советского Союза, когда начали формировать новую экономику, он оказался невостребованным. Казалось бы, именно тогда и нужно было пользоваться знаниями людей, подобных Маслюкову, – ведь они знали народное хозяйство во всех подробностях. И наверняка сейчас ситуация с российской промышленностью не была бы столь тяжелой, и экономика не зависела бы так сильно от нефтяного сектора. Но получилось так, что все эти огромные знания и высочайший уровень экспертизы в ключевой для страны момент оказались никому не нужны.
Сложно даже представить ощущения Юрия Дмитриевича, когда после провала ГКЧП вернувшийся из Фороса Горбачев публично объявил на заседании Верховного Совета о том, что он не доверяет существующему правительству. Наутро Юрий Дмитриевич пришел домой безработным, лишенным не то чтобы привилегий – ими он никогда особо и не пользовался, – а элементарных средств к существованию. Он оказался абсолютно не у дел, о нем забыли, телефон перестал звонить. Но он не плакал, не ныл, не жаловался, а сразу начал действовать: собрал консультативную группу, куда входили, в частности, академики Леонид Абалкин и Степан Ситарян, бывшие оборонщики и сотрудники Госплана. Собирались дома у Маслюковых – другого помещения не было, да и снимать было не на что. Правда, просуществовала эта организация недолго.
Можно было бы предположить, что эта невостребованность великого ума, невостребованность огромных знаний должна была обидеть Маслюкова – ведь он всю жизнь отдал стране. Он мог бы демонстративно устраниться, заняться собой, семьей, своей частной жизнью, какими-то личными проектами. Но Юрий Дмитриевич был выше мелочных обид. До последнего дня он не просто держал руку на пульсе, но и был для многих связующим звеном – эдакий теневой министр несуществующего министерства, истинный, неподдельный авторитет. По нему сверяли свои действия. И дело вовсе не в том, что Маслюков, как раньше говорили, «дверь в ЦК ногой открывал». На самом деле Юрий Дмитриевич всегда, в любой должности отличался удивительной адекватностью и тактичностью поведения – пожалуй, это не было так заметно, когда Маслюков был на вершинах власти, но четко проявилось, когда он остался не у дел.
Он приходил на прием к заместителю председателя Гособоронпрома, скромно садился с папочкой в приемной, дожидался, пока его пригласят, и затем спокойно, без понтов и пафоса излагал свои соображения. Хотя ситуация, когда один из заместителей председателя, которого Маслюков в бытностью свою членом Политбюро знал как директора не очень большого завода, полтора часа «промариновал» его в приемной, естественно, не вызвала у Юрия Дмитриевича восторга. Он никогда не понимал этого упоения сиюминутной мелкой властью и сам, какой бы высокий пост ни занимал, никогда не заставлял себя ждать, говоря: «К нам приходят люди, за которыми стоят многотысячные коллективы. Мы должны относиться к ним с уважением, потому что то время, которое они просиживают у нас в приемной, для них непродуктивно – при том, что каждый их день расписан по минутам». Так вот, необходимо понимать причину, по которой в том же ЦК Маслюкова слушали с открытым ртом – и не нынешние менеджеры, а специалисты, которые выросли в той же пирамиде, что и он. А причину эту мы называли неоднократно: высочайший профессионализм и масштабность мышления.
* * *Одно из базовых убеждений Маслюкова заключалось в том, что приоритетным для государства должно быть развитие реального сектора экономики. Даже когда его возможности были ограничены только депутатством, он считал своим долгом защищать промышленность, защищать «красных директоров», которых тогда нещадно давили, защищать наукоемкое производство. По сути, он в конечном итоге защищал страну.
Даже в последние годы жизни, когда он был уже очень болен – даже ходить ему было тяжело, – Юрий Дмитриевич продолжал с поразительной самоотдачей заниматься вопросами формирования промышленной политики. Любопытно, что его профессиональным качествам отдавали должное многие олигархи, которые и в 1990-е, и в 2000-е гг. шли к нему на поклон и за советом. Один российский предприниматель, говоря о Маслюкове, заметил: «Если бы нам вернули Госплан и во главе его встал Маслюков, мы бы знали, куда вкладывать деньги». Немногие знают, что первым человеком, который позвонил Маслюкову после того, как Горбачев распустил правительство, был Михаил Ходорковский со словами: «Юрий Дмитриевич, есть хорошая работа…» Маслюков отказался.
