Постояв несколько минут перед дверью, спиной к лестнице наверх, я поняла, что что-то не так. Никто на меня не нападал. Очень странно — сейчас самый удобный момент.
Охотник пропустил меня к квартире, неужели он станет стрелять теперь, когда я вот-вот покину дом?
Но холодок, который пробежал у меня по спине, как только я принялась изображать из себя доступную мишень, был единственным, что произошло.
Этого просто не может быть.
Я поднесла себя, то есть Аню, на блюдечке с голубой каемкой. Он не может не знать, что Аня поехала к портнихе, ему известно, что она без охраны, и у него было полно времени, чтобы подготовиться.
И тем не менее никто не выскакивает из лифта, никто не сбегает по лестнице, держа оружие на изготовку.
Что же произошло?
Какая накладка помешала ему осуществить то, к чему он так стремился? Неужели он все же решил залечь на дно?
Да нет, не может этого быть.
Я медленно, стараясь как можно громче топать ногами, пошла вниз. Это начинает меня злить. Где же ты?
Спустившись этажом ниже, я вызвала лифт.
Встав за угол, я подождала, когда лифт прибудет, и начала считать про себя.
Время на срабатывание запала вышло, дверцы с тихим противным шипением закрылись. Прошла секунда, и кабина лифта прошуршала куда-то вверх. Ладно же.
Если я где и прокололась, то только не сейчас. Если Охотник притаился где-то рядом, он просто не может бросить дело на полдороге и спокойно уйти. Нет, лифт вызвал определенно не он.
Когда человек спустился и хлопнула дверь подъезда, я вновь нажала кнопку вызова. Надеюсь, там все же есть взрывное устройство, просто оно не сработало. Иначе…
Кабина вновь поднялась.
Я вошла внутрь и внимательно осмотрела ее изнутри. Пусто.
Ни один шуруп, крепящий панели отделки, не отворачивали по крайней мере лет двадцать. Привстав на цыпочки, я внимательно осмотрела потолок кабины, крепление плафона и верхние углы.
Как ни печально это признавать, бомбу в этом лифте никогда не закладывали.
И вывод, который из всего этого напрашивается, совершенно меня не радует. Может быть, это и глупо, но я расстроилась, поняв, что на меня и не думают покушаться.
Хотя нет. Я испугалась. Чертовски не хочется признавать свою ошибку. Тысячи случайностей могли помешать Охотнику повторить вчерашнее покушение.
К примеру, он мог решить, что две попытки — вполне достаточно, и ненадолго затаиться.
А означало бы это не только то, что пропал крайне удобный для меня случай правдоподобно подставиться.
Не только то, что весь мой разговор с Аней вчера в машине пропал впустую, — Охотник мог просто отключиться от прослушивания.
Это значило, что он готовит удар где-то в другом месте и я не знаю, где и когда он нападет снова.
Следовательно, у него опять преимущество внезапности, а я вновь осталась в дураках. Впрочем, что себя обманывать — я боюсь совсем не этого. А в настоящей причине охватившего меня страха я боюсь признаться даже самой себе.
Впрочем, все, быть может, еще и не так плохо. Я прислонилась к стене и замерла, держа руку на рукоятке взведенного пистолета.
Остаются еще несколько возможностей для Охотника. Может быть, я рано начала паниковать — у меня еще проход до машины и обратная дорога.
Конечно, для меня это не очень хорошо. Убийца, залегший со снайперской винтовкой на крыше соседней многоэтажки, скорее всего, от меня уйдет. Но по крайней мере он хотя бы докажет, что я была права, что мои представления о его мотивах правильны.
В противном случае вновь встают все те же вопросы, ответ на которые я с таким трудом придумала. Все натяжки и мелкие несоответствия опять выходят на первый план, и мои способности аналитика подвергаются серьезному сомнению.
Тут я поймала себя на том, что изображаю внезапный приступ слабости слишком долго. Мне просто не хочется получить подтверждение самым худшим своим опасениям.
«Хватит, Женя, соберись, — приказала я самой себе, — если тебя ждет разочарование, встреть его лицом к лицу, а не прячься трусливо».
Ответив самой себе: «Есть!», я сделала несколько глубоких вдохов-выдохов и отправилась вниз по лестнице, навстречу своей судьбе.
Судьба ждала меня у подъезда в лице амбала-водителя, нервно смолящего сигарету на переднем сиденье автомобиля.
По крайней мере, кроме него, меня не ждал никто.
Первый шаг из-под козырька подъезда дался мне с немалым трудом. Я и хотела услышать отдаленный хлопок выстрела, и боялась этого — шансы на то, что Охотник выберет не голову, у меня были где-то сорок на шестьдесят.
