— А людям тоже есть хочется, — весело продолжал Гарик. — Это уж такие правила игры: попался — плати. Я ж не урка какой-нибудь, не срок же мне вешать.
— Так что получается, главного подозреваемого так и нет?
— Да никакого нет, ни главного, ни второстепенного.
— Это плохо.
— А кто спорит?
— Что же делать? Этот Охотник может на целый год вас в покое оставить, а потом неожиданно напасть.
— Ну и что?
— Как что? Я так и буду целый год Аню пасти?
— Почему бы и нет? Она говорит, вы с ней сошлись…
— Я так не могу. Невозможно охранять человека бесконечно долго — рано или поздно убийца поймает удобный момент.
— Значит, нужно раньше успеть.
— Я уже говорила, что из этого получилось.
— Будем думать.
— Неужели до сих пор так и нет ни одной зацепки? Вы что-то говорили о проверке…
— Если бы это был кто-то из моего окружения, я бы знал, что у него появился повод. Была у меня на подозрении парочка человек, но их уже проверили — это не они.
— Что, никаких врагов?
— Вам знакомо выражение «баланс сил»?
— Слышала как-то.
— Так вот, у нас в городе сейчас именно он и есть. И никому не выгодно нарушать хрупкое равновесие, — начал Гарик ровным спокойным голосом. — Поймите, давно прошли те времена, когда шайки «вольных стрелков» потрошили бедных кооператоров. Еще в перестройку бритоголовые сопляки сообразили, что безопаснее самим становиться ларечниками, по крайней мере открывать свой легальный бизнес. Шальные набеги — слишком дорогое удовольствие. Те, кто днем крутил «колпаки» на вокзале, а ночью жарил утюгами животы коммерсантам, теперь остались только в комедиях тех лет. Кто-то начал свое дело, самые отпетые сели, и на арену вышли «цеховики», которые никуда и не исчезали, строго говоря. А там, где постоянные деньги, там — система, порядок. Довольно быстро первая мутная волна схлынула, определилась новая иерархия… Не без эксцессов, конечно, но в основном вся стрельба на улицах — разборки «быков» между собой. Молодая кровь горячая. А серьезные люди продолжают заниматься своим делом, каждый в своей области. Весь криминал в том, что эти деньги идут мимо государства. Просто потому, что они работают эффективней, так зачем же делиться с этой бандой паразитов? Конечно, кое-какие сферы деятельности это государство считает незаконными. Но легализуй они ту же торговлю оружием, и вся криминальная шелуха отпадет. Будет просто товар, с которого, кстати, немалые налоги потекут… Так что конфликтовать мне просто не с кем. Всяк сверчок, как говорится, знай свой шесток, — и все будет нормально.
Ничего себе лекция! Вот только про наркотики и заказные убийства он, похоже, забыл.
— А что до заказных убийств, — словно прочитал мои мысли Гарик, — так эту истерику пресса изрядно раздувает. Я не спорю, людей «заказывают». Но это значит только одно — человек встал на дороге чьих-то больших интересов. Ничего личного в этом нет, убирает неудобного не исполнитель, а сама система. Киллер обычно из другого города, он даже не знает свою мишень, пока не получит конверт с материалами на нее. Ничего личного. И уж тем более того человека никто не предупреждает.
— Это я все понимаю. Но неужели ни у кого нет причин точить на вас зуб? — Я уже все поняла, но пыталась все же ухватиться за соломинку.
— Есть, почему же. «Мерседес» мой прохожего обрызгал, а он и обиделся.
— Прохожие не стреляют в жену хозяина машины.
— Да, и домой к нему не лезут. Ясно, что это не простой прохожий. Но кто? Да, я, кстати, нашел.
— Что?
— Да не что, а кого. То есть как. Короче, я узнал, как появилась та запись в моем ежедневнике. Правда, никакой информации мне это не дало.
— И как же?
— Оказался тот тип, который приходил антенну устанавливать. Я проверял в конторе, где заказ делал, — такой человек у них не работает.
— А как же?
— Да никак. Им кто-то позвонил и отменил заказ. А тот, который приходил, даже в какой-то ксиве меня расписаться заставил, когда я с ним расплачивался. Откуда же я знал…
— Описать этого подставного сможете?
— Да ничего особенного. Среднего роста мужик, не худой и не толстый, в такой еще спецовке, что ли… Вспомнил, усы у него были.
— Ну, усы — это не проблема. Приклеить недолго. А что-нибудь особенное в нем было?
— Да вроде как хромал он.
— На какую ногу?
— Не помню. Да даже не хромал, а так, подволакивал ногу, почти незаметно.
