Честер вернулся в архив, достал из сейфа копии, которые предусмотрительно сделал с собранных ими документов, и хотел уже идти с ними к одному ему известному тайному ходу в кабинет Главного аврора, когда в дверь постучали, и на пороге, не дожидаясь разрешения войти, появился хамоватый секретарь Визенгамота с огромной стопкой пухлых папок в руках:
— Честер, прими документы, а то завтра суббота, сам понимаешь, времени сдать дела не будет.
— Что за дела?— старик привычно открыл журнал и заколдовал самопишущее перо, стараясь как можно быстрее избавиться от нежеланного визитёра.
— Да тех шестерых бандитов из Уэльса и Поттера…
— Постой, но слушание по делу Поттера было назначено на завтра…
— Его перенесли на сегодня, — проныра взглянул на часы и продолжил. — Вот как раз через пару минут и начнётся. Чего ты застыл? Принимай.
— Но ты же уже сдаёшь дело с готовым вердиктом, — Честер поднял со стола папку, на которой стояло имя Поттера, и быстро пролистал, находя вердикт суда.
— Что там решать-то? И так всё понятно. Там свидетельств хватит на пару Поцелуев. Этому выскочке только за былые заслуги послабление сделали. А я думаю, что всех этих новоявленных лордов надо без суда и следствия к дементорам отправлять!
Честер не слушал его излияния, листая плотные пергаменты, и бегло прочитывая показания.
Мятый лист, исписанный корявым почерком Рональда Уизли: «Поттер неоднократно высказывал мысли о превосходстве чистокровных… Ругал политику Министерства… Тлетворное влияние Драко Люциуса Малфоя… Изменившееся поведение… Освобождение преступника из Аврората без соответствующих документов… Случаи использования Тёмной магии…»
Эмоциональные показания Джиневры Поттер: «Извращенец… Предатель… Противоестественная связь… Человек, наплевавший на наши идеалы…»
Чёткий почерк Кингсли Шеклболта: «В последнее время проявлял признаки морального разложения и циничного отношения к окружающим и своим обязанностям».
Перед глазами старого мага плыли строчки звключительного вердикта, заверенного печатью Визенгамота: «Осужден на лишение имени, магии и пожизненное заключение в Азкабане».
— Эй, Честер, ты чего?
— Сейчас начнётся заседание, говоришь? Ну, что ж, у меня есть, что рассказать Визенгамоту, — старый маг зловеще улыбнулся, заставив отшатнуться секретаря, привыкшего считать его безобидным выжившим из ума чудаком. Он не успел связаться с Шеклболтом и передать документы, но не собирался сдаваться раньше времени, даже несмотря на то, что «верхи общества» решили списать когда-то спасшего их человека практически без суда и следствия. Пора было вспомнить, кем он являлся когда-то, и принять открытый бой:
— Забирай свои бумажки и выметайся из архива.
— Ч-что?
— Тебя проклясть на дорожку? Пошёл вон, я сказал, — Честер одним взмахом палочки выкинул надоевшего ему волшебника из помещения, запер дверь и устремился в сторону коридора, ведущего в Министерство. Того, как смотревший ему вслед маг достал из кармана переговорное зеркало и прошептал: «Господин Дресвуд», он уже не видел… Как и прилетевшей через минуту в спину «Авады»…
Последним, что пронеслось в умирающем мозгу старого мага, было: «Прости меня, Чарли. Твоего внука я не уберёг…»
***
Зал Визенгамота шумел, словно забытый на огне котёл. Созванные в спешке члены суда и редкие зрители, чудом узнавшие о переносе заседания, вполголоса переговаривались, стараясь не привлекать к себе внимания зловещей фигуры в багряной мантии со стилизованным изображением глаза на левом плече. Все знали, какую роль этот человек сыграл в аресте Поттера, и большинство догадывалось, что за невзрачным магом с незапоминающейся внешностью стоят серьёзные силы. Не все из присутствующих верили в виновность Победителя Воландеморта, но, если сказать честно, их мало волновал этот аспект. За последние пару десятилетий члены Визенгамота настолько привыкли высказывать не то, что думают сами в глубине души (если, конечно, считать, что у них ещё сохранились какие-то её остатки), а то, чего ждут от них хозяева мира сего. А тех, кто был не согласен с подобным положением дел, уже давно под различными предлогами вынудили уехать из страны. Своя рубашка ближе к телу — это знает каждый, и расположившиеся в амфитеатре маги всегда придерживались этого соображения. Да и… обвинения против Поттера были просто убийственные: вступил в сговор с бандитами, поставлял им сведения, участвовал в уничтожении авроров из своей команды… Был, правда, вопрос: «За каким гоблином это ему понадобилось, мог ведь и в Министры пойти?», но задать его вслух никто не решался.
