Его товарищи сами при этом ничем особенным не отличались от ребят такого же возраста. Они шагали рядом и внимательно слушали своего высокомерного друга.
Они тоже заметили Гошку и Моцарта:
– Вот смотри, малышня идёт. Если хочешь показаться для них постарше и важней, то надо себя проявить как-нибудь, – сказал «модник».
На такой случай он имел заготовленную идею, но решил сильно не торопиться. Известно, что важные люди не спешат, а наоборот, тянут время.
– И как же перед этими ребятами можно себя проявить? – с искренним интересом спросил товарищ, глядя на верховодившего друга снизу вверх, будто тот сейчас должен поделиться с ними великой тайной.
– Как, как? Просто! – он набрал в рот слюней и плюнул в сторону.
Плевок получился затяжной и с ровной траекторией. А главное, мальчишка после плевка постарался сделать своё лицо более важным. Потом он плюнул ещё раз. И снова плевок получился ровный, словно изо рта вылетала гладкая фруктовая косточка. Он постарался сделать лицо ещё более и более важным. Для этого ему пришлось задрать подбородок ещё выше.
Так они шли навстречу друг другу. Мальчишка временами повторял свои красочные плевки.
– Моцарт, – услышал волшебник тихий голос Гошки. – А, Моцарт! А ты пошути над тем мальчишкой, – Гошка положил руку на плечо Моцарта, – который плюётся, – и глазами кивнул туда, откуда приближался плевальщик.
Моцарт понял намёк, но решил уточнить, в чём заключается шутка.
– Что нужно сделать, Гошан?
– Смотри, как он харкает по сторонам, и как ему объяснить, что это некрасиво? Кому приятно смотреть, как он плюёт? Проучить бы его, чтобы он забыл, как плеваться. Только чтобы он не понял, что это ты или я специально подстроили, – Гошан лукаво подмигнул Моцарту.
– Ты хочешь… значит, ты считаешь… что плеваться нехорошо, – Моцарт был серьёзен, делая свои выводы. – Да, я не знал. Теперь буду знать, что плеваться нехорошо.
– Ну, конечно! Спроси у кого хочешь. Да в таких вопросах и врать не хочется. Я ведь иногда могу придумать чего-нибудь. И даже приврать, – честно признался Гошка, – если мне выгодно, но только… если никто никогда не узнает. Но не в этом случае, – Гошан сжал губы, а потом открыл рот и щёлкнул ногтём по переднему зубу.
– Это что такое ты сделал?! – уставился удивлённо Моцарт, который не переставал поражаться новым и новым изобретениям Гошки.
– Это маленький способ доказать, что я говорю правду.
И он снова щёлкнул ногтём по переднему зубу. Он так старательно это сделал, что раздался громкий щелчок.
– Хорошо, – Моцарт не знал, как щёлкнуть по зубам ногтём, и потому двумя пальцами застучал по всем верхним зубам. Раздалась ровная барабанная дробь. – Я тоже не буду врать, хоть я и не знаю, что это такое, – признался Моцарт, решив, что позднее обязательно задаст вопрос, зачем, по мнению Гошки, надо врать, и продолжил незаконченную беседу. – Значит, надо пошутить? Тогда скажи мне поскорее, что сделать с его плевками?
– Ну, например, пусть они к нему вернутся. Пусть когда плюёт, все плевки на него сыплются.
– Ах вот, значит, в чём шутки заключаются? Так это совсем нетрудно! – улыбнулся Моцарт.
А мальчишка из этой троицы тоже вспомнил Гошана. Он обогнал своих товарищей на один шаг, чтобы оказаться перед ними и кивнул Гошке свысока, чтобы его друзья заметили и оценили, как он быстро усвоил урок.
Он хотел показать своим друзьям, что знаком с Гошкой. А перед Гошкой похвастаться своими взрослыми друзьями.
Гошке стало даже немножко стыдно перед Моцартом за своего знакомого. Разве можно так выставляться? Окружившие этого хвастуна мальчишки не понравились Гошке. Знали бы они, что Гошка идёт сейчас с настоящим волшебником, не задавались бы так!
