— С какого бодуна?
— Хотят с тобой поговорить о синдорских событиях.
Максим вспомнил, что Ольга Валишева работает в упомянутом Управлении.
— Да я ничего особенного не припомню.
— Отказать мы им не имеем права, ты там был, да ещё и не один, так что придётся навестить коллег.
— Ладно, навещу.
— Во что ты там ввязался, только честно?
— Ни во что! — Максим клятвенно прижал ладонь к груди. — Искали охотников, а началось всё со звонка дяди, Николая Пахомовича, он работает в Синдоре лесником. Начали пропадать звери, медведи и лоси, он мне и позвонил. Я приехал, думал отдохнуть, а тут генерал прилетел со своими архаровцами, хотел поохотиться, хотя в июле охота запрещена. Группа пропала, Ольга приехала…
— Какая Ольга?
— Майор из этого самого Управления, там тоже заинтересовались пропажей зверей. В общем, заварилась каша, но закончилось всё хорошо, нашлись и охотники, и…
— Звери?
— Нет, звери действительно исчезли. Есть там какая-то загадка.
Сидорин почесал затылок, разглядывая лицо Максима, пожал ему руку, направился к двери:
— Расскажешь потом поподробней.
Ушёл.
Максим вернулся в гостиную, вычёркивая из памяти разговор, поднял бокал шампанского:
— За вас! За ваш профессионализм, холодные головы и горячие руки!
Бойцы захохотали.
— Почему руки, командир? — поинтересовался Савелий. — Раньше говорили — сердца.
— А сердца у вас из нержавеющей стали, — сказал тихий неулыбчивый Володя Есипчук. — Горячие бывают только у влюблённых и, реже, у женатиков. А кто из вас влюблён? Или женат?
— Ну, ты загнул, — покачал бритой головой Кондырин. — При чём тут жена или подруга? Я был женат дважды, ну и что? Я что, от этого стал хуже?
— Я не это имел в виду.
— А что?
— Руки мыли?
— Да ну его, — отмахнулся захмелевший Жарницкий. — У него, как всегда, с юмором напряжёнка. Главное, мы их сделали, этих уродов! И так будет с каждым!
— С кем? — съехидничал Савелий.
— С врагами!
— Скажи мне, кто твой враг, и я скажу тебе, где патроны дешевле, — шутливо провозгласил Савелий.
Все снова засмеялись. А Максим подумал, что парни из его группы действительно не имеют семей. К великому сожалению, работа отнимала у них не только свободное время, но и саму возможность быть счастливыми, отдых в семейном кругу, тех, с кем можно было бы поделиться своими проблемами и невзгодами. Вот и его жена ушла, не в силах терпеть внезапные исчезновения мужа и долгие командировки.
Хотя, с другой стороны, повода он не давал, Люся просто его разлюбила.
Пришла мысль позвонить Ольге.
Однако его опередили. Едва он, выйдя в спальню, взялся за телефон, тот зазвонил сам. Не глянув на номер, Максим поднёс айфон к уху.
— Слушаю.
— Где хаур? — раздался в трубке тягучий басовитый голос.
— Что? — растерялся на мгновение Максим. — Какой хаур? Кто говорит?
— Вы забрали хаур, он у вас, верните.
— Да о чём речь, разрази меня гром?! Что за хаур? Кто вы?
— Верните хаур, мы позвоним завтра. — Неизвестный абонент отключил линию.
Максим посмотрел на дисплей: на зелёном поле чернела надпись «Номер не определён».
В спальню заглянул весёлый Брызгалов.
— Ты чего уединился? Звонишь кому-то?
— Хотел позвонить Ольге…
— Майорше из «конторы»?
— А позвонили мне, спросили — где хаур.
— Что?
— Сам ничего не понимаю. Какой-то гундос попросил вернуть хаур, который мы якобы у них забрали.
— У кого?