Я тогда расстроилась, – признается Светлана Ивановна Маслюкова. – Знаете, я все-таки многого не понимала. У Юрия было какое-то глубокое видение – иногда мне казалось, что он делает ошибки, но со временем выяснялось, что все было абсолютно правильно. Он, как шахматист, на много ходов продумывал вперед.
Все, с кем он работал, находились под его очарованием. Греф к нему очень хорошо относился. С Потаниным они вместе летали в «Североникель» на вертолете. Видимо, наступил момент какого-то взаимного понимания и взаимной симпатии. Даже Чубайс, я однажды видела по телевизору, сказал прямо на всю страну: в КПРФ есть один умный человек – это Маслюков. С тех пор я зауважала Чубайса – за то, что он уважал моего мужа и ценил его ум. И даже с Березовским Юрий Дмитриевич находил какие-то темы для разговора.
Маслюкова ценили не только в России, но и за рубежом. Практически каждая делегация из тех стран, в которых когда-либо работал Маслюков, не ленилась передавать ему приветы и еще раз побеспокоить его с целью получить совет. Светлана Ивановна, часто сопровождавшая Юрия Дмитриевича в зарубежных командировках, вспоминала, как во время визита в Южную Корею сидевший рядом с ней пожилой бизнесмен шепнул ей на ухо через переводчика: «У вашего мужа в голове маленький компьютер, он сказал по памяти сорок три цифры, не заглядывая в бумаги!»
Во время работы в правительстве Примакова и позже Юрий Дмитриевич много общался с представителями самых разных стран, в том числе и Соединенных Штатов Америки. Если бы тогда были опубликованы фрагменты американской переписки в стиле Wikileaks, можно было бы удивиться тем оценкам, которые даже в наше крайне циничное и коррумпированное время давались Маслюкову. О нем отзывались как об умном, сильном, высокопрофессиональном и безупречно честном человеке. Согласитесь, среди российских политиков за последние двадцать лет лишь единицы могут удостоиться такой оценки от идеологических противников, которыми, бесспорно, являлись американцы.
* * *Времена удивительным образом имеют манеру повторяться. Есть устоявшаяся фраза: вначале история разворачивается как драма, а потом как фарс. Но разные исторические периоды, тем не менее, действительно зачастую напоминают друг друга – важно лишь сделать из этого правильные выводы. Как известно, Наполеон внимательно изучал историю Цезаря и во многом шел за ним след в след в своих карьерных начинаниях. Иногда можно было сравнивать напрямую: вот сенаторы, вот триумвират… Но тем не менее, в какой-то момент времени Наполеон сказал: «Нет, здесь Цезарь допустил ошибку; я не буду ее повторять. Я ее исправлю».
После чудовищной чистки рядов Советской армии от шпионов и диверсантов, приведшей к колоссальному падению обороноспособности, которое проявилось потом в позоре Финской войны, должно быть, во второй раз в истории СССР возник кризис компетентности. Но если после Гражданской войны, когда возникла неотложная необходимость привлечь военспецов, этот кризис был обусловлен появлением новых серьезных профессиональных задач, к которым класс, захвативший власть, был не готов, то после чистки армии вдруг выяснилось, что молодые ребята, назначенные через ступени на высшие военные должности, не способны решить те задачи, которые стояли перед ними. Я вовсе не хочу сказать, что у них проявилась кессонная болезнь, головокружение от успехов. Скорее, у них возникало искреннее желание вернуться назад, на свой уровень компетентности – обратно в кабину самолета, за рычаги танка, или схватить трехлинейку и с ней бежать в атаку, – но не отвечать за судьбы огромного количества людей, в результате страшной, кровавой игры в «пятнашки» отданных под их руководство. Они попросту этого не умели, не знали, как справиться с жестоким вызовом, который бросала им история.