— Не густо. К тому же хромоту сыграть несложно. Ну что ж, по крайней мере мы знаем, что этот тип еще и в технике разбирается. Антенна-то работает?
— Отлично показывает.
— М-да…
Я не стала говорить Гарику, что эта хромота многое мне сказала.
Тот тип, который стрелял в нас с Аней, тоже прихрамывал. Конечно, для маскировки это неплохое средство — стоит перестать притворяться, и главная примета, первым делом бросающаяся в глаза случайным свидетелям, исчезнет.
Но дважды применять этот метод глупо. Скорее другое — этот человек действительно хромает. И это лишнее подтверждение того, что действует одиночка.
Но теперь касается это все только меня.
Сомнений быть не может. Рассказанное Гариком послужило последним толчком, и теперь я больше не могу обманывать сама себя.
Не может быть двух Кукловодов.
Слово, неизвестно как появившееся на листке ежедневника в кабинете Гарика, до последнего момента было для меня бельмом на глазу. До такой степени, что я даже не пыталась думать о том, откуда оно там взялось. Не знаю, на что я надеялась — на то ли, что Гарик вычислит своего врага и тот сам расскажет, как он это сделал, или на то, что я вызову Охотника на прямой контакт и узнаю это от него…
Ни способа, ни, самое главное, причины для такой выходки я не видела.
Но сейчас эта невозможная причина вдруг встала передо мной во всей своей неопровержимой и окончательной реальности. Никакого врага у Гарика не было с самого начала. Охотник, которого я пыталась себе представить, и не собирался охотиться на Аню. И первое письмо, и это проклятое слово «завтра» предназначались не Гарику, а мне! Даже способ, каким его доставили, был своего рода посланием. Посланием для меня, Жени Охотниковой. Для Хамелеона.
И теперь все встало на свои места.
Только один человек в мире мог решиться и с блеском провести такую операцию.
Только сам Кукловод имел повод устроить такую игру со мной.
Как только я допустила существование этого недопустимого мотива, все остальное, словно по волшебству, сложилось в цельную и ясную картину.
Противоречий больше нет. Исчезли все неувязки, от которых мне хотелось закричать, все логические натяжки, которые я против воли допускала, чтобы хоть как-то объяснить для себя загадочное поведение своего невидимого противника.
Я вдруг совершенно точно поняла, что это именно из-за меня Аня попала под выстрелы, это меня, а не ее едва не взорвали в женской консультации.
До последнего момента я надеялась, что причина все же в Гарике. Мне просто хотелось верить в объяснение, которое мне подсовывали. Потому что иначе мне пришлось бы признать невозможное — возвращение Кукловода.
Теперь же неожиданно освободившийся муж Ани поставил меня перед фактом: его мифический противник оказался чистой фикцией. И игнорировать этот факт больше невозможно.
Только Кукловод мог додуматься втянуть в игру такого человека, как Гарик. Использовать в своей игре других — фирменный стиль, выдающий Кукловода получше всяких отпечатков.
Только Кукловод мог позволить себе «отступления от темы», вроде этого «неграмотного» почерка. Только он мог куражиться, устраивая это бессмысленное проникновение в дом или превращение в старика. Потому что он умнее, нестандартнее и сильнее любого противника.
И у меня побывал именно он. Гостем, не оставившим никаких следов своего пребывания, над чьим визитом я ломала голову, мог быть только Кукловод.
Только Кукловод мог, просчитав мою ловушку, отказаться от верного выстрела у дома портнихи — просто он готовит для меня что-то более «изящное».
Пока я не знаю, как ему удалось выжить в том взрыве, не знаю, зачем ему понадобилось выманивать меня на охрану Ани. Я многого еще не знаю. Но разбираться с этим предстоит мне, и только мне. И я разберусь.
— О, вот и Анна зовет ужинать, — прервал мои размышления Гарик. — Пошли пожуем, и хватит разговоров. Утро вечера мудренее.
За ужином Гарик шутил и дурачился. Аня весело, счастливо хохотала, и я неожиданно поняла, какая они прекрасная пара.
Все, нужно отходить. Забавно — теперь уже я представляю для своих клиентов смертельную опасность.
Но поговорить с Гариком я так и не смогла.
— Пойду вниз, отбуцкаю грушу, — сообщил он, как только мы встали из-за стола.
— У нас тренажеры в подвале. Игорь сказал, что хочет побоксировать, — перевела мне Аня.
— У нас тренажеры в подвале. Игорь сказал, что хочет побоксировать, — перевела мне Аня.
Я пошла было следом за ним, но в этот момент хлопнула входная дверь и чей-то голос позвал:
— Вагран Ашотович, там у ворот менты стоят, хотят вас. Что делать?
