3) называет разных иностранных персонажей так: «Зигмунд Яковлевич Фрейд» или «Отто Фердинандович Бисмарк» – и думает, что это смешно;
4) называет, например, Шукшина «покойный Вася», а Высоцкого – «Владимир Семенович», указывая тем самым на некие особо близкие отношения с умершими знаменитостями;
5) намекает на то, что время от времени выполняет тайные и очень деликатные поручения правитель ства.
Как и следовало ожидать, особенно хорош пятый пункт. Детская игра в разведчиков может продолжаться до глубокой старости.
То есть на самом деле перед нами хвастун с комплексами. Понтярщик, проще говоря. Недавно разбогатевший. Да еще с интеллектуальными претензиями. Общаться, а тем более дружить с таким человеком очень трудно, потому что он все время будет показывать, что он главнее, умнее, образованнее, богаче, влиятельнее. Спорить с ним глупо, а кивать на его понты – еще глупее. Ну его, честное слово.
«А теперь, дорогой Денис Викторович, расскажите, что Вам не нравится в женщинах!» – «Что Вы, что Вы! В женщинах мне нравится всё!» – «Не может быть! Ну вот прямо буквально всё? Неправда, Вы что-то от нас скрываете».
В самом деле, надо быть политически корректным, соблюдать гендерное равенство.
Попробую собрать пять роковых пунктов про женщин, вспомнить какие-то отдельные черты, которые мне не нравятся.
Разумеется, общечеловеческие отрицательные черты я опять же выношу за скобки. Мы тут не говорим о хамках, халдах, дурах и фашистках. Речь о воспитанных и образованных женщинах, которые могли бы стать очень приятными в общении, а там уж кто его знает, как всё повернется.
Однако я с некоторой настороженностью смотрю на женщину, если она:
1) очень любит модные бренды и часто отмечает в разговоре фирмы одежды, марки машин, разряды ресторанов и гостиниц, названия дорогих курортов и престижных дачных поселков;
2) иностранные фамилии и названия произносит с иностранным акцентом. То есть вместо «Маккартни» говорит «Мккётни», а вместо «Дисней» – «Дизни». Тем самым показывая, как крепко она вросла в изящную жизнь Европы и Америки;
3) считает свои удачи и приобретения чем-то само собой разумеющимся, а провалы и утраты – страшной несправедливостью или результатом вражеских происков;
4) чересчур флиртовато держится на деловых встречах;
5) намекает на знакомства в высших сферах бизнеса и политики.
Кое-что оказалось похоже на мужскую версию. Особенно пятый пункт. Если взрослые мужчины любят играть в Джеймса Бонда, то женщины – молодые и не очень – в мадам де Помпадур. Или, как минимум, в Лилю Брик. Если она не фаворитка крупного начальника или главного богача, то уж хозяйка салона, законодательница вкусов и вершительница мужских судеб – точно.
В общем, точно такая же бахвалка с социально-имущественными комплексами.
Ну и первый-второй пункты – тоже почти как у закомплексованных и хвастливых мужчин.
Серьезно отличаются от мужской версии два пункта – третий и четвертый.
Всё-таки мужчины, даже избалованные всяческими успехами, редко считают, что всё им должно с неба валиться. «Потому что я весь такой, знаменитый и красивый». Хотя и такое тоже случается. Но, повторяю, гораздо реже. А женщины – из этой команды похвальбушек – очень часто убеждены в том, что их должны на руках носить. Сдувать пылинки и дарить подарки. А почему? «Потому что я – женщина!»
И особая статья – флирт. Вот это просто ужасно. Потому что это гораздо хуже, чем милая сексуальная расторможенность. Чем наивное и непосредственное желание подарить свою любовь – на всю жизнь или на пятнадцать минут. Флирт – это неэквивалентный обмен. Это стремление получить реальные льготы и преференции за покачивание бедер и томный вздох. Впрочем, и мужчины тут не без греха. Один начальственный красавец похвалялся: «Они (то есть младший офисный персонал) приходят на работу ко мне, делают квартальный отчет – мне, отвечают на письма наших клиентов – ради меня. Перестану строить глазки и, когда она сидит за компьютером, нависать сзади, обдавая горячим дыханием, – и работа остановится».
Так что все эти грехи женщин в той же мере свойственны мужчинам.
Надменность. Доминирование. Эгоизм. Желание (часто неумелое и смешное) произвести впечатление. Стремление ухватить кусочек дармовой выгоды. Во всем этом нет ничего специально женского.
А оно вообще бывает, что-то именно женское, что может не нравиться?
Один мой знакомый сказал: «А если она запрокидывает голову и громко хохочет?»
Но ведь и мужчина, который ржет во всю глотку, тоже неприятен.
