— Эм-м-м! — издал Мелиор нечленораздельный звук, который нельзя было истолковать однозначно, и, вновь обретя контроль над двигательными функциями организма, поспешил ретироваться. Он избавил свои глаза от ужасного зрелища сбежав из каюты Элегора, но чистые, сильные звуки инструмента и хрипловатый баритон герцога продолжали преследовать оскорбленного в лучших чувствах бога. Мелиор решил эту проблему, выбравшись на палубу, где и просидел до самого завтрака, обдумывая планы мести герцогу Лиенскому, посмевшему петь серенады его сестре, и обижаясь на мир в целом, Творца допустившего такую несправедливость, и предательницу — Элию персонально.
Так что когда оголодавшие обидчики явились к утренней трапезе, накрытой под тентом на палубе, где вчера стояли шезлонги, Мелиор был предельно вежлив и мрачен как туча. Их высочество изволили дуться и активно демонстрировали свое настроение всем желающим. Ни красоты океана, ни неизменно-прекрасная еда (маленькие канапе-ассорти, десятки видов салатов, воздушные каши, мясные рулеты, заливное, сдоба), легкое вино, словом, никто и ничто не могло вернуть принцу потерянного расположения духа. А ведь как чудесно все начиналось (если забыть о мелких неприятностях с Нрэном)!
Мрачным размышлениям бога о жизненных невзгодах, сопровождающим поглощение заливной рыбы, помешал нежный голос сестры.
— Дорогой, это тот самый предмет, что извлекли вчера из чрева акулы? — спросила она, кивком указывая на болтающуюся на шее у Мелиора крупную подвеску ромбовидной формы.
В пене кружев цвета слоновой кости выгодно смотрелось украшение из черненого серебра с крупным, поблескивающим на солнце черным камнем в глубине которого, изредка вспыхивали алые искры. На серебряной поверхности пластины были выбиты какие-то древние символы, а, может быть, просто замысловатый узор, не имеющий никакого утилитарного назначения.
— Да, — буркнул разобиженный принц.
— И что это? Ты уже исследовал его свойства? — в голосе богини звучал неподдельный интерес, она даже отставила бокал с вином и подалась к брату.
— Амулет связан с природными явлениями. Похоже, он должен оказывать влияние на погоду. Но какова именно область и способ его применения я пока не могу сказать точнее, — все еще нехотя, но довольно подробно ответил Мелиор.
— Тебе не хватило времени для исследования или есть помехи? — продолжила расспросы богиня и великодушно предложила: — Если хочешь, мы можем объединить силы для Сети Распознания.
Мелиор подавил инстинктивное желание заявить, что исследованию чрезвычайно мешает присутствие на яхте герцога Лиенского, травмирующего своим присутствием чуткую психику исследователя, и ответил здраво:
— Возможно, амулет утерян очень давно и от долгого состояния покоя почти утратил свои свойства, либо он не проявляет их в чужих руках, а может быть коэффициент силы его прежнего владельца выше моего, что мешает и определению свойств и активизации амулета. Вполне вероятно, что для пробуждения амулета необходим особый ритуал, который придется подобрать. Я пока не стал бы пробовать даже Сеть Распознания. В этом кусочке древнего сплава серебра и ландрина очень сложное переплетение линий чар, я уж не говорю о сочетании с даркомантом Крови, весьма редким в мирах камнем, — принц потихоньку начал оттаивать, погружаясь в любимую стихию исследования и коллекционирования.
— А почему крови? Он же черный? — не выдержав, вмешался в разговор любопытный Элегор, заглотав разом и почти не жуя, половину рулета, так торопился задать вопрос.
— Действительно, основной цвет камня — черный, но если вы дадите себе труд присмотреться внимательнее, герцог, — снисходительным и весьма самодовольным тоном пояснил Мелиор, — то разглядите алые икры, блуждающие в его глубинах. Куда более распространены абсолютно черные даркоманты, именуемые еще Королями Мрака, и даркоманты с серым отливом. Их называют Камни Тени. Все даркоманты — камни хранители магических энергий. Их часто используют для создания заклинаний.
