Казалось бы, в наше время такая ситуация невозможна. Однако она неожиданно повторилась. Когда в 1990-е гг. чистке были подвергнуты советские кадры, на обочину истории оказались выброшены высокопрофессиональные люди. Их единственная вина состояла в том, что они были успешны во времена правления коммунистов – хотя эта успешность базировалась на колоссальном опыте и знаниях, равно как и на том, что в Советском Союзе работали те самые социальные лифты, о необходимости которых заговорили только сейчас после долгих лет молчания. Ведь в те годы существовала блестящая система подготовки кадров – именно она могла взять человека из небогатой семьи, из отдаленной деревушки, оторванной от всего мира, и поднять его на самый высокий уровень государственной власти.
Именно благодаря такого рода социальным лифтам оказывались на вершине компетентности люди, действительно к этому готовые, прошедшие все ступени административно-хозяйственной должностной лестницы и досконально разбиравшиеся в деятельности как отдельного предприятия, так и индустрии в целом. Это были люди, которые составляли скелет советской экономики. Директора заводов, министры, сотрудники ЦК КПСС. Не могу сказать, что все они были идеологически твердо подкованы как коммунисты. Но могу сказать с уверенностью, что если они занимались делами какой-то индустрии, особенно если речь шла о военно-промышленном комплексе, то это были люди, не просто хорошо знавшие свою работу, но и прекрасно осведомленные обо всем, что происходило вокруг.
* * *Недавно появились мемуары Чубайса, где он вспоминает о том, как молодые экономисты, бывшие на тот момент времени в Советском Союзе почти что изгоями, рассуждали о теоретических задачах. И Анатолий Борисович на полном серьезе описывает эти задачи, не понимая, насколько смешон он в своих выводах и рассуждениях, потому что все это – абсолютная прекраснодушная теория, абстрактные выкладки мальчиков в розовых штанишках, не имеющие ни малейшего отношения к реальному функционированию хоть одного сколь-нибудь значимого предприятия.
Вышло так, что, когда перед этими кабинетными учеными в конце концов встала задача управления государством, им в первую очередь необходимо было уничтожить, свести на нет тех, кто самим фактом своего существования и уровнем профессионализма ежедневно, ежечасно, ежеминутно бросал им вызов и кому в случае прямой конкуренции они не были готовы противопоставить ничего, кроме идеологических заклинаний – мол, это «красные директора», закостеневшие в социализме люди, которые не в состоянии воспринять новые веяния. Они не брали в расчет того, что, строго говоря, существуют еще и определенные законы функционирования больших систем.
Люди, которые понятия не имеют, что такое завод и как он устроен, с улыбкой говорят: подумаешь, ну что вы так волнуетесь из-за того, что у нас предприятия стоят? Никого же не убили, ничего не взорвали, придет время, мы свистнем – и все прибегут и начнут выпускать продукцию. Но беда в том, что так сделать не получится. Завод – это слаженный механизм, все части которого притерты и подогнаны друг к другу. И когда этот механизм долгое время бездействует, когда оттуда уходят люди, они теряют не только профессиональную квалификацию – пропадает опыт взаимодействия между разными цехами и отдельными работниками. А что еще хуже – теряется кооперация между целыми предприятиями. Об этом с грустью говорил один из коллег Юрия Дмитриевича:
Где-то в 2000 г. я встретил своего знакомого, который работал главным конструктором на одном из ведущих предприятий военно-промышленного комплекса. Я спросил: «Чем ты занимаешься?» – «Сейчас занимаюсь аудитом». Я говорю: «Ну а если тебя вернуть?» – «Если меня вернуть, я, конечно, не главным конструктором, но старшим научным сотрудником потянул бы. Но у меня было четыреста человек в подчинении, у меня были совместные работы, порядка тридцати предприятий действовало в кооперации, и мой ведущий инженер Иванов контактировал с ведущим инженером Петровым с другого завода. Где теперь эти Иванов и Петров? Как построить работу? До меня мое отделение строили два главных конструктора, и я строил вслед за ними, была преемственность. Кто-то уходил, кто-то шел на повышение, совершенствовался. Все это отрабатывалось. А сейчас все нужно начинать с нуля. На это уйдут годы и годы».