Неприятна невоспитанность, дурное поведение, нелепые наряды, а также немытость тела, несвежесть одежды и проч. и проч. и проч. Не говоря уже о подлости, глупости, хамстве, лживости и т. д. Но всё это в равной степени касается мужчин и женщин, а также детей, стариков и прочих ни в чем не повинных мирных жителей.
Так что же, нет специально женских недостатков?
Вы знаете, есть. Это когда женщина не считает себя человеком.
А считает себя именно женщиной. Особым, отдельным существом. Которому легко прощается то, что не прощается человеку (то есть мужчине или «мужику в юбке», как иногда ошибочно называют деловых женщин).
Это существо полагает, что имеет полное право хамить, бездельничать, лгать, делать подлости и приторговывать собой – потому что оно называется женщина. Тем более – красивая женщина.
Мужчина с повадками альфонса или «мужик в юбке» с манерами Мессалины быстро выбрасывается из приличной компании. А женщина, тем более красивая, с манерами содержанки – может продержаться в приличной компании довольно долго. До тех пор, пока уж совсем что-то дикое не вытворит, пока чужую брошку не украдет.
Тут есть оборотная сторона. Взамен этого женщина согласна не вмешиваться в дела человека (то есть мужчины и даже «мужика в юбке»). Она не делает карьеру, не желает всерьез учиться, читать книги, да и вообще как-то ориентироваться в человеческой жизни. «Откуда я знаю, зачем мне это, я ведь женщина!» – ее любимый ответ на любой мало-мальски серьезный вопрос.
То есть она на самом деле не уважает себя. Даже, можно сказать, презирает. Это очень неприятно.
Одно утешает: далеко не все красивые женщины являются красивыми женщинами в указанном выше смысле.
Хотя, конечно, это неправильно – рассуждать в отрицательном ключе. Выяснять, какие женские черты не нравятся, настораживают, вызывают опасение, неприязнь, отторжение и т. п.
Нужен, как написала мне одна моя читательница, положительный подход: «Дорогой Денис Викторович, а что, если сказать так: я с огромным удовольствием смотрю на женщину, если она: пункт 1, 2, 3, 4, 5…»
Я долго думал. И вот что получилось. Тоже пять пунктов.
1. Хорошо, когда женщина – профессионал. Неважно, в какой области. Важно, что она хорошо и с удовольствием работает свою работу. Лично для меня особенно хорошо, когда женщина – профессионал в близких мне областях, то есть в гуманитарной сфере: мне тогда легче с ней общаться. Такой вот я эгоист.
2. Хорошо, когда она много читает, смотрит, ходит на выставки, когда у нее есть какой-то особый интерес к чему-то (напр., к таким-то книгам, к такой-то архитектуре, к такому-то художнику), и тут она знаток. То есть лично мне нравится, когда с ней интересно разговаривать.
3. Очень хорошо, когда в трудных ситуациях она не спрашивает «кто виноват?» и «отчего так получилось?», а думает, что делать. Вместе с мужчиной думает и делает, что особенно важно.
4. Особенно хорошо, когда женщина исполнена доброты и сочувствия.
5. И просто прекрасно, когда ей нравится жизнь и мир вокруг нее.
Опять пятый пункт получился самый главный.
И опять получилась не женщина, а человек.
Ужас-то какой.
А может быть, все правильно?
Потому что нет каких-то специальных женских качеств, которым бы не соответствовали такие же, симметричные, свойства мужчин. От и до. Мужской взгляд на женщину и женский взгляд на мужчину в общем-то одинаковы. Лицо и фигура, прическа и кожа, руки и ногти, одежда и обувь – всё замечает придирчивый взгляд с противоположной гендерной стороны. Мужчина тоже должен быть красив, строен, гибок, чист и ароматен – и тем самым привлекателен, сексапилен. Давно уже не работает старинная испанская пословица: «Мужик, что медведь, – чем страшней, тем лучше». Дремучие-колючие-вонючие никому не нужны.
Точно так же не работает убежденность Маркса, что главное достоинство мужчины – сила, а женщины – слабость. Проехали еще в позапрошлом веке, извините. Женщина – игрушка, домашняя кошечка,
украшение мужчины – уже мало кому интересна. Сказал бы «никому не интересна» – но есть еще небольшой процент любителей. Наверное, это очень слабые мужчины, потому что могут самоутверждаться только на фоне такой беспомощной, такой глупенькой красоточки. Которая на самом деле очень умная и хитрая. Раз сумела окрутить несчастного закомплексованного «настоящего мужчину».
Искусство взаимного сна
Одна моя знакомая – звали ее Вера Павловна, но это случайное совпадение, клянусь! – больше всего на свете любила спать. В самом простом смысле слова. В приличном. В смысле бай-бай, ш-ш-ш, или как там еще бывает у милых маленьких детей. На бочок и ручки под щечку, клубочком свернувшись под периной, если дело было зимой. Или на спине, заложив правую руку за голову, а левую привольно откинув в сторону, едва прикрывшись легкой простынкой – это если летом.
