– Молитесь, ваше преосвященство, если господь услышит вашу молитву и спасёт вас, это будет знаком нашего с вами примирения. В таком случае прошу прислать ко мне в графство Васакс своего человека не позднее двух месяцев от сегодняшнего дня. Только в этом случае гарантирую вам дальнейшую жизнь, иначе, вас ждёт участь всех остальных моих недоброжелателей, направивших руку убийцы. Так кардиналам и передайте, хотят выжить, пусть присылают своих представителей ко мне с мирными предложениями и извинениями, ждать буду два месяца.
– А если не спасёт? – судорожно схватился за бортик лодки Дювалье, глотая воздух, словно запасаясь им перед погружением в воду.
– Всё в руках господа, – пожал плечами Сергей, переваливая тело кардинала через борт лодки.
На преследовавших лодках, приблизившихся на сотню метров, в один голос ахнули, а часть гребцов стала раздеваться, выбирая момент для прыжка к месту утопления кардинала. Лосев удовлетворённо кивнул, вероятность спасения его убийцы повышалась, Луара не такая и глубокая река в этом месте, не более пяти метров глубиной в русле. Всадники, также бросились в воду, раздеваясь на ходу, лишь пятеро самых настырных продолжили преследование беглецов. Да одна лодка с городскими стражниками упорствовала в желании покарать преступников. Сергей велел гребцам отдохнуть, чтобы упрямцы смогли приблизиться, что и случилось сразу за излучиной реки. Спокойно наблюдая сближение с лодкой преследователей, капитан выбирал удобный момент для броска гранаты на берег, в пятёрку вооружённых всадников. Выбрав момент, когда те выехали на открытое от кустарника побережье, в тридцати метрах от беглецов.
– Самюэль, бери вторую гранату и бросай, чуть вперёд по ходу коней, – Лосев тоже кинул гранату одновременно с помощником, укрываясь от осколков за связкой плащей.
Затем, сразу после разрывов, кинул две динамитные шашки в лодку со стражниками, приблизившуюся на пять метров. Результат обоих взрывов был соответствующий, лодка быстро затонула, стражники, скидывая доспехи и оружие, погребли к берегу, забыв о беглецах. На земле картина была ещё хуже, напуганные и раненные кони сбросили седоков и разбежались, лишив преследователей возможности догнать лодку по берегу. Впрочем, уже через несколько вёрст, лодка отправилась в плаванье одна, с самодельными чучелами на борту. А трое наших героев поспешили добраться пешком среди ночи в Блуа, куда оставалось совсем немного. Там, после долгого препирания с содержателем постоялого двора, удалось купить трёх нестарых меринов и перекусить. Спать не стали, поскольку к окончанию трапезы достаточно рассвело, чтобы продолжить путь верхом.
Все трое несколько раз уточнили, как выбраться на дорогу в Тур, после чего неторопливой рысью двинулись в ту сторону. Но, за городской чертой, Лосев попрощался с Леоном, который спешил в свой Нант, а капитан с помощником направился просёлочной дорогой в Шатодён. Разделились они вовремя, дорога на Шатодён первое время шла в сторону Орлеана, вряд ли преследователи поверят, что беглецы повернули обратно к месту преступления. Хотя узнать, жив ли кардинал Дювалье, обоим хотелось. Теперь, когда планы Сергея были выполнены, возвращение не составило труда и особых хлопот. Беглецы опережали новости на половину дня и на всём пути в Гавр сохранили такое опережение. Слухи о покушении на кардинала Дювалье застигли Сергея уже на морском причале, где он разговорился с кормщиком, отправлявшимся в Портсмут с грузом пеньки и парусины.
– Говорят, что три чёрта пытались похитить нашего кардинала Дювалье, – снимая кожу с сушёной рыбки, рассуждал кормщик, – но, его преосвященство, смог святым крестом и молитвой лишить чертей силы и загнать обратно в ад. Те на глазах людей взорвались, превратившись в соломенные чучела. Вот такое чудо случилось в Орлеане.
– Да, святой человек наш кардинал, – поддержал разговор один из матросов, – вернусь из плаванья, съезжу в Орлеан, пусть меня благословит его преосвященство. Его благословление теперь дорогого стоит, и польза будет больше, чем у нашего епископа.
– Не богохульствуй, лоботряс, – наградил его подзатыльником кормщик, – отдавай концы, отходим.
