И почему Костя с утра прятал от Никиты глаза?.. Вроде бы нормальный парень, а ведет себя странно.
Никита не видел Казимова, но почувствовал исторгнутый из него импульс опасности. Он резко ушел в сторону, и тут же что-то острое кольнуло в бок.
В самый краешек бока кольнуло. Как будто заточка по касательной прошла, пробив толщу ватника и спрятанную под ней кожу. Никита поймал вражескую руку, взял ее на прием, и что-то железное со звоном упало на бетонный пол. Да, это действительно была заточка. И если бы не чутье, Никита лежал бы сейчас на том же полу с продырявленной почкой.
Он сбил с ног несостоявшегося убийцу, подобрал с пола заточку.
– Не надо! – в ожидании удара зажмурился Казимов.
– За что? – зло спросил Никита.
– Меня заставили!
– Кто?
– Я в карты проигрался…
Зэки столпились вокруг них, кто-то, вытянув указательный палец, опустил его вниз, требуя расправы над повергнутым противником. Толпа жаждала зрелищ. Чтобы затем тупо отправиться за хлебом.
Но Никита не стал убивать Казимова. И позволил появившемуся офицеру оторвать себя от жертвы. А когда вслед за начальником цеха появился спецназ, он закатил глаза – сделал вид, будто потерял сознание.
Он не ощупывал рану, но точно знал, что и кожа там вспорота, и кровь хлещет. Чем не повод побывать в больничке? А именно туда ему сейчас и было нужно. И попасть туда он должен в бессознательном состоянии, чтобы не всполошить засевшего там вора…
Острая заточка легко войдет в живую плоть, и кость не станет для нее препятствием. Клинок скользнет по ребру и на всю глубину войдет в сердце. А это произойдет, если Никита не поторопится…
Но нет, рука с заточкой уже в захвате. Рывок, толчок, и противник на полу…
Классическая ситуация для криминальных джунглей – выжившую при покушении жертву добивают на больничной койке. Но Никита не хочет быть жертвой. И его положение вовсе не так безнадежно, как на то надеялся убийца.
Киллер возник не из воздуха – для него проложили дорогу, которая могла закрыться в любой момент. Именно поэтому Никита не стал возиться с неудачником. Одним ударом он вышиб из него сознание, метнулся к двери палаты, которая оказалась открытой, вышел в коридор и нос к носу столкнулся с воровским «быком». Бугай поджидал исполнителя, чтобы вместе с ним отправиться к заказчику.
Это был человек Запорожца, поэтому все сомнения разом отпали. Да, Никиту заказал Заза, но зачем он это сделал?
Осознав опасность, «бык» схватился за нож, но Никита обезоружил его и в тот же момент вырубил четким ударом в переносицу. Куда идти дальше, он знал…
Запорожец во всем придерживался воровских традиций, поэтому и штаб-квартиру свою, как полагается, устроил в больничке. И свиту свою сюда же оформил. Ему не надо было далеко ходить, чтобы добраться до Никиты, но именно это и могло его сейчас сгубить. Никиту ведь голыми руками не остановить, а раз так, он сам становился смертельно опасным.
Ему не пришлось долго идти, чтобы добраться до палаты, в которой обосновался вор. Дверь была открыта, в помещении горел свет, тихонько работал телевизор.
Запорожец лежал на койке, а бритоголовый амбал сидел на табурете посреди палаты, взглядом сторожевого пса всматриваясь в дверь, которая вдруг распахнулась настежь. «Цербер» скорее чутьем, чем взглядом осознал опасность и отреагировал на нее мгновенно. Еще только поднимаясь с табурета, он уже выбросил в Никиту руку, в которой держал нож. И выпад этот был столь стремительным и мощным, что Никита с трудом смог заблокировать удар. И еще ему пришлось вложить все свои силы в ответный удар, который лишь пошатнул могучего противника. Но Никита не останавливался и, не позволив амбалу опомниться, вырубил его точным ударом в висок.
