— Шайтан…шайтан…
Тем временем дервиш двинулся на пеших янычар. Достигнув их, он начал кружить на лошади, сыпля ударами во все стороны. Казалось ещё немного, и он уничтожит их всех. Но в этот момент за спиной дервиша показались два всадника. Они несли на скаку раскрытую сеть. Поглощённый сражением, дервиш не сразу заметил опасность. И это промедление оказалось для него роковым. Всадники накинули на него сзади сеть, а в следующее мгновение опрокинули на землю и связали. Уже связанным его поставили на ноги. Один из янычар подошёл к нему и внимательно осмотрел с ног до головы. После осмотра, он громко спросил у одного из своих людей:
— Скольких убил этот шайтан?
— Пятнадцать…господин! — раздалось в ответ.
— Пятнадцать, — зло повторил янычар и устремил угрожающий взгляд на дервиша. Тот встретил этот взгляд презрительной улыбкой и таким же презрительным тоном произнёс:
— Вы шакалы…только и можете, что убивать женщин и детей.
Услышав эти слова, янычар вытащил из сапога кнут и стеганул им по груди дервиша. На рубашке дервиша тут же появился своеобразный прорез, из которого начала выступать кровь. Однако на лице не дрогнул ни один мускул. Последовал второй удар, приправляемый потоком ругательств. Появился второй прорез. В ответ лишь презрительное молчание. Было нечто такое в выражение лица этого дервиша, что не позволило его дальше избивать. Янычар спрятал кнут обратно и коротко приказал своим людям:
— Привяжите его к лошади! Повезём в крепость. Там и решим, как с ним поступить!
Второй конец веревки, которой был связан дервиш, прикрепили к седлу лошади. Лошадь пустили рысью. Верёвка дёрнулась. Дервиш вначале свалился. Но тут же сумел подняться и побежал вслед за ней. Глядя вслед своему пленнику, янычар пробормотал:
— Клянусь Аллахом, каждый из моих людей стоит двух, а то и трёх воинов. Так я думал, пока не повстречал этого…шайтана…
Он дал знак своим людям. Чуть замешкавшись, они всё же двинулись вслед за пленником. Едва они покинули табор, как отовсюду начали появляться цыгане. Несколько человек подбежали к матери дервиша. Один из них приложил голову к её груди. Женщина всё ещё дышала.
Спустя несколько часов, янычары уже подходили к крепости Чанаккале. Всё это время пленника гнали вперёд криками, а нередко ударами кнута. Уже перед самыми воротами им пришлось остановиться. С другой стороны к крепости подъезжал всадник на вороном коне. Это был глашатай. Он громким голосом возвещал:
— Преклоните колени, опустите головы,…ибо скоро сюда прибудет великий визирь повелителя всех правоверных…Абу Юсуф Амини.
Глашатай раз за разом повторял эти слова. Он делал это до тех пор, пока все люди, находившиеся перед крепостью, не преклонили колени и не опустили головы. Янычары не стали исключением. Все всадники спешились и, опустившись на колени, опустили головы. В это мгновенье, охваченные благочестивым смирением, они совсем позабыли о пленнике. А дервиш и не думал опускаться на колени. Он безо всякого интереса смотрел на облако пыли, что очень медленно приближалось в его сторону. Очень скоро показался длинный караван. Вереница верблюдов и лошадей была доверху нагружена поклажей. На горбах некоторых верблюдов были сооружены маленькие палатки украшенные дорогими тканями. Пологи палаток были наглухо занавешены, скрывая от любопытного взгляда тех, кто находился внутри. Рядом с верблюдами шли погонщики с кнутами в руках. По обе стороны каравана двигалось не менее пятидесяти всадников охраны. При таком количестве людей и животных в караване, всё происходило степенно и размеренно. Лишь изредка доносились отрывки слов. Впереди каравана ехал сам великий визирь. Это был пожилой, дородный мужчина, облачённый в дорогой халат. Голову визиря покрывала не менее дорогая чалма серебристого оттенка. Каждый раз, когда он дёргал стремена, его руки поднимались вверх, открывая взорам изящные пальцы, унизанные драгоценными перстнями. Вслед за великим визирем двигались восемь полуобнажённых мужчин. Они несли закрытые носилки. Материя, служившая стенами и крышей для этих носилок, выделялась даже среди всего этого великолепия… богатством узоров и золотым шитьём. В отличие от других носилок, что несли верблюды, полог здесь не был так плотно занавешен. Больше того, он постоянно колебался. Открывался узкий просвет, в котором мелькало лицо миловидной девушки. Это девушка, была ни кто иная, как Маха, личная служанка дочери великого визиря…Маралайри. Или как её ещё называли…Майрал. В свои юные годы она уже снискала славу. И не только красотой, но и незаурядным умом. В данный момент, когда носилки слегка покачиваясь, двигались по дороге, она полулежала на подушках облачённая в шёлковые шаровары и полуоткрытый сарафан украшенный драгоценными камнями. Находясь в такой позе, она, улыбаясь, слушала болтовню своей служанки. Майрал обладала смуглой кожей. Длинными чёрными волосами, которые разметались на подушках, и выразительными карими глазами. Тонко очерченный рот и щёки с едва заметными ямочками придавали ей особое очарование. Руки у неё были изящны, а движения грациозны. Шаровары лишь подчёркивали стройные очертания тела, а улыбка- очарование лица.