Гарри доставили в главный зал заседаний суда под конвоем из десяти магов. Несмотря на то, что не добившиеся от него ни слова следователи, опасаясь его смерти, после нескольких часов пыток позволили колдомедику залечить основные повреждения и наложить Обезболивающее заклинание, передвигался он только благодаря силе воли, не собираясь показывать врагам своей слабости. Казалось, каждая мышца в теле протестовала против движения, отдаваясь мучительной болью при очередном шаге.
Ему не раз приходилось бывать в этом зале в качестве свидетеля, а когда-то, ещё в школе, и в качестве обвиняемого, но ещё никогда с ним не обращались, словно с диким зверем, готовым броситься на людей. Посреди помещения, как когда-то в воспоминаниях Дамблдора, стояла старая ржавая клетка с двойной решёткой и острыми зачарованными шипами, направленными внутрь. Конструкцию подняли вверх и, впихнув в неё едва передвигавшегося арестованного, опустили обратно. Как только магические запоры были проверены, раздался стук молотка, призывающий всех к вниманию, и фарс, именуемый справедливым судом, начался.
***
Холодный морской ветер развивал тёплые мантии вышедших из лодки людей и, пробираясь под ветхую арестантскую робу, отнимал последние крупицы тепла у скованного магическими оковами арестанта, но он, казалось, совершенно не замечал холода. На застывшем, словно маска, лице не отражалось ни единой эмоции.
— Ишь ты! Чисто каменный истукан. Недаром говорят, что собирался стать новым Тёмным Лордом…
— Смит, заткнись, это не нашего ума дело, — старший из встречавших магов охранников расписался в прилагающихся к арестанту документах. — У этого заключённого нет имени, он просто №2566, — седой маг уже ухватил арестанта за руку, помогая подняться к замку по крутой, грубо высеченной в скале лестнице, когда один из сопровождающих шагнул к нему и, протянув свёрнутый трубочкой пергамент, скреплённый печатью, прошептал что-то на ухо.
— Но там же никого не держат уже больше десяти лет.
— Это пожелание господина Берроуза, господин начальник тюрьмы.
— Но я всего лишь заместитель…
— Уже нет. В ваших руках приказ о вашем назначении. Так что выполняйте приказ, господин… э-э-э…
— Рознер, сэр.
— Вот именно, господин Рошнер, — и, недобро улыбнувшись опешившему от такого стремительного карьерного роста волшебнику, сопровождающие арестанта маги отчалили от острова, на котором стоял замок, известный каждому, кто имел хоть каплю магической крови, под названием Азкабан.
— Смит…
— Да, господин… начальник тюрьмы.
— Отведи заключённого в северный флигель.
— Но там…
— Я знаю! Выполняйте приказ, если не хотите поселиться в этом милом месте в качестве постоянного жильца.
— Есть, сэр!
***
Старая, покрытая потёками бурой ржавчины решётка с громким скрипом закрылась за человеком, которого когда-то, в другой жизни, звали Гарри Поттером, а он всё стоял, уставившись в стену ничего не выражающим взглядом. В голове, словно заезженная пластинка, вертелись сцены из закончившегося час назад судилища.
Там, в полутёмном амфитеатре, заполненном разглядывавшими его словно диковинную тварь в клетке магами, он сохранял спокойствие и невозмутимость, ни словом, ни жестом, ни интонациями голоса, не выдав бушевавшей в душе бури, заставившей обливаться кровью и разрываться от мучительной боли сердце. Раз за разом в памяти перед глазами вставали то с гневом и презрением смотревший на него Кингсли, бросавший обвинения в предательстве и запретной связи с врагом; то прячущий глаза Рон, сказавший в заключении своей сбивчивой речи: «Ты сам виноват. Я никогда тебе не прощу предательства Джинни»; то гневно сверкавшая заплаканными глазами Джиневра, обвинявшая мужа в измене, предательстве… А он ведь и не знал, что она видела тот единственный его поцелуй с Малфоем.
Там, в зале суда, Гарри чётко и уверенно опровергал предъявленные ему обвинения, настаивая на проведении расследования, но его никто и не собирался слушать. Фейрфакса и Доусона с Тэдом, даже не вызвали в качестве свидетелей. Зато сцену его появления на допросе Малфоя разобрали до малейших несуществующих подробностей. «Прилизанный», которого Гарри поставил тогда на место, даже демонстрировал экспертам следы выпущенного в него проклятия. Мало того, «крысы» намеренно передвинули время появления Поттера в Аврорате на час ночи вместо четырёх, тем самым снимая с себя обвинения в жестоком обращении с подозреваемым и подтверждая якобы существовавшую между Малфоем и Поттером сексуальную связь.
