Ветер надул паруса. Корабль качнуло.
— Отдать швартовы!
Петр Алексеевич впервые видел Балтийское море. Вцепившись в борта, он смотрел вдаль, не замечая того, что ветер, явно злясь, трепал его кудри. Казалось, что холод не брал его совсем.
— Далеко ли до Кенигсберга? — спросил он у подошедшего капитана.
— Рядышком, Питер, — отвечал тот, вытаскивая трубку изо рта. — Ты даже продрогнуть не успеешь.
Достав кожаный кошель, Петр поковырялся в нем длинными пальцами и выудил несколько серебряных монет.
— На вот тебе три рубля! — сунул он в ладонь капитана деньги. — Как приедешь в порт, выпьешь пива!
— Благодарствую, Питер, — не сумел сдержать улыбки капитан.
Деньги немалые, если учитывать, что уличных девок Петр Алексеевич одаривал целковым.
— Пойду в каюту отсыпаться, — отошел от борта Петр Алексеевич. — Будем подходить, разбудишь!
— Непременно… Питер! — произнес капитан, ссыпая в карман жалование.
* * *Кенигсберг был единственным городом, где прусский курфюрст Фридрих чувствовал себя по-настоящему дома. Всякий раз он уезжал из родного города с неохотой, не забывая забирать в дорогу любимые вещи, при этом проклиная суровую необходимость, что заставила его покинуть замок.
Лучшего место для отдыха, чем объятия любимой жены Софьи Шарлотты, придумать было трудно, а потому большую часть времени в замке он проводил с ней наедине.
Имея привлекательную внешность, Софья Шарлотта обладала незаурядным умом, и курфюрст порой ловил себя на мысли, что супруга дает куда более разумные советы, чем многие министры.
В этот раз ему выпала нелегкая задача: следовало встретить посольство русского царя, в котором, как ему стало известно, находился и сам царь Петр, рассчитывавший сохранить инкогнито до конца путешествия. Правила международной дипломатии предписывали оказать прибывающему царю подобающие почести: в знак приветствия судну полагалось произвести пушечный залп, а гренадерам выстроиться в почетном карауле. Затем со всем почетом гость должен был быть препровожден во дворец. Проявляя уважение к царственному сану, курфюрсту следовало принять монарха у себя, встречая у входа во дворец.
Как радушный хозяин Фридрих обязан был предоставить русскому царю помещение, в котором тот вольготно бы себя чувствовал вместе с сопровождавшей его челядью.
Но сложность заключалась в том, что русский царь категорически не желал объявлять себя и упорно прятался за личиной капитана Петра Михайлова. И в этом заключался один из самых сложных дипломатических ребусов, с которым Фридриху когда-либо приходилось сталкиваться.
Если кто и мог в этом разобраться, так это его мудрая женушка.
Фридрих подвинулся чуток ближе и почувствовал, что волосы Софии Шарлотты благоухают ароматом. Интересно, какие именно цветы она использует для духов? Розы?
Уже который месяц София заводила разговор о том, чтобы муж основал в Пруссии Академию наук. И Фридрих всерьез подозревал, что лучшие умы отечества она рассчитывала привлечь для улучшения своего парфюма.
Истомленная и разнеженная, герцогиня спала. Подобное с ней случалось всякий раз после любовных объятий. Раскрасневшаяся, со сбившейся прической, она была прекрасна. Для Фридриха это был второй брак. И если первый с полным правом легко назвать политическим, служившим исключительно интересам Пруссии, то второй был заключен по любви.
Длинные волосы разметались на атласных простынях золотой волной. Только челка выглядела непокорной и упругими завитушками спадала по вискам. Не удержавшись, курфюрст дотронулся до одной из них. Этого оказалось достаточно, чтобы Софья Шарлотта открыла глаза.
— Ты не спишь? — спросила герцогиня.
— Разве я могу спать, когда ты находишься рядом? Я любуюсь тобой!
В ответ — благодарная улыбка.
— Я всего лишь женщина. А женщина становится еще более красивой, если с ней рядом любящий мужчина.
— Ты моя самая желанная женщина — мягко поправил курфюрст. Кто бы мог подумать, что с появлением Софии Шарлотты остальные дамы для него просто перестанут существовать! А ведь еще совсем недавно его считали неисправимым ловеласом. — И самый разумный советник.
— Я польщена.
— Что ты думаешь о русском царе?
Герцогиня слегка повела плечом.
— Очевидно то же, что и остальные. Для того, чтобы иметь собственное впечатление, нужно пообщаться с ним хотя бы несколько минут. Или хотя бы увидеть царя. Но я слышала, что в Европу его привела страсть к одной загадочной даме.
