Точилки в доме не было, и это значило... это значило, что...
- Значит, чер умрет больно, - сказал Илья вслух.
На улице происходило какое-то розовое столпотворение. Половина женщин щеголяла в одинаковых кофтах - зрелище было и смешным, и жутким. Илья провел в окраинных блоках уже достаточно, но такого единообразия в одежде еще не видел.
"Черы все глупеют и глупеют, - отметил он с брезгливостью. - Однако "неотложке" надо подумать о методах более гуманных. Черы - пусть безмозглые, но все-таки люди, и резать их, как скот, не годится".
Илья вышел на площадке семнадцатого этажа и остановился у двери с рукописной табличкой: "Тарасов А. В. ЧЕР".
- Ох ты, боже ж мой... - язвительно пробормотал . - Оскорбленное самолюбие, да?
Он положил палец на звонок, но передумал и врезал ногой по металлической пластине замка. Дверь, вместо того чтобы затрещать, легко распахнулась и ударилась о какие-то коробки в прихожей.
- Открыто! - крикнули из квартиры.
- Еще бы...
Илья отпихнул коробки и неслышно сдвинул ручку замка. Затем расстегнул на рубашке среднюю пуговицу и достал завернутый в газету нож.
- Открыто, что вы там стоите? - раздалось из комнаты.
- Уже нет... - Он бросил газету на пол и, заглянув для порядка на кухню, протиснулся между шкафом и углом кровати.
Посторонних в квартире не было. Чер Тарасов занимался не то генеральной уборкой, не то переездом - повсюду лежали какие-то тряпки, омерзительно заношенные носки, книжки, перевязанные бечевкой пачки дешевой серой бумаги и прочее барахло. У стены возвышалась стопка из картонных ящиков, вероятно набранных в овощной лавке.
Чер оторвался от полупустой коробки и посмотрел на Илью - иронично, поверх допотопных очков в роговой оправе. Тарасову было около шестидесяти, но он был еще крепок - с крупным лицом, большими руками и довольно мощным торсом. Очки его только портили.
- Вот такие вы, да? Неотложка...
Ножа Тарасов не испугался, и это было неприятно.
- А я вас завтра ждал, - сказал он. - Ошибся. Тарасов снял очки и покусал толстую дужку. Без очков он выглядел солидней.
- Мы с тобой нигде не встречались? - спросил Илья. - Погоди... Ты вчера на конвертере не был?
- Был.
- Ты работаешь? Ну вот, статус у тебя приличный.
Илья повернулся к ящикам и полоснул ножом по влажному картону. Внутри оказались те же пачки бумаги.
- И чего тебе неймется, чер Тарасов? Не жизнь - красота! Линейка бесплатно, сел и поехал. В лавке тоже все бесплатно. Харчи, шмотки - чего душе угодно! Хочешь - ходи на работу, не хочешь - на кровати валяйся, кино смотри с утра до вечера. А ты мешаешь...
- Кому же я мешаю?
- Всем! Всем мешаешь, чер.
- И тебе?
Тарасов говорил, как нормальный человек, и вел себя тоже - как нормальный, но Илья знал: это фикция. Ему еще на первом инструктаже объяснили, что настоящее сумасшествие умеет маскироваться. Тот, кто гуляет по улице без трусов или мнит себя Наполеоном, практически безвреден. Хуже с такими вот "нормальными". Пока они не начнут действовать, их не определишь. А когда начнут, бывает уже поздно.
- Ты обществу мешаешь, - нашелся Илья.
- А общество твое - это кто?
- Вообще... - он широко повел рукой. - Люди.
- А я - кто?
Илье захотелось ответить позаковыристей, но на ум ничего не пришло.
Пора кончать, понял он. Этот восьмидесятибалльный дебил нарочно голову дурит, отвлекает.
- Мне не избежать... - сказал Тарасов. - Судьба человека не может отличаться от судьбы человечества. Сознательное упрощение... автоэнтропия, если угодно, и как результат - самозаклание. Я к твоим услугам, палач.