Спать она любила не от лени или усталости, а для того, чтоб увидеть нужный сон. И принять нужное решение.
Это началось с тех пор, как она первый раз не вышла замуж. Ей за неделю до свадьбы приснилось, что муж ее очень сильно побил, жестоко и злобно. А потом раскаялся и от огорчения умер, и теперь она безутешная вдова с синяками и переломами. Она так испугалась, что в одностороннем порядке отменила свадьбу и уехала отдыхать на Рижское взморье, потому что ей было неудобно перед женихом и не хотелось с ним объясняться. Не хотелось предстать перед ним полной дурой, деревенской бабкой, которая верит в сон, сглаз, чох и всё такое прочее. В свои двадцать три года, с красным дипломом «Вышки», со стажировкой в компании «Эрнст энд Янг»! Но и перешагнуть через этот сон она тоже не могла.
Так и уехала. Потом вернулась и через полгода узнала, что ее жених довольно быстро женился на красивой девушке из хорошей семьи. Им даже машину подарили на свадьбу. И вот молодая и красивая жена разворачивалась на новой машине и нечаянно переехала мужа передним и задним правыми колесами насмерть. За что получила два года условно, и теперь она безутешная вдова с судимостью за убийство по неосторожности.
Вера Павловна поняла, что сон ее сбылся на девяносто девять процентов. И даже рассказала об этом вдове своего бывшего жениха, потому что они вместе учились в «Вышке». Но та ее чуть не убила. Наверное, от резких движений юную вдову удержал неокончившийся условный срок. Не хотелось превращаться в злостную рецидивистку по мокрым делам, – девушка ведь из хорошей семьи, я же говорю. Так что Вера Павловна, можно сказать, легко отделалась. И в смысле замужества, и в смысле отмщения за отказ от него.
Ну, как тут не поверить в сны?
Второй раз Вера Павловна не вышла замуж тоже из-за сна. Верней, из-за его отсутствия. Она недели три спала как проклятая: после горячей ванны и холодного душа, после серьезной пробежки и после расслабления с бокалом мартини, на голодный желудок и крепко поужинав, под валерьянкой, фенибутом, травяным сбором «Вологодское Крепкосонье» и просто так, в полной чистоте организма, – и хоть бы что. Сплошная, хорошо выглаженная белая простыня перед глазами, и всё, по нулям, хоть плачь. Правда, в последнюю ночь ей приснилась кошка. Шел сильный дождь, и кошка бежала вдоль глухой стены бетонного здания, ища дырку, куда бы нырнуть и спастись от ливня. Вот дырка нашлась, кошка в нее нырнула, и бетонная стена снова превратилась в немую и бессмысленную белую простыню.
Но кошка – это не считается! Вера Павловна верила только в настоящие сны, а все эти фрейдовские и юнговские штучки презирала. Мало ли что можно накрутить-натолковать! Ей надо было, чтоб во сне было все как в жизни. Чтоб были реальные люди и чтобы понятно было, чего от них ждать.
Так что Вера Павловна просто вынуждена была отказать своему второму жениху. Элементарно: когда совсем ничего не понятно, это даже хуже, чем плохой прогноз. Ну, она не отказала решительно, а так – подвесила вопрос.
Поэтому она продолжала спать на спине, привольно откинув левую руку на незанятую подушку. Поскольку двуспальную кровать она приобрела еще перед первой планируемой, но несостоявшейся свадьбой. Это был ее личный вклад в семейное благополучие, поэтому никаких комплексов. А две подушки даже удобнее, когда ночью вертишься. Опять же подруга зайдет, посмотрит и скажет:
– Хе!
– Хо, – надо сказать в ответ. В смысле: а ты думала!
Итак, Вера Павловна спала, лежа на спине, едва прикрывшись тонкой простынкой – жаркое лето в городе! – закинув правую руку за голову, а левую небрежно бросив на подушку, во сне цепляя пальцами деревянные столбики на кроватной спинке. Простите, что я так подробно описываю эту отчасти интимную картинку, но уж больно хороша была спящая Вера Павловна в тот миг, когда я вошел в ее комнату и сказал, что уже одиннадцатый час и пора бы вставать, в душ бежать, кофе пить и все такое.
– Подумаешь, – сказала она сквозь сон. – Ведь же воскресенье!
– Все равно, – сказал я. – Сколько можно дрыхнуть?
– Сколько хочу, столько и дрыхну! – сказала она, высунула из-под простынки ноги и пошевелила пальцами. – Садись, раз пришел. – И она левой рукой похлопала по матрасу и чуть-чуть подвинулась.
