Берег был на удивление пустынным, только вдали играли какие-то девчонки.
— Я нашел себе мага, Юрка, — сказал Митька.
— Ну?!
Вода что-то была холодной. Они улеглись на песок.
— Нашел. Но отец мне запретил встречаться с ним.
— Во-он оно что…
Странно. Не хотел Митька рассказывать Юрке о повороте в своей судьбе — но стоило им встретиться — и само все рассказалось.
— Давай одеваться, — сказал Митька, — а то вывалимся полуголыми.
Юрка как всегда выпал первым. Остался только след на песке, а на море и следа не осталось.
Этим же вечером Митька с родителями уехал за город.
Начались отпуска. Митька поехал к бабушке, жить в деревне и ходить с Песом за грибами.
Еще Митька собирался навестить соседкину корову Зорьку. Зорька была в своем роде достопримечательностью. Митька ее очень жалел — с детства. Корова была ненормальная. Она бредила Индией, бредила в буквальном смысле слова. Индия была для нее раем на земле, землей мечты.
Зорька воображала себя ни много, ни мало — воплощением какого-то божества. Но это полбеды. Индийские мотивы переплетались в ее рогатой голове с христианскими, и она воображала, что страдает в этом хлеву, в полной безвестности, за грехи человечества. Она ждала избавления: то ли смерти на бойне, то ли какого-то скорого конца света, но ждала с таким терпением, терпела с такой искренней самоотверженностью, что невозможно было слушать ее без слез.
Даже Папа, при всей его суровости, только качал головой, не находя комментариев. Потом все же нашел где-то в Библии подходящую цитату, что вся тварь страдает за грех человека, и чает избавления через человека же. Так что даже Папа
усматривал в зорькиной теории некую каплю здравого смысла. Ну, а Митька — тот вообще был от Зорьки без ума.
И Зорька отвечала ему взаимностью, ощущая его искреннее сочувствие. И терпеливо ждала каждого Митькиного прихода.
В ее воображении Митька выходил чем-то вроде представителя или посланника целой организации людей, понимавших миссию Зорьки и благодарно ждавших завершения ее страданий.
Зорька охотно беседовала с Митькой, посылая кому-то через него какие-то слова утешения, какие-то наставления и даже пророчества, которые не сбывались, а просто забывались и заменялись новыми. И так она отдавала себя людям, которые считали ее просто коровой. Кормили, поили, доили, убирали навоз. И корова кротко принимала это малое ответное служение человечества.
На следующую ночь Волшебник переговорил с Митькой очень кратко. Он обещал открыть ему секрет Истинного языка и дал базовые упражнения.
— Начинать необходимо с этого. Иначе при всем желании ничего не поймешь. Есть вещи, которые познаются только на практике.
— Давайте, — сказал Митька.
— Секрет Истинного языка прост, как все самое важное в жизни. Но самое простое труднее всего принять. Чтобы подготовиться, поразмысли вот над чем: Бог никогда не лжет, потому что все слова Его сбываются…
— Кстати, — сказал Митька, — я никогда не мог понять, почему говорят, что Бог не может согрешить. Если Он ВСЕ может, то почему этого не может.
— Вот-вот, — сказал Волшебник, — ты меня понял. Я именно про это и говорю. Опять про тот же камень, который нельзя поднять.
— Да я ничего не понял, — признался Митька, — я просто спрашиваю.
— Твой вопрос показывает, что ты понял, зачем я это говорю. Ответ прост: Бог не может согрешить по определению. То, что делает Бог — это и есть праведность. Праведность — это делать дела Божии.
— Не понял, — сказал Митька. — Не может? По определению? Он же все может. По определению.
— Конечно, конечно. Мы же про это говорили. Может, но не хочет. Можешь ты сделать то, чего не хочешь?
— Могу. Но не хочу.
— И Бог. Может — все. А делает только то, что хочет. А грех — это то, что Бог не хочет делать. Может. Но не хочет.
— А как тогда делается? Если Сам Бог не хочет.
— Бог и не делает. Он только допускает. Смотри: Бог не лжет, потому что все, что Он скажет, сбывается. Ложь бывает, когда Бог молчит.
— А зачем допускает? Зачем молчит? — спросил Митька.
— Он допускает, когда предвидит, что все равно, и так все пойдет как надо. А если нет — не допускает.
— Тогда почему бы нам и не грешить? Если все и так пойдет как надо. Тогда все равно.