Но раз так, он их проучит.
Важный мальчишка по-хулигански набрал воздуха в рот. И когда до него и Моцарта осталось несколько шагов, он плюнул перед ними. Но как только комочек из слюны пролетел с полметра, он тут же изменил движение и тяжёлым шариком полетел точно вниз на сандалию моднику.
Сам модник прикрыл глаза, когда плюнул, но его приятели опешили, когда увидели эту картину.
Товарищи ещё не успели предупредить его, а он решил повторить свой трюк и деланно, по-деловому, плюнул ещё раз. Он откинул голову назад и немного в бок и снова прикрыл глаза. А слюна шлёпнулась ему на вторую сандалию.
Модник краем глаза глянул в сторону, куда должен был попасть его плевок. Но он ничего не заметил.
– Ну что, видели? – спросил он у товарищей.
– Что? – непонимающе переспросил один.
– Как что? – чертыхнулся модник, остановившись и по-хулигански плюнув от злости себе под ноги.
Все в этот миг наблюдали за ним и не смотрели, куда летит плевок. Сам хулиган видел, как плевок летел ровнёхонько к земле, но перед тем, как приземлиться, изменил направление. И плюхнулся одному из ребят на ботинок.
От неожиданности модник проглотил язык. Конечно, он не поверил, что такое бывает, и решил повторить. На этот раз он даже сделал поправку на ветер. И хоть ветра не было, но плевок снова попал на ботинок, только уже второму его товарищу.
Он посмотрел на лица ребят. А те смотрели на него и не понимали, зачем он плюёт им на ноги. Им, конечно, это не понравилось, но они посчитали, что так надо, чтобы выглядеть важным. Правда, они и так уже считали его важным, а он все равно плевал им на ботинки.
– Ты что расплевался? – сделал ему замечание Гошка. – Разве не видишь, что твоим друзьям неприятно. Да и всем вокруг тоже.
– А тебе-то что, салага? – тут же ответил ему модный парень. – Какое тебе дело до меня? Хочу – плюю, хочу – не плюю. Ты что, мне указывать будешь, когда мне плевать, а когда не плевать?
– Мне всё равно, если ты плюёшься. Только зачем делать это при нас? Мне, например, и моему другу неприятно, когда ты плюёшь в нашу сторону.
– А чихать я хотел на вас, – он взвесил свои шансы перед Гошкой, который очевидно был младше его и уж напугать точно ничем не мог.
– Чихай сколько угодно. Вот только ты перед взрослыми так не будешь себя вести? Тогда зачем перед нами задираешься. Ты смотри! И тебя проучить можем.
Модник выставил руку с часами вперёд и посмотрел на циферблат. Ему было всё равно, сколько времени показывают часы. Он хотел одного, чтобы все видели часы на его руке. Затем он зачем-то вынул из кармана айфон. Провёл пальцем по экрану и нажал вызов.
– Да, пап! Я гуляю. С кем, с кем… С салагами. Скоро приду, – потом он заблокировал экран и снова сунул телефон в карман.
Он отвернулся ото всех и смачно плюнул. Он уже забыл о прежних плевках и потому не смотрел, куда на этот раз полетит его слюна. Модник считал, что он красиво плюётся, а все ребята считают его круче других. Он проделывал всё с детским наивным пафосом, словно он был самый крутой в мире.
Только он хотел развернуться лицом к ребятам, как почувствовал, что ему на лицо что-то брякнулось. Он провёл ладошкой по щеке и обнаружил мокрые следы.
– Кто это сделал? – он смотрел на Гошку и на Моцарта, но те молчали.
Его друзья тоже молчали, совершенно не понимая, что происходит.
Модник же, ни слова не говоря, плюнул на того, кто стоял ближе. А ближе всех к нему стоял Гошан. Модный мальчишка подумал, что именно Гошка посмел плюнуть на него. Пулька со слюной полетела прямо на Гошку, но в последний момент будто ударилась о невидимую стену, отлетела назад и с силой ударила моднику в щёку.