Рыночные отношения, плановое хозяйство – эти понятия, бесспорно, важны, но если ты не понимаешь, как работает в условиях того же рынка или той же плановой системы конкретное предприятие, то вряд ли сможешь понять, как повлияют на жизнь множества предприятий те решения, которые принимаются на макроэкономическом уровне. Именно поэтому, когда Чубайс и прочие с должностей младших научных сотрудников и научных сотрудников прыгнули во власть, такие глыбы, как Маслюков, оказались для них просто непреодолимым препятствием.
* * *Что помогло Маслюкову не исчезнуть, не кануть в Лету? Полагаю, дело в его высокой личной порядочности. Маслюков никогда не ходил в стае. Когда было модно пинать Ельцина, особенно чтобы попытаться понравиться Горбачеву, Маслюков ни разу этого не сделал. Поэтому Борис Николаевич в дальнейшем относился к нему если не сказать тепло, то по крайней мере уважительно. Но, конечно, Юрий Дмитриевич был абсолютно неприемлемой кандидатурой для так называемой «молодой поросли» – просто потому, что он не был вчерашним летчиком-асом, которого вдруг поставили командовать воздушным флотом. Нет, он был реальным тяжеловесом, блестяще знающим вверенный ему военно-промышленный комплекс и на уровне инженера, и на уровне директора завода, и на уровне управленца-министра, и на уровне председателя Военно-промышленной комиссии.
Сейчас наступило время, когда всем управляют экономисты – точнее даже будет называть их бухгалтерами, – люди, достаточно поверхностно образованные в вопросах реального производства. Среди них мало технократов. Я уже говорил, что компетентность Маслюкова базировалась на его высочайшем уровне образования и феноменальном уровне культуры, которая заставляла его ежеминутно и ежесекундно учиться. Да, конечно, в Питере он получил блестящее инженерное образование, а позже – экономическое. Но этого было мало. Было еще и страстное желание проникать в детали. Известен случай, когда, уже будучи депутатом Государственной Думы, Маслюков сказал одному министру: «Если вы хотите понять, что на самом деле происходит в отрасли, поехали на завод». Раз восемь договаривались, предупреждали заводчан о грядущем визите. Однако министр так и не нашел времени, чтобы хоть на полчаса заехать и составить представление о реальном положении вещей.
Маслюков был совершенно иным. Его метод сбора информации и его талант заключались не в умении Юрия Дмитриевича с оптимизмом говорить, как он хорош, а в умении составить команду и с ее помощью эффективно решать любые поставленные задачи. При этом он подбирал людей, примерно как тренер Жозе Моуриньо подбирает игроков: смотрел на человека и видел его сильные стороны, а главное, наделял его такой высокой степенью доверия, что казалось невозможным не оправдать ожиданий. При этом, что отличает Маслюкова от министров нынешнего созыва, – приезжая на любой объект, он не стремился витийствовать, он умел слушать. Нынешние политики и руководители производства приезжают, чтобы их послушали. Маслюков приезжал, чтобы услышать других.
Конечно, эта традиция идет, если угодно, еще с довоенных времен, когда создавалась великая советская оборонная индустрия, к которой имел непосредственное отношение и лично Сталин. Не обсуждая здесь плюсы и минусы этой, бесспорно, исторической фигуры, надо отметить, что Иосиф Виссарионович никогда не отказывал себе в возможности выслушать главных конструкторов, руководителей предприятий, вникнуть в суть предлагаемых новых моделей военной техники, разобраться во всех нюансах, понимая, что в конечном итоге на нем, как на Верховном главнокомандующем, лежит ответственность за выживание страны – а значит, страна должна быть вооружена по последнему слову техники. Эти принципы унаследовал Дмитрий Федорович Устинов, а через Дмитрия Федоровича они передались и Юрию Дмитриевичу Маслюкову.
* * *В последние годы важно быть человеком команды. Нынешний социальный лифт – это если ты с кем-то учился, с кем-то дружил, с кем-то ходил по одним дорожкам в парке, но отнюдь не уровень твоего профессионализма. Кажется абсолютно нормальным взять человека, сидевшего на денежных потоках в министерстве финансов, и назначить его министром здравоохранения. Или сказать симпатичному парню: «О, ты у нас в страховом бизнесе, у тебя была своя компания? Будешь министром!» Или посмотреть на другого, столь же случайного персонажа: «Чем-чем ты занимался? А-а, вот как. А давай и ты будешь министром! Да неважно, каким. Каким-нибудь». И вот в кресле министра спорта, туризма и молодежной политики оказывается человек, который, может, и имеет какое-то отношение к спорту, но которого явно трудно заподозрить в увлечении туризмом – ведь, несмотря на кандидатскую степень господина Мутко, его английский не то чтобы вошел в анналы истории, но уж точно породил волну анекдотов.
