А дальше — дело техники. Ритка ключик у отца дернула, пока тот спал, быстренько дубликат с него сделала и на место вернула, а дубликат Антону передала. Ему оставалось только подходящий момент выбрать — чтобы и деньги были, и народу поменьше. Выбирал долго, хотя наличку за время его работы Конышев не раз получал. А однажды все как-то само собой срослось. Антон даже не ожидал, насколько все просто получится, волновался даже. А когда все свершилось, просто ножками из конторы ушел на квартиру, там переоделся и — привет, пишите письма. Агент по недвижимости Надя Круглова перестала существовать.
Красницкий этот, хмырь, правда, едва все дело не испортил. У Антона в первый момент аж сердце в пятки ушло, когда этот престарелый козел к нему в брюки полез. Руку сунул — и оторопел! Антон потом со смехом вспоминал, какая у него физиономия стала! Видно, ни разу в жизни еще так не обламывался! Ну понятно, кто ж мог предположить, что новенькая риелторша — никакая не женщина?
Но тогда Антон здорово струхнул… Хорошо еще, что Красницкий настолько ошалел, что не понял сразу, что к чему. Понял лишь, что Антон мужчина, а вот зачем ему это переодевание, естественно, не догадался. А Антону пришлось быстро соображать, как выкрутиться. И он придумал. Отозвал Красницкого, напросился, чтобы тот его домой отвез. Тот настолько обалдевший был, что согласился. Ну а в машине Антон ему лапши навешал, сказок наговорил про то, что на работу не может устроиться и все такое. Неизвестно, правда, поверил Красницкий или нет, да это и неважно. Сидел, кивал с понимающим видом, на Антона с опаской поглядывал…
А на другой день осмелел. Сам подошел и прямо заявил, что готов молчать за определенную плату, иначе Конышев быстро узнает, кто под видом агента тут по офису дефилирует. Разбираться он не станет, кто да что, — выгонит за обман, чтобы проблем лишних на себя не вешать, и все дела. Это Антон понимал отлично. Ну что ж, своей жадностью и нездоровым любопытством Красницкий сам подписал себе смертный приговор. После этой беседы судьба его была решена.
Антон, конечно, денег дать пообещал, только обещание это выполнять не собирался. Красницкому же ничего не было известно о его планах насчет кражи денег. Он знал только, что Антон не тот, за кого себя выдает, и все. Антон попросил подождать немного, потому что сам на мели. А в день ограбления шепнул Красницкому, что все в порядке, договорился встретиться с ним в его машине. Тот обрадовался, повеселел, Конышеву что-то там наплел про то, что на объект поехал, а сам на радостях и про работу забыл. А дальше уже Антону пришлось ловкость проявить. Но все получилось. Красницкий этот только для баб такой видный мужчина, а на деле хлюпиком оказался. Даже сопротивляться изо всех сил не мог — так, потрепыхался немного, пока Антон шарф ему на шее затягивал… Даже не узнал, бедолага, что директора его обокрали. Но ему и ни к чему уже было что-то знать. Он и так узнал достаточно, что его и сгубило.
А дальше оставалось только поделиться с Риткой. Антон пришел к ней уже в мужском обличье. Капюшон только натянул, чтобы лица видно не было. Нет, он не собирался ее убивать, даже мысли такой не было. А лицо свое показывать не стал на всякий случай — мало ли что. На дядином элитном доме наверняка камеры понаставлены, лучше не рисковать, тем более когда дело уже сделано и деньги получены. И долю Риткину хотел честно ей отдать, чтобы она с этим Вороновым расплатилась.
Ритка ждала его с нетерпением, правда, смурная какая-то была, озабоченная. Потом, правда, когда Антон деньги ей отсчитал, повеселела, расчирикалась, как все здорово, на шее у него повисла. А сама уже не чаяла, как его спровадить. Антон еще удивился — чего она все на часы поглядывает?
— Ты это… — замялась Ритка. — Пойдешь скоро?
— А что такое? — Он, вообще-то, не собирался задерживаться: мало ли — вдруг дядя явится раньше времени. Придется врать, что приехал из Сургута без предупреждения, сюрприз хотел сделать. Дядя тут же пристанет — рассказывай, что да как, станет уговаривать в Москве остаться на пару дней. А ему не хотелось здесь задерживаться. Не нужно, чтобы его кто-то видел, для всех он — в Сургуте.