— Темных заклинаний? — уточнил Элегор, зачарованный звучными и мрачными названиями драгоценностей.
— Бывает, что и так, — пожал плечами принц. — Камень лишь средство, то, как его использовать, выбор мага. Впрочем, даркомант Крови не только наиболее редкий, но и наиболее капризный камень. Далеко не всякое заклинания он позволит хранить в себе.
— Как любопытно! — улыбнулась заинтригованная богиня. — Но, я уверена, ты обязательно разгадаешь загадку и докопаешься до истины.
— Конечно, дорогая. В моей коллекции есть куда более сложные и загадочные экспонаты, — самодовольно отозвался мужчина. — Рано или поздно каждый из них раскрывает мне свои тайны. Возможно, амулет пробудиться после кровавого обновления, но, не исследовав суть заключенных в предмете заклятий, я пока не стал бы спешить со столь могущественным ритуалом, вдвойне опасным из-за наличия даркомантов Крови. До поры я избираю пассивный пусть исследования, то есть не буду снимать амулет, быть может, он быстрее привыкнет к моей энергетике и не будет яро противиться распознанию.
И Элия и Элегор столь явно, без малейшей фальши, выражали заинтересованность загадкой амулета, что Мелиор, не упустивший возможности продемонстрировать свою эрудицию и опыт, был умиротворен и задобрен. Мир, расколовшийся было на части от звуков гитары, благополучно восстановился. А вскоре после завтрака, когда принцесса вновь дышала воздухом и нежилась в шезлонге, на горизонте показались те самые русалочьи отмели, о которых еще вчера говорил капитан.
С интересом вглядывавшийся вдаль Элегор подошел к принцессе, дремавшей под тентом, плюхнулся прямо на палубу рядом с богиней и громко (на тот случай если богиня действительно ненароком заснула) спросил:
— А на отмелях действительно живут русалки, или это просто название для привлечения романтичных дураков?
— Нет, не живут, — ответила собеседница, не открывая глаз.
Герцог, под страхом смерти никогда не причисливший бы себя к отряду "романтичных дураков", но, тем не менее, очень надеявшийся полюбоваться на русалок, заметно сник.
— Но часто приплывают туда, — выдержав театральную паузу, добавила мучительница-принцесса, соизволив взглянуть на разочарованную физиономию приятеля, — россыпь островков, соединенных между собой множеством проливов, где значительные глубины с подводными пещерами чередуются с мелководьем, очень подходит русалкам. Воздух в меру влажен, не сушит легкие, живительная вода — рукой подать. Они весело там время проводят, а при случае могут и с людьми поиграть. Отмели вдалеке от основных торговых путей, но иногда корабли бросают здесь якорь. Русалки очень дружелюбны.
— А они какого вида: с хвостами или с ногами? — оживился Элегор, заерзав по хорошо отшлифованным на его счастье доскам.
— Русалки Океана Миров легко трансформируют свои тела. Дар врожденной магии. Один из самых распространенных видов частичного оборотничества, — наставительно пояснила принцесса.
— Значит, они любят играть с людьми, — задумчиво протянул герцог и лукаво добавил: — Интересно, во что?
— Молодые русалки очень доверчивы и непосредственны. По нашим меркам, даже чересчур, игривы, отличаются свободным нравом и жутко легкомысленны. Игр в Океане Миров много. Скажем, они с удовольствием играют в прятки, плавают друг с другом на перегонки. Эту игру "в догонялки" русалки частенько предлагают новым знакомым.
— Обожаю играть в догонялки с красивыми девушками, — самодовольно встрял Элегор, не опускаясь, правда, до прямого бахвальства своими победами.
— Вот и побалуешься, — ответила Богиня Любви со снисходительной, покровительственной улыбкой на устах.