Илья кончиком ножа почесал себе спину.
- Я не палач.
- Тогда санитар. Любая мотивация хороша, если она действенна.
- Тарасов... сколько у тебя баллов?
- Ты в курсе. - Он медленно надел очки и расправил плечи. - Режь меня, санитар. Спасай свое общество.
Что-то было не так. На месте врача Илья, без сомнения, поставил бы диагноз "болен мозгами". Но сейчас он играл роль не медика, а судьи, и диагноз приравнивался к смертному приговору. Тарасовым, конечно, надо было заниматься лечить, лечить и лечить. Но не убивать. Если казнить всех странных людей, то на Земле, считай, никого и не останется
- Царапин! - проскрежетало в динамике. .- Ты сделал?
- Нет... - обронил он.
- Связь!
Илья выругался и, нажав кнопку, ответил:
- Нет еще. Но я на месте. Кое-что выясню...
- Царапин, не трепись с ним. Выполняй и уходи. Быстро!
- Начальство беспокоит? - улыбнулся Тарасов, снова снимая очки.
- Что ты молчишь, Царапин? - гаркнули за ухом. Тарасов, глядя на Илью, затрясся от безмолвного смеха и потянулся к карману, из которого торчал белоснежный платок.
- Царапин! Вопросов объекту не задавать! - надрывался динамик, тревожа какой-то хилый нерв возле уха. - Объект опасен. Предупреждаю тебя, Царапин!..
- Да все, все!.. Все! - повторил Илья, прижимая часы к подбородку.
Он на секунду выпустил чера из поля зрения, а когда шевельнулся, увидел, что тот находится гораздо ближе, чем раньше. Тарасов завершал длинное движение правой кистью, в которой вдруг что-то блеснуло. Не позволяя себе анализировать, Илья выбросил вперед руку с ножом, выбросил так резко и далеко, как только мог И, почувствовав, что попал, провернул лезвие в обе стороны.
Рефлексов за четыре года спокойной жизни он не утратил. Илье приходилось сидеть не только на западе Европы, но и в местах менее комфортных, например, в , Африке или на юге Камчатки, .где слово "юг" кажется издевательством. Правильно вести себя в тюрьме Илья научился еще в первый срок, и особых проблем у него не возникало, но, кроме проблем особых, были и рядовые, каждодневные - они-то и дали ему множество полезных навыков.
Голос за ухом все говорил и говорил, но Илья уже не слушал; Голова кружилась от зуда, и чтобы как-то занять руку, он продолжал колоть тело сначала сползающее, а потом и лежащее. Силы в этих ударах было меньше, тупой нож не входил и на половину, но прежде чем Илья выдохся и упал в кресло, вся комната покрылась мелкими бордовыми брызгами.
- Заткнитесь вы там... - прошептал он.
- Выполнил? Как?
- "С особой жестокостью", - безразлично произнес Илья.
- Результат гарантирован?
- Да уж...
- Хорошо, уходи. Не забудь о следах!
- Не забуду. - Он внимательно осмотрел заляпанные ладони. - Следы уберу. Вот отмоюсь ли...
- Что?! Царапин, что у тебя?
- Ладно... отбой.
Тарасов, распластавшись, занял все свободное пространство, и чтобы выйти из комнаты, Илье пришлось оттаскивать его в сторону. Правый кулак мертвого чера задел за ножку кровати, и из него что-то выскользнуло. Илья присел на корточки и подцепил предмет ножом.
Одна из дужек отломилась, а стекла были измазаны кровью, и уже не блестели.
Зайдя на кухню, Илья пустил воду и нагнулся над раковиной. Поплескавшись минут десять, он достал расческу и машинально причесался.
Нож он хотел протереть и оставить в квартире, но, поразмыслив, завернул в принесенную газету и сунул обратно под рубашку.
Оказавшись на улице, Илья еще раз посмотрел на свои руки. Чистые. Не очень-то он и замарался.