Историю с Сургутом придумали с Риткой несколько лет назад исключительно для дяди. Точнее, чтобы он денег дал. Тот, устав «платить шалопаю и бездельнику», как он выражался, с каждым разом раскошеливался все неохотнее. Рассказывать душещипательные истории о беде, в которую попал племянничек, было уже перебором. Сценарий следовало менять кардинально, и Антон велел Ритке наврать отцу, будто он взялся за ум и устроился в крупную нефтяную компанию на должность руководителя отдела. Только вот деньги нужны на первое время, потому что он должен соответствовать своему новому положению, а соответствовать не на что. Машина новая нужна, одежда дорогая… А деньги он получит только через месяц. Ну, тут дядя денег выделил куда охотнее. Антон даже пожалел, что мало попросил, надо было больше — дал бы!
— Да ко мне прийти должны, — проговорила Ритка куда-то в сторону, прихорашиваясь перед зеркалом.
— Кто? — спросил Антон, хотя ему не слишком это было интересно. Он боялся, что этот некто увидит деньги, которые эта дурочка положила на видном месте, и поинтересуется, откуда они.
Ритка вдруг покраснела. Сроду не была застенчивой, а тут прямо розой зацвела! И рассказала историю, от которой у Антона волосы дыбом встали от ужаса! Оказывается, она собирается, расплатившись с Вороном, остальные деньги потратить на лечение какого-то наркомана, в которого влюблена по уши и за которого хочет потом замуж выйти! Антон ушам своим не поверил! Деньги, ради которых он так рисковал, деньги, которые добывал для нее, чтобы выпутать ее из неприятной истории, она собирается отдать какому-то наркоману!
— Ты что, ополоумела, что ли? — возмущенно спросил он.
— Почему это? — удивилась Ритка.
— Какое лечение? Какому наркоману — ты в своем уме? Они же не излечиваются никогда, это все сказки, чтобы из таких вот дураков, как ты, деньги вытягивать! Это ж наркоманы, они вообще нелюди! На кого ты собралась деньги тратить?
— Толик хороший! — убежденно заговорила Ритка. — Ты просто его не знаешь! И он вылечится, обязательно! Я уже смотрела в Интернете — в Германии есть хорошая клиника. Нам как раз хватит денег. А потом… Потом мы с ним поженимся и, глядишь, там и останемся. Да ты чего, Антох? Будешь к нам в гости приезжать!
Ритка вся светилась, Антон же внутренне кипел от злости.
— Я уже ему сказала, что все будет хорошо! Вот сейчас он придет, и я…
— И что? Ты отдашь ему деньги? Да он же все их на свою дрянь потратит!
— Да что ты! Говорю же тебе…
— Давай деньги! — хрипло потребовал Антон, протягивая руку.
— Что? — удивилась Ритка. — Это еще почему?
— Потому что они мои! Я их добыл, я! И вовсе не для того, чтобы ты их тратила на какого-то вонючего наркомана! — Он рывком поднялся с дивана и подошел к тумбочке, на которую Ритка бросила деньги. Однако она оказалась проворнее и шустрой ручонкой быстро схватила их, пряча за спину.
— Не дам! Тут моя половина, честно заработанная! Без меня ты бы хренушки ключ получил!
— Я тебе отдам, — пообещал Антон, — когда ты поумнеешь. Пойми, дурочка, что ты эти деньги просто по ветру пустишь. А второго шанса уже не будет!
Ритка молчала, спрятав руку за спину.
— Да давай же сюда! — разозлился Антон, хватая ее и пытаясь вырвать деньги, и тут же взвыл от боли: Ритка, изловчившись, впилась зубами в его руку. Он коротко взвыл и другой рукой машинально врезал ей по лицу. Ритка взвизгнула, но деньги из руки не выпустила. И тогда Антон окончательно озверел: выдернув из джинсов ремень, подбежал к метнувшейся к двери Ритке, сзади накинул на шею ремень и принялся тянуть. Она пыталась отбиваться, хлопала руками, как крыльями, но он держал ее крепко.
Опомнился Антон, когда Ритка обмякла и осела на пол. Еще не веря, что задушил ее, он осторожно всмотрелся в лицо сестры. Риткины глаза были выпучены, язык вывалился изо рта… Поняв, что ничего уже не вернешь, он положил ее на диван, выдернул наконец-то зажатую в руке пачку денег и быстренько пошел к двери.
Сейчас сюда должен прийти этот наркоман Толик, посему дверь нужно оставить открытой — хорошо бы его застали рядом с трупом, тогда на него и подумают. Ремень Антон предусмотрительно забрал с собой. Так, вроде бы все складывалось не так уж плохо. В подъезде его никто не видел — слава богу, что капюшон надел. О том, что он в Москве, никто, кроме Ритки, не знал, но она уже теперь ничего и не скажет. Про Надю Круглову, соответственно, тоже. Красницкого нет, Ритки нет… Теперь главное — поскорее унести ноги.
Оставив дверь полуоткрытой, Антон шагнул к лифту и нажал кнопку вызова. Выйдя на улицу, он быстро зашагал прочь, бережно нащупывая в кармане куртки пачки денег.