— Чтобы избежать неприятных приключений. Потому что там есть реальная опасность потерять веру в хороший конец. Когда ты делаешь то, что Бог не хочет делать, это тебя удаляет от Бога. А кто далеко от Бога — легко теряет веру в добро. Грех портит твой мир.
— А Ваш мир? Не портит?
— Я стараюсь не грешить. А чужой грех не портит мой мир. Это тоже приключение, но с рискомљ потерять веру для меня оно не связано. Я уверен, что все будет хорошо. Для меня.
— А для меня?
— Для тебя — всяко может обернуться. Потому я и предлагаю: переезжай жить ко мне.
— А как?
— Я это и объясняю тебе. Бог не может солгать, потому что все Его слова сбываются. И ты никогда не лги, чтобы все твои слова сбывались. Не порти свой мир.
— Ага, — сказал Митька.
— Это первое правило Белой Магии: никогда не говори неправды. Бойся даже маленькой неточности. Если не знаешь точно, то лучше промолчи. Никогда не преувеличивай. Не говори ерунды даже в шутку. Каждое твое слово должно быть правдивым и точным. Чтобы все, что ты скажешь, можно было перевести на Истинный язык. Не говори, чего не знаешь. Особенно осторожно говори о будущем. Не говори "будет то-то и то-то", говори "мне кажется, мне хочется". Это первое.
— Хорошо. Попробую.
— Во-вторых, что бы ни случилось, принимай все как должное. Представь, что все, что происходит, происходит по твоей воле. Как будто это ты сам так захотел. Никогда не позволяй себе недовольства, никогда не ворчи и не ругайся. Вспомни каждый случай, когда ты бывал чем-то недоволен, попроси прощения у Бога за свое недовольство. Это второе.
Митька подумал и заметил:
— Это очень трудно. Может быть, я даже не смогу.
— Постарайся. Без этого ничего у нас не выйдет. Самое главное, не ври даже в мелочах. Тот, кто позволяет себе врать, тот никогда не овладеет языком Истины. Язык просто не дастся ему.
— Это можно. Наверное. А вот как быть всем довольным?
— Пойми, если ты недоволен, то ты уже проиграл битву. Ну, война есть война. Одна битва — это еще не вся война. Но в конце концов не должно остаться ни малейшего недовольства. Чтобы все было в твоих глазах хорошо, как в прошлом, так и в предполагаемом будущем.
— Я попробую.
— Давай. Действуй. Разговоры разговорами, а надо и делать кое-что. Ну, все на сегодня!..
Утром Митька случайно подслушал разговор родителей.
— В обычном театре сколько народу работает? И всем надо платить, — сказал Папа. — А этот Волшебник платит только за помещение. Он же все делает один. У него даже сторожа нет.
— Это все так, — возражала Мама. — И все-таки он очень много жертвует на храмы. Отец Глеб не стал бы так говорить, если бы речь шла о ерунде.
— Этот отец Глеб!.. Может ли вообще Церковь принимать пожертвования от волшебника?!
Вот так вот.
Целое утро потом, копаясь в огороде, Митька дулся на Папу. Даже пожертвования не принимать! Значит, что? Все, ложись и помирай! Если ты волшебник, то — не человек. Как можно быть этим довольным? Митька был недоволен. Значит, проиграл битву со злом.
А днем Митька узнал ужасную новость: Зорьку забили. У нее обнаружилась какая-то коровья болезнь, и зорькина жизнь завершилась.
Митька ушел в лес и плакал полдня. Он даже тайно помолился за упокой Зорькиной души, хотя она и некрещеная. Хотя и язычница.
Ночью Митька жаловался Волшебнику, стоя на носу катера, который шел по довольно бурному морю, обдавая их мелкими брызгами. Митьке приходилось говорить громко, собственно, орать, заглушая рев дизеля. Интересно, что Волшебник говорил вроде негромко, но его было отлично слышно.
— Не врать вроде получается! А вот без недовольства никак не выходит!
— Ну, чем ты, например, недоволен?
— Зорьку забили! На мясо! По-моему, это ужасно!
— Не верь, — сказал Волшебник. — Это не конец.
— Это?! Не конец?! А что тогда "конец"?!
— Будет воскресение мертвых.
— Она же корова! — проорал Митька. — Она ж некрещеная!
— Ну, и что же. Она же сказочная корова, говорящая. Ну и что, что некрещеная. Все, кто имеет разум, воскреснут.
— Все равно ужасно! — орал Митька. — Это еще когда будет!
— Ты просто травмирован, — сказал Волшебник. — Хочешь, мы с тобой воскресим эту корову?
— Хочу!