Однако последнюю возможность ухлопать меня он упустил.
Преодолев десять шагов до машины под напряженным взглядом Валерия, я нырнула внутрь и рухнула на сиденье. Сказать, что я вспотела, — значит ничего не сказать. Пот катился с меня градом, по позвоночнику прокатывались холодные волны озноба, и мелко тряслись руки.
Кто никогда не подставлялся под винтовочный выстрел, тот никогда меня не поймет.
Это глупость, что профессионалы никогда не испытывают страха. Испытывают, и еще какой. Страх — естественная реакция организма на опасность. Попробуйте никогда не испытывать голода или не мерзнуть, и вы увидите, что от чего-то в себе избавиться просто невозможно.
Единственная разница между профессионалом и дилетантом — умение бороться со своим страхом, зажимать его в кулак и даже использовать его. Как это сделать? А не скажу!
Только сейчас, когда непосредственная опасность миновала, моя тренированная психика получила возможность отреагировать.
Усилием воли я расслабила сжавшиеся в тугой комок мышцы живота и ответила на вопросительный взгляд Валерия отрицательным покачиванием головы.
Итак, что мы имеем?
Я сижу в машине живая и невредимая, что означает мой просчет.
Охотник не польстился на подсадную утку, что означает его прямо-таки дьявольскую хитрость и осторожность и смертельную опасность, которая по-прежнему угрожает Ане.
Валера уставился на меня и машет руками, что означает его нежелание говорить вслух.
Я полезла в карман и достала свой брелок. Нажав на кнопку, я отправила в эфир очередную порцию помех и устало проговорила:
— Глухо.
Валера меня понял. Только в отличие от меня он обрадовался этому известию. Похоже, он и правда убедился, что угроза для Ани — миф. Вот только миф не устраивает сложных комбинаций, чтобы снабдить машину подслушивающим устройством.
— Че, короче, все путем?
Ну что я говорила! Да нет, как раз не «все путем». Все — не путем, но объяснять это тебе, боров перекачанный, я сейчас, пожалуй, не стану. Да и вряд ли стану вообще.
Лучше я посижу минут пять спокойно, закрыв глаза, и попытаюсь привести скачущие в голове мысли хотя бы в относительный порядок. Типа, отдохну. Типа, соберусь с мыслями. Типа, блин, башню поправлю.
Я поняла, что готова заорать.
Нормальный «отходняк» — море адреналина, не нашедшего применения, и злость на саму себя. И еще страх перед догадкой, неотвратимо зреющей в моем мозгу.
Нет, все, хватит. Пять минут покоя, и никаких больше версий.
Так, вдох, задержали, выдох.
Я спокойна, мне тепло, я круглая галька на берегу великого океана. Мои бока обкатаны миллионами волн, прибой сделал меня гладкой, меня греет яркое жаркое солнце, мне хорошо.
Вдох, задержали, выдох. И еще раз — вдох, задержали, выдох.
Мои пять минут истекли, и я открыла глаза.
— Постой здесь, я сейчас вернусь.
— Ты куда это?
— Туда, — махнула я рукой.
Все уже ясно, но проверку нужно довести до конца. Я направилась к магазину у подножия соседнего дома.
Для очистки совести побродив по полупустому залу, я купила упаковку яблочного сока и медленно побрела обратно. Теперь уже не нужно специально стараться, изображая легко устающую будущую мамашу, — пережитое напряжение буквально выкрутило меня, словно тряпку.
А вот Валера расслабился и завел на полную катушку то, что он наверняка считает музыкой.
Под задорное электронное бумц-бумц-бумц гарлемские братки речитативом выдают печальную повесть своей жизни: «Ю финк ам смалин, мазафака?»
Заставить его, что ли, заткнуть шарманку? А, ладно, если мой враг сейчас «на связи», пусть ему тоже станет нехорошо. Да, с этой минуты Охотник стал моим личным врагом.
Вообще-то в моей работе всякие эмоции противопоказаны. Вступая в единоборство с серьезным противником, бодигард должен быть максимально хладнокровен. Только так у него есть шанс победить, только так можно защитить клиента. «Ничего личного», как говорят герои глупых боевиков, всаживая друг в друга порции свинца.
Но этот Охотник, кто бы он ни был, бросил вызов именно мне, моим интеллектуальным способностям, моему профессионализму. Своей непредсказуемостью он поставил под сомнение единственное по-настоящему дорогое, что у меня есть, — мою профессиональную честь.
И поэтому теперь ты уже не абстрактное зло, от которого я защищаю Аню. Теперь ты — враг именно мне. И я до тебя доберусь, будь ты хоть трижды гением.