И хоть слюна не коснулась Гошки, тот запротестовал:
– Ты чего расплевался? – воскликнул он. – Ты чего! Дурак, что ли?
Но потом Гошан моментально успокоился, видя, как слюна вернулась и шлёпнулась хозяину на щеку.
Плевавший мальчишка не ожидал такого подвоха, утёрся и посмотрел на Гошана как на обидчика.
– Что стоишь? Тоже плюй на него, чтобы знал наших, – сказал он одному из своих товарищей.
– Может, не надо? Они ведь и пожаловаться могут взрослым.
Тогда модник важно обратился ко второму своему товарищу, который немного знал Гошку.
– А ты что стоишь? У нас же девиз: один за всех и все за одного! Плюй в них! Тогда мы и главней будем. Вот смотри! – и он стал набирать в рот слюны.
Вместе с ним плюнул и второй незнакомец. Оба они целились в Моцарта и Гошку. А знакомый Гошана не понимал, зачем они это делают, и стоял без движения.
Их слюни летели прямо в ребят, но, не долетев, упали на землю. Затем подскочили, как с горячей сковороды, и метнулись обратно, попав своим хозяевам прямо в глаз. Одному – в правый, другому – в левый. Они зажмурились от неприятного ощущения. И разом, словно сговорившись, повторили свои плевки. Но теперь плевки не упали на землю, а будто оттолкнулись от стеклянной стены, как теннисные шарики, и хлопнули им по другому глазу. Отлетев от одного, эти шарики врезались во второго. И прыгали так, туда-сюда.
Модник и его товарищ, не понимая, в чём дело решили, что их заплёвывают. И что тут началось! Чем больше они плевались, тем больше им доставалось. Закончилось тем, что они насквозь промокли. И, не обращая внимания на прохожих, всё равно плевались, как верблюды.
Модник и его товарищ, не понимая, в чём дело решили, что их заплёвывают. И что тут началось! Чем больше они плевались, тем больше им доставалось. Закончилось тем, что они насквозь промокли. И, не обращая внимания на прохожих, всё равно плевались, как верблюды.
А Гошка и Моцарт давно ушли, посчитав, что достаточно проучили этих двух задиристых мальчишек. Третий же их товарищ ждал, когда они закончат, но не дождался. Он пытался унять их, но они не слышали и не видели его. И он ушёл, посчитав бесполезным что-либо говорить этим «важным» и «деловым» мальчишкам.
– Теперь надолго запомнят, что плеваться не надо, – сказал Гошан Моцарту.
– Да, – согласился Моцарт. – Никогда не будут плеваться. Уж я тебе точно говорю, – рассеял Моцарт сомнения Гошана.
– Был бы я постарше, наподдал бы ему, чтоб не задавался. Вижу, что он слабак. Задаётся из-за того, что родители ему напокупали шмоток, часы, телефон. А как вести себя – не научили. В погоне за деньгами родителям некогда сыночком заниматься. Вот он и станет обалдуем, – Гошан замахнулся, будто хотел ударить невидимую мишень, но одумался и бить не стал.
– Ударить этого мальчишку, чтобы он понял и не стал больше плевать при посторонних?
Отрицательно мотнув головой, Гошан продолжил:
– Нет! Зачем ударить? Договориться бы со всеми ребятами, кто младше и старше, что плеваться нехорошо. И соблюдать это правило.
– Чтобы совсем-совсем никто не плевался? – спросил Моцарт, вспомнив, при каких обстоятельствах иногда плюются люди.
– Что ты! Что ты! – Гошан даже поперхнулся. – Запрещать разве можно? Мы вот с Балбесом и Слюнтиком тоже плюёмся, когда купаемся. Брызгаемся, воды в рот набираем, и друг на друга поливаем изо рта. А один раз и на берегу брызгались, когда нас девчонка милипуперная увидела.
– Какая? – не расслышал Моцарт слово милипуперная.
– Маленькая, значит, как мизинчик.