— Ничего не делать, проводи в дом.
Нежданные гости оказались в штатском.
Один из них, с благородной сединой на висках, хорошо знал Гарика, потому что, едва они оказались внутри, он первым делом уважительно поздоровался, назвав Гарика тем же именем.
Как только Гарик выпроводил слегка встревоженную Аню наверх, гости, вернее, один из них, без долгих предисловий начал:
— Как ты понимаешь, я неофициально. У меня серьезный разговор. Это мой коллега, он будет присутствовать во избежание всяких недоразумений.
— Все замазаться боитесь, Николай Петрович? — ухмыльнулся Гарик, он же Вагран.
— Я с твоим отцом служил, шпана. Знал бы он, кем ты стал!
— Николай Петрович! Давайте не будем снова начинать.
— Ты что же это делаешь, мальчишка, а? Хорошо еще рапорт на мой стол попал…
— Да что случилось-то?
— А вот что! — Николай Петрович хлопнул на стол серый конверт.
— Что это?
— Да ты взгляни.
Гарик достал из незапечатанного конверта другой, поменьше. Обычный почтовый конверт, с адресом и штемпелем.
Мне из моего угла не было видно, что прочитал Гарик на листке, который лежал в конверте. Зато я прекрасно видела, как заходили у него на скулах желваки.
— Женя, идите сюда! — позвал он ровным голосом.
Я подошла и взглянула ему через плечо.
«Сука это последнее предупреждение я тибя убию». Эти нарочито корявые буквы не узнать я не могла.
— Что это значит? — Гарик поднял глаза на пожилого.
— Там на конверте твое имя и адрес.
— Я видел. Что это значит?
— А это лучше ты мне объясни, сынок. Это нашли сегодня днем у мертвого водителя в лесополосе по Волгоградскому тракту, в трех километрах от города.
— Водителя опознали?
— Пытаются. У него, считай, головы наполовину нет, какое уж там опознание… Ясно только, что убит рано утром, где-то в другом месте — в машине крови почти не было.
— А какая машина? — подала голос я.
— «Москвич-412», — бросил, не глядя на меня, Николай Петрович. — Зеленый. Так как, Вагран, скажешь мне что-нибудь, убьешь старика?
— А что я могу сказать?
— Это уж тебе виднее. Что ты делал сегодня часов с семи до одиннадцати утра?
Тут Гарик засмеялся. Не очень весело, скорее нервно:
— У меня, вообще-то, такое алиби, что лучше и желать нельзя. Меня ваши коллеги изволили побеспокоить.
— Ты знаешь, что теперь пойдешь как минимум свидетелем? При трупе нашли обрез и шапочку лыжную с дырками для глаз. Дураку ясно, что он ехал к тебе. Улику уничтожить я, сам понимаешь, не могу и не стал бы, даже ради памяти твоего отца. Просто хотел взглянуть, как ты себя поведешь. Так что готовься.
— Николай Петрович, вы же знаете, я этим не занимаюсь, — серьезно ответил Гарик-Игорь-Вагран. — И мои тут ни при чем, я гарантирую. Ну сами посудите, мог я это сделать?
— Не верю, — серьезно ответил его собеседник. — Потому и приехал. Другие такие письма были?
— Да что вы! — удивился Гарик. — Никогда.
— А как ты все это объяснишь?
— Да никак, что мне объяснять. Я тут ни при чем, ребенку ясно.
— Ну смотри, парень! — Седой собрал со стола бумажки, аккуратно вложил конверты один в другой и сухо кивнул мне. — Все, пошли, — скомандовал Николай Петрович своему спутнику, молчавшему во время этого разговора.
Двое в штатском круто развернулись и направились к выходу.
— Я провожу, — заторопился следом Гарик.
Когда он вернулся в дом, я вкратце сообщила о своих выводах. Реакции я ожидала какой угодно, но только не такой. Гарик только молча кивнул, выслушав мои доводы. Прочитать его мысли на этом непроницаемом лице я, как ни старалась, не смогла.
Если я все же ошиблась, если никакого Кукловода нет, спокойствие Гарика объясняется очень просто: он точно знает, что его врага больше нет в живых. Реши сам Охотник исчезнуть таким причудливым образом, ему незачем было укладывать непонятно чей труп в зеленый «Москвич». Он просто не мог знать, что «засветил» свою машину, — ее видела только я, да и то мельком, подъезжая к дому Семаго. Связать ее с Охотником я просто не могла — зачем ему было ждать меня у Семаго? Охотник просто не знал о его существовании. Другое дело — Кукловод. Как раз ему нужно было убедиться, что я начала проверять свои смутные подозрения.