— И что это за дама?
— Кажется, она голландка, а может быть, швейцарка. Некоторое время она жила в Москве, у них случился адюльтер. Потом решила уехать из России, а царь Петр отправился на ее поиски. Говорят, что в ее поисках он исколесил всю Прибалтику, но так и не сумел разыскать свою возлюбленную. И вот сейчас отправился в Кенигсберг, что может свидетельствовать о его пылкой и страстной натуре.
— Я тоже об этом что-то слышал. Но здесь имеется маленькая тонкость…
— Какая же? — повернулась София.
— Он пребывает в Кенигсберг инкогнито. Как же в таком случае мне его встречать? Как царя? И стоит ли вообще обращать на него внимание, если он прибыл инкогнито?
— Ох, уж эти мужчины! — театрально вздохнула герцогиня. — Это только кажется, что все решают именно они. В действительности же все находится в руках женщин. Ведь мужчины обращаются к ним за советом по любому поводу.
— Герцогиня, не томи! — взмолился курфюрст.
— Он ведь едет не просто так, а с посольством. Следовательно, ты должен отправить тех, кому положено, встречать иноземное посольство. Но так как русский царь собирается хранить инкогнито, то выбрать стоит людей не самого высокого звания. Кто-нибудь из них, как бы невзначай, скажет, будто слышал, что на судне едет русский царь, и он проводит его до отведенных покоев.
Курфюрст призадумался. Верно, министров посылать не следовало.
— Я так и поступлю. Вот только кому доверить столь щекотливое дело?
— Пусть это будет церемониймейстер Иаков фон Бессер. Он поэт и ученый, и весьма деликатный человек. Думаю, что он сделает так, как нужно. Дипломатии ему не занимать.
У курфюрста была еще одна характерная черта — выслушав совет, он всегда поступал по-своему. Не пожелал отказываться от привычки и на этот раз.
Русского царя будет встречать принц Голштейн-Бекский!
Глава 26 БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ, ЗДЕСЬ ШПИОНЫ
Это был третий приезд графини Корф в Кенигсберг.
После последнего его посещения в городе мало что изменилось. Как прежде, он был ухоженный и блистал чистотой. Повсюду было множество цветов — весьма характерная черта для немцев.
Дом, в котором разместилась графиня, находился неподалеку от Замковой площади. Из окон третьего этажа прекрасно просматривались величественные башни, выложенные из темно-красного гранита. На фальштоках развевались гербовые знамена.
Графиня любила Кенигсберг, особенно Старый город, расположенный к югу. Несмотря на скученность, он был довольно разумно спланирован. С раннего утра и до самого позднего вечера здесь активно протекала жизнь, и бойкие торговцы, стараясь перекричать друг друга, расхваливали свой товар. Продавали зелень, немного в сторонке — цветы.
Купив букет алых роз, она отправилась на квартиру.
На третий день вынужденного ожидания графине показалось, что о ней позабыли. В какой-то момент она испытала чувство облегчения. Даже пришла в голову отчаянная мысль: а не съехать ли к себе в имение.
Часы на башне пробили полночь, когда в дверь негромко постучали. Приоткрыв ее, она увидела молодого человека лет двадцати пяти, одетого в дорогой камзол. Сняв с головы шляпу, он учтиво произнес:
— Вы графиня Корф? Я от господина Йонссона Грипа. Позвольте мне пройти?
— Прошу вас, — отступив на шаг, графиня впустила гостя.
Шурша шелками, женщина провела его внутрь комнаты.
— Я не стану утомлять вас долгими разговорами, графиня, но напомню лишь одно: мы находимся на территории Пруссии, государстве, крайне недоброжелательном по отношению ко Швеции. И поэтому следует соблюдать крайнюю осторожность. За вами может наблюдать десяток соглядатаев, о которых вы, графиня, даже не подозреваете.
Поучительный тон гостя начинал ее слегка раздражать.
— Неужели все так серьезно? — хмыкнула графиня.
— Более чем. Вы хотите примеры, графиня? — с некоторым вызовом спросил молодой человек и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Помните цветочника, у которого вы купили несколько алых роз? — Заметив в глазах графини некоторое смятение, продолжил с еще большим напором: — Этот цветочник уже два дня находился под вашим окном. Хочу сказать, графиня, что его совершенно не интересует полученная выручка, а исключительно ваша персона. Он один из доверенных людей барона Вернера. Не знаете, кто это?
— Кажется, начальник тайной полиции.
