— Я сам пойду, — сказал Серега. По физиономии его было видно, как соскучился бывший десантник по настоящему делу. — И, если не возражаешь, возьму кого-нибудь из твоих федайкинов, они все парни умелые и опытные.
В результате, к вечеру Кирилл остался под присмотром одного Степана, а «начальник штаба» исчез в неизвестном почти для всех направлении. Его место занял невозмутимый Арсен и принялся командовать с таким видом, словно дела всегда так и обстояли, и ничего странного не происходит.
Вечерняя беседа прошла как обычно. Стас опять жадно слушал посланника, сидя в первых рядах.
Ночью Кирилл вновь увидел кошмар: с жутким грохотом раскалывающуюся на куски, падающую с неба луну. Он проснулся в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем и обнаружил, что Дина тоже не спит — сидит рядом и глядит на мужа расширенными от страха глазами.
— Что с тобой? — спросила она. — Ты кричал и не хотел просыпаться. Я молилась… Это Демиург и архонты, они вредят тебе?
Кирилл хотел сказать «а я откуда знаю?», но вовремя прикусил язык. Сын зари не может пребывать в неведении относительно того, что с ним происходит.
— Да, — сказал он, — это духовная брань, и она тяжка.
Дина подвинулась ближе, положила голову мужа себе на колени и начала гладить его по лбу, по вискам, медленно и ласково, так что сердце его перестало бешено колотиться, а остатки страха рассеялись в сумраке их спальни.
— Так лучше, лучше? — прошептала она.
— Да.
— А мне вот с каждым днем хуже и хуже. — В голосе Дины прозвучала досада. — Многие видят тебя чаще, чем я, и слышат от тебя больше слов. Уходишь утром, возвращаешься вечером, и тебе уже не до меня… Жена я тебе, или только служанка? Или вообще никто?
Извечная женская жалоба, но в данном случае — обоснованная.
— Помни, кто я такой. — Кирилл вздохнул. Кем бы ты ни был, что бы в этом мире не менялось, кое-что останется тем же самым до тех пор, пока сами люди кардинально не изменятся. — Ты полагала, что вышла замуж за человека? Тогда ты жестоко ошибалась.
— А кто же ты? — спросила она с недоверием и страхом.
— Я — сеть в океане времени, что можно забросить и в будущее, и в былое. Я — разделяющая их, движущаяся преграда, которой не избегнет ни одна вероятность.
Кирилл не помнил, в какой именно книге вычитал это изречение, в памяти сохранилось только, что речь там шла о пророке, ставшем правителем галактической империи, и о наркотике, дарующем прозрение.
Дина в очередной раз погладила его по лбу, и словно ярко светящиеся шары из глубины к границе осознания начали подниматься «воспоминания». Он услышал голоса, бормочущие, кричащие и рыдающие, смех и плач, увидел лица, одновременно знакомые и незнакомые, уловил запахи гари и крови…
Всюду в будущем была война, безжалостное убийство человека человеком. И не во власти Кирилла было найти путь, ведущий в обход, в мирную гавань.
Он задрожал, пытаясь остановить этот поток образов, на миг ощутил, что его разрывает на части, и отдельные фрагменты плывут в разных направлениях, но каждый сохраняет способность мыслить и чувствовать. Он стал мелко нарезанным мясом в громадном котле, где варился суп из событий и разговоров, мелких эпизодов и моментов выбора.
Будущее и прошлое кипели рядом, а настоящего не существовало вовсе.
Кирилл даже испугался, что сходит с ума, но вскоре все стало как обычно.
— Эх, Дина, Дина, — прошептал он, — я был бы счастлив оставаться с тобой все время, не ходить на беседы, не думать о том, что делать с пленниками, не утешать заблудших и не ломать голову над тем, как нанести урон врагу. Но у меня есть цель, и я должен во что бы то ни стало ее добиться!
Отодвигая ложные воспоминания в сторону, поднялось настоящее, реально пережитое не так давно — Машенька в новом синем платье, он ведет ее за руку, и светит майское солнце, и им так хорошо вдвоем, разве что не хватает мамы, но тут уж ничего не поделаешь.
Кто мог знать, что через несколько месяцев все это исчезнет, сгинет без следа?
Разве что какой-нибудь проклятый небесами пророк.
— Я знаю, — сказала она. — Ты — Сын зари. Ты больше, чем любой из обычных мужчин, и в то же время меньше.
— Но когда я до нее доберусь, — продолжил Кирилл, — то мы обязательно будем с тобой, и все это закончится. Истина сможет обходиться без меня, а я без нее. Все будет по-другому.
«Она должна понравиться Машеньке, обязательно», — подумал он.