Почти сутки плаванья оба путешественника отдыхали, попивая молодое вино и слушая разговоры команды, азартно обсуждавшей похищение кардинала. К удивлению Лосева, так и не привыкшего к легковерности людей средневековья, многие матросы безоговорочно приняли официальную версию о чертях. Некоторые стали вспоминать случаи явления чертей людям, особенно священникам, затянув разговор до вечера. Сергей, узнавал всё больше и больше нового из жизни христиан. До этого ему не приходилось так тесно общаться с простыми верующими, даже не пытающимися сомневаться в словах священников, не говоря уже о епископах и кардиналах. По общему мнению моряков, высшие иерархи церкви стояли значительно выше дворян, даже графов и герцогов. Для простых людей средневековья было очевидно, что статус обычного священника значительно выше их уровня и может быть приравнен к дворянскому титулу. Учитывая, что большинство дворян были безграмотны, а священники умели читать и даже писать, одно это умение добавляло немалую долю уважения церковнослужителям. Соответственно, никто не видел ещё умершего от голода монаха, даже странствующего. У большинства крестьян и горожан того времени голодная смерть постоянно стояла за плечами. Многие матросы мечтали в старости устроиться в монастыре, в тепле и достатке, если доживут, конечно.
Лосев, покачиваясь в гамаке, обдумывал проблемы, что возникли после его наглых заявлений венецианскому представителю. Вопрос о том, что слово придётся держать, не возникал, капитан даже не сомневался, что идею нападения на Венецию с радостью поддержит король Ярослав и большинство частных кормщиков. Венеция и Генуя были богатейшими европейскими государствами Средиземноморья, после Византии. Обе республики быстро росли, захватывая новые торговые пути, не брезговали откровенным пиратством, и причиняли большие проблемы торговому судоходству. Сейчас Лосев обдумывал, как привлечь на свою сторону мавров и генуэзцев, с кем связаться и что предложить. Своих сил у славян было достаточно для уничтожения города, но огромный венецианский флот мог "закидать шапками" ту неполную сотню кораблей, что в состоянии добраться до Венеции. Требовался флот, соразмерный венецианскому, хотя бы двести-триста судов.
– Самюэль, ты, что собираешься делать, – сыщик посмотрел в глаза своему помощнику.
– Займусь прежним ремеслом, буду возить контрабанду, разве, что, корабль свой куплю, – улыбнулся парень, невольно пощупав пояс с зашитыми марками, полученными от капитана.
– А поработать на меня ещё полгода слабо? – Лосев нуждался в связях опытного контрабандиста, потому вёл разговор так, чтобы не получить отказа, – работа будет легче и на острове.
Самюэль внимательно взглянул на графа, уже согласившись на предложение.
– Нужно навербовать сотни три-четыре кораблей, даже просто лодок с отчаянными ребятами, способными ограбить Венецию или встречные корабли венецианцев. Все они пойдут в сопровождении вооружённых троек, их задачей будет не сражение, а пленение моряков и горожан, с перевозкой в наше королевство. Сам понимаешь, дож, скорее всего не пойдёт на уступки, слово мне придётся сдержать, Венецию разрушить. Имущество и пленников наши корабли просто не смогут вывезти, для этого и нужны бойкие ребята. Пленников я у них куплю всех, но уже на острове, имущество пусть сбывают, куда хотят.
– Интересное предложение, – мечтательно улыбнулся контрабандист, представляя объёмы награбленного добра, – я возьмусь за это. Каков будет расчёт?
– За каждый корабль получишь по десять марок и по марке за каждого моряка на корабле, треть перед походом, окончательный расчёт после возвращения, в Портсмуте.
– Договорились, граф, – Самюэль пожал руку своему нанимателю, становшемудругом.
Глава девятнадцатая.
– Чёрт возьми, как всё надоело, – Лосев раздражённо выплеснул остатки кваса за борт корабля и взглянул назад.
Там растянулось на добрый десяток вёрст огромное скопище кораблей, корабликов и просто больших лодок, второй месяц с упорством улитки и такой же скоростью, продвигавшееся к Венеции. За три месяца подготовки помощники капитана навербовали почти три тысячи "добровольцев" на двухстах двадцати судах, к которым прибавились тридцать троек королевского флота, столько же частных судов и почти сорок вооружённых до зубов двоек, троек и четвёрок собственной флотилии. С согласия короля Ярослава командовал всеми кораблями адмирал Ярила, сумевший за время перехода от островного королевства сохранить все примкнувшие суда и судёнышки, за исключением двух десятков, давших течь. Их пришлось оставить в разных портах побережья северной Африки, чтобы не затягивать и без того медлительное плаванье.