На этой возне он потерял время, которым и воспользовался Запорожец, метнув в него нож, от которого Никита смог увернуться только чудом. Правда, чудо это было неполным, потому что клинок вонзился ему в плечо. Впрочем, это не помешало Никите вывести вора из боя. Удар, еще удар, и Запорожец распластался на полу с разбитым носом и раскрытым ртом, в котором булькали кровавые пузыри.
– Зачем? – Никита держал вора за горло, но не душил его, хотя в любой момент мог вырвать ему кадык.
– Ты все знаешь! – с ужасом глядя на него, прохрипел вор.
– Знаю! Я все знаю!
– Ты мог все рассказать!
– Теперь я точно все расскажу! – пригрозил Никита, хотя и не понимал, чего именно боялся Запорожец.
– Не надо! Давай договоримся!
– Слишком уж косяков за тобой много, Заза, чтобы с тобой договариваться!
– Какие косяки? Меня подставили! Я не знал, что Фоган круто стоит, наехал на него и облажался, а они мне по ушам…
– По ушам?! Так с тебя что, корону сняли?!
– А ты не знал?! – ошалело вытаращился на Никиту вор.
– Не знал. Но мог узнать. Ты правильно все сделал, Запорожец. Меня надо было «зачистить». Только не понятно, почему слух за тобой не пошел? Почему воры постанову по твою душу не заслали?
– Место здесь глухое. У меня все под контролем. Давай договоримся!
Круто развернулся Запорожец, ничего не скажешь. И зона у него действительно под контролем. Только не станет Никита с ним договариваться. Ведь не сдержит вор свое слово и попытается избавиться от него при малейшей возможности. К тому же рано или поздно братва узнает, что ими здесь рулит развенчанный вор, а под таким ходить никто не захочет…
– Мне все равно, за что с тебя сняли корону, Заза! Подстава это или нет – по барабану. А то, что ты не объявился, когда сюда въехал, это косяк, за который ты должен ответить. Ну, чего смотришь? Может, я не прав? – спросил Никита у амбала, который уже пришел в себя и одним глазом смотрел на него, прислушиваясь к разговору.
Тот кивнул и открыл второй глаз.
– Я что-то не так сказал? – продолжал Никита.
– Да нет, все так… Заза должен был объявиться.
– А не объявился. И вором назвался.
– Косяк это!
– А что за такой косяк делают?
– Э-э… Ну, тут воровской сход нужен, а у нас реальных воров нет… – потирая отбитый висок, с кислым видом проговорил «бык».
– А ты кто по жизни?
– Да так, лохов по мелочи дербанили…
– А по-крупному сыграть хочешь?
– Э-э… В смысле?
– За зоной «смотреть» хочешь?
– Я?! – «Бык» ошалело уставился на Никиту.
Не того он полета птица, чтобы держать под собой целую зону. А Никите это дело без надобности. Ему бы тылы свои обезопасить.
– А что, если ты вора ссученного завалишь, тебе воры спасибо скажут. И флаг от них в руки получишь. Свой флаг здесь поставишь, и никто слова тебе не скажет…
– Не слушай его, Гнут! – прохрипел притихший было Запорожец.
Все бы ничего, но он вдруг попытался ударить Никиту тонким острым штырем, который появился в его руке неведомым образом. И только отменная реакция спасла того от коварного удара. Одной рукой Никита блокировал удар, а второй сломал вору кадык. Хватит с ним церемониться…
– Вот видишь, Гнут, и завалил ты суку! Честь тебе за это и хвала! – поднимаясь с колен, сказал Никита.
– Я завалил? – очумело посмотрел на него амбал.
– Ну, ты же хочешь быть центровым. Флаг тебе в руки!
В коридоре послышался шум, и в палату вломился «бык», которого Никита вырубил по пути сюда. И этот очнулся.