Оставив дверь полуоткрытой, Антон шагнул к лифту и нажал кнопку вызова. Выйдя на улицу, он быстро зашагал прочь, бережно нащупывая в кармане куртки пачки денег.
По идее, валить из Москвы нужно было сразу. Но Антон решил все-таки сыграть роль образцового племянника и наведался к дяде. Там, всплакнув с ним за компанию и выпив за помин Риткиной души, до того расчувствовался, что даже денег дяде дал — ну, вроде как от души, на похороны добавить. Как любящий брат и племянник…
Задерживаться он не собирался — в Москве его ничего не держало. И как раз сегодня после похорон он намеревался поехать в аэропорт. Но только не на рейс Москва — Сургут — он вообще терпеть не мог холод, на севере сроду не был. Антон собирался отправится в теплые края, и в кармане у него лежал билет до Краснодара. А там — Сочи, Адлер, словом, Черноморское побережье… Но полковник Гуров, черт бы его подрал, испортил ему все…
— Мне вот интересно — так, из любопытства, — усмехнувшись, сказал Ливнев. — Как вы догадались насчет меня? Я же нигде не засветился!
— Из Сургута в Москву нет прямых авиарейсов, — тоже усмехнувшись, снисходительно ответил Лев.
На лице Антона отразилось искреннее недоумение. Он никак не мог поверить, что прокололся на такой мелочи. Но Гуров не собирался больше ничего ему растолковывать: полковнику и так было тошно от одного вида этого человека и хотелось поскорее оформить протокол допроса, подписать показания и закончить все формальности, после чего с чистым сердцем отправить Антона Ливнева в камеру, из которой, как был уверен Гуров, выйдет тот очень не скоро. Если вообще выйдет…
— …Нет, Лева, правда, неужели только из-за этого ты понял, что он и есть убийца? — удивлялся Станислав Крячко, когда они сидели в кабинете генерал-лейтенанта и докладывали об успешном завершении дела. — Благодаря такому малюсенькому факту разгадал всю мистификацию, весь замысел? Да ты у нас прямо провидец!
— Ой, не приписывай мне лишних заслуг! — махнул рукой Гуров. — Я всегда опираюсь на факты и собственную интуицию.
— Да я вроде бы тоже, а вот не догадался почему-то, — развел руками Крячко. — Поделись уж с нами, убогими, как ты все-таки додумался-то? И откуда ты вообще знаешь, что из Сургута в Москву нет прямых рейсов?
Генерал-лейтенант Орлов тоже смотрел на Гурова с любопытством.
— Да тут ничего особенно сложного нет, — ответил Лев и посмотрел на Крячко с хитринкой. — Я тебе даже больше скажу — из Сургута в Москву есть прямые авиарейсы. Они есть практически из любого города страны.
У Крячко стало такое выражение лица, словно ему, как ребенку, вместо конфетки подсунули пустую обертку, а теперь злорадно смеются. Он обиженно засопел:
— Ну так объясни нормально, а не выделывайся!
— Сейчас все объясню, — успокоил его Гуров. — Последовательно. Во-первых, я был уверен, что Маргарите одной не под силу было провернуть всю эту операцию с ограблением. У нее был сообщник. Кто-то же скрывался за Надей Кругловой! Но вот кто? Не она же сама — отец обязательно бы ее узнал, как бы она ни гримировалась. Да и голос никуда не денешь. Но вот кто? Ни Воронов, ни Емельяненко явно не подходят. Подруг у нее не было. Во-вторых, обстановка в квартире, которую снимал Ливнев под видом Кругловой, была явно не женской. Но это еще ладно, допустим, что просто девушка такого склада попалась. Но я обратил внимание еще на ряд нестыковок. Флакон дорогих духов, едва начатый, остался в квартире. Ни одна женщина не оставит просто так дорогие духи! Она непременно взяла бы их с собой, когда покидала квартиру. Одежда еще ладно, по ней опознать могут, а вот духи нет. Косметика опять же осталась. И потом, в прихожей стояли сапожки. Они были большого размера — сорок первого. Конечно, встречаются женщины крупные, но при этом они, как правило, высокие. Сотрудники же утверждали, что рост Нади был примерно метр семьдесят, не больше. Но главное — она что, босиком ушла?
— А у нее, может, запасная пара была, — вставил Крячко.