В Адриатическое море объединённая флотилия прибыла только в сентябре, распугав немногочисленные караваны византийцев и генуэзцев, так и не рискнувших присоединиться к славянам. Их представители ссылались на церковные запреты, но, Лосев подозревал, что те просто не верили в возможность победы над Венецией. Даже мавританские пираты, подозревавшие не без причин славянских кормщиков в гибели полусотни своих кораблей, чьи команды дружно трудились в рудниках графа Васакса, не рискнули присоединиться к флотилии возмездия. Шила в мешке не утаишь, вся Европа знала об ультиматуме графа Васакса, как и дерзком ответе дожа, приславшего вместо извинений голову несчастного Леона. Венецианцы три месяца вербовали во всех странах лучших бойцов и рыцарей, лихорадочно возводили береговые укрепления.
По слухам, одних рыцарей в город прибыло полторы тысячи, не считая прочих воинов, количество которых достигало десяти тысяч. При наличии грамотно выстроенных укреплений, по мнению специалистов, даже с применением огнестрельного оружия, для победы потребуется не менее полусотни тысяч воинов. Все знали, что славяне таким количеством войск не обладают. Тем более, что прошедшие годы очередной раз выветрили из памяти европейцев поражение рыцарей второго крестового похода. Выжившие и вернувшиеся воины с каждым годом меняли воспоминания в свою пользу, естественно. Что давало информацию к размышлению, не пройдёт и тридцати лет, как поражение крестового похода будет превращено в победу. Обманутые презрительным отношением к славянам, молодые воины считали, что от ружейного и пушечного огня смогут защитить земляные насыпи и толстые двухметровые щиты, обитые медным листом.
В своём стремлении устроить Венеции показательную порку, капитан не бездельничал месяцы подготовки. Он уехал в Мурсию, где вместе с Ильдеем, давно работавшим над нарезным оружием, изготовил десяток орудий с нарезными стволами, способных стрелять на расстояние до двух вёрст. Самое главное, к этим орудиям успели выточить сотню фугасных снарядов и столько же осколочных. Именно эти орудия и боеприпасы были главным козырем Лосева в предстоящем сражении. Все их установили на двух новых четвёрках, трюмы кораблей с трудом вместили весь боезапас. Остальные суда также были набиты боеприпасами под завязку, а два безоружных частных "купца" с огромными предосторожностями везли три тонны динамита. Чтобы добиться убедительного разгрома венецианцев, Сергей погрузил на корабли свою сухопутную пушечную батарею, правда, без лошадей. Животные не перенесли бы тяготы полуторамесячного плаванья в тесных трюмах.
Вся армада славянского флота продолжала двигаться походным строем, полсотни вооружённых кораблей впереди, остальные прикрывали тыл и фланги безоружных кораблей наёмников. Потребовалось четыре дня, чтобы добраться до венецианского побережья, почти скрытого за сотнями галер, поджидавших врага. Пересчитывая корабли противника, Лосев удивился, их встречали всего шесть сотен судов, не менее сотни галер отсутствовали. Вывод напрашивался один, те ждут момента, чтобы напасть с фланга или тыла. Славянские тройки подошли на расстояние уверенного выстрела и стали перестраиваться в боевое положение. Кормщики много раз думали над картиной предстоящего боя, пытаясь предугадать, что противопоставят венецианцы огнестрельному оружию. Кроме брандеров, с эффективностью применения которых согласились все, особых вариантов не было. С таким расчётом и выстраивались атакующие суда, чтобы перед кораблями с пушками образовать одну или две линии судёнышек прикрытия. Матросов этих заградительных судов давно обучили использованию динамита и вооружили динамитными шашками, чтобы развалить рвущихся к тройкам и четвёркам брандеров, не допустить их до столкновения. После того, как Сергей объявил, что уплатит за погибшие суда премию в размере двукратной стоимости, а самим морякам также удвоит плату, желающих встать на передовую линию было предостаточно. Немаловажным стимулом послужил факт использования динамитных шашек, люди средневековья, словно большие дети, были готовы рисковать жизнью, чтобы испытать новое оружие в бою.
Две флотилии выстроились в ожидании боя, но, уже смеркалось, славяне направили к морским причалам лодку с парламентёрами, передавшими ультиматум. В нём Лосев повторял свои требования к дожу, добавив к сумме виры ещё сто тысяч марок на оплату прибывшего флота. В таком случае славяне отправятся обратно, оставив Венецию нетронутой. При отказе, город будет разрушен до основания, срок для ответа до раннего утра. Сергей понимал, что венецианцы не пойдут на мирное соглашение, да и сам не хотел этого, но, пытался предоставить им шанс для отступления. С вечера он любовался на город, раскинувшийся по берегам венецианской лагуны. Сейчас Венеция была всего лишь небольшим городком, по меркам будущего, не более ста тысяч, дома в два-три этажа не вызывали восхищения архитектурой. Подлинный расцвет венецианской республике ещё предстоит пережить, разгромив с помощью крестоносцев основного конкурента – Византию.