— Рознер, сэр.
— Вот именно, господин Рошнер, — и, недобро улыбнувшись опешившему от такого стремительного карьерного роста волшебнику, сопровождающие арестанта маги отчалили от острова, на котором стоял замок, известный каждому, кто имел хоть каплю магической крови, под названием Азкабан.
— Смит…
— Да, господин… начальник тюрьмы.
— Отведи заключённого в северный флигель.
— Но там…
— Я знаю! Выполняйте приказ, если не хотите поселиться в этом милом месте в качестве постоянного жильца.
— Есть, сэр!
***
Старая, покрытая потёками бурой ржавчины решётка с громким скрипом закрылась за человеком, которого когда-то, в другой жизни, звали Гарри Поттером, а он всё стоял, уставившись в стену ничего не выражающим взглядом. В голове, словно заезженная пластинка, вертелись сцены из закончившегося час назад судилища.
Там, в полутёмном амфитеатре, заполненном разглядывавшими его словно диковинную тварь в клетке магами, он сохранял спокойствие и невозмутимость, ни словом, ни жестом, ни интонациями голоса, не выдав бушевавшей в душе бури, заставившей обливаться кровью и разрываться от мучительной боли сердце. Раз за разом в памяти перед глазами вставали то с гневом и презрением смотревший на него Кингсли, бросавший обвинения в предательстве и запретной связи с врагом; то прячущий глаза Рон, сказавший в заключении своей сбивчивой речи: «Ты сам виноват. Я никогда тебе не прощу предательства Джинни»; то гневно сверкавшая заплаканными глазами Джиневра, обвинявшая мужа в измене, предательстве… А он ведь и не знал, что она видела тот единственный его поцелуй с Малфоем.
Там, в зале суда, Гарри чётко и уверенно опровергал предъявленные ему обвинения, настаивая на проведении расследования, но его никто и не собирался слушать. Фейрфакса и Доусона с Тэдом, даже не вызвали в качестве свидетелей. Зато сцену его появления на допросе Малфоя разобрали до малейших несуществующих подробностей. «Прилизанный», которого Гарри поставил тогда на место, даже демонстрировал экспертам следы выпущенного в него проклятия. Мало того, «крысы» намеренно передвинули время появления Поттера в Аврорате на час ночи вместо четырёх, тем самым снимая с себя обвинения в жестоком обращении с подозреваемым и подтверждая якобы существовавшую между Малфоем и Поттером сексуальную связь.
Гриффиндорцу, доверявшему когда-то этим людям, было мучительно больно слушать обращённые к нему проклятия и обвинения… Уже к середине судилища он со стопроцентной уверенностью знал, что всё это заседание всего лишь безобразный спектакль, но предательство друзей и близких кислотой разъедало душу, заставляя её корчиться в мучительной смертельной агонии. Там, в зале суда, в нём что-то умерло, оставив лишь пустую оболочку, способную ходить и дышать, но уже не желавшую жить.
Памятный с детства леденящий холод приближающихся дементоров он встретил с кривой улыбкой и сам шагнул к решётке, возле которой стелились сотканные, казалось, из тьмы балахоны с черными провалами вместо лиц.
***
Дементоры, привлечённые фонтаном ярких чувств и эмоций, буквально хлеставших из совершенно не сопротивлявшегося им волшебника, слетелись со всего замка и, лихорадочно оттесняя друг друга от решётки, стали выкачивать счастливые воспоминания, оставляя после себя лишь кошмары. Последний крик матери. Гибель крёстного. Смерть Дамблдора. Горящие ненавистью глаза когда-то любимой женщины. Жестокие слова друга. Обвинение, брошенное человеком, которого Гарри считал своим старшим братом. Ужас, презрение, укор, любопытство и… безразличие в глазах осудивших его магов. Торжество, написанное на лице присутствовавшего на заседании Берроуза. И… затмевающая всё картина: равнодушное небо, отражавшееся в глазах его убитых друзей.
Боль в груди мага стала нестерпимой, холод дементоров, утягивавших его в пучину небытия, казался благословением, обещанием покоя для измученного сердца. Он уже не помнил, кто он и откуда. Душа умирала, увлекая за собой тело, а в памяти, как в жутком калейдоскопе мелькали картины смерти, боли, разрушения.
Но вот в агонизирующем мозгу всплыли имена… Марч… Бергер… Лерой… МакТавиш… Нокс… Берк… Застывшие глаза, смотревшие с укором прямо в душу, и… самодовольная улыбка на холёном лице… Берроуз… Две картины сменяли одна другую, оттеснив всё остальное, ведь те ужасы и обиды касались только человека по имени Гарри Поттер — того, что умер только что, одинокий и забытый всеми в Азкабане, а эти… эти держали на земле уже кого-то другого. Того, что должен отомстить за смерть близких ему людей. Ускользающее сознание ухватилось за эту мысль, и откуда-то из глубины его существа внезапно поднялось яркое, обжигающее чувство, заставившее опьяневших от магии дементоров в ужасе разлететься по дальним углам… Этим чувством была незамутнённая ничем ЯРОСТЬ.