— Да не знаю! — с досадой отмахнулся Максим. — Он отключил связь, пообещал позвонить завтра.
— Номер телефона записался?
— В том-то и дело, что не записался, есть такая опция у определённых аппаратов.
— Спецура?
— Может быть.
— Хаур… хаур… не помню такого слова в лексиконе катарцев, не арабское оно.
— При чём тут катарцы?
— Тебе сказали — мы забрали хаур, а где мы были? В Дохе. Может, хаур — это пленник по-арабски? Пойду спрошу у Жеки. — Брызгалов вышел.
Из гостиной долетел взрыв смеха.
Максим присел на край кровати, силясь разгадать заданную загадку, но в голове стоял призрачный туман хмеля, рождённый бокалом шампанского, и думать ни о чём серьёзном не хотелось. Откуда-то из бездн сознания всплыла мысль: может, хаур — это вообще из другой оперы? И связан он не с Катаром, а с синдорским рейдом? И обозначает он некий найденный в синдорских лесах артефакт? Но тогда возникает масса вопросов: кто нашёл, что это за артефакт, почему спрашивающий уверен в том, что он у Максима? А главное, откуда он знает номер его мобильного?
Вошёл раскрасневшийся Брызгалов.
— Не, Жека не знает, говорит, надо в словарь заглянуть. Но слово странное, не нашенское, гавкающее какое-то. И у меня складывается впечатление, будто я его когда-то слышал.
— У меня такое же, — пробормотал Максим, тщетно пытаясь вспомнить термин. — Ладно, иди к ребятам, я сейчас.
Он набрал номер телефона Ольги.
Звонки шли долго. Наконец в трубке раздался её голос:
— Алё, Максим?
— Он, — сказал Максим. — Меня не было в России, позвонить не мог, вернулся и звоню.
— Я так и поняла. Как дела? Вас начальство не пытало?
— По поводу?
— В связи с событиями в Синдоре.
— Нет, всё тихо.
— А меня посадили под домашний арест, отстранили от работы.
— Тебя под арест?! — не поверил он. — За что?
— Знала бы — ответила. Вахтанг вообще слёг, как мне сообщили.
— Этот ваш полковник-грузин? Что за беда с ним приключилась? На вид здоровый был.
— Вот и я о том.
— На что намекаешь? Что вообще у вас творится, отчего такая истерика?
— Мне показали один аппарат… — Ольга помолчала. — Напоминает видеокамеру, очень странную. Её привёз из Синдора один наш сотрудник.
— Так что?
— А забрал он эту камеру у твоего дяди.
— У Пахомыча? — удивился Максим. — Не может быть! Он мне ни слова не сказал.
— Ты не мог забыть про это в суматохе?
— Обижаешь, майор, на память не жаловался. Если бы он мне… — Его вдруг осенило. — Чёрт побери, вот, наверно, о чём шла речь!
— Что, вспомнил?
— Тут другое. Мне только что звонил какой-то тип и потребовал вернуть хаур.
— Хаур? Это что?
— Вот я и подумал, что хаур — та самая видеокамера. Кто её привёз?
— Саша Зайцев, старлей из Управления. Лапин, это зам. начальника Управления, утверждает, что Зайцева послали в Синдор после того, как замолчал Вахтанг. Зайцев добрался до хутора, встретил лесника. А у того лежала камера, чья — твой дядя не помнит. Ну, Зайцев и забрал её в Москву.
— Бред! Пахомыч должен был сообщить об этом мне.
— А если он тоже ничего не помнит, как и мы?
Максим задумался, озадаченный известием.
— Знаешь что, давай встретимся, поговорим.
— Не забывай, я под арестом.
— Тогда я к тебе заеду, диктуй адрес.
— Тебя не пустят, мне даже еду привозят наши церберы.
— Посмотрим, диктуй.