Никита готов был метнуть в него заточку, которую вытащил из своего плеча, но Гнут не позволил ему это сделать. И «быка» он тоже осадил:
– Заза сукой оказался! Гурьян это знал, поэтому Заза его и заказал…
– Отвечаешь? – бросив взгляд на покойника, спросил «бык».
– Век воли не видать! Сам лично «замочил»!
– А почему он сука?
– Потому что по ушам ему дали, и он не объявился. А Гурьян мог его объявить.
– А почему не объявил? – нахраписто и зло глядя на Никиту, спросил Глыба.
– А резона не было! Я в ваши дела не ввязываюсь! Мое дело – сторона! Меня не трогайте, и я никого не трону!
– Гурьян дело говорит, – с важным видом кивнул Гнут. – Он сам по себе, и никого не сдаст. Ты же не сдашь меня, Гурьян?
– Могила! – усмехнулся Никита.
– И ты, Глыба, ничего не видел.
– Ну, не видел, – кивнул «бык».
– Чего стоишь? В петлю его давай!
В палату с опаской вошел несостоявшийся киллер с распухшей от удара шеей. Гнут в двух словах объяснил ему ситуацию, и они втроем загнали покойника в петлю. Но Никита этого уже не видел. В любое время в лазарете мог появиться наряд во главе с дежурным офицером и накрыть всю эту лавочку, а у него не было никакого желания мерзнуть в стылой камере штрафного изолятора.
Говорят, надо бояться данайцев, дары приносящих. Точно так же надо опасаться «кума», который с заботливым видом ставит перед зэком кружку с крепким горячим чаем.
– Спасибо, – поблагодарил Никита, спокойно глядя ему в глаза.
– Ты же крутой, Гурьян. Ты не должен говорить «спасибо», в зоне это не принято. – Майор Званцев осторожно ощупал пальцем большую родинку у себя под носом. Воспалилась родинка. Может, застудил ее майор, может, порезал, когда брился.
– Спасибо, – поблагодарил Никита, спокойно глядя ему в глаза.
– Ты же крутой, Гурьян. Ты не должен говорить «спасибо», в зоне это не принято. – Майор Званцев осторожно ощупал пальцем большую родинку у себя под носом. Воспалилась родинка. Может, застудил ее майор, может, порезал, когда брился.
– С чего ты это взял, начальник? Я такой же, как и все, не лучше и не хуже…
– Ну да, у нас тут каждый может обидеть «смотрящего». Кто Шведа избил?
– Сам нарвался.
– Нарвался Дуремар, а ты пошел со Шведом разбираться. И разобрался. А говоришь, что не крутой…
– К чему ты клонишь, начальник?
– На промзоне тебя ножом ударили.
– Да нет, не ножом. Просто кусок железа. Казим шел, баловался, споткнулся и на меня упал…
– Ну-ну… А Заза шел, шел, споткнулся и в петлю головой, да?
– Тебе видней, начальник.
– Да мне-то с этого места все видно.
– Высоко сидишь, далеко глядишь, а я человек маленький.
– Ага, твоя моя не понимай?
– Почему не понимай? Моя все понимай, – усмехнулся Никита. – Тебе, начальник, порядок нужен, я двумя руками «за». Только помочь ничем не могу.
– А мне не надо помогать, мне просто правду знать надо… Есть информация, что Заза тебя заказал.
– Да? Теперь буду знать.
– Ты и без меня это знаешь. Кто Зазу убил?
– А его разве убили? Я слышал, он повесился.
– Когда вешаются, кадык не ломают. – Кто «смотрящего» убил? – Званцев надавил на Никиту взглядом, но ничего этим не добился.
– Не знаю.
– А если знаешь?
– Если знаю, то не скажу. Хочешь, на куски режь, все равно ничего не скажу.
– Ну, резать я тебя не буду, а карцер тебе обеспечу.
– Твое право, начальник, – невозмутимо проговорил Никита.
– В блатного решил поиграть?
