— Так пятеро наших братьев обратили в бегство полтора десятка воинов врага!
Факты нужны, но главное, чтобы их не было слишком много, иначе слушатели начнут уставать.
— Но есть и другое. — Тут Кирилл сделал паузу давая слушателям знак, что сейчас заговорит о важном. — Вы, кто ходил вчера на разведку к площади Минина, как посмели вы убить неверующего лишь ради того, чтобы овладеть его оружием? Как посмели вы убить того, кто не нес вреда вам?
И он ткнул рукой туда, где тесной группой стояли бойцы, находившиеся под командой Толика.
Об этом эпизоде Кирилл узнал, когда пытался отыскать в будущем Машеньку. И сейчас он с радостью увидел, как покраснел сам Толик, как высокий парень рядом с ним опустил лохматую голову. Все повернулись в ту сторону, и «грешники» оказались в перекрестье множества осуждающих взглядов.
— О вы, которые уверовали! Когда вы отправляетесь в поход, не говорите встречным «Неверующий ты!» ради земных благ, ибо у Отца вашего добыча для вас куда обильнее, а от ока его не укроется ничего.
— Да, истинно так! — воскликнула «жертва».
Завопили что-то стоявшие рядом с ней женщины, к тонким бабьим голосам присоединились более низкие мужские, окрестности автостанции огласились дружным ревом. Кирилл понял, что победил, что довел толпу до экстаза, и она в его власти.
Даже спокойные и выдержанные люди, лидеры общин и командиры отрядов прыгали и размахивали руками, точно школьники. И на лицах их читались обожание и восторг.
Кирилл мог не говорить слов, предназначенных для завершения речи, но он их все же сказал, только для себя:
— Тот, кто напился из моих уст, станет как я. Я также, я стану им, и тайное откроется ему.
«Евангелие от Фомы», стих сто двенадцать.
Глава 2
Стоявший перед Дериевым человек майору очень не нравился: толстый и лысый, с приплюснутым носом и бегающими глазками. Да еще эта мерзкая привычка втягивать в себя воздух после каждой фразы.
Но глава коммуны понимал, что власть невозможно захватить и удерживать, общаясь только с угодными тебе людьми.
— Так значит, ты утверждаешь, что являешься одним из ближайших учеников того, кто известен как Сын зари? — поинтересовался он, стараясь не выдать собственной неприязни.
— Да. Всссыы… — человек, назвавшийся Станиславом, кивнул.
— Ты сам, добровольно, сдался в плен? И попросил о встрече со мной?
— Истинно так, вссыыы, — лысый снова кивнул, и блики, отброшенные стоявшей на столе свечой, побежали по его голове.
— Зачем? — мягко спросил майор.
Станислава тщательно обыскали, оружия не нашли. За его спиной расположились двое крепких бойцов из команды Василича, готовых скрутить гостя при любом подозрительном движении. Но все равно он может оказаться безумцем, готовым на все ради уничтожения Дериева, главного исчадия зла, по мнению последователей недожженного «мессии».
При воспоминании о неудачной казни глава коммуны вновь ощутил гнев. Надо же было так опростоволоситься, упустить реальный шанс избавиться от серьезной проблемы! Оплошал Василич, бригадиры, дураки-охранники, прозевавшие дерзкую атаку. Да и он сам, если честно.
Эх, надо было повесить с полдюжины «виновников» — глядишь, стало бы куда легче на душе.
— Я хочу уничтожить посланника. — Лысый сглотнул, круглое лицо перекосилось, давая понять, что эта фраза далась ему нелегко.
— Почему? Ты разочаровался в нем?
— Нет, я все так же искренне верую в то, что Сын зари принес истину с небес. — Станислав опустил голову.
— Так что тогда? Не готовишь ли ты ловушки для меня? — спросил майор.
— Нет, нет, во имя Отца, Единственного и Несотворенного, — забормотал лысый, испуганно моргая. — Просто он, ну, стал противоречить собственному учению, искажать его поступками, делать то, что не подобает Сыну зари. Слабая человеческая плоть взяла верх, и я…
— Ты решил, что мертвый, но безупречный посланник лучше живого, но не идеального? — вкрадчиво осведомился Дериев. — А недостатки того, кто известен как Кирилл Вдовин, бывший журналист, колют твои глаза? Вот так-то?
— Да. — Слово прозвучало очень тихо, но в то же время твердо.
Майор задумчиво огладил подбородок, укололся о щетину и со злостью подумал, что за заботами последних дней вовсе забыл, что надо бриться. Истинный лидер должен всегда выглядеть хорошо.
