— Дело в том, что я способен внушать людям только те мысли, которые могут быть свойственны им. Я не сумею заставить старенькую бабушку взять топор и убить соседку или убедить заклятых врагов вдруг полюбить друг друга Но если человек в душе готов к чему-то, пусть он даже сам того не осознает, я вполне могу внушить ему это. А он всего лишь будет думать, что сам пришел к этому.
— Но тот мужик в ресторане, он...
— Да, Полина, он был готов к извинениям. Ведь он был пьян, а пьяные делают много такого, о чем потом жалеют. К тому же твоя подруга ему, видимо, давно уже нравится. Трезвый он подойти к ней не решался. А в пьяном виде хотел привлечь ее внимание, но повел себя глупо. Если бы я не заставил его попросить прощения, он все равно утром жалел бы, что вел себя как свинья... И наш бугай, — Семен снова кивнул на дверь, — он определенно давно живет у моря. Видела, какой он загорелый, а в волосах у него выцветшие пряди? Я решил проверить на нем свои силы и попробовал внушить ему, чтобы он поставил поднос с едой не справа, а слева. Что было дальше, ты видела…
— Да-а-а, — протянула я. — Но как сделать, чтобы он отпустил нас? — Я нахмурилась и погрузилась в раздумья.
Семен чуть заметно улыбнулся.
— Люблю, когда ты вот так задумываешься, у тебя на лбу появляется такая милая складочка… — Он поднес руку к моему лицу и нежно провел пальцем ото лба к переносице. Я почувствовала, что его руки снова стали холодными, как ледышки.
— Тебе... плохо? — не удержавшись, с тревогой спросила я, вглядываясь в бледное лицо.
— Нет, было и хуже. — Он помрачнел, и я поняла, что сказала лишнее. — Зато я придумал, что смогу внушить им. Ты обратила внимание, что наш бугай — забывчивый тип? В прошлый раз он вышел и не запер дверь. Значит, рассеянность в его природе, и с моей помощью он вполне способен снова забыть об этом.
— Семен, ты гений! — воскликнула я и бросилась к нему на шею. В лунном свете он казался еще бледнее, чем при свете дня. — Да, но как мы пройдем мимо остальных? Ты же не можешь усыпить их?
— Конечно нет, Полиночка!— тихо засмеялся он. — Такого дара у меня нет. К тому же из всех них, похоже, долго жил у моря лишь один. Внушить что-то другим бандитам не получится.
Как только Семен замолчал, ключ в замке вновь заскрежетал. Мы замерли. Я взглянула на своего спутника, спрашивая глазами: «Сейчас?» Он быстро кивнул.
Дверь открылась, и нас осветил тусклый свет из обшарпанного коридора. Представляю, как мы выглядели — прижавшиеся друг к другу, на полу в темной комнате. Екть что-то промычал и щелкнул выключателем. Противный, ничем не приглушенный свет от «лампочки Ильича» осветил убогую комнату и придал загорелому лицу охранника некрасивый землистый цвет. Он пошарил взглядом по комнате и наконец заметил поднос. К еде мы не притронулись, зато рядом на полу валялись два пустых пластиковых стакана. Екть удивленно глянул на нас, поднял поднос и как будто в нерешительности остановился посреди комнаты. Он словно хотел нам что-то сказать, но внезапно забыл, что именно. Краем глаза я видела: Семен смотрит на охранника спокойно, не мигая, но буквально физически ощущала, как он напряжен.
Еще мгновение — и Екть как-то дико огляделся, развернулся и вышел. Дверь он закрыл, и мы замерли. Секунда, три, пять. Ключ не поворачивался Наконец послышались тяжелые шаги человека, спускающегося по лестнице.
— Забыл! — выдохнула я и повернулась к Семену. Но не узнала его. При свете противной лампочки он казался мертвенно-бледным. Большие синяки под глазами стали почти фиолетовыми. Он хрипло дышал, приоткрыв рот.
— Внушение... потребовало… много… сил! — выдавил Семен. И вдруг закрыл глаза.