Мелькнула мысль, что кое-кто из последователей Сына зари может не очень хорошо воспринять тот факт, что у него есть трехлетняя дочь, но затем мысли исчезли вовсе, поскольку Дина наклонилась, чтобы поцеловать мужа. Исчезло беспокойство, сгинул страх, порожденный видением падающей луны, отступили назойливые «воспоминания».
Остались только они вдвоем, а это значит, что целый мир…
Утром Кирилл поднялся с большим трудом и еле-еле успел на традиционный военный совет. Голова с ночи осталась тяжелой. Не увидев на привычном месте Сереги, он в первый момент даже удивился, не сразу вспомнил, что тот сейчас далеко, на улице Белинского, там, где некогда было кладбище, а в конце девяностых построили торговый центр «Этажи».
— Доброе утро, — сказал Арсен. — Начнем, во имя Отца, Единственного и Несотворенного.
Бывший глава «прибрежной» общины так и не уверовал в посланника и его учение. Внешне он никак этого не показывал, участвовал в молитвах и обрядах, но Кирилл знал, что все это — маскировка, своеобразная мимикрия, позволяющая избегать лишних проблем.
И как только Сын зари из союзника превратится в соперника, все изменится…
— Начнем, — кивнул Кирилл, усаживаясь на стул.
Обсудили операции на сегодня, носящие отвлекающий, беспокоящий характер, чтобы Дериев ничего не заподозрил. Затем перешли к системе патрулей и опорных пунктов, которую с сегодняшнего дня нужно было менять, потому что информация попала к майору.
Арсен озвучил необходимые приказы, и командиры отрядов начали расходиться.
— Теперь можно говорить спокойно, — сказал он, когда они с Кириллом остались вдвоем в комнате. — Ночью мы проводили Стаса почти до улицы Сусловой, дальше он пошел сам. На рассвете встретили его. Он сказал, что всё в силе, переговоры состоятся в «Этажах» на закате.
— Хорошо, — бывший журналист кивнул, ощутил, как от волнения зачесались ладони: Дериев имел возможность отказаться, выскользнуть из приготовленной для него ловушки, но он шагнул в нее смело, чувствуя себя не жертвой, а охотником. И это значит, что ближайшее будущее обрело четкую определенность, в один миг истинно призрачными стало множество вероятностей.
Сохранилось лишь несколько, и одной из них предстояло сделаться реальностью в ближайшие сутки.
— Как следует обыщите развалины, — приказал Кирилл, перед глазами которого стоял темный, заваленный обломками склад, где укрывался сейчас отряд с Дериевым во главе. — Оставьте наблюдателей рядом с «Этажами», хотя бы на крыше дома через Белинку, чтобы враг не затеял какую-нибудь добавочную подлость. К вечеру должна быть готова группа прикрытия.
— Где поместим ее? — спросил Арсен.
Он обращался с посланником без подобострастия, свойственного тем, кто искренне верил в Сына зари, но с подчеркнутым, спокойным уважением. Кириллу это нравилось.
— В остроге, — предложил он, подумав. — И рядом, и укрыться легко.
Старый острог, где во времена империи держали политзаключенных, а после развала СССР находился выставочный зал, располагался в самом центре города. За те десятилетия, которые за ним не присматривали, острог почти не пострадал — не рухнули стены, уцелели башни.
— Хорошо, место удобное, — признал Арсен. — Ну что же, за дело?
День прошел в обыкновенной суете.
Кирилл разговаривал с людьми — напутствовал умирающих и просвещал тех, кто колебался, принимать новую веру или нет. Он обедал вместе с последователями, ходил смотреть, как продвигаются работы по рытью колодца в окрестностях Печерского монастыря, посещал кладбище.
Он улыбался и изображал скорбь, но глаза его были отсутствующими, а душу смущала тревога. Вечер надвигался, как темная, грозовая туча, и крылось в ее недрах что-то недоступное его дару, не попавшее в его «воспоминания», но опасное, как кол на дне замаскированной ямы.
Видения будущего накатывали в самые неподходящие моменты, приходили образы, настолько яркие, что затмевали реальность, но при этом не очень понятные: болото и торчащие из него дома, бредущая через метель мрачная процессия, парусное судно на волжской глади…
Кирилл вздрагивал, по спине его пробегал холодок.
Увидит ли он это в реальности, или все это останется для него ложными воспоминаниями, «подарком» желтого света, неведомо откуда пролившегося на землю по дороге на Кстово?
Увидит ли он это в реальности, или все это останется для него ложными воспоминаниями, «подарком» желтого света, неведомо откуда пролившегося на землю по дороге на Кстово?