Дни выдались уж слишком тяжелыми. Нападение за нападением, с разных сторон, но хорошо организованные и скоординированные так, что за ними чувствовалась единая рука. Потери меж бойцов, массовое дезертирство среди работников — несколько бригад вовсе перестали существовать, но и в тех, что сохранились, начались волнения и недовольство.
Пришлось остановить строительство зимних убежищ, собрать все силы в кулак и увеличить численность патрулей.
— Пригласите отца Павла и Семена Васильевича, — сказал он, обращаясь к стоявшему у двери ординарцу.
Велик соблазн использовать такого вот «перебежчика». Но, во-первых, нужно проверить, тот ли он, за кого себя выдает, а во-вторых, понять, каким образом его применить. И для того, и для другого пригодится изворотливый ум бывшего офицера ФСБ, ставшего начальником службы безопасности коммуны, а также хитрость и знания служителя церкви.
Не прошло и пяти минут, как порог кабинета переступил Василич, такой бодрый, словно его не подняли с кровати. Чуть позже явился зевающий батюшка. Оба привыкли к тому, что Дериев часто работает по ночам, и порой в темное время решаются самые важные вопросы.
— Присаживайтесь и слушайте, — велел им майор. Повернулся к Станиславу. — Рассказывай все с самого начала: кто ты такой, откуда явился и зачем…
Во второй раз лысый перебежчик говорил быстрее и охотнее, хотя то и дело вытирал потеющую лысину.
— Ничего себе, красиво, — сказал Василич, когда прозвучало финальное «вссыыы». — Только все это похоже на сказку, а ты — на двойного агента. Чем докажешь, что это не так?
— Я готов… — Станислав сглотнул. — Готов опознать проповедников, отправленных к вам в коммуну, чтобы разрушать ее изнутри. Готов рассказать все, что знаю.
— Но они же твои братья по вере, — вступил отец Павел. — А ты отдаешь их на гибель?
— Смерть ничего не значит, для того, кто достоин Света. Она лишь ступенька к престолу Отца, для тех, кто запутался в тенетах Демиурга — перерыв перед новым обретением плоти.
— Тогда рассказывай, — сказал Василич. — Сколько бойцов у твоего Сына зари, как они вооружены, где располагается основная база, как она охраняется, какие там у вас порядки… Понял?
Дериев поймал взгляд Станислава, полный отнюдь не благожелательности, и подумал: «Он нас ненавидит, искренне считает слугами зла, Сатаны, и в то же время хочет использовать для того, чтобы спасти собственную веру от ее впавшего в грех основателя. Такое вряд ли возможно подделать!»
Лысый перебежчик перечислял факты, а начальник службы безопасности записывал, приговаривая:
— Ну, таким тебя люблю я, таким тебя хвалю я… Ох, если не брешешь… Завтра проверим…
— И завтра же мы скрытно проведем тебя по всем бригадам, — сказал майор. — Посмотришь, кто явился в коммуну не для того, чтоб возродить цивилизацию, а чтобы вредить нам и нашему делу.
Станислав кивнул, но без особого воодушевления.
— Это всё? — Василич почесал седой ежик на голове.
— Да, видит Отец наш, ничего я не утаил, ничего не скрыл, — сказал перебежчик.
— Это мы скоро узнаем. — Дериев махнул конвойным. — Уведите его.
Когда дверь за Станиславом закрылась, он повернулся к помощникам и спросил:
— Ну так что? Не думаю, что это подстава.
— Я не ощутил обмана в его словах, — покачал головой отец Павел. — Сей заблудший агнец Божий несомненно пребывает в тенетах духовного обольщения, и оно руководит его поступками, а не выгода и не хитрость.
— И мы сможем его использовать. — Василич заулыбался, и улыбка получилась злобной, как у волка, что заметил мирно пасущегося теленка. — Заманим этого Сына зари в ловушку и уничтожим. Без него весь этот рехнувшийся сброд разбежится.
— Думаешь, наш пророк поверит лысому, когда тот вернется? — В голосе майора было сомнение.
— Смотря что мы ему скормим, и как именно скормим. — Василич посерьезнел. — Нужно пробовать, иначе намучаемся, вот увидишь.
* * *Несколько дней пролетели как один.
Кирилл заново привыкал к семейной жизни, к тому, что он женат, что у него есть не временное укрытие, а настоящий дом, место, куда можно вернуться вечером, после того, как разберешься с делами.
А их для посланника всегда находилось предостаточно.
Серега планировал операции, командиры водили в бой отряды, но на любое важное решение требовалось согласие Кирилла, а бойцы ждали, что он воодушевит их. Каждый вечер приносили убитых и раненых. Вторых нужно было утешать, а над первыми — проводить ночные бдения.