– Хотя, в этом мире крестоносцы уже не смогут захватить Константинополь, – подумал Сергей, – как и Аркону. Я постараюсь обуздать аппетиты католиков на Востоке, пусть занимаются Реконкистой, там им хватит забот ещё лет на двести.
– Ярила, ты предупредил кормщиков, что нас могут атаковать ночью?
– Обижаешь, капитан, – спокойно улыбнулся адмирал, недавно вернувшийся из объезда передовой линии кораблей.
За последние годы худенький паренёк раздался в плечах, превратившись в здоровяка вдвое шире Сергея, с жёстким взглядом человека, привыкшего всё решать быстро и самому. Несмотря на это, в общении с друзьями и семьёй, Ярька оставался спокойным, несколько медлительным увальнем, с улыбкой, не сходившей с его лица в мирное время. Даже напряжённое ожидание сражения не лишило его обычного спокойствия. В своих кормщиках Ярька никогда не сомневался, а за время плаванья нашёл возможность проверить умение королевских кормчих, точность стрельбы их пушкарей. За планами предстоящего сражения он тоже провёл не одну неделю и давно отрепетировал возможные варианты, проведя, по совету Лосева, несколько штабных учений с моделями кораблей для лучшего восприятия моряками. Сейчас он был уверен в победе, хотя, нервное напряжение передалось и ему, сон не шёл, пришлось насильно приказать себе заснуть, что опытный моряк давно научился делать. Глядя на него, отправился подремать и Сергей, настроившись на раннее пробуждение. Внутренний голос подсказывал ему, что республиканцы не утерпят и нападут первыми.
Так оно и вышло, не успели Сергей с шурином выпить по чашке кофе, как от темноты береговой линии в сторону славянского флота двинулись полсотни галер и небольших судёнышек, шедших на вёслах. Наружная линия лодок оцепления медленно поплыла им навстречу, перестраиваясь для перехвата каждой цели отдельно. Не ожидавшие такого манёвра венецианцы даже не замечали небольших лодок, не способных задержать движение вёсельной галеры. Да и не могли помешать, на брандерах команды не оставалось, одни гребцы, стрелять из луков и арбалетов некому. Заметив стремящиеся на перехват лодки, кормщики брандеров сами правили на глупых славян, решивших задержать галеру своей лодчонкой. Заметив нерешительное поведение славянских моряков, остановившихся на пути брандеров, словно в раздумье, кормщики мрачно ухмылялись, в предчувствии треска сломанных бортов и криков тонущих врагов.
Каково же было их удивление, когда варвары из лодок стали забрасывать брандеры камнями, кидая их на верхние палубы и в трюмы с гребцами. Не успели они посмеяться над дикарями, так и не ставшими цивилизованными воинами, да вспомнить разбитых крестоносцев, видимо, заколдованных язычниками, как заброшенные на корабли динамитные шашки стали взрываться. Результаты взрывов были потрясающими, три галеры просто развалились на части, это вполне понятно, для брандеров выбрали самые дряхлые суда. На двенадцати быстро занялся пожар, заставивший команду бросить корабли, оставшиеся на плаву догорать огромными неподвижными кострами. Ещё столько же брандеров также остановились, качаясь на волнах без команды. Моряки на них частью погибли, частью выпрыгнули за борт, опасаясь сгореть. Двадцать два брандера продолжили движение, хотя изрядно сбавили скорость после потери погибших гребцов.
К ним уже спешили лодки второй линии заграждения, воодушевлённые успешной атакой своих коллег. После встречи с ними, всего три брандера прорвались дальше, нацелившись на три крупных четвёрки, в том числе флагман. Кормщики были готовы к этому, отдавая команды зарядить пушки ядрами. Первого залпа хватило, чтобы развалить две прорвавшиеся галеры на части вместе с экипажем, ни одна голова моряка не осталась на поверхности после того, как галеры пошли ко дну. Для последнего брандера пришлось повторить бортовой залп, после чего тонуть было нечему, на поверхности моря остались обломки корабля и прочий хлам. Пока две флотилии напряжённо следили за результатами атаки брандеров, наёмники передовой линии высадились на брошенные брандеры, очистили их от зажигательной смеси и бойко гребли в сторону славянского флота, спеша увести нежданные трофее подальше от берега.