Моцарт закачал головой, потому что совсем запутался в объяснениях Гошки.
Гошан выставил пальцы.
– Вот большой палец. Вот средний. Вот самый маленький – мизинец! Вот эта девчонка была мизинцем. Мы пока не взрослые, тоже маленькие. А она ещё меньше нас. Получается, что она мизинчиковая, как бывают батарейки. Это те, что меньше маленьких. Понял, дурашка?
Волшебник протёр лоб.
– Ты меня запутал, Гошан. Так какая она была?
– Милипуперная.
– Понял, наконец! – одобрительно мотнул головой Моцарт. – И что эта девочка?
– Что? Да ничего! – Гошан почесал затылок. – Забыл я, чего хотел сказать. Ты бы вместо того, чтобы вопросы задавать, лучше бы напомнил мне, о чём я рассказывал. У меня ведь историй много разных. Все разве упомнишь? Мне напоминать надо. Интересные я хорошо помню и долго.
– Ты с ребятами из воды вышел на берег, а девочка к вам подошла.
– А-а. Точно. Мы загорали, а она к нам подошла. Глазками уставилась на нас, щёки надула, ресницами хлопает. Мы её спрашиваем: «Что тебе, девочка, надо?» Решили, что она сейчас расплачется. Подумали, что пока играли, может, её забрызгали. Мы к ней все вместе наклонились. И что ты думаешь? Она только этого и ждала. Полный рот воды полетел нам в лицо!
Моцарт рассыпался от смеха.
– Вот тебе и маленькая!
– Мы тоже тогда долго смеялись. А уж как девочка радовалась – ты бы видел!
– Так плеваться можно, – согласился Моцарт.
– Вот и я говорю. А вызывающе, из злости нельзя. Он же при родителях, при взрослых не станет так делать. Нет, – ответил сам себе Гошан, – значит, он плевал нам назло. Вот и надо запрещать, чтобы люди, назло другим что-то делали.
Глава 12 Курение запрещено
НЕ торопясь, друзья шли по зелёной дорожке. Небо расчистилось от туч. Засияло солнце.
Неподалёку, в укромном от посторонних глаз месте, собралось несколько ребят. Они спрятались за огромным кустарником, желая утаиться от взрослых.
Увидев, что кто-то идёт, они встревожились. Но быстро поняли, что это ребята, да ещё и младше их, и сразу же успокоились. Один из них, в джинсах в облипочку, провозгласил гордо:
– Да, что там, – и небрежным тоном добавил, – малышня, таких можно не опасаться.
После этих слов он демонстративно достал, подражая взрослым, пачку с сигаретами. Щедрым жестом он предложил трём своим товарищам взять из пачки по сигарете.
Ребята из этой компании были старше Гошки и Моцарта на два-три года. Среди подростков такая разница, конечно, была ощутима.
Двое осторожно взяли похожие на белые карандаши сигареты. Они не совсем понимали, что нужно делать с незнакомым предметом. Третий мальчишка сразу сказал:
– Я посмотрю сначала, как вы покурите, а потом уж! – он засомневался, – если с вами ничего не станет, может, и я попробую покурить.
Зачинщик курения стоял так, что друзья, обступив его, могли хорошо рассмотреть, как он ловко обращается с сигаретой.
Третий мальчишка, который отказался курить, сделал шаг назад, чтобы встать подальше и не пропахнуть сигаретным дымом. Он согласился пойти вместе с друзьями не потому, что хотел научиться курить, а так просто, за компанию. Ни особого любопытства, ни тем более какого-то желания курить он не испытывал вовсе.
Он часто слышал и видел, как курильщики – молодые дядьки и тётки – кашляют, как старые дедушки, и ему казалось, что они задыхаются. Становятся сине-зелёными, как ведьмы. И чем больше курят, тем больше стареют. И хотя они ещё молодые, всё равно уже выглядят, как Кащей Бессмертный. Курильщики – тощие и худые, с корявыми пальцами, жёлтыми противными зубами. И глаза у них бегают туда-сюда.