— А вообще-то русалки где живут? — продолжил Элегор донимать расспросами принцессу.
— В Океане Миров на значительных глубинах. Их подводные города — просто сказка из кораллов, ракушек, отполированная водой драгоценных камней, жемчуга и причудливых ярких растений, — принцесса мечтательно улыбнулась.
— Ты что, сама видела? — недоверчиво хмыкнул герцог.
— Видела, — подтвердила Элия, не сочтя нужным обратить внимание на скепсис Элегора. — Лет пять назад отец был там с коротким визитом, перезаключал договора о сотрудничестве и торговле с королем Тресом и его спутницей Сией. Так они называют жен. Взрослые русалки и тритоны очень редко показываются на поверхности и неохотно идут на контакт с людьми. Те, кого видим мы — молодняк, едва миновавший пору отрочества. Их постоянно тянет на новые впечатления, в том числе и в человеческое общество. Взрослым русалкам тяжело оставаться на поверхности долгое время без специальных заклинаний, даже в сырую погоду, не говоря уж о теперешней жаре. Да и вообще, они странные, думают совсем иначе, чем мы и совсем о другом. Но помощь в море от русалок неоценима, а товары, предлагаемые для торговли — большая ценность! Вот и приходится под них подлаживаться даже королю Лоуленда. Впрочем, на отмелях мы встретим лишь легкомысленных юнцов и юниц, в том возрасте, который старшие русалки именуют "время головастика", — богиня вновь прикрыла глаза, давая понять, что лекция окончена.
Элегор вздохнул и, вновь подхватившись с пола, начал кружить у борта яхты. Молодой бог только что не подпрыгивал, вглядываясь в приближающуюся полоску суши: вдруг появятся русалки. Юноша еще никогда не видел их в жизни в естественной среде (портовые кабаки Лоуленда, где зелено и синеволосые амфибии держались особняком и вовсе не горели желанием поболтать с герцогом, вряд ли могли сойти за таковую). А уж картинки в книгах, скульптуры и иллюзии менестрелей тем паче не могли удовлетворить любопытства досужего парня. Но несмотря на все старания глазастого бога узреть русалок въяве с борта яхты ему так и не посчастливилось.
Вскоре "Принцесса" бросила якорь неподалеку от Русалочьих отмелей — цепочки небольших, весьма живописных островков, похожих на бело-зеленые брызги краски, оставленные растяпой-художником на огромном голубом холсте океана. Из-за странного чередования глубин корабль не рискнул бы подвести ближе и самый опытный лоцман. Красавица яхта была великолепным судном, но она не умела парить над водой. Летучих кораблей не делали ни в узкоспециализированном на плавучих судах Вязийсе, ни в Шшисуце. Созданием транспортных средств, зачарованных на левитацию, занимались совсем в других мирах, не связанных с судостроением, и редкие попытки романтически настроенных активистов не нашли широкого признания во вселенных. А нет спроса, нет и предложения.
На воду спустили легкую шлюпку, чтобы с ее помощью добраться до берега ближайшего островка. Элия и Мелиор с корзиной для пикника плавно слетели в шлюпку, Элегор, не долго думая, спрыгнул следом. Удивительно, но герцог умудрился не перевернуть маленькое судно. То ли конструкция шлюпки обладала идеальным балансом, то ли Мелиор успел облегчить вес герцога быстрым заклятьем, то ли богам как всегда повезло, но, как бы то ни было, незапланированного купания не состоялось. Элегор уселся на свободное место, рядом с Элией и с интересом стал ждать продолжения приключения, гадая, почему за принцем не последовал никто из матросов. Неужто его ленивейшее высочество изволит само сесть за весла или великодушно уступит эту привилегию Элии? Но, к великому разочарованию герцога, ему не удалось стать свидетелем ни одного столь эпохального события. Мелиор небрежно коснулся нескольких завитков фигурной резьбы на носу судна, и лодка двинулась к острову сама по себе.