В современном мире происходит падение профессионализма и стремительный взлет по социальным лестницам, приводящий к кессонной болезни. В отличие от тех молодых лейтенантов, оказавшихся на полковничьих должностях, и майоров, ставших генералами – хотя тогда воинские звания назывались по-другому, – современные политики не испытывают никаких угрызений совести. Им кажется, что никакой проблемы нет – они имеют право! Они не считают нужным учиться, не считают нужным осознавать, как живут предприятия. По большому счету, у них отсутствует сколь-нибудь глубокое понимание того, как вообще работает народное хозяйство, какие в нем существуют взаимосвязи. Они искренне считают, что если высыпать достаточно неровным слоем энное количество денег и какая-то небольшая их часть попадет на предприятия, то людям как-нибудь станет лучше. Они искренне верят в то, что так называемый свободный рынок как-то сам собой все расставит по местам, в крайнем случае ему можно помочь такими примитивными методами, как протекционистская таможенная политика и более чем странное налогообложение. Понимание жизни предприятия сошло практически на нет.
Маслюков же относился к разряду людей, которые не смогли бы работать ни в одном из современных министерств, просто потому, что он бы говорил на языке, которого нынешние функционеры не понимают. Он не говорил языком их «команды», он говорил правду, и говорил крайне жестко. У него были идеи, которые он считал необходимым воплощать, и удивительно, как спустя двадцать лет после того, как эти идеи были высказаны впервые, и через десять с лишним лет после того, как Маслюков начал их реализацию, вдруг постепенно мы все приходим к осознанию необходимости их воплощения.
* * *Трагедия Маслюкова, которая во многом и подорвала его здоровье, заключалась в том, что он очень четко осознавал и предвосхищал линии развития. Для него, идеального системного человека, каждая неудача страны стоила не одного года жизни – ведь он все пропускал через свое сердце. С каким же ужасом он должен был смотреть телевизор, наблюдая, как некогда великая промышленная держава превращается в свое жалкое подобие, как поколение героев постепенно сменяется поколением рвачей, приспособленцев и гламурной мерзости! И какой болью в нем отзывались те бесконечные ошибки, которые раз за разом совершали молодые экономисты, не знающие реальной жизни даже приблизительно.
Если огород не возделывать, он зарастает сорняком. Но самое дикое – когда его не только не возделывают, но и засаживают сорняком специально. За два десятилетия, прошедшие с момента распада Советского Союза, мы ухитрились растратить гигантский экспортный и научный потенциал и практически уничтожить кадровые школы, начиная со школы подготовки квалифицированных рабочих и заканчивая выдающимися научными школами. Незадолго до смерти Юрий Дмитриевич встречался с одним из своих знакомых, с которым они вместе работали еще в Военно-промышленной комиссии. Речь зашла о том, сколько времени могло бы уйти на то, чтобы поднять оборонные отрасли, если бы вдруг нашлось достаточно сил и средств. «Должно быть, лет двадцать?» – предположил товарищ Маслюкова. «Однако, ты дремучий оптимист, – грустно заметил Юрий Дмитриевич. – Я думаю – лет семьдесят».
Строго говоря, кадровая проблема для сегодняшней оборонки является главной, хотя упоминают о ней обычно в последнюю очередь. Но посмотрите – каков средний возраст работников на производстве? Рассказывают, что на одном из военных заводов трудится фрезеровщик высочайшего класса, недавно справивший столетний юбилей. Разумеется, он приходит на работу не каждый день, но факт в том, что без его мастерства до сих пор не могут обойтись. А где же та молодая смена, которая должна успеть перенять его опыт? Ее нет. И каков процент молодых специалистов в российской науке? Сейчас многие становятся кандидатами в таком возрасте, в котором прежде люди генералами становились. Мы экспортируем за границу мозги, а оттуда завозим мозолистые руки. О какой модернизации может идти речь?