— Нет! — беззвучно крикнула я, боясь, что меня услышат охранники. — Не отключайся! Мы почти спаслись, Семен! Мы должны идти!
Я с силой тряхнула его за плечи, потом схватила его лицо в свои руки и начала яростно целовать, шепча глазам, губам, щекам: «Нет, нет, нет!»
Семен с трудом поднял веки и с нежностью посмотрел на меня.
— Оставь меня, — прошептал он. — Иди одна.
— Нет! Как ты можешь говорить такое?! Сейчас! — Я почувствовала, как по моим щекам покатились горячие слезы. Они текли двумя сильными ручьями, щекотали подбородок, скатывались нашею. Я прижала свое мокрое от слез лицо к Семену и зарыдала еще сильней, как в оцепенении повторяя: «Нет! Нет! Нет!» Семен целовал меня в мокрые глаза. И внезапно к нему как будто вернулись силы. Не то чтобы много, но все же он приободрился и даже попытался подняться.
— Я помогу тебе! — воскликнула я. — Опирайся на меня!
Семен обхватил мою шею рукой. Он был очень тяжелым, но я собрала все свои силы, закусив губу. Во рту моментально появился железный привкус крови. Я с трудом выпрямилась со своей ношей, Семен прислонился к стене, беззвучно ловя ртом воздух.
— Подожди еще чуть-чуть, я попробую посмотреть, что там, — шепнула я ему на ухо и в один прыжок достигла двери. Поразительно, насколько аккуратными, тихими и собранными делает нас адреналин! Сейчас я чувствовала себя ловкой кошкой, которая неслышно ступает и хорошо избегает опасности.
Я открыла дверь и выглянула в коридор. Он все так же мутно освещался парой лампочек в старых, советских времен, абажурах. Светло-зеленые обои были сильно обшарпаны, кое-где виднелась голая серая стена. Я прокралась по коридору и увидела деревянную лестницу, ведущую вниз, и сразу же за ней распахнутую дверь. По всей видимости, там обитали наши похитители — оттуда слышался гнусавый голос футбольного комментатора и доносился едкий запах соленой рыбы. Похитители смотрели футбол и пили пиво с рыбой — это очевидно. «И… го-о-ол!» — раздался радостный крик комментатора, три разных голоса взревели вслед за ним: «Го-о-о-ол!» Казалось, стекла задрожали от такого звериного рыка. Послышался звон бокалов: «За наших, екть!»
Кажется, уходить из комнаты никто не собирался. По разговору я поняла, что футболистам предстоит еще второй тайм, а это никак не меньше часа. Столько Семен без воды не продержится. Поэтому дожидаться, пока все заснут и тогда потихоньку выбираться из дома, было нельзя. Я огляделась, и сердце радостно заколотилось. Следующая дверь после комнаты охранников вела на улицу. Она даже не была заперта — сквозь небольшую щель я увидела бетонную ступеньку крыльца, ведущего в сад.
Итак, выход один: незаметно прокрасться мимо охранников, выскользнуть наружу, а там... Бог знает, что делать потом, но главное — Семен должен добраться до моря, тогда он будет спасен.
Даже не продумав как следует, как нам пройти незамеченными по узкому коридору мимо свирепых охранников, разгоряченных пивом, я вернулась в комнату. Семен стоял там же и ждал меня. Я быстро зашептала:
— Там, внизу, две двери! В одной комнате они смотрят футбол, другая ведет на улицу. Но их комната ближе, так что придется как-то пробраться мимо. Они свою дверь держат открытой, и даже не знаю, что делать! Но оставаться здесь больше нельзя! — Я с тревогой посмотрела на Семена, пытаясь понять, сможет ли он вообще пройти со мной хоть пару метров?
Он, казалось, собрал последние силы, отпрянул от стены, пошатнулся и снова прислонился к ней. Я застонала.
— Держись за меня!
Семен оперся на мое плечо, вдавливая меня в пол своим весом, и таким образом мы вышли из комнаты. «Будь что будет!» — прошептала я через плечо в пустую комнату, как будто там еще кто-то оставался.