А когда я тебя все же вычислю — берегись. Ты думаешь, я улыбаюсь, мазафака?!
Только сейчас я поняла, что обращаюсь к Охотнику, как если бы он слышал мои мысли так же хорошо, как этот рэп, несущийся из мощных динамиков.
Все, пора с этим завязывать.
— Теперь домой, — сказала я голосом Ани и захлопнула дверцу.
Пока Валерий выруливал на трассу, я закурила «лишнюю» на этот день сигарету. Наплевать на Минздрав, мне срочно нужно прийти в норму.
Смяв окурок в пепельнице, я снова активировала глушилку и тронула Валерия за плечо:
— Улицу Вавилова знаешь?
— А то!
— Там автосервис есть во дворе, на пересечении с Красноармейской.
— С бывшей то есть Красноармейской.
Ты еще у меня поумничай, мазафака!
— У автосервиса я выхожу, а ты едешь обратно.
Похоже, какие-то нотки в моем голосе пробились в сознание меломана. Остаток пути мы проделали в полном молчании.
Раз уж я оставила Аню без присмотра, хотя бы заберу свою машину. Надеюсь, сегодня у них не короткий день.
— Что ж вы так долго? У нас гараж не резиновый, — попытался было нарваться на неприятности мужик в фирменной спецовке, но, встретив мой взгляд, молча взял деньги и указал в глубь ангара.
Я села в машину и задумалась.
Хочешь не хочешь, а догадку придется проверять. И чем скорее я избавлюсь от страшных подозрений, тем будет лучше для всех.
Прогрев мотор, я вырулила во двор и влилась в поток машин на улице.
Глава 8 Знакомый почерк
Через двадцать семь минут я уже въезжала во двор элитного дома номер 122 по Большой Казахской.
Мне показалось, или на самом деле, сворачивая с дороги, я видела в зеркальце заднего вида, как из подворотни напротив выехал зеленый «Москвич»?
Нет, нет и еще раз нет. Этого просто не может быть, потому что не может быть никогда.
«Тогда почему же ты здесь?» — ехидно спросил меня внутренний голос.
Я заставила его заткнуться и с тяжелым сердцем набрала номер на панели домофона.
— Кого? — спросил меня скрипучий женский голос.
Ого! Не мог же он сменить квартиру!
— А Семаго здесь живут?
В динамике что-то прошуршало, и через минуту раздался знакомый баритон, чей обладатель недавно предложил мне заработать. Если с кого и следовало начинать, так это с того, кто втравил меня в этот странный заочный поединок.
— Аркадий Семаго слушает. Кто это?
— Это Женечка. И, может быть, вы соизволите меня впустить?
— Ну разумеется.
В замке кодовой двери что-то щелкнуло, я потянула ручку на себя и вошла в подъезд.
Черт, а все-таки неудачная охота выбила меня из колеи больше, чем я думала. Иначе я бы не забыла, какой трудоголик мой бывший клиент, и первым делом позвонила бы ему в фирму.
Неужели фортуна наконец начинает поворачиваться ко мне лицом, а не противоположной своей стороной? Застать Аркадия дома в середине дня и правда похоже на счастливое предзнаменование.
Тем временем я была уже на шестом этаже.
Открывший мне Аркадий, в рубашке с закатанными рукавами, но при галстуке, молча уставился на мой наряд. Узнать во мне Женю, которая когда-то помогла главе «Бинитека», и впрямь было непросто.
Только что с Аркадием говорила я, но ведь по домофону он мог меня только слышать, а не видеть. Теперь же на пороге стояла незнакомая ему дамочка явно из богатых.
Пришлось стянуть с головы платок и снять очки.
— Не обращайте внимания, это моя рабочая одежда, — сказала я, мягко отстраняя его и проходя в квартиру. — Извините за вторжение, но времени у меня мало, а обсудить нужно многое.
Семаго, похоже, не удивился ни моему визиту, ни тону. Переварив метаморфозу моей внешности, он даже успел галантно принять у меня шубу и сделал широкий приглашающий жест.
— Проходите, Женя, садитесь. Что вам принести?
— Если можно, стакан воды. У вас есть время ответить на некоторые вопросы?
Аркадий взглянул на часы и гордо произнес:
— Я хозяин своего времени. Как глава собственной фирмы, я сам решаю, на что мне его тратить. Полчаса.
— Что — полчаса?
— У нас есть полчаса. Посидите, я сейчас.
Вернувшись, Аркадий протянул мне высокий тонкий бокал с минералкой и устроился напротив.
— Я как раз один, жена с дочерью ушли в бассейн, и никто нам не помешает.
— А кто мне ответил?