– Да нет, я в такие игры не играю. Я мужик, мужиком и останусь. План буду давать, строем ходить, надо будет, в самодеятельность запишусь. Все буду делать, только «стучать» не буду. Без обид, начальник.
– В самодеятельность, говоришь, запишешься, – задумчиво проговорил майор.
– А что, надо?
– Да нет, тут и без тебя самодеятельности хватает…
– Нет, в этой самодеятельности я не играю.
– Самодеятельностью Гнут у нас теперь занимается.
– Мне какое до этого дело?
– Ну, может, есть дело? Может, ты на место Гнута метишь? – пристально посмотрел на Никиту Званцев.
– Мощи мне против него не хватает. Но если в карцер посадишь, братва меня еще больше уважать начнет. Может, и сделаю попытку.
– Так, может, ты и сделал попытку! Может, ты и убил Зазу?
– Не убивал я никого. И во власть не лезу. Оставь меня в покое, начальник, не делай из меня мученика.
Званцев задумался. Неторопливо достал из пачки сигарету, закурил, поднялся из-за стола, разгладив и без того едва заметные стрелки на форменных брюках, подошел к окну.
– Не буду я делать из тебя мученика. Если ты не будешь делать из меня дурака… Не тянет Гнут на «смотрящего», – покачал он головой. – Подвинут его. Обязательно подвинут. А это свара… Я бы не советовал тебе лезть в этот дележ.
Никита и сам знал, что его авторитет среди зэков достаточно высок, чтобы побороться за власть хотя бы в отдельно взятом бараке. Оказывается, это понимало и лагерное начальство, поэтому Званцев и делал ему предупреждение. Что ж, он, конечно, польщен столь высоким доверием, но «кум» за него переживает напрасно. Не собирается Никита мутить и без того беспокойную воду, не влезет он ни в какие дрязги. Его дело по-прежнему – сторона…
Глава 14
Красные, с темными под ними кругами, глаза, мятое лицо, острый запах мускатного ореха вперемешку с ароматом дорогого одеколона – это все Макс.
– Привет!
Какое-то время Лариса угрюмо смотрела на него через порог, накручивая себя, а затем закрыла дверь. Вернее, попыталась это сделать, но Макс подставил ногу:
– Не закрывай дверь в свою новую жизнь! – и протянул ей коробочку из красного дерева.
Но Лариса не торопилась ее брать. Даже не спросила, что там. Она всем своим видом пыталась выразить всю обиду, накопившуюся за две недели, которые Макс где-то пропадал.
– Смотри, что это такое? – Переступив через порог, Макс открыл коробочку и показал два красивых золотых кольца с мелкими бриллиантовыми вкраплениями по бокам.
Это были обручальные кольца, те самые, которые она так ждала.
– И что дальше? – стараясь не выдавать своего волнения, спросила Лариса.
– А дальше новая жизнь, под моей фамилией.
– Это так неожиданно! – съязвила она.
– Да? А я думал, ты заждалась.
Он положил кольца на журнальный столик, а сам сел в кресло, забросив ногу за ногу.
– И где твой загс?
– Извини, он такой большой, что я не смог засунуть его к себе в машину.
– Смешно.
– Я серьезно. Надо самим туда ехать, а ты болела. Ну, я решил подождать, пока ты выздоровеешь.
– Да ты не оправдывайся, мне все равно, где ты пропадал.
– А я пропадал, – кивнул он. – Мальчишник у меня был. Расставание, так сказать, с холостой жизнью.
– Все две недели?
– Все две недели, не просыхая… Мне всего двадцать лет. Мне еще рано жениться.
– А тебя кто-то заставляет?
– Я слово дал. Да ты за меня не переживай. Я за эти две недели нагулялся так, что на всю жизнь хватит. Двадцать четыре женщины за две недели – как тебе такая арифметика?
– Да хоть сто двадцать четыре!