Мы медленно прошли коридор и приблизились к ступеням. Семен тяжело дышал, и было видно, как неловко ему, что я вижу его в таком состоянии. Несмотря на отчаянный страх, я успела подумать: «Он хотел сразиться со злобными охранниками и защитить меня. Но вместо этого находится в таком унизительном положении, когда его девушка тащит его на себе». Перед лестницей Семен собрал последние силы и убрал руку с моего плеча.
— Полина! Я сам! — прохрипел он.
Из раскрытой двери доносились грубые голоса охранников, они о чем-то спорили. Орал комментатор, слышался звон бутылок. Пройти, минуя их комнату, просто не представлялось возможным!
— Позволь мне... — шепотом сказал Семен и вдруг стал задумчив. Я не понимала, в чем дело, но покорно ждала. Казалось, он буравит взглядом стену, за которой сидят мужики. Вдруг мы услышали грохот отодвигаемого стула и бас Ектя:
— Дай-ка я дверь закрою, дует чего-то!
— Да ну тебя, слюнтяй! Какое дует? Жарко наоборот!
— Да? — засомневался Екть. — Ну ладно...
Мы замерли и, кажется, не дышали.
— Нет, правильно! Закрой! И мне дует! — поддержал идею знакомый зудящий голос.
Несколько быстрых шагов — и дверь с грохотом захлопнулась. Только теперь мы смогли выдохнуть. Я снова закинула тяжелую руку Семена на свое плечо, и мы быстро, насколько это было возможно в нашем положении, заковыляли к выходу. Еше чуть-чуть — и вот она, спасительная дверь!
Я как можно тише отворила ее, и нам в лицо дохнула ночная прохлада. Мир ночных звуков и теней поглотил нас. Из-под моей ноги выскользнул кто-то маленький и юркий — ящерица, наверное. Мы спустились со ступенек крыльца и ступили на мощенную грубыми булыжниками дорожку. Через пустынный грязный двор она вела к невысокой калитке. Кое-как мы добрались до нее, и я тихонько дернула за ручку. Калитка легко отворилась. «Надо же, никаких предосторожностей!» — пробормотала я и посмотрела на Семена. Он слабо улыбался. Я поняла: он чувствует близость родной стихии. Ночной прохладный ветер порывом налетел на нас, словно подгоняя к выходу. Мы выскользнули в калитку и по узкой тропинке пошли на звук прибоя.
Я как можно тише отворила ее, и нам в лицо дохнула ночная прохлада. Мир ночных звуков и теней поглотил нас. Из-под моей ноги выскользнул кто-то маленький и юркий — ящерица, наверное. Мы спустились со ступенек крыльца и ступили на мощенную грубыми булыжниками дорожку. Через пустынный грязный двор она вела к невысокой калитке. Кое-как мы добрались до нее, и я тихонько дернула за ручку. Калитка легко отворилась. «Надо же, никаких предосторожностей!» — пробормотала я и посмотрела на Семена. Он слабо улыбался. Я поняла: он чувствует близость родной стихии. Ночной прохладный ветер порывом налетел на нас, словно подгоняя к выходу. Мы выскользнули в калитку и по узкой тропинке пошли на звук прибоя.
Над нами нависало темное ночное небо, где-то в кустах стрекотали цикады, а впереди простиралось огромное живое колышущееся море. Я смотрела на Семена. Он оживился и даже убрал руку с моего плеча. Я почувствовала облегчение и тупую боль — от непривычной тяжелой ноши заныло плечо.
Семен, казалось, перестал замечать меня. Он двинулся вперед, к воде, будто она манила его неслышным мне зовом. Я поняла, что сейчас мешать Семену не надо. Да и если я скажу что-то, он вряд ли меня услышит.
Под ногами знакомо заскрипела галька, пахнуло свежестью. Семен обернулся ко мне, улыбнулся и пошел к воде. Я не понимала, что делать — наверное, надо подождать, пока он восполнит силы. В нескольких метрах от воды я присела на большой валун.