Не переставая болтать, Маха коснулась руками открытых ступней своей госпожи и стала нежно их массировать. Едва она начала это делать, как Майрал откинулась назад на подушки и начала перебирать руками свои волосы. Она делала это бесцельно. Мерное покачивание и движения служанки приносили ей чувство успокоения и отчасти даже…наслаждения. Неожиданно для обеих носилки остановились. Обе девушки с удивлением переглянулись между собой. По знаку госпожи, Маха осторожно откинула полог и выглянула наружу. И почти тот час же из её груди вырвался приглушённый крик. Она повернула изумлённое лицо в сторону Майрал и тихо прошептала:
— Взгляните…госпожа!
Поведение служанки вызвало всплеск любопытства у Майрал. Она быстро перебралась вплотную к пологу и, стараясь оставаться незамеченной, медленно раздвинула его. Ей сразу в глаза бросились десятки преклонённых людей. Опущенные головы касались песка. Лошади, воины, крестьяне,… а вот ещё одна лошадь. К лошади привязан пленник…сердце Майрал дрогнуло,…затем замерло,…а потом забилось с невероятной быстротой. На миг у неё перехватило дыхание. В душе появилось пламя, и оно разрасталось с каждым мгновением всё ярче и ярче. При всём желание, она не смогла бы отвести взгляд от пленника. Безукоризненные его черты лица…его удивительные голубые глаза…каждая часть тела незнакомца поражали изяществом. В каждой из них чувствовалась непонятная… сила. Он словно излучал спокойствие и…благородство. Ещё больше поразил Майрал взгляд пленника. Единственный из всех, он оставался на ногах и, тем не менее,…во взгляде не было и тени страха. В нём был вызов и…презрение.
— Ты не преклонил колени?
Услышав голос отца, Майрал отпрянула назад. Служанка, увидев её лицо, всплеснула руками и взволнованно зашептала:
— Вы больны, моя госпожа? На вас лица нет…
Майрал не успела ответить. Она с замиранием сердца услышала голос отца.
— Сделай это сейчас и ты сохранишь свою жизнь!
Майрал облегчённо вздохнула, но, услышав другой голос,…мгновенно покрылась бледностью.
— Я ни перед кем не преклоняю колени. И уж не сделаю этого перед убийцами моей матери!
— Бросьте его в темницу, — коротко распорядился великий визирь, — а утром отдайте палачу!
После этих слов караван снова двинулся в путь. Майрал более не осмеливалась выглянуть наружу. Её терзала настойчивая мысль. Как она может помочь пленнику? Пленнику…ставшему в одно мгновение таким…близким ей.
— Как только приедем, узнай всё об этом человеке, — тихо произнесла Майрал, обращаясь к служанке. Та понятливо кивнула головой. Караван начал въезжать в Чанаккалу.
Глава 17
Чанаккале
Майрал с замирающим сердцем шла по сырому подземелью крепостной тюрьмы. Она была облачена в длинное платье чёрного цвета. Лицо до самых бровей скрывала вуаль. С каждым шагом, приближающим её к цели, волнение возрастало. Майрал не сомневалась в том, что отцу доложат о её неблаговидном поступке. Он разгневается. И возможно очень сильно. Однако желание помочь пленнику пересиливало все доводы рассудка. В сущности, Майрал сама не понимала, зачем пришла сюда. И ещё более удивил её поступок Маху. Она шла впереди своей госпожи позади стража с факелом в руках и время от времени испуганным шёпотом упоминала имя великого визиря. Достигнув кованной деревянной двери с маленькой решёткой, стражник остановился. Увидев на стене факел, он снял его и поджёг. Затем передал его Махе. И уж после этого раздался звон ключей. Он открыл дверь темницы, пропуская обеих женщин внутрь. Всё эти действия осуществлялись без единого слова. Стражник остался снаружи, но готовый в любое мгновение войти внутрь.