– Ну, в общей сложности, где-то так и есть, – самодовольно произнес Макс. – Где-то так за двадцать лет и есть. С этими двумя неделями. Но это все! Зуб даю!
– Значит, со мной ты спать не будешь, – усмехнулась Лариса.
– Почему не буду?
– Зуб вылетит, если будешь…
– Ну, ты же не какая-то левая!
– Может, все-таки не будешь спать?
– Прямо сегодня и начну. Сначала загс, потом постель, все по-честному… Ну, чего стоишь, собирайся! Карета подана, фанфары бьют в литавры!
– Ты это серьезно?
– Регистрация через полтора часа. На Садовом пробка, и на объездных путях пробка. Если опоздаем, карета превратится в тыкву, вместе с нами. Ты хочешь быть тыквой?
– Нет.
– Тогда чего стоишь?
Лариса и хотела верить в происходящее, но, после того как Макс кинул ее с загсом в прошлый раз, это у нее не получалось. Но Макс все-таки заставил ее одеться, выйти из дома и сесть в машину. Сначала отвез ее в меховой салон, где купил невероятно красивую норковую шубу белого цвета, и только затем в загс, где их действительно ждали. Макс и согласие дал на брак с Ларисой, и роспись свою поставил, и, главное, надел ей обручальное кольцо на палец. И заветный штамп в ее паспорте появился.
Только тогда она поверила в свое счастье, к которому так долго и упорно шла.
Родительским благословлением здесь и не пахло, свадебное застолье в дорогом ресторане им не светило, Макс даже не позаботился о белом лимузине с брачным эскортом, но Ларису это не очень расстраивало. Главное, кольцо на пальце и печать в паспорте, а остальное приложится.
– Ну что, сдержал я свое слово? – спросил он, усадив ее в свой «Лексус».
– Все, можно разводиться? – стараясь сдержать наплыв чувств, краешком губ усмехнулась она.
– Зачем?
– Ну, мне же надо Никиту дождаться. Я не должна быть замужем, когда он вернется.
Макс промолчал, прикусив нижнюю губу. Он резко сорвал машину с места и, едва не зацепив стоящий впереди джип, вырулил на дорогу.
Минут через десять они заехали в охраняемый двор высокого элитного дома. Не останавливаясь, Макс загнал машину в подземный гараж, откуда на лифте они поднялись на четырнадцатый этаж. Он ключом открыл дверь, и они вошли в квартиру, которая оказалась куда лучше той, из сталинской высотки. Невероятный ремонт в евростиле, суперсовременная и очень дорогая обстановка, комнат столько, что не сосчитать.
Ничего не говоря, Макс провел молодую жену в спальню и, пока она любовалась роскошной мебелью, оставил ее без шубы. Опустился на колени, стащил с нее колготки с трусиками, потом поднялся и в два счета справился с платьем и бюстгальтером. В квартире было тепло, и озноб, как прошлый раз, Ларису не колотил, но он вновь облачил ее в шубу, на голое тело. После чего мягко уронил на кровать…
Макса хватило совсем на чуть-чуть, и Лариса едва не осмеяла его, когда он из дергающегося бревна превратился в бездвижный мешок. Она сдержалась, но чуть не прыснула снова, когда он вдруг извинился.
– Это все твоя шуба, она меня так возбудила…
– Ты мечтал поиметь меня в шубе? – усмехнулась она.
– Мечты сбываются.
– А в свадебном платье поиметь не хочешь? Я бы надела под него белый корсет с подвязками…
– Ты меня заводишь.
– Ну, я же твоя жена. Или нет?
– Пока да… До завтра еще время есть, мы еще успеем со свадебным платьем и корсетом.
– А завтра что?
– Завтра мы разведемся, – как о чем-то давно решенном сказал он.
Но Лариса все-таки догадалась, что это игра. Видимо, Макс решил сравнять счет.
– Может, не будем спешить? Это ведь ехать за платьем надо, а я сегодня так устала. Давай завтра. Ну а потом уже и разведемся…