— Хочешь, чтобы я сделал ее бессмертной? Или пусть ее забьют еще раз?
— Пусть вообще не забивают!
— Тогда не будет мяса, — заметил Волшебник. — Хочешь, чтобы она сдохла и ее похоронили?
— Пусть будет бессмертной!
— Только она одна? Или все коровы?
— Пусть вообще не будет смерти! — крикнул Митька.
— Не сможем, — сказал Волшебник. — Не справимся. Это древнее проклятье: "Ты — земля, и пойдешь в землю," — сказал Бог. Это наказание за грех!
Митька замолчал.
— Не получается быть довольным! — закричал он. — Я боюсь смерти!
— Это приключение, — сказал Волшебник. — Страшное, захватывающее дух, самое опасное из всех приключений. Но это — не зло. Если ты будешь верить, что это — зло, то они тебя сожрут.
— Кто?!
— Бесы. Это они научили нас грешить, страдать за грехи, а потом обвинять Бога.
— Так ведь проклятье же!
— Бог проклинает не со зла. Это — во благо, поверь мне. Не мне, Богу поверь!
Митька попробовал. Не очень получалось, но стало чуть легче.
— Чем ты еще недоволен? — спросил Волшебник.
— Папа против Вас очень настроен! Он вообще против волшебников!
— Ну, что же. Большинство волшебников вольно или невольно служат злу. Как волшебники. По видимости борятся со злом, а по сути — укрепляют его тем, что верят в него. Ты ведь уже начал понимать это?
Митька неуверенно кивнул.
— Волшебник должен бороться со злом ВЕРОЙ. Верой в то, что это — никакое не зло, а просто приключение, которое непременно хорошо кончится.
Митька кивнул.
— Маг, который позволил себя втянуть в войну со злом, уже пленник зла… как маг. Хотя он, может быть, хороший воин, но он уже — не белый маг. Для белого — зла просто нет. Большинство из нас, увы, пленники.
— Но не Вы! — прокричал Митька.
— Надеюсь, — сказал Волшебник серьезно.
— А я?! — прокричал Митька.
— А ты пока — пленник. Стань ты сейчас магом, ты был бы черным.
Они помолчали. Катер постепенно приближался к берегу.
— А ты представь, что ты сам так захотел, чтобы Папа был недоволен.
— Не понимаю, зачем это мне! — прокричал Митька. — љ Чтобы он был недоволен!
— Для упражнения в борьбе. Добрый волшебник похож на укротителя. Он укрощает сказку, заставляет ее слушаться. Естественно, если ты решил стать укротителем, сказка восстает против тебя. Ты должен научиться сражаться.
— Не пойму, как сражаться, с кем?!
— Со сказкой. Сказка хочет убедить тебя, что она тебе непослушна, что она живет вопреки тебе, против тебя. Что зло имеет власть.
— А я что хочу?!
— А ты хочешь убедить сказку, что она не может сделать с тобой ничего такого, что бы заставило тебя сердиться. Что бы она ни выкинула, ты будто этого и ждал. Понимаешь?
— Будто?! Будто?! — кричал Митька. — Притворяться, что ли?!
— Вначале хотя бы притворяйся. А потом ты правда поверишь и полюбишь. Полюбишь сказку, поверишь Богу.
— Я верю!
— Ты веришь В Бога. А ты поверь Богу, доверься Ему Самому. Он же знает, как надо. Если Папа недоволен, стало быть, так надо. Ты веришь в воскресение мертвых?
— Верю! — прокричал Митька.
— Ты понимаешь, что это означает не просто, что все люди оживут, но что все зло будет исправлено, все будет восстановлено, все обретет изначальный смысл?
— Н-не понимаю… — сказал Митька тихо. — Не думал про это.
Но Волшебник почему-то все равно услыхал.
— Думай. Эта вера — основа для белой магии. Зло не имеет никакого значения. Это просто приключение. Проверка для всех нас, во что мы хотим верить. Хотим ли мы верить в победу добра? Что зло — одна видимость, ночной призрак, исчезающий с рассветом? Или нам нравится верить, что Бог действительно создал зло?
— Но это долго! — прокричал Митька. — До Воскресения еще далеко!
— А ты начинай жить Воскресением. Прямо сейчас начинай!
Митька начал понимать, но все равно плохо получалось. Очень скверная была погода над этим сонным морем.