— Вот именно. На его личном счету немало выявленных шпионов. Чем-то вы, графиня, его насторожили.
За кроткой улыбкой Луиза Корф попыталась скрыть ужас. Она прекрасно помнила молодого цветочника, продававшего ей розы. Причем три из них — сочные ярко-красные — он просто подарил. И как бы случайно касался грубоватыми пальцами ее ладони.
Она и сейчас помнила его жгучее прикосновение.
— Вот как? И чем же?
— Это трудно объяснить, графиня. У таких людей, как он, чрезвычайно развито чутье. Оно и неудивительно, ведь за каждого выявленного шпиона он получает вознаграждение. Причем весьма немалое!
— Боже мой!
— Не пугайтесь, графиня, — поспешил успокоить гость, — он вам больше не навредит. — Тонкие губы растянулись в милую улыбку, которой обычно кавалеры одаривают своих возлюбленных. — Он вообще больше не сделает никому ничего дурного, но все же советую вам в следующий раз быть как-то поосмотрительнее.
— Я поняла вас… Как мне вас называть?
— Давайте без титулов. Просто Ричард.
— Я поняла вас, Ричард. Что мне делать дальше?
— Завтра утром из Риги должен прибыть русский царь. По нашим данным, ему уже приготовили небольшой дом в Старом городе. — Все та же улыбка. Он умеет нравиться. Очевидно, все женщины от него просто без ума. Если бы не следы ожога на подбородке, то его можно назвать красавцем. — Так что вы будете с ним соседями, и у вас появится возможность угостить русского царя кофе.
Ресницы графини недоуменно взметнулись вверх.
— Я должна буду это сделать?
— Графиня, вы меня удивляете. А разве не из-за вас он пустился в такой опасный вояж? Так что он примчится к вам сразу, как только получит от вас весточку.
— И что же будет дальше? — голос графини слегка дрогнул.
Кто бы мог подумать, что русский царь станет для нее небезразличен? Ведь он, право, как малое дитя. Способен поверить всему, что говорит любимая женщина.
— Вам не стоит тревожиться, графиня. Вас это никак не коснется. Как только вы передадите записку, можете считать свою задачу выполненной, а дальше уже наше дело. Не слышу ответа, графиня. Вам все понятно?
— Да, — тихо произнесла Луиза.
* * *Оставив далеко позади задержавшееся посольство, Петр Алексеевич добрался до Кенигсберга на торговом судне. Оставалось только удивляться осведомленности пруссаков, устроивших русскому царю пышную встречу.
Трижды пальнула пушка, приветствуя русского государя, и две галеры, отделившись от пристани, под размеренный счет старшины торжественно направились к подплывающему судну.
На берегу в парадных мундирах, вытянувшись в строй, стояли гвардейцы. Среди собравшихся выделялся всадник на белом коне — это и был принц Гольштейн-Бекский.
Отпрянув от окошка, Петр зло произнес:
— А это что за представление?
— Тебя, государь, встречают, — угодливо поклонился Меншиков.
— Что же ты за болван, Алексашка! — выругался в сердцах Петр Алексеевич. — Сказано же было, не государь я, а бомбардир Петруха Михайлов.
— Так-то оно так, Петр. Вот только встречающие о том не ведают. Ждут тебя как царя. Во-он, сколько гвардейцев понагнали! — кивнул в сторону берега Меншиков. — Почитай, что со всей Пруссии. Так чего же нам делать-то?
— Вот что, шкипер, — повернулся Петр Алексеевич к рыжему бородатому дядьке лет пятидесяти. — Три рубля я тебе серебром давал?
Вытащив изо рта коротенькую глиняную трубку, тот отвечал:
— Было дело, Питер.
— Вот и отрабатывай… Сейчас пойдешь к этому принцу и скажешь, что никакого русского царя на судне нет. Наука им в следующий раз будет!
Поперхнувшись от удивления дымом, шкипер невесело отвечал:
— А куда же он делся?
— Я — бомбардир Петр.
— Как же я принца буду обманывать?
— А вот так и будешь, шкипер. Или мне повторять тебе? Водку мою пил?
— Случалось, Питер.
— Солонину лопал?
— Вкусна больно, да и просолена на славу, — широко улыбался дядька, почесывая подбородок, заросший рыжим волосом.
— Меха без пошлины возишь?
— Твоей милостью, Питер, — виновато произнес шкипер.
— А теперь ответь мне тогда: кто для тебя дороже будет, принц или бомбардир Питер?
— Получается, что ты, Питер.
— Вот и пошевеливайся давай!