Глава 4
Среда
Сегодня Барсик почти не кушал. Андрей со вздохом закрутил вентиль и, оперевшись о прозрачную крышку, грустно подмигнул. Пена в баке бурлила, но уже не так оживленно, как раньше, - работала всего одна труба, да и та ,не в полную силу. Переваривать быстрее Барсик сегодня не мог.
"Небось не тем накормили", - озаботился Андрей. И хотя он помнил, что Барсик поглощает все, кроме камней и железа, он продолжал развивать эту мысль, поскольку ни о чем другом думать был не в состоянии.
- Ясно, отравили, - сказал Андрей вполголоса. - Дрянь какую-нибудь тебе подсунули, а ты, глупенький, стрескал. Им-то что, им главное производительность, объемы. А ты и веришь. А придет какой-нибудь Царапин - ему же наплевать. Он только о себе... Или не отравили - слово плохое сказали. Ты же понимаешь. Ты такой, да...
Андрей погладил стеклянный колпак и взял из шкафчика позавчерашнюю бутылку лимонада.
- Белкин, как дела? - прожурчала в ухе радиотаблетка.
- Худо ему.
- Да что ж вы все заладили?! - раздраженно крикнул Чумаков. - Третья смена уже талдычит: "больной, больной!.." Болеет - прооперируем. Ты второй вентиль не пробовал?
- Закрыл я его. Столько он не ест.
- Что, уровень повышается?
- Он и из одной трубы - с грехом пополам.
- Ну, черт с ним. До вечера подождем, а там решим. Если не очухается, будем резать.
- Оперировать? - уточнил Андрей.
- Как хочешь, так и называй. Молись, чтоб не в твою смену.
- Это страшно?
- Да. Вонища жуткая. Крышку же снимать придется.
- К нему придут ветеринары?
- Сами управимся. Опустим в бак мясорубку, и вперед.
- Мясорубку?!
Андрей надеялся, что бригадир, как всегда, глумится.
- Не настоящую, конечно, - сказал Чумаков. - Но они похожи. Винт огромный, по диаметру бака, и лопасти у него острые как бритва. И с зубцами. Порубим твоего монстра и сольем в соседнюю емкость, а сюда нового запустим.
Чумаков не скрывал, что разговор доставляет ему удовольствие.
- Естественная ротация, - пояснил он. - Трое суток новый монстрик будет расти, набирать массу, а на четвертые включится в наше грязное дело. Ты его от старого фиг бы отличил. Если б я тебе не сказал.
- Вы хотите его убить?! - воскликнул Андрей, - Но его можно вылечить! Те, кто его создал...
- Ты рехнулся, Белкин. Все, мне некогда. Отбой. Андрей судорожно глотнул из бутылки и сел на стульчик. Такой жути он еще не слышал. Сунуть в живое существо пропеллер!.. И скормить останки его родственнику!
Какая-то "ротация"... Не иначе, от слова "рот". Но почему естественная? Что, жрать друг друга - это естественно?!
- Барсик... - робко позвал Андрей. - Барсик! Неужели и ты?.. Ты тоже ел кого-то из своих? Нет. Ты бы не стал. Я надеюсь, ты на такое не способен.
Существо в баке молчало.
Андрей допил лимонад и метнул бутылку в ведро. Бутылка пролетела мимо, и он, крякнув, пошел ее поднимать. Обходя круглую емкость, он краем глаза заметил, что на ней чего-то не хватает. Рывком повернув голову, Андрей увидел Барсикову бирку - "С-НР-32/15". Кепка, висевшая на запорном винте, пропала.
Вот, в чем дело! Кто-то убрал кепку, и номер с позорным кодом "HP" "неразумный" оказался на всеобщем обозрении. И Барсик... он так этого стеснялся... вот, от чего он болеет. Черствые люди... Рубить живое! Он же просто обиделся. За это не убивают.
Андрей пробежался по личным шкафам - кепки нигде не было. Ценности она не представляла, в гуманитарке таких навалом, а с карточки за нее спишут не больше, чем за пару шнурков. Позариться на нее никто не мог, значит, специально убрали. Чумаков?.. Нет, он сюда заходит редко. Из своих кто-то?.. Но зачем?