"Магия!" — разочарованно подумал юноша.
Не успела шлюпка преодолеть и половины расстояния, как вокруг нее, поднявшись с глубины, закружились стройные и гибкие фигуры. Светлые и яркие, как омытые водой драгоценные камни глаза, лучащиеся юным любопытством, изучали гостей. Любознательные русалки и тритоны без устали вились вокруг легкой лодки, слегка раскачивали ее, вытягивали в знак приветствия руки, отливающие зеленым или голубым перламутром с маленькими перепонками между пальцев. Длинные, густые волосы русалок того же оттенка изобиловали вплетенными в них живыми цветущими водорослями, броскими ракушками, жемчугом. Ожерелья и браслеты унизывали обнаженные тела амфибий. Изящные русалки и мужественные тритоны были по-своему очень красивы, вот только к соленому аромату моря и свежести, исходящему от них, примешивался легкий рыбный запашок. Но что поделаешь, ведь основной рациона амфибий были водоросли, моллюски и сырая рыба.
Русалки, радостно восклицали:
— Гости! Гости!
— А какие хорошенькие! Давайте поиграем!
— Ныряйте к нам! Поиграем в догонялки!
— Нет в прятки!
Охваченный энтузиазмом Элегор тут же принял приглашение новых приятелей и, не долго думая, скользнул в воду. Его встретили громкими радостными криками.
Элия, как и Мелиор, прыгать в воду не спешила. Принцесса прекрасно понимала, чем чреваты игры "в догонялки" с тритонами, а так как эта разновидность амфибий была не в ее вкусе, богиня, смеясь, качала головой в ответ на все призывы жадно глазеющих на нее самцов. Мелиор же, презрев запах рыбы, был бы не прочь поиграть с парой-тройкой русалочек, но оставить сестру наедине с игривыми тритонами не позволяли "братские чувства".
Когда шлюпка Мелиора и Элии причалила к пляжу, легкомысленного герцога в обществе русалок уже и след простыл. А их оставшиеся сородичи разочарованно глазели на лоулендцев. Вылезать на берег в такую жару, даже ради симпатичных чужаков, амфибиям ужасно не хотелось, и они понадеялись, что прокалившись на горячем песке, гости сами пожелают искупаться. Вот тогда их можно будет брать тепленькими!
Но принц оказался коварнее. Заклятье незаметности, наброшенное им на пляж, быстро заставило большинство амфибий утратить интерес к осаде и поплыть за везучими товарищами и подружками, на долю которых пришелся охочий до развлечений парень. А самые упрямые, решив, что с ними играют в прятки, активно взялись за поиск чужаков под водой.
Высадившись на берег, покрытый мелким белым песком, принцесса скинула босоножки и некоторое время бродила по островку, любуясь живописными видами и заодно приглядывая подходящее место под какими-то деревьями с разлапистыми, широкими листьями, дающими прохладную тень, чтобы устроить лежанку. Брат присоединился к богине, тоскливо вздыхая про себя при мысли об утраченных возможностях. Симпатичные узкобедрые русалочки с маленькими крепкими грудками основательно завели принца своими фривольными предложениями.
Выбрав превосходное местечко у трех молодых шегалер, Элия опустилась прямо на теплый мелкий песок. Мелиор же не спешил последовать примеру беспечной сестры. Для начала он смерил брезгливым взглядом ствол шегалеры, по которому деловито сновали крупные желтые муравьи, и прищелкнул пальцами. Сорвавшееся с ногтей принца заклятье, одним махом удалило всех, даже совершенно безобидных и никого не покусавших за всю свою жизнь насекомых в радиусе десяти метров от эпицентра чар. Мелиор усмехнулся и поставил взмахом руки защитный силовой барьер, препятствующих возвращению насекомых на историческую родину. Совершив варварский акт депортации, бог не спеша принялся за обустройство временного лагеря. Из корзины для пикника Мелиор достал раскладной магический столик и накрыл его для ленча. Одобрив безупречную сервировку трапезы, принц вытащил из корзины еще один, последний предмет — тонкий белый коврик с кистями. Дернув за пару кисточек, бог превратил коврик в мягкий, пружинящий матрас. Даже чистый песок не прельщал аристократа настолько, чтобы кататься по нему голой кожей, словно нищий плебей. Прислонив матрас к пологому стволу шегалеры, бог прихватил со столика охлажденный коктейль и только после этого лег, неторопливо потягивая изысканный напиток через соломинку.