Тяжко вздохнув, шкипер выбил о блюдечко остатки табака и сунул трубку в карман. За время совместного плавания с русским царем он уже давно усвоил истину — с Петром лучше не спорить. Настроение его было таким же переменчивым, как погода на море: еще утром легкая рябь, а вечером буря бушует. Никогда невозможно понять, от чего царь может прийти в бешенство или в веселье, и остается только гадать: то ли рублем одарит, то ли дубиной огреет.
Барабаны торжественно забили, когда шкипер вышел на палубу. И разом смолкли по команде принца, признавшего в рыжем шкипере человека из низшего сословия.
— Где русский царь Питер? — удивленно спросил принц. — Почему он не выходит?
Принц был облачен в парадный камзол. Длинные белые пряди шелкового парика, расчесанного на пробор, свисали до самых плеч. С аккуратно припудренного лица мел ссыпался прямо на камзол, оставляя белые пятна.
Шкипер убедительно развел руками:
— Так нет его.
— Как это нет? — даже через толстый слой пудры проступил густой румянец негодования. — Нам известно, что на этом судне плывет русский царь Питер.
— Питер-то у нас есть, но он не царь вовсе. Мужичонка один, нанял я его в Риге за три талера. Ничего, справляется! — заверил шкипер. — Будет таким же расторопным, так я еще талер добавлю!
Такому лощеному принцу врать только одно удовольствие.
— Поклянись, что на твоем корабле нет русского царя!
Кашлянув в кулак, шкипер сдержанно заметил:
— Клянусь… Бесштанных и голодранцев у меня полные трюмы. А вот русского царя среди них я что-то не приметил.
Заготовленная улыбка сменилась на унылое выражение. Это продолжалось какое-то мгновение, но в следующую секунду перед ним уже был прежний принц Гольштейн-Бекский, галантный и решительный одновременно.
— Ваша ложь на вашей совести, господин. Не знаю вашего имени. Нам известно достоверно, что русский царь находится на вашем торговом судне. Мы будем дожидаться его ровно столько, сколько потребуется! Выждав паузу, добавил: — И передайте об этом вашему моряку Питеру.
Удрученный шкипер наблюдал за тем, как гвардейцы, послушные команде полковника, отставили в стороны мушкеты и встали лагерем у пирса. Сам же принц уверенно соскочил с лошади и, осознавая, что ожидание может затянуться, движением пальца повелел подъехать карете, стоявшей неподалеку.
Важного гостя можно ожидать и в мягком кресле.
Расположение гвардейцев больше напоминало осаду вражеской крепости. На суше Петра дожидалась целая рота гвардейцев, а с моря встречали две галеры.
Торговое судно понемногу разгружалось: в огромных тюках грузчики тащили меха, на тележках выкатывали мешки с солью. Пассажиров было немного, но в каждого из них пристально всматривались гвардейцы, стараясь не пропустить по описанию нужного человека.
Предстоявшее им представлялось маетой: куда проще взойти на судно да выдернуть из трюма за усы загадочного русского царя. Однако дипломатия требовала иного. А потому, проклиная рекрутскую службу, приходилось париться в теплых париках под знойным солнцем.
Потоптавшись на палубе, шкипер отправился к Петру. Удрученно постоял перед его каютой, не без горечи припоминая крутой нрав царя, и, попросив в заступницу Деву Марию, негромко постучался.
Дверь распахнулась тотчас. В каюте царило веселье. Установив на стол большую корзину с вином, государь вместе с Лефортом трапезничал в обществе четырех девиц. Насколько помнил шкипер, они должны были сойти раньше, но, видимо, попав под очарование русского царя, позабыли про родную деревеньку, семьи и женихов и теперь весело принимали ухаживания Питера.
— Ну, чего стоишь? — живо спросил государь. — Проходи!
Шкипер неуверенно вошел.
— Чего же они не расходятся? — удивленно спросил государь, поглядывая в окошко. — Сказал, что здесь царя нет?
Девицы с интересом посматривали на шкипера. В каюте Петра он стушевался. От властного и решительного человека оставалась только тусклая тень.
— Сказал, Питер, а только они не верят.
— И что же он тебе говорил?
— Что они будут на пристани ждать до тех самых пор, пока не выйдет русский царь.
— Вот как? — удивился царь. — Долго ждать придется. Пока все вино не выпью, на берег не сойду.
— Так что же мне принцу-то передать? — озадаченно спросил шкипер.
— Ничего не говори, — отмахнулся царь. Игриво подмигнув шкиперу, спросил: — Девки нравятся?