Андрей снова проверил шкафчики - тщательно, каждую полку, и, не найдя кепки, снял свой халат.
- Не печалься, Барсик, мы все прикроем. Пока будет так, а потом я что-нибудь из дома принесу. Или, хочешь, краску в лавке возьмем? Замажем твою табличку в несколько слоев, чтоб больше никто и никогда...
Убедившись, что халат держится на винте крепко, и бирку ни с какой стороны не видно, Андрей вгляделся в бурлящую пену.
- Надо, Барсик, пойми, - ласково проговорил он. - Надо кушать больше. От этого и тебе будет хорошо, и остальным. И Чумакову тоже. Простим его, Барсик, правда? Он как бы инвалид, Чумаков этот. Так, вроде незаметно, а поближе его узнаешь, и жалко становится. У него нет чего-то важного. Может, половину души отрезали, или в сердце что-то нарушено. И еще... они ведь не черы, тоже со своими проблемами... Им за все платить надо. Вот я тебе краску задаром возьму, а Чумаков бы за деньги...
Андрей прижался щекой к теплому стеклу и продолжал нашептывать. Он рассказывал Барсику о странном поведении Никиты Николаевича, о бывшей наставнице Эльзе Васильевне, о Сергее Сергеевиче и его замечательном приборчике, и о повышении интеллект-статуса, и о покупке терминала...
Когда Андрей оторвался от колпака, то обнаружил, что пены в емкости стало чуть меньше. Вторую трубу он закрыл, когда количество массы достигло максимальной отметки, теперь же темные хлопья плескались сантиметрах в пяти от рельефной линии. Андрей приблизил лицо к краю бака. Уровень падал - не так быстро, как хотелось бы, но все же Барсик начал есть активней.
- Какой же ты молодец!
Андрей несмело тронул рукоятку второго вентиля и вновь заглянул в емкость. Затем крутанул штурвал еще, и уровень пополз вверх.
- Ничего, Барсик. Потихоньку, не сразу... Нам не до рекордов.
Скорость поглощения то увеличивалась, то уменьшалась, и Андрей был вынужден постоянно подкручивать ручки. Где-то через час, после долгих увещеваний, ему удалось запустить вторую трубу на полную мощность. Это была победа.
Он вызвал бригадира и дрожащим голосом сообщил, что операция Барсику уже не требуется. Чумаков пролаял что-то невнятное и отключился - кажется, он был занят.
До вечера Андрей так ни разу и не присел. У Барсика еще случались кризисы - он то взбрыкивал и отказывался есть совсем, то опять брался за ум, заставляя Андрея бежать к трубе и раскручивать вентиль до упора. Андрей даже подумывал, не попроситься ли ему на следующую смену - естественно, бесплатно. Раньше, когда его менял профессор, он уходил с конвертера со спокойной душой, но на новенького, Царапина, полагаться было нельзя.
- Угробит он моего Барсика, - бубнил себе под нос Андрей. Окончательно угробит, ему же наплевать. Этой царапине даже интересно, как Барсика рубить будут...
- Белкин, как дела? - проревело в ухе.
- Два канала, - доложил он с гордостью.
- Два?.. - задумался бригадир. - Штатный минимум... Добро, пускай пока поживет. Да, вот что! После тебя сегодня Новиков заступит.
- Новиков?! - Андрей подпрыгнул от радости.
- Царапин опаздывает, просил подменить. Он, видишь ли, плохо себя чувствует. Трудяга!.. - хмыкнул Чумаков. - Еще раз почувствует себя плохо будет себя чувствовать безработным. Нам тут хворые не нужны. Верно говорю, Белкин?
- Верно! - звучно ответил Андрей.
Новиков пришел минут через десять. Андрей пожал ему руку, вкратце обрисовал ситуацию и молча показал на висящий поверх таблички халат. Сменщик так же молча покачал головой. Кепку снял не он, конечно. Андрей на него и не думал. Новиков, с виду неприступный и вечно злой, был человеком неплохим.