— Может, и была, — усмехнулся Гуров. — Но у меня уже засела мысль, что это мужчина. А кто в окружении Маргариты подходит под это описание? Да никто! А это должен быть человек, которому она доверяла. Она не связалась бы с первым встречным, не стала бы брать его в такое… щепетильное дело. Представить, что кто-то сам вышел на нее и предложил провернуть аферу, я тоже не мог: кто в здравом уме, не зная эту девушку, станет ей предлагать ограбить отца? Словом, подходящей кандидатуры не было. И я уже сломал голову, как вдруг услышал от Конышева упоминание о племяннике, который дружил с Маргаритой. Правда, его не было в Москве, и я было отбросил и его, и тут появляется он сам. Прилетел из Сургута на похороны. — Он помолчал, словно прокручивая в голове заново весь ход своих мыслей, потом спросил: — Ты когда-нибудь был в Сургуте, Станислав?
— Бог миловал, — проворчал Крячко.
— Зря ты так, хороший город, богатый. Может, скважиной бы собственной там обзавелся. Но вот какой момент: морозы там стоят сильные. И длятся долго. Лицо человека, который живет в Сургуте постоянно, приобретает особый цвет. Кожа грубеет, приспосабливаясь к местным условиям, краснеет, обветривается, покрывается особым загаром. А у племянничка этого было типичное бледное лицо жителя мегаполиса Средней полосы России… И тут я подумал — а кто сказал, что он все это время был в Сургуте? Да только он и Маргарита. Но если предположить, что он с Маргаритой в сговоре, то все встает на свои места. Вот он, злодей, который казался недосягаемым, а на самом деле постоянно был близко! Я решил пойти до конца, проверить это, чем черт не шутит, и попросил его подать мне перчатки, которые я якобы забыл на тумбочке. Перчатки у меня кожаные, глянцевые, а на глянцевой коже отлично сохраняются отпечатки пальцев. Я передал их нашим экспертам, которые установили, что они совпадают с пальчиками Нади Кругловой. Ну, сообразить дальше не составило труда. А со всеми деталями меня ознакомил сам Ливнев, когда понял, что отпираться бесполезно. Я, правда, долго не мог понять, что там за история произошла с Красницким и зачем понадобилось убивать его, но теперь разъяснилось и это…
— Да, разъяснилось и это, — эхом повторил Орлов и вздохнул, нахмурившись.
Гуров знал, о чем он думает. Им предстояло рассказать о результатах расследования Виктору Станиславовичу Конышеву. И реакция его могла быть непредсказуемой. Гурову было даже жаль этого немолодого уже человека, на которого за короткое время обрушилось столько бед.
— Петр, я настаиваю, чтобы о Ливневе Конышеву сообщил лично ты, — твердо произнес Гуров. — В конце концов, он твой знакомый и изначально обратился к тебе.
— Сделаю, — пообещал генерал-лейтенант, хотя и без всякой охоты.
— Да, Петр, и ты уж про всякие помещения под вещдоки не напоминай ему лучше, ладно? Не в том положении человек…
— Да за кого ты меня принимаешь? — буркнул Орлов. — Это и так понятно…
— Ну вот и отлично. Значит, за тобой только беседа с Конышевым. А я свое дело сделал. Надеюсь, что неплохо.
— Как всегда, отлично, — подтвердил Орлов.
Потрошитель человеческих душ
Глава 1
Черная «Ауди-семерка» лихо шла со стороны Рязани, со скоростью, явно превышающей сто километров в час. Не притормаживая, она вышла на разделительную полосу и начала обгонять колонну иногородних фур. Встречные машины жались к обочине, отчаянно сигналили, мигали светом фар, но водителя иномарки, казалось, абсолютно не волновала создаваемая им аварийная ситуация. Сбавив, наконец, скорость и свернув с трассы к Турлатово, «Ауди» взвизгнула резиной и снова понеслась в сторону аэропорта.
Рейс из Уфы прибыл без опозданий. Когда пассажиры потянулись через терминал, навстречу им из зала ожидания вырвалась ликующая толпа, потрясающая флагами, самодельными транспарантами и букетами цветов. Встречали какую-то спортивную делегацию, но одному молодому человеку явно было не до спортсменов. Высокий, смуглый, с темными волнистыми волосами, он напоминал голливудского актера своей манерой стоять, поворачивать голову. Позер, бабник и наверняка имеет много денег, которые нажиты не совсем праведным путем, — это первое, что приходило в голову женщинам, чье внимание он невольно привлекал.
— Равиль! — призывно поднял руку молодой человек и поспешил к толпе пассажиров.
Невысокий мужчина с большим кейсом в руке махнул в ответ и задрал на лоб темные очки. Они встретились у высокого окна, выходящего на площадь с цветниками, обнялись, символично прижавшись сначала одной щекой друг к другу, потом второй.
— Ну как долетел? — поинтересовался молодой человек.
— Никогда не думал, что спортсмены столько пьют, — усмехнулся Равиль.
Разговор пошел о самолетах, аэропортах, сервисе и комфорте пассажиров. Спустя несколько минут черная «Ауди» вырулила со стоянки и понеслась в сторону Рязанской трассы.