Маслюков предвидел все проблемы, которые сейчас в полный рост встали перед нашей страной, – но что он мог противопоставить? Только каждодневную работу, каждодневное усилие. В фильме про барона Мюнхгаузена есть такой момент: «С 9 до 11 – подвиг». Попробуйте поставить себя на место человека, который видит, к чему приводят сегодняшние ошибки, и при этом вынужден ежедневно ходить на работу, пытаясь минимизировать потери от чужого непрофессионализма и поверхностных взглядов. Легко носить белые одежды – но трудно вспахать землю и остаться в белом. Маслюков всю жизнь был пахарем, а пахарь пашет для того, чтобы семена взошли. Всю жизнь он активно взрыхлял почву, продвигая свои идеи.
* * *Некоторые взгляды Юрия Дмитриевича опередили свое время. В 1996 г. Маслюков, тогда депутат Государственной Думы, был избран председателем Комитета по экономической политике. Несмотря на то что значительная часть жизни и деятельности Маслюкова была связана с промышленностью, несколько лет работы в должности председателя Госплана СССР позволили ему приобрести прекрасный опыт и кругозор именно как экономисту – то есть дали возможность смотреть на вещи шире, чем этого требует проблематика промышленности и военно-промышленного комплекса в частности. Для многих слово «коммунист» однозначно характеризует человека как ортодокса, однако Маслюков был экономистом широчайших взглядов, очень современно мыслящим.
Именно Маслюков в конце 1990-х гг. выступал последовательным идеологом создания бюджета развития как одного из инструментов бюджета в целом. В то время уровень инвестиций в российскую экономику опасно снизился, и Юрий Дмитриевич постоянно находился в поиске инструментов, которые позволили бы увеличить инвестиционную составляющую. Тогда и был предложен механизм бюджета развития. По замыслу Маслюкова, в бюджете должен был выделяться блок защищенных статей, которые стимулируют инвестиционный спрос. А инструментом, обеспечивающим работу бюджета развития, должна была стать специальная организация – по мнению Юрия Дмитриевича, отнюдь не министерство, а скорее агентство или банк – именно этому варианту он впоследствии стал отдавать предпочтение. Естественно, такой банк должен находиться в собственности государства или, по крайней мере, государству должен принадлежать контрольный пакет.
Идея бюджета развития начала реализовываться после того, как Юрий Дмитриевич вошел в правительство Примакова. В феврале 1999 г. было подписано решение о создании Российского банка развития как одного из ключевых инструментов инвестиционной политики (сейчас он принадлежит госкорпорации «Внешэкономбанк»). А в 2007 г. был создан Инвестиционный фонд РФ, который фактически представляет собой тот же бюджет развития Маслюкова, только под иным названием.
* * *Сейчас стало модно всем отказываться от коммунистических убеждений. Юрию Дмитриевичу это казалось двуличием. Много лет он был членом коммунистической партии – причем не карьерным партийцем, а блестяще образованным технократом и человеком бесспорно левых взглядов, абсолютно убежденным в том, что учитель, врач, инженер, ученый, военный, крестьянин и рабочий – это те, кто должен в первую очередь получать достойную зарплату, так как именно на их труде держится все на этом свете. Он прекрасно понимал, что нельзя распускать банкиров, что отдавать жирные куски олигархам – это преступление. Он видел всю пагубность заблуждения о всепобеждающей силе рынка в условиях коррумпированного государства.
Было бы неправильным называть Маслюкова ортодоксальным приверженцем классической коммунистической школы. Это не так. Пожалуй, его взгляды более точно характеризуются как социал-демократические. Юрий Дмитриевич очень трезво оценивал существующие проблемы, достоинства и недостатки системы и в то же время, как мы уже говорили, с должным вниманием относился к государственным интересам. Интересы страны, их доминанта, необходимость обозначения собственного государства – все это очень важно. Речь не идет о гипертрофированной роли государства по отношению к собственным гражданам – это губительное явление. Людям всегда необходим определенный – и немалый – объем свободы и осознание своих прав, что во многом делает их равными государству. Но нужно понимать, что отсутствие государства – это очень серьезная, трагическая проблема, примеры которой мы можем видеть во многих странах. О роли государства очень точно высказался Геннадий Зюганов:
Государственный корабль нельзя остановить ни на секунду, его нельзя загнать в док и почистить днище, которое поросло ракушками. Каждый день вы обязаны топить, кормить, лечить, охранять, возить, тушить пожары, спасать, помогать. В этом смысл государства. Главная его функция – не сделать всех счастливыми, а гарантировать безопасность, нормальные условия жизни и работы.