Скрюченные спины и кривые ноги всем своим видом отталкивают от них нормальных людей. Потому для себя этот мальчик решил, что курить никогда в жизни не будет.
Двое мальчишек, угостившись сигаретами, держали их в руке. И учились у того, который предложил им закурить.
Теперь маститый курильщик держал речь и объяснял им следующее.
– Смотрите, – пояснял он им. – Вам дали денег на мороженое. Денег на сигареты не хватит. И тебе тоже дали денег, но только на конфеты. А у меня, например, нет денег на пачку сигарет. Но это не страшно. У вас же есть деньги. А если вы отдадите мне все деньги, и я сложу их вместе, то тогда нам хватит. У нас будут сигареты, и мы сможем покурить.
Он важно сунул сигарету в рот и щёлкнул зажигалкой. Затем легонько поперхнулся и пустил дым. Двое мальчишек держали сигареты в руках. Увидев, как он кашлянул, они решили подождать и не прикуривали.
Один из них попытался сунуть сигарету в рот, но краем глаза снова обратил внимание на Гошку и Моцарта, которые, наблюдая за ними, замедлили свой шаг.
В это время Гошан делился своими соображениями насчёт курения с Моцартом. А тот не то что не знал, но даже ни разу не слышал о таком занятии.
– Отец сказал, что курить очень и очень вредно. А я ему верю, – уверенным голосом заявил Гошка. – Ещё он говорит, что от этой вредной привычки люди не только болеют, но и умирают. Я отцу верю. И мы с ним решили, что если кто-нибудь из нас, я или отец, станем президентами, то обязательно запретим курение во всём мире.
– А почему сейчас ваш президент не запретит, если это так вредно?
– Говорят, что президенту некогда об этом думать. Он всё своё время думает, чтобы не было войны.
– Так и ты, если будешь президентом, тоже будешь думать, чтобы не было войны. И это хорошо!
– Конечно, хорошо. Но я не так сделаю. Я, как только президентом стану, то сразу объявлю, что курить вредно, и запрещу. И уже после этого буду думать, чтобы не было войны. Видно, президента отвлекли в первые минуты, и он не успел такой закон придумать. Но я-то успею. Ты уж, Моцарт, не сомневайся. Я тогда и Балбеса, и Слюнтика позову к себе работать. Мне ведь умные люди и преданные нужны. Вот они и будут думать вместо меня, когда я буду спать. Нельзя же, чтобы когда президент спал, никто не думал, чтобы не было войны. А представляешь, президент уснул, а пока спит, враги подкрались и начали войну. Ведь пока спишь, за целую ночь можно разгромить все города. Я вот когда играю в World of Warplanes, то могу за четыре часа несколько стран завоевать. А по-настоящему в войне разве по-другому? Вот я и говорю. Пока президент спит, нас несколько стран за раз могут завоевать. Опомниться не успеешь – в плену окажешься.
– Да, Гошан, это ты молодец! – похвалил Моцарт. – Как ты хорошо всё продумал. И что президентом хочешь стать – тоже замечательно. А если со мной будешь дружить, меня возьмёшь к себе на работу? – заглядывая в глаза Гошану, спросил Моцарт. – Я ведь, если захочу, могу долго не спать. Ты мне скажешь, о чём думать и как? Я тогда лучшим помощником тебе буду, – продолжал мечтать вслух Моцарт.
– Ух ты! Можешь долго не спать? Тогда обязательно возьму. Можно будет и не только поспать, но и поиграть, а ты тем временем подумаешь за меня. Ты, правда, Моцарт, не торопись, я ведь тебя должен досконально проверить. Ты не совсем проверенный друг. И о моих друзьях не забывай. Ты же им тоже должен понравиться. Хотя, вдруг ты не понравишься? – Гошка задумался. – Тогда я попрошу, чтобы ты понравился, – но тут Гошан прервал интересную беседу. – Смотри, главный курильщик закурил, – и Гошан указал Моцарту на того мальчишку, который обучал своих товарищей новому нехорошему делу.