На улице еще не стемнело, и у помойки Андрей решил не останавливаться. В следующий раз смена закончится позже, вот тогда можно будет полюбоваться, а сегодня он что-то уморился. Барсик, стервец, совсем его загонял.
Андрей с тревогой подумал о мясорубке с острыми зубцами, но тут же вспомнил про Новикова. С Новиковым Барсик не пропадет.
На полпути к линейке, когда Андрей проходил мимо искусственной лесопосадки, ему вдруг показалось, что из деревьев доносятся какие-то вопли. Березовая рощица была довольно жидкой, но с дорожки он ничего рассмотреть не мог.
Он нерешительно встал и оглянулся - по территории конвертера ползало четыре комбайна, у станции виднелась чья-то спина; больше вокруг никого не было.
Крик послышался снова, на этот раз - уже отчетливо. Ему не померещилось, кто-то звал на помощь.
Андрей стоял на узкой полосе асфальта и боролся с самим собой. Если его о чем-то просили, то он, как правило, откликался. Однако слова профессора насчет незнакомки в кустах имели смысл.
Сделав шаг в сторону березок, он опять остановился и закусил губу. Хоть Никита Николаевич и ослаб рассудком, до полного маразма ему еще далеко. Профессор по-прежнему был для Андрея авторитетом.
- Убива-ают!! - надсадно заорали из рощи.
Срывающийся в хрип голос принадлежал явно не женщине, и Андрей, обругав себя трусом, помчался к деревьям.
До рощи было около ста метров. Андрей влетел в березки и на ходу подобрал толстую палку.
Дрались трое, точнее, драка уже закончилась, и началось дикое, жесточайшее избиение. Молодые парни в разодранных майках лупили ногами едва шевелившееся тело. Человек на земле вяло перекатывался и лишь мычал. Все, на что у него осталось сил, - это подтянуть колени к животу и закрыть лицо.
Андрей, не сбавляя скорости, отвел дубину назад и врезал одному из подонков по спине. Палка с чавканьем разломилась, и у него в руках остался короткий огрызок, из которого посыпалась рыжая труха.
Парень прекратил пинать лежачего и недоуменно обернулся. Андрей сжал деревяшку еще крепче, будто она могла чем-то помочь.
- Ты кто?..
- Я... дознаватель! - ответил Андрей. - Что вы тут делаете?
Обе реплики прозвучали настолько глупо, что второй тоже отвлекся и, сплюнув, часто заморгал.
- Гоша, это кто? - спросил он.
- Хрен знает... - проронил Гоша.
- А чё он тут?..
- Щас спросим. Вообще-то, он меня стукнул, - с картинным спокойствием произнес он.
- Да-а?! Во, народ свирепый пошел!
Андрей покосился на короткий обрубок и бросил его на землю.
- Что же вы делаете, гады? - выдавил он. - Вдвоем на одного!..
Кулак возле челюсти появился, не сказать чтоб внезапно, но совсем не оттуда и не в тот момент, когда Андрей ожидал. Он честно пропустил удар и, потеряв равновесие, завалился на утоптанную траву.
В небе крутанулись светло-зеленые кроны. Андрей впал в какое-то неясное состояние, при котором лень не только двигаться, но и думать.
Из этой неопределенности его вывел резкий тычок под ребра. Андрей запоздало прикрыл печень локтем и получил еще один, слева.
"Сразу надо было вставать, - с тоской подумал он. - Теперь уж не позволят...".
В подтверждение пришло еще четыре удара, и Андрей обреченно отметил, что после такой серии точно не поднимется.
Парни били наотмашь - переменяя ноги легко и споро, словно в некой задорной пляске. Боль возникала то тут, то там, и распространялась по телу так стремительно, что через несколько секунд была уже везде. Однако она почти не беспокоила. Наоборот, с каждым ударом боль отходила все дальше, становясь какой-то отвлеченной, существующей отдельно от Андрея.