— Карамышевская набережная, дом шестьдесят, квартира сорок девять. Учти, дом охраняется, стоит за оградой, надо на калитке нажать кнопку и сказать, в какую квартиру идёшь.
— Разберусь, жди через час.
Максим вернулся в гостиную, в которой царило веселье: оперативники слушали анекдоты Савелия.
— Слушай мою команду!
Смех стих. Лица присутствующих обратились к хозяину.
— Продолжайте в том же духе. Мне надо отлучиться на пару часов. Кто захочет остаться — милости прошу.
— Не, командир, мы так не договаривались, — возразил Савелий. — Отдыхать — так вместе, что мы без тебя делать будем? Может, нас с собой возьмёшь? Если предвидится напряг?
— Напряга не предвидится. — Максим вспомнил жалобу Ольги на то, что её стерегут. — Хотя… почему бы и нет? Какое-никакое, а развлечение. У меня встреча на Карамышевке, ненадолго, могу взять кого-нибудь с собой.
— Почему кого-нибудь? Мы все поедем, да, мужики?
Мужики согласно закивали головами.
— Ладно, буду в долгу. Кто у нас самый трезвый?
Все дружно посмотрели на Есипчука, сыгравшего араба, сотрудника спецслужб Катара; он вообще не употреблял алкоголя.
— Сто рублей, — сказал он интеллигентно.
Раздался хохот.
— Каждому! — вскричал Савелий, дурачась.
— Идёт, — сказал Максим. — На чьей машине поедем?
— У Антоныча самая большая.
— Да без проблем, — пожал плечами Брызгалов, предпочитавший ездить на джипе «Лэнд ровер».
Весёлая, но не очень шумная компания вывалила во двор дома, расселась в джипе капитана. На заднем сиденье устроились трое: Брызгалов, Савелий и Жарницкий, Кондырин не уместился.
— Останешься за хозяина, — отдал ему ключ от квартиры Максим. — Будем к ночи.
Стемнело, на город легла прохлада, потоки машин на улицах Москвы поредели, поэтому от Речного вокзала, в районе которого жил Максим, до Карамышевской набережной доехали почти без затруднений, как в добрые старые брежневские времена.
— Останешься за хозяина, — отдал ему ключ от квартиры Максим. — Будем к ночи.
Стемнело, на город легла прохлада, потоки машин на улицах Москвы поредели, поэтому от Речного вокзала, в районе которого жил Максим, до Карамышевской набережной доехали почти без затруднений, как в добрые старые брежневские времена.
Машина проехала мимо церкви, свернула к дому номер шестьдесят, остановилась у решётчатых ворот.
Максим вышел, нажал на столбике у калитки кнопку домофона.
— Слушаю вас, — ответил мужской голос.
— В сорок девятую гость, — сказал Максим.
— В сорок девятую? — Повисла пауза. — Хозяина нет дома.
— Не может быть, я недавно разговаривал с хозяйкой, она ждёт. Моя фамилия Одинцов, спросите.
На этот раз пауза длилась дольше.
— Простите, сегодня вы не сможете попасть в квартиру.
— Не понял, что значит — не смогу? По какой причине? Вы меня не впустите? Даже с разрешения хозяйки?
— У нас предписание…
— Какое предписание, от кого? Что вы мне лапшу на уши вешаете! Откройте, я покажу свои документы.
Охранники не отвечали больше минуты. Раздосадованный Максим хотел было связаться с Ольгой, чтобы она поговорила с охраной дома, но замок на калитке клацнул, и голос из домофона предложил:
— Проходите, но машину пропустить не можем.
Максим толкнул узорчатую металлическую калитку, сказал высунувшему голову в окно джипа Брызгалову:
— Ждите здесь, я позвоню, если что.
Он прошёлся по плиточной дорожке до центрального подъезда дома, дверь раздвинулась, повинуясь сигналу датчика.