Мог ли Гарик так же серьезно, как только что отрицал факт предыдущих посланий с угрозами, врать мне, когда говорил, что его люди ничего не накопали?
Неужели он, то есть не он, конечно, — он действительно еще сидел, когда нашли труп, — неужели его люди действительно могли допустить такую оплошность? Вычислить виновника его проблем, убрать его и при этом оставить такой серьезный след — очередное письмо, адресованное Гарику?
Или же это сам Кукловод решил отвести удар от себя, почувствовав, что вот-вот я догадаюсь и выстрою все факты единственно возможным образом? Скорее всего, так. Но не означает ли это, что он собирается выйти из игры? Исчезнуть, вновь не оставив ни единого следа своего присутствия?
Как бы то ни было, теперь использовать Аню в качестве приманки невозможно, даже если бы я решилась на такую глупость.
Мой противник больше не подставится.
Следовательно? Следовательно, моя работа на Гарика закончена. Охранять больше некого и не от кого. Если труп в машине — Охотник, то проблема снята. Если же, что скорее всего, этот труп оставил Кукловод, чтобы сбить с толку меня, — что ж, проблема остается. Но это уже только моя проблема.
Прощались мы недолго.
Гарик, как я и ожидала, предложил мне работать на него, я, как он и ожидал, отказалась. Подошедшая к концу разговора Аня восприняла известие на удивление спокойно. Гарик объяснил жене, что угрозы ее жизни больше нет и я ухожу.
Плакать Аня при расставании не стала, за что заслужила еще одно очко в свою пользу на моем невидимом табло. Все-таки мое назойливое присутствие ее порядком напрягало. Хорошо еще, что Гарик никогда не расскажет, кому именно обязана она двумя покушениями. Тем не менее расстались мы с Аней тепло. Она пригласила заезжать в гости, я, разумеется, пообещала, на прощание мы обнялись, и, сопровождаемая Гариком, я направилась к своей машине.
— Ты знаешь, — сказал Гарик, подавая мне мою сумку, — я зла на тебя не держу. Ты не виновата, что эта тварь втянула в вашу войну и нас. Но если ты права, значит, раздавить его нужно обязательно. Могу я чем-то помочь?
Признаться, это предложение меня растрогало. И даже «ты» сейчас не прозвучало фамильярно — Гарик признал во мне профессионала.
Предложение помощи я с признательностью отклонила, получила напоследок крепкое мужское рукопожатие (кисть ощутимо хрустнула), Гарик молча развернулся и пошел в дом, к Ане.
Проводы окончены, теперь я осталась одна. Один на один с хитрым и жестоким противником.
Впрочем, ладно, утро вечера мудренее, как говорит Гарик. Меня ждет чашка крепкого кофе, горячая ванна и мой враг. Интересно, что он придумает в следующий раз?
Я была уже минутах в десяти езды от своего дома, когда биппер у меня в кармане неожиданно проснулся и издал электронную тихую трель.
Итак, мне не пришлось долго ждать следующего хода.
Бросив машину за углом дома, я проверила пистолет и не спеша вошла в подъезд.
Последний акт драмы начался.
Глава 10 Ловушка
Прижимаясь к стене, я на цыпочках взбежала на свой этаж. Все чисто, только освещенные тусклым дежурным светом площадки с одинаковыми стальными дверями на каждой. Ого! А вот это его ошибка — моя входная дверь приоткрыта. Совсем чуть-чуть, буквально на миллиметр дверное полотно отстоит от косяка. Достаточно, чтобы дверь не захлопнулась.
Наконец-то он начал делать ошибки!
Понятно, так рано Кукловод меня просто не ждал, но промах все же серьезный — не узнай я о визите при помощи хитроумной электроники, эта дверь все бы мне сказала.
Я приникла к косяку.
Тихо, как в могиле (впрочем, такого рода шутки сейчас неуместны). Интересно, успел ли он уже нарваться на мою ловушку?
Хорошо бы он решил еще раз порыться в моей комнате. Моя задача в этом случае весьма упрощается, ведь все подготовленные мной сюрпризы — именно там.
Я принюхалась. Порохом не пахнет.
Что ж, по крайней мере, за мной остается фактор внезапности.
Осторожно, едва дыша, я чуть приоткрыла дверь и запустила палец в скважину, куда входит язычок замка. Именно там посоветовал мне хитроумный Гнейко скрыть маленький тумблер, отключающий внешний рубеж сигнализации — не хватало еще, чтобы биппер запищал сейчас, предупреждая уже о моем прибытии! Надеюсь, Кукловод не ждет меня, притаившись прямо за дверью!