— А, это домработница. Она где-то там, — Аркадий неопределенно повел рукой; черт знает как далеко послышалось слабое гудение пылесоса. — Собственно, если бы не она, вы бы меня не застали, я тут за ней присматриваю.
— Вот как? А петь за работой вы ее не заставляете?
— Чего?
— Нет, это я так, историю вспомнила.
— Итак, я весь к вашим услугам. — Аркадий вновь бросил быстрый взгляд на золотой «Ролекс» на волосатом запястье. — Все-таки построили себе загородный особняк, а?
Может быть, он и торопится, но не нервничает. Это уже второй положительный момент. «А первый — что он вообще жив», — вновь подало голос мое второе Я. Не паниковать, параноик!
— Пока еще нет. Я хотела бы узнать кое-что об этом вашем «деловом партнере», которого вы мне подкинули.
— Гарик? Так вы взялись за это дело?
— А вы не знали?
— Нет, откуда мне знать? Я, кстати, слышал в «Новостях» — его замели.
— Я тоже это слышала. Расскажите мне о нем.
— А почему это вы расспрашиваете о Гарике именно меня?
— Именно потому, что взялась за это дело, как вы изволили выражаться. Просто хочу иметь максимум информации.
— Так вы обратились не по адресу.
— Почему бы это?
— Да нечего рассказывать.
— То есть как? А кто мне его рекомендовал? То есть меня ему.
— Ну, больше того, что вы сами о нем знаете, Женя, я рассказать не могу.
— А я ничего не знаю. Я и общалась-то с ним всего однажды, да и то каких-то минут тридцать.
— Должно было хватить, чтобы понять, что он собой представляет.
— Это я поняла.
— А другого ничего я и не знаю.
Пожалуй, не врет.
— Тогда почему вы назвали его своим деловым партнером?
— А как я должен был его назвать — рэкетиром? «Крышей»?
— Даже так…
— Нет, даже не так. То есть да, сначала его люди, скажем, опекали меня — тогда еще у меня была другая фирма. Потом я основал «Бинитек», через какое-то время предприятие поднялось, и мой уровень доходов перерос компетенцию местных э-э…
— Пацанов, — подсказала я.
— Ну да, скажем, так. Зачем я вам это рассказываю?
— Не знаю. Давайте вернемся к самому Гарику.
— Черт, да это все. Ну, иногда мы бываем вместе в одной сауне. Случайно там сталкиваемся, — предупредил Аркадий мой вопрос. — Знаете, как это бывает: в этих кругах считается зазорным не иметь знакомых в крупном легальном бизнесе. Собственно, такие «приятельские» отношения установились еще раньше, в период…
— В период вашего сотрудничества.
— Ну да. В то время Гарик несколько раз помог мне справиться с кое-какими неприятностями, ну и… Никаких разговоров, кроме самых нейтральных: футбол там, девочки. Просто двое старых знакомых. Так что вы сейчас наверняка знаете о нем больше моего.
— Не может быть. Ну хоть что-то, какую-нибудь деталь, которой я не знаю. Может быть, слух, или он сам рассказывал, что у него появились враги, называл кого-то…
— Гарик? Рассказывал? Не смешите меня, Женя. О нем я не знаю ни-че-го. Что у него есть молодая беременная жена, и то я узнал только недавно, в связи с этим делом. Кстати, как там у вас, вы справились с угрозой?
— Не совсем. Ну хорошо, тогда расскажите о вашей последней беседе.
— Да я все уже рассказал вам по телефону.
— Ну, попробуйте еще раз, может быть, всплывет какая-то деталь.
— Ладно. Но время…
— Я помню о времени. К тому же кто его хозяин — вы или я?
Аркадий поморщился, но стал вспоминать:
— Значит, так. Не так давно я столкнулся в этой сауне с Гариком. Он был один, и мы немного потрепались о том о сем. Он рассказал про письмо с угрозами, посмеялись — кто мог пугать такого человека? Я в ответ рассказал о вас, просто эти угрозы мне напомнили…
— А в каком тоне он говорил про письмо?
— Да ни в каком, в шутливом. Мол, прикинь, Семаго, что творится. Примерно так.
— А с чего он заговорил о письме, если не принимал его всерьез?
— С того и заговорил. Поймите, всерьез о своих проблемах эти люди не говорят, они их решают.
— А как вообще всплыла эта тема?
— Я кое-что рассказал о своих теперешних отношениях с новыми…
Что ты будешь делать, какой застенчивый!
— С новой «крышей», вы имели в виду.
— Ну, скажем, так, — с неудовольствием признал Аркадий. — Ничего особенного, просто одна забавная история. Хотел намекнуть лишний раз на их крутизну. Знаете, с такими людьми нужно время от времени делиться подобными историями. Там шла речь об угрозах.