Повалявшись полчасика под деревьями, посасывая сок гуавы, лениво перебрасываясь с Мелиором словами и слегка посмеиваясь над положением, в которое поставил себя брат, не желая оставлять сестру без надзора, Элия заинтересовалась ярко-розовой витой ракушкой, кольнувшей ей бок.
— Смотри, Мелиор, какая красивая! — выкопав острую находку целиком, богиня положила ракушку на ладонь и ткнула под нос принцу.
Разморенный теплом и негой покоя брат приподнялся на локте и, осмотрев находку, небрежным кивком выразил согласие с мнением сестры.
— Мелиор, у меня идея! — Элия села и принялась ворошить песок. — Давай наберем на русалочьей отмели ракушек! Тут, наверное, полно самых разных. Ну вставай же, лентяй, пойдем, — принцесса попыталась расшевелить дремлющего принца, пощекотав его подмышкой и подергав за ногу. Но брат только слегка вздрогнул, не проявляя особой охоты откликнуться на сумасбродное предложение богини, подразумевавшее активную деятельность вместо излюбленного покоя.
— Если не хочешь, я позову на помощь тритонов! — сурово пообещала Элия.
Услышав эту страшную угрозу, брат сразу же преисполнился желания поддержать выдумщицу во всех ее бредовых начинаниях и не без вздоха сожаления оставил удобный матрас.
Обзаведясь по Закону Желания (не тащиться же из-за такой мелочи на корабль) парой совков, большим ситом и мешочком внушительных размеров, принцесса начала раскопки. Вскоре и Мелиор заразился ее энтузиазмом. В нем проснулся неистребимый инстинкт коллекционера, а, попав в стихию своего божественного призвания, принц позабыл о лени и о нежелании идти на тесный контакт с песком. Безупречный маникюр мужчины и новый перламутровый сверхустойчивый лак были подвергнуты серьезному испытанию.
Элия оказалась права. На небольшом пляже островка и у полосы прибоя отыскалось множество красивых ракушек самых разнообразных форм: витые, створчатые, рогатые, таких причудливых конфигураций, что казались не созданием природы, а творением кудесника ювелира, вложившего в них бездну своей фантазии. Они были и крохотные, с ноготок мизинца принцессы, и крупные, почти с голову Мелиора величиной. Очищенные от солевых наслоений и налета водорослей, ракушки засияли всеми цветами радуги. Насыщенные цвета и полутона, дивные переливы и смешение оттенков вызвали неподдельный эстетический восторг лоулендцев и стимулировали охотничий азарт. За пару часов боги набрали множество самых разнообразных экземпляров и доверху набили пару мешков. По мнению Мелиора, великолепные ракушки были просто сотворены для того, чтобы составить из них коллекцию. Именно этим и собрались заняться лоулендцы по прибытии на корабль. Причем, будущую коллекцию принц тут же великодушно предложил подарить сестре на память о прогулке на "Принцессе" в целом и Русалочьей отмели в частности, за что получил нежный благодарный поцелуй. Именно такой, на который рассчитывал. Впрочем, Мелиор хорошо запомнил местность, теперь он в любой момент смог бы вновь телепортироваться сюда со слугами и велеть набрать экземпляров для собственной коллекции. Так что, проявляя великодушие, Мелиор не жертвовал ни чем, кроме пары часов собственных усилий, но такую цену за поцелуй Богини Любви он заплатил охотно.