Я сел рядом, любуясь ее сонным обличьем, золотистым и чуть весноватым. Что еще раз подтверждает случайность совпадения имени-отчества: та самая Вера Павловна, которая видела сны про коммунизм, была смуглая и черноволосая. Это я так, на всякий случай.
– Опять ничего не снится, – капризно сказала она. – А тебе?
– А мне снилась кошка, – сказал я. – Шел сильный дождь, и кошка бежала вдоль стены. В смысле вдоль дома. Вдоль цоколя простого блочного дома. Там бывают дырки, ведущие в подвал. Кошка искала эту дырку, чтобы пересидеть дождь в подвале. Нашла. И нырнула в подвал, и всё, и нет ее. Одна серо-белая стена. Вот такой сон.
– Ты врешь! – закричала Вера Павловна и села в кровати; простыня слетела с нее; она была очень хороша. – Это мне приснилось, мне!
– Да никто не отнимает, – сказал я. – Я говорю: мне приснилось, что тебе приснилось. Теперь понятно?
– Значит, я тебе снюсь? – Она на всякий случай протерла глаза.
– Значит, – сказал я. – И вообще прикройся.
– А раз я тебе снюсь, то какая разница? – засмеялась она.
– Никакой, – согласился я. – Тем более что ты такая красивая, приятно смотреть. Почему ты до сих пор не замужем?
– У меня очень сильное чутье, – сказала Вера Павловна. – Женское чутье, у мужчин такого не бывает. Женщины ближе к природе, к почве, к крови. К траве и воде. Самое главное кровь, конечно. У нас кровь через край переливается раз в четыре недели, сам знаешь. Я этим страшно горжусь, между прочим… Мне иногда кажется, что я могу предсказывать будущее. Но не всегда. А вот когда иногда случается – я чую просто за тысячу верст. Если кто-то сильно заболел или умер, не дай бог. Или уволили с работы.
Или в пробке стоит, и голова у него болит от жары. Если близкий человек, конечно. Во мне все колет и булькает мелкими пузырьками. Чувствую: что-то не так. Просто звоню и спрашиваю: позовите такого-то! А мне говорят: проснулась! Он позавчера большой привет передал отстающим товарищам. Кошмар полнейший. А иногда вообще ужас: целый месяц крутит и плющит, просто на куски рвет, а непонятно из-за кого. И тут вдруг сказали: Марик Лоцкий женился на аргентинке и в Аргентину уехал. Сначала смеюсь: какой Марик? Лоцкий-Троцкий-Хреноцкий… Вспоминаю: был такой мальчик на втором курсе, раза три я с ним разговаривала. Господи! Значит, он мне ближе самых близких! Раз меня так трясло и дергало внутри из-за него. А может быть, это моя судьба была?
Вера Павловна заплакала. Я погладил ее по голой коленке.
– Тебе меня жалко? – спросила она. Я кивнул. – Спасибо. И вот так всю жизнь. Смотрю на человека и прямо глазами вижу, как он делается старый, глупый, больной, а потом мертвый. Какая тоска. А ты говоришь – замуж! Одна радость – заснуть, и пусть что-то хорошее приснится. Однако встаем. – Она потянулась, подрыгала ногами. – Поставь кофе. Вытащи сливки из холодильника, налей в кувшинчик и подогрей в микроволновке, чтоб были как следует горячие. Но не вскипяти, боже упаси.
– Ты вообще в уме? – возмутился я. – Чего командуешь?
– Это сон, – сказала она. – Мой. Не бери в голову.
– Кстати, о снах, – сказал я, вставая и идя к двери. – Мне вчера снился Марик Лоцкий.
– Поклянись, – попросила Вера Павловна.
– Клянусь. – Я прижал ладонь к сердцу. – Мне снился самолет. Что я сижу в самолете. Лечу куда-то. А рядом со мной сидят мужик и баба. Она такая типичная латинка, смуглая и черная, как Вера Павловна. Не ты, а главная Вера Павловна, из романа Чернышевского «Что делать?». Которая сны видела. Из-за которых Володя Ульянов нас всех перепахал. Ты хоть помнишь? Вы же небось роман «Что делать?» в школе не проходили, какие же вы тупые, дети свободы…
– Проходили, – сказала Вера Павловна. – Что там дальше?
– Смуглая такая латинка-аргентинка. Вера зовут, кстати. И наш парень. Молодой. С залысинами. По роже видно, экономический аналитик. Вот он и рассказывает, что летит в Аргентину, а в Москве оставил кошку. Просто во дворе. Потому что у его аргентинской жены аллергия, а в Москве родных никого нет. А кто есть, те брать не хотят. Вот он ее выпустил. Сел в машину, уже ехать в аэропорт. Сильный дождь пошел. Он из машины смотрит: она побежала вдоль стены и в подвал нырнула.