Вернувшись с кладбища, Кирилл едва успел перекусить, как в дверь постучали. На пороге обнаружился Арсен.
— Пора выходить, если мы хотим успеть к сроку, — проговорил он.
— Да. — Кирилл поднялся.
— Ты куда? — встрепенулась Дина. — Что происходит?
— Ничего более странного или опасного, чем обычно. — Кирилл обнял жену, но та отстранилась, уловила, похоже, что любимый мужчина кривит душой, чтобы она не волновалась.
— Можно мне с тобой?
— Нет, это исключено. — Кирилл увидел, как заблестели ее глаза, как сжались кулачки, услышал, как она учащенно задышала. — Так, стоп! Только не надо никаких слез!
— Это опасно? — спросила Дина. — Я же беспокоюсь! Представляешь?
— Да, но я должен идти. — Он решительно повернулся к входной двери.
И, уже закрывая ее, услышал, как оставшаяся в одиночестве женщина всхлипнула — единственный раз, горько и отрывисто.
— Надо бы тебя как-то вооружить, — сказал Арсен, когда они оказались на улице.
Кирилл помотал головой. Желания таскать при себе автомат или пистолет у него не было. Кроме того, он совершенно не представлял, как с этими штуковинами обращаться.
— Но там будет опасно, — продолжал упорствовать бывший глава «прибрежной» общины.
— Я знаю, я уже был там, где для вас будет опасно. — Кирилл посмотрел собеседнику прямо в глаза, и тот не выдержал, отвел взгляд. — Мое оружие — это не «Калаш» и не пистолет Макарова. Даже ракетная установка не поможет в той схватке, что нам предстоит.
— Командир, если можно, то я… — подал голос Степан.
— Нельзя! — оборвал его Кирилл.
Да, поначалу их в самые опасные моменты будет всего трое, причем он сам без оружия. А Стас, на самом деле, враг. Одинокому федайкину придется непросто, но на то он и профессионал, для того и выбран, чтобы решать подобные задачи.
Последняя реплика посланника прозвучала достаточно твердо, и возражений больше не было.
— Руины торгового центра мы осмотрели, там все чисто, — сообщил Арсен. — Наблюдатель с ракетницей находится на крыше дома сто шесть по улице Белинского, он получил соответствующие инструкции. Если что, даст сигнал, и мы из острога за три минуты доберемся до «Этажей».
Кирилл кивнул.
— Я провожу вас до перекрестка с Полтавской, дальше пойдете сами, — закончил бывший глава «прибрежной» общины.
Стас ждал их во дворе штаб-квартиры, изможденный и уставший, даже вроде бы похудевший, с лихорадочно блестевшими глазами и автоматом Калашникова на плече. Точно таким же, с укороченным прикладом, был вооружен и Степан, но у него на поясе висела еще и пистолетная кобура.
— Слава Сыну зари, вссссыыы! — воскликнул предатель и поклонился.
«Не хватает только поцелуя, — подумал Кирилл, — и креста».
От этой мысли его обдало холодком. Неудавшаяся казнь осталась позади, но впереди, в недоступных его взору каньонах будущего, может прятаться все что угодно, в том числе и новая Голгофа.
Никто не докажет, что он увидел все варианты.
А гибель пророков бывает кровавой и страшной.
— Сейчас не время для славословий, — сказал Кирилл, стараясь не морщиться. — Пошли.
Они поднялись к автостанции и мимо того места, где неделю назад билась в экстазе толпа, двинулись в сторону Сенной площади. Вскоре открылась картина грандиозной аварии, случившейся здесь в тот момент, когда десятки водителей одновременно заснули за рулем.
Обгорелые, искореженные автомобили наползали друг на друга, из трещин в крышах и капотах торчали ветки. Останки, если они были, прятались среди ржавого металла и пожухлой травы, но картина все равно получалась неприятной.
— Тут, наверное, никто не выжил, никто не проснулся, — сказал Арсен, когда они проходили мимо лежавшего на крыше внедорожника, такого измятого, словно его лупили гигантским молотом.
Рядом валялся гнусно скалившийся череп.
Уходившая вниз от Сенной улица Белинского тоже была забита автомобилями, но выглядела более мирно благодаря разросшимся березкам. Молодые деревца поднимались на полтора-два метра и стояли тесно-тесно, так что проход оставался только на обочине.
Они миновали торговый центр «Шоколад», на стене которого висели выцветшие рекламные плакаты. Затем пришлось обогнуть расколовшую асфальт широкую трещину.
— Дальше вы пойдете без меня, — сказал Арсен, останавливаясь. — Удачи.
— И тебе тоже.