Вдали море было темным, пугающим, а вблизи, у берега — спокойным и тихим. Волны мерно накатывали на камешки, внося в душу умиротворение. Со всех сторон нас окутывало выпуклое и прозрачное, словно гигантское стекло, ночное небо. На нем сверкающей россыпью мелькали яркие звездочки. Отсюда, с земли, казалось, будто они колышутся и трепещут как живые. И среди этих звезд, словно королева, царила большая спокойная луна. От нее по воде тянулась серебряная дорожка, по которой, казалось, можно запросто пробежаться и коснуться небосвода.
С моря дул легкий прохладный ветерок, и я поежилась. Семен тем временем подошел к кромке прибоя, остановился на мгновение, словно готовился к прыжку. Раз — и через секунду он был уже по пояс в воде, а еще через две я видела лишь его спину, то появляющуюся, то пропадающую в темноте. Он наслаждался своей стихией, словно рыба, долго бьющаяся на сухом песке, а потом вдруг вернувшаяся в океан. Он резвился, нырял и выпрыгивал из воды почти по пояс и вытворял то, что обычному человеку просто не под силу! Я вскочила со своего камня и бросилась к нему. Я всей душой радовалась за Семена, я была счастлива, что он наконец в безопасности! Появляясь среди волн, Семен махал мне рукой, а через секунду скрывался под ними, чтобы через мгновение оказаться в десятках метрах от этого места. Я могла только догадываться, насколько быстр и ловок он в своей родной среде.
Даже отсюда, с берега, я заметила, что его бледность прошла и под глазами больше нет синюшных пятен. Кажется, и не было вовсе ужасных злоключений, душной комнатушки и похитителей. Внезапно мысль о них больно кольнула А что, если они уже обнаружили наше исчезновение? Может, футбол закончился, и теперь они в ярости ищут нас, размахивая оружием? Я с тревогой посмотрела на Семена. Он словно прочитал мои мысли и через несколько секунд оказался рядом, обдав меня солеными брызгами. Вода стекала с него быстрыми струйками, лаская лицо, и он наслаждался этим.
— Семен! А что, если они... уже ищут нас? — спросила я с тревогой, подойдя к самой кромке воды.
— А ничего! — засмеялся он. — Теперь пришла моя очередь спасать тебя! — Он весело подмигнул мне и протянул свою крепкую руку. Если честно, я не поняла, что он собирается делать, но отказать ему просто не смогла. Я быстро скинула босоножки и ступила босыми ногами на прохладную мокрую гальку. Мелкие камешки приятно защекотали ноги, и я поежилась.
— Ну, иди же ко мне! — позвал Семен.
Я шагнула в воду. Оказалось, она была не такой холодной, как я представляла себе. Волны ласково набегали на мои ноги, словно шепча: «не бойся, не бойся...» Секунду я как будто смотрела на нас со стороны: надо сказать, фантасмагорическая картина! Ночь, темное море, а в воде стоит необыкновенной красоты парень, держащий за руку девушку. И сверху за ними безмолвно наблюдает огромная луна.
Я зашла поглубже. Низ моего сарафана намок, но через несколько секунд я об этом забыла.
Семен смотрел на меня как завороженный. Он обхватил меня за талию, притянул к себе и нежно поцеловал. От его прикосновений у меня, как всегда, закружилась голова, а низ живота сладко заныл. Я впилась в любимого губами, мои руки гладили его мягкие волосы, ласкали нежную, словно шелковую кожу шеи.
Вдруг, не говоря ни слова, Семен высвободился из моих объятий и развернулся так, что я оказалась позади его.
— Держись за меня, и покрепче! — весело сказал он и ловко забросил меня к себе на спину. Помнится, один раз я уже находилась в таком положении — только кто кого спасает теперь?
Семен все больше погружался в воду. Вот она дошла мне до пояса, потом до груди. Я вспомнила, как каталась на спине у папы, когда мы купались с ним в море. Наконец я почувствовала, что ноги Семена оттолкнулись от дна. Я набрала воздуха — сейчас окунемся с головой! Но нет! Уже через секунду он спокойно плыл, будто за его плечами не было пятидесятикилограммовой меня, Полины Романовой! Я зажмурилась было, а потом с любопытством оглянулась на берег. Он стремительно отдалялся от нас. Мы не просто плыли — мы неслись с огромной скоростью, рассекая темную воду.