Маха осветила темницу факелом. Это была маленькая четырёхугольная комната с сырыми стенами. Такая же, как и многие другие. Через стены просачивалась вода и стекала на землю. В левом углу лежала охапка сена. На ней и лежал пленник. Правая рука его была прикована к железному кольцу, вбитому в стену. Увидев очертания пленника, Майрал непроизвольно вздрогнула. Набравшись решимости, она сделала несколько шагов по направлению к нему, но была остановлена безразличным голосом:
— Зачем ты здесь?
— Я пришла помочь…тебе, — Майрал никак не могла справиться с волнением. По этой причине её голос постоянно прерывался. Она не могла различить выражение лица пленника, и это внесло в её душу волну разочарования. Но голос…вызывал в ней смятенье…вне зависимости от того, как именно он звучал.
— Я не нуждаюсь в помощи! — последовал безразличный ответ. — Уходи!
Маха потянула за рукав платья Майрал и, потянувшись на носках, прошептала на ухо Майрал:
— Пойдёмте, госпожа. Этот человек очень злой. Как бы не причинил… беды, не сглазил вас…
— Я останусь, чтобы ни говорил этот человек, — Майрал упрямо тряхнула головой и устремив мягкий взгляд на пленника с удивительным участием произнесла: — Я скорблю о смерти твоей матери…вместе с тобой. Я знаю, именно её смерть привела тебя сюда. Но в твоих речах я слышу безразличие. Ты потерял веру? Ты не хочешь жить? Что тебе мучает? Доверься мне…и я сделаю всё, чтобы облегчить твои страдания…
На короткое время воцарилась тишина. Видимо пленник раздумывал над словами Майрал.
— Если ты и правда хочешь мне помочь, — наконец раздался в ответ мучительный шёпот, — тогда,…тогда помоги проводить её в последний путь. Я бросил тело матери на земле. Возможно, там не осталось никого, кто бы мог о ней позаботиться.
— Ты расскажешь мне,…что случилось? — тихим голосом попросила Майрал.
— Янычары…они напали на наш табор. Я приехал слишком поздно.
— Ты цыган по рождению?
Вначале последовало молчание. Видимо пленник кивнул, но потом он подтвердил её предположение коротким «да».
— Тебе не в чем винить себя. Ты ничего не мог сделать. Никто не может справиться с янычарами.
— Я убил пятнадцать из них!
— Ты один…убил пятнадцать янычар? — Майрал была ошеломлена этими словами. — Ты воин?
— Меня забрали от матери в трёхлетнем возрасте. С той поры, я ничего не видел кроме сабли и лошади. Слышала ли ты о «диком отряде»?
— «Дикий отряд»? — переспросила с удивлением Майрал. — Кто же о нём не слышал? Лучшие воины султана Мехмеда повелителя правоверных. Христиане…мамлюки…
— Я один из них! Моё имя Азар!
Услышав эти слова, Маха непроизвольно отступила назад. На её лице появился ужас. Губы издали испуганный шёпот.
— Мамлюк…неверный…
Майрал эти слова потрясли не меньше. Она некоторое время молчала, собираясь с мыслями. Этот пленник, вне всякого сомнения, был удивительным человеком. Не похожим ни на одного другого. Её не пугало, что он был христианином и мамлюком. Скорее наоборот. Она почувствовала к нему ещё большее уважение. «Дикий отряд» пользовался особым расположением султана. И, тем не менее, он презрел все земные блага во имя своей матери.
— Где я могу найти тело твоей матери?
Наступило молчание. А вслед за ним прозвучал напряжённый голос пленника:
— Езжай на Запад. В нескольких часах езды отсюда ты увидишь остатки цыганского табора. Она должна быть там.
— Она будет достойна похоронена, — с необыкновенной твёрдостью пообещала Майрал, — можешь быть спокоен, Азар. Я отправлюсь в путь сразу после утренней молитвы.
— Почему тебя заботит моё горе…женщина? По какой причине ты мне помогаешь? Кто ты?
Вопрос пленника застал её врасплох. Она не знала ответа на этот вопрос. Ей просто хотелось помочь. Она не задумывалась над причинами.
— Я не могу ответить на твои вопросы, Азар!
Пленник ничего не ответил. В темноте лишь послышалось шуршание. Спустя короткое время, Майрал снова услышала голос пленника:
— Возьми…
Приглядевшись внимательно, Майрал увидела протянутую руку, на которой лежал маленький предмет. Она потянулась к руке пленника. В тот миг, когда руки соприкоснулись, она почувствовала,…как всё её существо затрепетало от волнения и… счастья. Дрожащими пальцами она забрала этот предмет из руки пленника и в этот миг снова услышала его голос:
— Этот медальон у меня с рождения. Когда меня казнят, он попадёт в плохие руки. Позаботься о нём. Это моя последняя просьба к тебе.