Кирилл смотрел, как удаляется бывший глава «прибрежной» общины, как мелькает в зарослях и скрывается за углом долговязая фигура, и сердце его сжимал неожиданно накативший страх.
Пришлось вспомнить литанию, вычитанную в старой книжке со «слепой» обложкой.
— Страх убивает разум, страх — это малая смерть, несущая забвение, — зашептал он. — Я смотрю в лицо моему страху, и дам ему пройти сквозь меня. И когда он пройдет сквозь меня, я обернусь и посмотрю на тропу страха. Там, где прошел страх, не осталось ничего, там, где прошел страх, останусь только я.
— Позволю напомнить, что мы опаздываем, всссы, — проговорил Стас, нервно поглядывая на посланника и поеживаясь так, словно по спине у него ползали муравьи.
Солнце пряталось за домами, свет его был багровым. Над Нижним полыхало напоминавшее пожар зарево.
— Сын зари всегда приходит вовремя, — сказал Кирилл.
До «Этажей» оставалось идти пять минут. И никто не ждал их в развалинах, никакие трое переговорщиков во главе с Василичем не переминались там с ноги на ногу. Только дышали нетерпеливо во тьме вояки майора с ним самим во главе, и дожидался своего часа Серега.
— Да, как будет угодно. — Предатель покорно склонил голову.
Если «Шоколад» время пощадило, и он хотя бы снаружи выглядел неплохо, то «Этажи» напоминали скелет здания — громадные прозрачные стены большей частью разрушились, тротуар был усеян стеклом, виднелся остановившийся эскалатор, замершая навеки кабина лифта.
«Кому-то ведь довелось проснуться здесь, — подумал Кирилл. — Куда они делись?»
Кто-то погиб в первые же дни от зубов хищников, рук сородичей или от голода, другие ушли искать родных, третьи оказались в коммуне Дериева или в других человеческих «стаях».
— Никого нет пока, — сказал он. — Идем внутрь, подождем у эскалатора.
Под ногами захрустели обломки стекла, Кирилл прошел через полуоткрытую дверь. Сбоку оказался закуток, где раньше торговали открытками, а носа коснулась туалетная вонь. Кто-то не так давно тут нагадил.
Степан чуть заметно поморщился, Стас сглотнул, лицо его исказилось, а губы задвигались. Судя по всему, предатель начал молиться, пытаясь хоть как-то успокоиться, снять груз с души.
— Ну и где другие трое? — спросил Кирилл, когда они добрались до эскалатора.
Его тянуло поднять голову, посмотреть вверх, туда, где на крыше здания прятался Серега со своими бойцами, или бросить взгляд через улицу, туда, где находился поставленный Арсеном наблюдатель. Да, он примерно знал, что сейчас произойдет, и был готов к этому, но маленькое человеческое «я», набитое страхами и сомнениями, все же жаждало поддержки.
— Я… не знаю, всссыыы. — Стас оглянулся. — Они должны быть.
Багровое зарево заката полыхало вовсю, плыли сквозь него серые плоские облака.
— Тихо! — Степан повернул голову, а через мгновение и Кирилл уловил шорох, донесшийся со стороны второго входа, что располагался с другой стороны здания и вел, помимо прочего, в продуктовый магазин.
Шум повторился, что-то клацнуло, и из-за шахты лифта появился человек в камуфляже, с автоматом в руках. За ним показался второй, третий, и шаги донеслись от той двери, через которую они вошли.
— Засада! — рявкнул Степан. — Уходим!
Автомат в его руках ожил, грохот очереди раскатился по полуразрушенному зданию. Бойцы в камуфляже попадали, но все, насколько понял Кирилл, по своей воле, никто из них не был задет.
Путь для отступления был один. Они побежали вверх по эскалатору.
— Погоди удирать, трусливый Сын зари! — донесся снизу довольный голос Дериева. — Все равно не уйдешь! Сдавайся, и мы убьем тебя быстро. Просто пристрелим, как собаку!
Бежавший первым Стас споткнулся и едва не упал, словно у него подкосились ноги.
— Поверить тебе, майор? — отозвался Кирилл. — Уж лучше я поверю гадюке!
Степан на ходу дал еще одну очередь и на этот раз, судя по крику, кого-то зацепил. Дериев выругался. Началась ответная стрельба — пули засвистели вокруг, кромсая перила эскалатора, впиваясь в потолок, рикошетя от металлических балок.
Бывший журналист невольно присел, и отступавший последним федайкин толкнул его в спину, непочтительно, но действенно. Они влетели на второй этаж. Кирилл повалился на пол, тяжело дыша и пытаясь понять, ранили его или нет, и если ранили, то куда.