— О! — восторженно вырвалось у меня. — Семен! Как мы... — я не договорила. Он остановился, и мы немного ушли в воду. Легкий ветерок холодил лицо, мой мокрый сарафан надулся большим пузырем вокруг талии. Семен снял меня со спины и обнял. Сначала я запаниковала, представив, какая под нами глубина, но спокойный взгляд моего спутника вселял уверенность. Я не понимала, как ему удается так свободно держаться на воде, да еще крепко удерживать меня. Я могла бы даже, наверное, не болтать ногами, но, видимо, срабатывал инстинкт.
— Не бойся со мной ничего! — ласково сказал Семен и поцеловал меня. Его губы оказались солеными и холодными, но для меня они были слаще всего на свете! Он откинул мокрую прядь волос с моего лба. — Ты сейчас в моем мире, и я рад, что ты не боишься! Просто получай удовольствие, а я доставлю тебя прямиком домой.
— Но мы же в сотнях километрах от дома! Меня везли на катере, и не пять минут! — Я раскрыла глаза от изумления. Неужели он собирался вплавь добраться до Бетты? Я думала, что мы всего лишь порезвимся тут вдвоем, поплаваем, а потом уже решим, как добираться обратно.
— Не волнуйся! — выдохнул он и снова забросил меня на спину. — Только прошу: держись крепко!
Об этом можно было и не предупреждать. Я вцепилась в его спину что есть мочи — так, что костяшки пальцев побелели. Семен, кажется, даже не заметил этого и резко рванулся вперед. Он словно стал гладкой рыбой, без труда скользил в воде, рассыпая в разные стороны крупные брызги, то и дело застилающие мне глаза. Я попыталась обернуться — берег давно исчез из поля зрения. Все ориентиры пропали, но Семен, кажется, прекрасно знал морскую дорогу.
Через несколько минут я немного привыкла и уже могла наслаждаться путешествием. Я посмотрела на звездное небо, голова закружилась, и я еще сильнее вцепилась в Семена. Он хохотнул:
— Держись, милая!
Вокруг не было и намека на землю — море, море, море… От нас в стороны расходились волны, на которых покачивались большие полупрозрачные медузы. Лунная дорожка пролегла совсем близко — кажется, только руку протяни и дотронешься до жидкого струящегося серебра. Я посмотрела направо — и там вода, вода. Кажется, вдали что-то темнеет? Горы? Земля? Мне не удалось рассмотреть.
Мы летели по водной глади. Страх улетучился, остались только радость и дикий восторг. Будто все происходило в какой-то волшебной сказке. И я, Полина Романова, с огромной скоростью плыла на спине морского царевича. Разве такое возможно?
Вдруг в стороне над поверхностью воды мелькнуло что-то темное. Я в панике заколотила Семена на спине.
— Там что-то было! Семен!
— Не бойся, глупенькая, это наши друзья!
— Кто?
— Ну, у вас, у людей, лучший друг человека — собака. А у нас — дельфин!
И правда — теперь я разглядела их. Два дельфина с гладкими блестящими спинами сопровождали нас. Они не опережали и не отставали, а держались снами вровень. Их мокрые тела сверкали в свете луны. Животные словно танцевали — когда один уходил под воду, показывался другой, а когда он нырял, первый вновь возникал на поверхности. Я смотрела, завороженная дивным танцем. Я много раз слышала об удивительных дельфинах, но впервые видела их вот так — в родной стихии, совсем рядышком!
— Эге-гей! — закричала я им и выставила руку. Они издали звук, похожий на гортанный смех, и еще веселее принялись выпрыгивать из воды. Казалось, их мордочки все время улыбаются. Дельфины проплыли с нами еще минут пять, а потом, загоготав на прощание, взяли вправо и скрылись из виду.