Застывший возле решётки маг, открыв словно светящиеся в полумраке зелёным светом глаза, решительно встряхнул головой и прошептал едва слышно:
— Не дождётесь! Они дорого заплатят за вашу смерть. Магией своей клянусь!
И низкое свинцовое небо, нависшее над Азкабаном, ответило на клятву, осветив сгущавшийся над морем мрак ярким, слепяще-зелёным, словно пущенная кем-то «Авада», разрядом молнии.
Магия приняла его клятву.
P/s: Это только первая часть истории, из 4 фиков. Продолжение следует. ХЭ гарантирован)))
Ссылка на клип сделанный на песню "Предательство"(прошу извинить, но видеоряд относится к другому фандому, что не умаляет его зрелищности и силы).
песню http://www.youtube.com/watch?v=pSerL8x9 … re=related
Su.мрак Награда для героя - Часть 2. «Воин рассвета».
Шапка фанфика
Ссылка на фанфик: http://ficbook.net/readfic/354274
Автор: Su.мрак (http://ficbook.net/authors/73735)
Беты (редакторы): Теххи В (http://ficbook.net/authors/414547)
Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер»
Персонажи: Гарри Поттер, Кингсли Шеклболт, Рон Уизли, Новый персонаж
Рейтинг: PG-13
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Драма, Экшн (action), Психология
Размер: Миди, 22 страницы
Кол-во частей: 2
Статус: закончен
Описание:
Друзья предали. Когда-то любимая женщина ненавидит даже память о тебе. Дети… А есть ли у тебя шанс когда-нибудь увидеть их? Ты безымянный узник Азкабана. Хуже уже быть не может… Но ты ошибаешься: может. Ты сумел выжить? Да? А… ЖИТЬ дальше ты сможешь? Все книги учитываются полностью. Постхог. Сонгфик на песню «Воин рассвета».
Публикация на других ресурсах:
Только с моего разрешения.
Примечания автора:
ХЭ будет, даже и не сомневайтесь.
Глава 1
"Воин рассвета"
Автор слов и музыки — Тэм
Расскажи мне, как я уходил,
И как плакал дождь, а в небе не было звёзд
Как назад оглянуться не было силы
И мешались с дождём холодные капли слёз
Пусть сотрёт мою память холодный северный ветер
И дороги усталую душу от ран исцелят
И уходит в беззвёздную полночь Воин Рассвета
Унося свою боль и без права вернуться назад
Расскажи мне, как плакали струны
Как горели стихи, оставаясь на сердце навек
Как в глазах отражался пламень безумья
И как в страшных мученьях во мне умирал Человек
Пусть сотрёт мою память холодный северный ветер
И дороги усталую душу от ран исцелят
И уходит в беззвёздную полночь Воин Рассвета
Унося свою боль и без права вернуться назад
Расскажи мне о мокрой дороге
Что сокрыла следы навсегда уходящего в путь
Как застыли в суровом молчании боги
Не желавшие снова отнятое счастье вернуть.
Пусть сотрёт мою память холодный северный ветер
И дороги усталую душу от ран исцелят
И уходит в беззвёздную полночь Воин Рассвета
Унося свою боль и без права вернуться назад.
***
Холодный ноябрьский дождь хлестал по превратившейся в болото земле, унося остатки ещё недавно стоявшего в округе бабьего лета. Пронизывающий ветер срывал пожелтевшую листву с деревьев. Свинцово-серые сумерки погружали позабытый всеми богами и Мерлином впридачу маленький маггловский городок на юге Шотландии во тьму. Окна домов уже уютно светились огнями, приглашая всех, кто находился сейчас на продуваемой всеми ветрами улице, немедленно спрятаться под защиту тёплого крова. И только стоявший на отшибе за небольшой рощицей старинный мрачный дом не подавал признаков жизни. Казалось, в округе всё вымерло и попряталось от промозглой осенней каши, в которую превратились небо и земля этим вечером. Но вот за небольшой пристройкой, примыкавшей к дому, послышалось какое-то шевеление, и в скрытом от людских глаз проходе между дровяником и гаражом материализовались три закутанные в длинные плащи фигуры. Один из прибывших сделал какой-то замысловатый пас рукой с зажатой в ней палочкой, и вокруг аппарировавших к дому магов образовался защитный купол, не пропускавший хлещущие с неба потоки воды и леденящие порывы ветра.