В небольшом холле с выходами на две половины дома, пол которого был выстлан мраморными с виду плитами, с диванчика встал плотный мужчина в сером костюме. У него было квадратное лицо, выдающиеся скулы, нос боксёра и колючие глазки-буравчики.
— Вы кто?
Максим покосился на открывшееся слева окошко комнаты охраны.
— А вы?
— Служба безопасности. Документы есть?
— А у вас?
Квадратнолицый оглядел фигуру майора.
— Господин хороший…
— Точно так же могу сказать и я. Покажите документ, служба безопасности.
Квадратнолицый пожевал губами, достал красную книжицу с гербом и надписью «Федеральная служба безопасности России».
— Капитан Сюткин.
— Майор Одинцов. Ещё вопросы?
— Вы к Валишевой?
— Совершенно верно, мы с ней договаривались о встрече.
— К ней нельзя.
— Это ещё почему?
— Она… занята.
— Дорогой мой капитан Сюткин, я с ней разговаривал полчаса назад, она меня ждёт. Позвони и услышишь. И не морщи ты лоб, а то я решу, что ты думаешь.
Квадратнолицый сжал губы в полоску.
— Попросил бы вас…
— Ой, не смеши меня. Может, я что-то перепутал, и это не обыкновенный жилой дом, а тюрьма? Так и скажи, а я доложу кому следует.
— Гражданин, я вам русским языком…
— Могу перейти на английский, немецкий, испанский, итальянский, греческий, турецкий. Дай пройти, не надувай щёки, я знаю обязанности надзорного. А не пропустишь, я подниму такой шум в прессе, что твоё начальство год будет отмываться! Рискнёшь?
— Да кто ты такой, чёрт возьми? — прошипел квадратнолицый, боднув лбом воздух. — Хочешь неприятностей? Будут! Я сейчас позвоню…
— А давай, звони, — спокойно согласился Максим. — Только твои приедут не раньше чем через час, а мои уже здесь. Можем посоревноваться. Или подождём журналистов? У меня есть пара знакомых ребят.
Агент, осуществлявший надзор за Ольгой, позеленел, глянул сквозь стеклянную дверь центрального входа на джип у ворот, выдохнул сквозь стиснутые зубы:
— Проходи… но я тебе обещаю…
— Ох, не надо ничего обещать, — поморщился Максим, — со мной свяжешься — хлопот не оберёшься.
Он повернулся к охраннику в белой рубашке с погончиками, выглядывающему из окошка.
— На каком этаже сорок девятая?
— На восьмом справа.
— Спасибо. — Максим кивнул и направился по правому коридору к лифту.
Дом был новый, и никаких совместных перегородок, какие сооружают жильцы соседних квартир в старых домах, здесь не было.
Ольга открыла дверь своей квартиры, как только Максим потянулся к кнопке звонка. По-видимому, она ждала его, наблюдая за коридором в дверной глазок.
— Тебя всё-таки пропустили.
Максим окинул девушку, одетую в домашний сарафанчик, восхищённым взглядом: она была так исключительно мила и женственна, что кровь приливала к щекам.
— Отлично выглядишь!
— Не трать время на комплименты, — нахмурилась она, сразу устанавливая дистанцию, в голосе прозвучали грозовые начальственные нотки. Он вспомнил, как девушка поначалу вела себя в Синдоре, и внутренне улыбнулся: майор, однако.
— Хорошо, не буду.
— Проходи.
Она провела его в гостиную, разделённую как бы на две части. Правая половина представляла собой нечто вроде библиотеки и столовой одновременно: очень красивые книжные полки поднимались под потолок, по центру стоял стол и шесть стульев вокруг него. В левой половине гостиной располагались роскошный диван буквой «Г», стеклянный журнальный столик, кресло и метровой длины телемонитор на стеклянной подставке.
— Садись, — пригласила девушка, указывая на кресло. — Кофе будешь?
— Чай, если можно. Извини, я выпил бокал шампанского, поэтому такой шумный.