А их для посланника всегда находилось предостаточно.
Серега планировал операции, командиры водили в бой отряды, но на любое важное решение требовалось согласие Кирилла, а бойцы ждали, что он воодушевит их. Каждый вечер приносили убитых и раненых. Вторых нужно было утешать, а над первыми — проводить ночные бдения.
Сам бывший журналист в них более не участвовал, но в окнах большого дома у самых стен Печерского монастыря теперь с заката до рассвета горели свечи, и сидящие на стульях люди молились вполголоса.
А на берегу, у Гребного канала, появилось свежее кладбище.
Простые деревянные кресты стояли рядами. Пролетающие мимо птицы любили садиться на них, и с каждым днем этих «насестов» становилось все больше и больше.
Кирилл проводил беседы, на которые собиралось до полусотни человек. Тех, кто допускался на них, начали отбирать. Занимались этим Серега, Федор и Арсен. Посланника они в это дело не вмешивали, считая, что не к лицу ему отягощать свою душу столь мелкими заботами.
Кирилл узнал о том, что не все могут прийти послушать, случайно.
Самоуправцам досталось и на орехи и на все остальное так, что проняло даже бывшего десантника.
— Это, как бы я грешен, — только и сказал он, когда Кирилл озвучил только что выдуманную епитимью.
Тимоха все так же фиксировал слова Сына зари, и кипа листков в его ведении достигла солидной толщины. Свою копию делал Стас, и один верующий из общины Арсена тратил часы отдыха на то, чтобы переписать изречения посланника, но не для себя, а для всех.
Вдруг с первоисточником что-нибудь случится?
Дина к большой радости Кирилла вела себя скромно и спокойно, ничуть не кичилась тем, что стала женой Сына зари, молилась и работала вместе с остальными, а к мужу относилась с благоговением. Остальные понемногу привыкали, что у посланника есть супруга, и осуждающих взглядов становилось меньше.
Сыграли еще две свадьбы по тому самому обряду, который он придумал для своих нужд.
Повреждения, заработанные Кириллом в плену, потихоньку заживали, он все реже вспоминал о них. Дожди шли почти каждый день, ночи становились все холоднее и холоднее, намекая, что лето осталось в прошлом.
На третий день после большой проповеди на автостанции сгинул Стас: отряд, с которым он пошел на задание, угодил в засаду, потерял нескольких человек убитыми, вынужден был торопливо отступать, и никто не мог точно сказать, что произошло с лысым толстяком — погиб, или угодил в плен.
Он не был особенно любим людьми, но яркой, фанатичной верой выделялся среди остальных. Кроме того, принадлежал к числу тех, кто первым признал Сына зари и его миссию.
Вернулся Стас через два дня — на него наткнулся один из патрулей на пересечении улицы Бринского и Казанского шоссе, примерно там же, где Кирилл месяц назад едва не стал жертвой каннибалов. Командир патруля, увидев знакомое лицо и услышав свидетельство, дал единоверцу сопровождающего и отправил в сторону «штаб-квартиры».
Там Стаса, заявившего, что он сбежал из плена и должен поговорить с самим посланником, отвели к Кириллу.
— Ты вернулся, — сказал тот, стараясь, чтобы голос не выдал волнения.
Этот разговор бывший журналист «вспоминал» дважды. И если в первый раз, когда еще не был знаком с лысым толстяком, он не понял, что именно увидел, то во второй сумел разобраться, что именно произойдет в данной точке будущего и к чему приведет.
— Во имя Отца, Единственного и Несотворенного, всссыыы! — Стас истово закивал. — Поклонения достоин Сын зари! Я же взял грех лжи на душу, сказав, что бежал из плена! Неправда это!
— А в чем же правда? — спросил Кирилл, думая о том, что он сам, один из величайших обманщиков, какого только можно представить, и не имеет права осуждать других за вранье.
— Меня отпустили.
— Кто?
Реплики звучали для Кирилла дважды: сначала внутри головы, всплывая из памяти, и только затем проникали в уши. Они оба играли давно написанные роли, говорили то, что должны, и если один не мог от этого уклониться, то второй не хотел, его вполне устраивал сценарий.
Но мерзкий привкус, ощущение, что Кирилл мошенничает, оставалось.
— Начальник службы безопасности коммуны, ввссссыыы. — В голосе Стаса прозвучала ненависть. — Его там называют Василичем, широколицый такой, седоватый, волосы короткие…
— И зачем он это сделал?
— Ему не нравится то, что творит Дериев. Он предлагает Сыну зари союз.