— Тебя не казнят, — прошептала Майрал и, сжимая в руках полученный предмет, покинула темницу. Следом заспешила Маха. Она стала бурно высказывать негодование по поводу прошедшего разговора, но Майрал её не слушала. Направляясь за стражем в обратную дорогу, она снова и снова вспоминала весь разговор. Каждое слово. А более всего в её памяти запечатлелся миг, когда она коснулась рук пленника. Майрал чувствовала, что всё её лицо горит. Едва покинув пленника, она мечтала вновь его увидеть. Мечтала…вновь услышать голос, запавший ей в душу. Она не могла позволить ему умереть. Нет. Она поможет пленнику. Но как? Как? Только отец мог освободить его от наказания. Никогда прежде, она не обращалась к нему с подобной просьбой. Да и отец…никому не прощал подобной дерзости. Но она должна попытаться. Должна. «Что подумает отец, когда я попрошу помиловать пленника? — с внезапным ужасом подумала Майрал. — Я не смогу объяснить причину своего поступка. Он слишком мудр и сразу всё поймёт. Но я должна попытаться, иначе…» Майрал не хотела думать о завтрашнем дне. Она должна прямо сейчас пойти к отцу.
Покинув стены тюрьмы, Майрал к ужасу Махи направилась к отцу. Служанка пыталась отговорить свою госпожу. Говорила, что время позднее и великий визирь почивает. Что следует дождаться утра. Но ничего не могло пошатнуть уверенность Майрал. Она была тверда в своём решение.
Перед дверью ведущей в покои великого визиря, стоял Хамит…личный телохранитель отца. При виде Майрал, его взгляд выразил удивление. Что не помешало ему склониться в поклоне и отворить дверь. К счастью Майрал, визирь всё ещё не ложился. Он сидел на роскошной тахте. Перед ним стоял изящный столик, на котором лежали письменные принадлежности. Рядом лежали чётки, с которыми визирь не расставался. Визирь в очередной раз макнул перо в чернильницу, когда заметил Майрал. Лицо его выразило глубокое изумление. Подстать взгляду прозвучал и голос.
— Дочь моя…ты? В такой поздний час?
Майрал подошла к отцу, опустилась на колени и, откинув вуаль с лица, прижалась губами к его руке. Она оставалась в таком положение, пока вконец удивлённый таким поведением визирь, не заставил её подняться. Сам он тоже поднялся и очень внимательно посмотрел на лицо дочери. Не в силах выдержать проницательного взгляда отца, Майрал опустила глаза. Визирь, как мог мягко обратился к дочери.
— Я никогда не видел тебя такой. Что случилось, дочь моя? О чём ты просишь?
— Умоляю вас,…пощадите пленника, отец! — едва слышно прошептала Майрал.
Услышав эти слова, визирь нахмурился.
— Как ты осмелилась обратиться ко мне с такой просьбой?
— Не знаю…
На лице визиря вновь отразилось удивление.
— Не знаешь? Дочь моя…ты не больна? У тебя слишком бледное лицо!
— Отец, — Майрал подняла на визиря умоляющий взгляд, — простите его.
— А знаешь ли ты, что перед нашей встречей он убил пятнадцать янычар повелителя? — визирь говорил медленно, постоянно растягивая слова.
— Они убили его мать! — вырвалось у Майрал. Она тут же пожалела о своих словах. Но было уже поздно. Визирь всё услышал и, по всей видимости, сделал должные выводы. Какие? Прозвучало в следующих словах.
— Ты осмелилась пойти в тюрьму? Ты видела пленника? Говорила с ним? — в голосе визиря прозвучал скорее не гнев, а…растерянность. — Что с тобой, дочь моя? Я больше не узнаю тебя. Тебе хорошо известно, что подобное поведение может опозорить наше имя…
Майрал стояла перед визирем с таким несчастным видом, что визирь поневоле замолчал. Но ненадолго.
— И что он тебе сказал? — переменив тон, негромко осведомился визирь у своей дочери.
— Его зовут Азар. Он мамлюк из «дикого отряда», — не поднимая головы, ответила Майрал. — Я пообещала похоронить его мать, не спросив твоего разрешения.
— Что ты ещё ему пообещала? — с плохо сдерживаемый гневом поинтересовался визирь.
— Ничего отец. Только взяла…это… — Майрал открыла руку, в которой лежал медальон.
— Гяур! — воскликнул визирь, увидев изображение на медальоне. — Ты говорила с неверным…
— Отец…
— Замолчи! — гневно оборвал её визирь. — Я больше ничего не хочу слушать. Отправляйся в свои покои и больше никогда не смей с ним заговаривать. А это… — визирь забрал у дочери медальон, — останется у меня.