— Был повод?
— А какой смысл пить без повода? Мы послужили Отечеству, нас поблагодарили, обещали награды, так что повод был.
— Приехал на такси или на своей?
— На такси не езжу.
— Неужели сам сидел за рулём, после шампанского?
— Нет, а что?
— Когда я вижу инспектора ДПС, возникает ощущение, что я нарушаю правила, даже если я их не нарушаю.
— Это комплекс «чайника».
— Ты думаешь? — Ольга вышла и вскоре вкатила в гостиную тележку с кофейным и чайным приборами. — Возможно, ты прав, хотя я вожу машину уже лет пятнадцать. Удивительно, что тебя пропустили ко мне. Или внизу никого нет?
— Сидит какой-то тип с квадратной физиономией. Но я был убедителен.
— Надеюсь, не до мордобития?
— А что, можно было обойтись без этого? — прищурился Максим.
— В Синдорском лесу ты был убедителен как мастер боя.
— Нет, здесь этого не потребовалось.
— Это чёрный чай, вот зелёный, бери конфеты. Можем перейти к делу. Кто тебе звонил?
— Не знаю, номер не определился. Спрашивали о хауре, а я связал эту штуку с твоей видеокамерой.
— Почему?
— Больно разительны совпадения. Вообще поход в Синдорские леса-болота оставил много неясного. У меня сложилось впечатление, будто мы пережили какое-то приключение, однако напрочь забыли об этом. Я вообще не понимаю, как мы оказались в компании с пропавшими охотниками. А ты?
— Я тоже. Моё начальство не поверило, что я не помню.
— Меня вызывают твои коллеги, пришло уведомление из твоего Управления. Завтра пойду. А что ты знаешь о хауре?
— Мне показывали странную видеокамеру, не уверена, что это хаур, но со мной беседовал Спицын…
— Кто это?
— Начальник отдела, занимающегося исследованием НЛО, аномальных явлений и прочих странностей, так вот он утверждает, что мы контактировали, — Ольга усмехнулась, — с инопланетянами. Отсюда и все предосторожности, и мой арест, и гипертонический криз Вахтанга. Так что готовься к очень серьёзному допросу.
— Надеюсь, не третьей степени, с кровопусканием? — пошутил Максим.
— Весёлого здесь мало, — отрезала Ольга. — Никаких детекторов лжи не будет, но вымотают всю душу основательно.
— Ничего, отобьёмся, — беспечно махнул рукой Максим. — Я не человек с улицы, нашу контору обидеть сложно. Но этот хаур меня почему-то сильно волнует. Откуда он объявился у Пахомыча? Почему Пахомыч не помнит?
— Позвони ему.
Максим отставил чашку с чаем, сказал с удивлением:
— Слушай, а ведь и в самом деле можно позвонить. Вдруг дядя вспомнит какие-нибудь детали? Кстати, у меня иногда срабатывает ложное чувство забытой вещи.
— Дежа-вю.
— Что-то вроде этого, свербит в голове как сверчок. Мне начинает казаться, что в лесах под хутором мы что-то искали, кого-то встречали, но память молчит как партизан.
— У меня точно такое же чувство.
— Попробуем разобраться?
— Как?
— Съездим на хутор в свободное время, поговорим с Пахомычем, с местными, да и с генералом Охлиным не мешало бы повстречаться. Возможно, и вспомнится что-нибудь. А что твой грузин говорит?
— Вахтанг всю дорогу до Москвы молчал. Это вам повезло, что вас подобрал Охлин, а мы добирались до Москвы сутки. Но он тоже чувствует себя не в своей тарелке. Дежа-вю мучает и его.
— Что у него со здоровьем?
— Никогда не жаловался, классный оперативник, умный, дальновидный, бывший чемпион округа по стрельбе из пистолета с обеих рук. Не знаю, что с ним случилось, а на звонки он не отвечает.