— Интересно… А ты, случаем, не лжешь? — Кирилл изобразил на лице сомнение.
Еще бы — в такое сразу поверит только глупец.
— Готов поклясться чем угодно, самим Несотворенным Отцом, и Сыном Его! — фанатично воскликнул Стас.
Кирилл подумал, что имеет дело с редчайшим видом предателя — с тем, кто готов отдать своего духовного наставника в руки врагов не из-за личной выгоды или славы, а ради собственных убеждений, ради того, чтобы истинная вера восторжествовала, стала еще сильнее.
Вряд ли лысый врет. Скорее всего, Василич и вправду его отпустил, сказав все, что нужно на тот случай, если проклятый Сын зари и вправду обладает умением отличать правду ото лжи. В то, что их главный враг в самом деле способен заглядывать в будущее, ни майор, ни его подручные поверить были не в состоянии.
— Не стоит, — сказал Кирилл. — Но информация твоя слишком важна, чтобы я выслушивал ее в одиночку. Кроме того, она касается дел мирских, а для них у меня есть надежные помощники.
Через пятнадцать минут они уже были в штаб-квартире, и Серега с Арсеном внимательно слушали Стаса.
— Василич замыслил бунт против майора и все такое? — Бывший десантник хмыкнул. — Не верю я в это. Он слишком осторожен и сам на первый план вылезать не любит, так что на брехню похоже.
— Ловушка? — спросил Арсен. — Предательство?
— Моя верность посланнику известна всем, всссыыы! — прохрипел Стас.
— Да тебя, толстый, никто не подозревает. — Серега лениво махнул рукой. — Исполнителя, пешку, никто в свои планы посвящать не будет.
— Это может быть шансом быстро разобраться с Дериевым и его кодлой, — сказал Арсен. — Внутренняя рознь разрушит коммуну куда быстрее, чем наши усилия. И потерь будет меньше.
Они оба посмотрели на Кирилла. Что бы кто ни говорил, решать ему.
— Василич властолюбив, и часть бойцов коммуны, в случае чего, наверняка пойдет за ним, а не за Дериевым, — сказал Кирилл, изображая задумчивость. — Он предлагает переговоры в развалинах «Этажей» на Белинке трое на трое, чтобы договориться обо всем. Можно рискнуть. А при личной встрече я точно выясню, лжет он или говорит искренне. Сегодня ночью мы тебя отпустим, и ты спокойно доберешься до места рандеву. К утру вернешься.
В глазах Стаса сверкнуло торжество. Он попытался его скрыть, опустив голову.
Серега и Арсен ничего не заметили, но Кирилл ждал от предателя именно этой реакции и поэтому уловил ее.
— Когда он хочет? Завтра на закате? — продолжил он. — Хорошо, я согласен.
— Всё к вящему торжеству дела света, вссссыыы, — проговорил Стас, и в голосе его прозвучала настоящая мука. Предавать нелегко, даже если ты полностью убежден в том, что делаешь благое дело.
Кирилл улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка не превратилась в оскал.
В будущем, которое он выбрал, на самом деле был риск: существовала вероятность, что он потерпит поражение и угодит в руки майора. В таком случае Сына зари ждет расстрел, когда-то давно пережитый в «воспоминаниях».
Получивший инструкции Арсен увел Стаса.
— Не нравится мне всё. И тип этот тоже, — заявил Серега, почесывая подбородок.
— Он предатель, — сказал Кирилл.
— Что? — Глаза бывшего десантника округлились, он стал напоминать очень большого ребенка, увидевшего хитрый фокус.
— Он собирается отдать меня в руки Дериева.
— Так нужно немедленно его шлепнуть! — Серега сжал огромные кулаки.
— Ни в коем случае, — покачал головой Кирилл. — Майор приказал разведать «Этажи» довольно давно. Сегодня ночью они спрячут в одном из складов продуктового магазина группу захвата, причем сделают это так, что мы завтра обнаружить засаду не сможем.
— Почему? — Серега нахмурился.
— Потому что так надо, — терпеливо проговорил Кирилл. — В ней будет сам Дериев. Он не удержится и явится насладиться триумфом, посмотреть, как меня будут брать в плен и расстреливать. Мы выманим его из укрытия и сделаем так, чтобы его поражение и смерть стали наглядным уроком. Понимаешь?
— Ну как бы да… А что для этого нужно сделать?
В том, что касалось общих замыслов, Серега чувствовал себя не особо уверенно и всегда торопился перейти к конкретике.
— Организовать нашу собственную засаду там, где ее не заметят люди майора, и сделать это не позднее, чем сегодня вечером, пока они еще не знают, согласимся мы на встречу или нет.