Теперь они ходили на службу в монастырский храм, где служил папин духовник отец Феодор. Отец Феодор последние годы прослыл как старец, в монастырь повалил народ, и попасть к нему было уже не так легко как раньше, когда Митька мог запросто подойти и о чем-нибудь спросить. Теперь Митька ждал решающего разговора папы с отцом Феодором и молился, чтобы случилось чудо.
И случилось чудо. Папа имел долгий разговор о Митьке с отцом Феодором и, вернувшись домой поздно вечером, объявил:
— Я разрешаю тебе встречаться с твоим волшебником. Но я против того, чтобы ты сам учился колдовать.
Митька хлопал глазами.
— А почему разрешаешь?
— За послушание, — сказал Папа кратко. И ушел к себе в кабинет.
Ночью Митька поспешил обрадовать Волшебника. Он бежал во сне по какой-то лесной дороге, там был каменный дом, где его ждал Волшебник. Митька сбивчиво стал рассказывать про чудо, про отца Федора…
— Вот, как? — удивился Волшебник. — Оказывается, отец Феодор — духовник твоего Папы! А мы-то волновались.
— Это я волновался, — сказал Митька. — А Вы-то не волновались.
— Точно, — сказал Волшебник. — Я ни капли не волновался. Я даже ничего не предпринимал, чтобы как-то помочь делу.
Теперь Митька удивился. Он-то думал, что Волшебник старается как-то склонить Митькиных родителей в свою пользу, колдует как-нибудь.
— Ты разочарован? — спросил Волшебник, внимательно наблюдавший за Митькиным лицом.
Митька пожал плечами.
— Нет, почему разочарован. Просто мне казалось, что Папа никогда ни за что не согласится. Я думал, Вы заколдовали отца Феодора.
— Чепуха. Кем бы я был, если бы брался заколдовывать иеромонахов.
— А почему же? Как это вышло?
— Само собой вышло, безо всякого волшебства. Сказка сама повернулась к нам нужным боком. Это и есть белая магия.
Митька молчал, переваривая.
— Обрати внимание на этот случай. И сделай вывод.
— Какой?
— Что судьба любит тех, кто ее любит. Принимай от нее все с благодарностью, и она не станет тебя слишком долго мучать.
Митька покивал головой и вздохнул.
— Постараюсь.
— Постарайся. Не лги. Принимай все так, будто этого-то ты и хотел. Это первое и второе правило белой магии. И третье. Самое трудное. Постарайся не делать ничего, кроме необходимого.
— Как — ничего.
— Ничего. Без чего можно обойтись, того не делай. Зато без чего обойтись нельзя, делай с любовью. Благодари Бога за то, что Он дал тебе потрудиться. Люби труд.
Ну, этого Митька совсем уже не понимал. Как можно любить труд?
Опять-таки. Все, что Митьке нравилось делать, относилось к тому, без чего можно обойтись. Кроме сна и еды. Не делать то, без чего можно обойтись — значило для Митьки ничего не делать, только есть и спать. Ну, еще в школу ходить и домашнее задание делать придется. Что — любить это?!
Любовь к труду выглядела просто какой-то насмешкой в устах Волшебника.
Митька молчал.
— Ты думаешь, при чем здесь волшебство?
— Ну, да.
— Соображай. Если ты — могучий волшебник, если ты — белый маг, то зачем тебе вообще трудиться? Все должно само собой получаться. А если уж ты трудишься, то только в свое удовольствие. Так?
— Так я ж еще не волшебник. Не белый маг.
— Но ты же собираешься стать волшебником. Вот и привыкай жить так, как живут настоящие волшебники. Отсюда все три Правила. Белый маг не врет — просто не может соврать, потому что все его слова непременно сбываются. Это раз.
— А если специально соврет?
— Значит, не все его слова сбывается. Значит, он мелкий волшебник. Обычный черный маг. Ложь — это камень, который нельзя поднять. Солгать — можно. А обратно поверить, что все твои слова должны сбываться — трудно. Без посторонней помощи — невозможно! Понял? Дальше. Настоящий волшебник всем доволен и любит труд, потому что все бывает по его воле. Как он захочет, так и будет. Это два и три.
— Это я понял. А почему он не может делать что-то просто для своего развлечения? Зачем он делает только необходимое? Этого не понял.
— Это труднее всего понять. Это ты почувствуешь на практике. Но без этого остальное просто не будет срабатывать. Понимаешь, все, что делает волшебник, должно быть исполнено смысла. Там не должно быть ничего случайного, произвольного. Дети делают много лишнего и на этом незаметно теряют волшебство.
Волшебник помолчал.
— Пойми, если тебе нужно развлекаться, значит жизнь твоя сама по себе скучна. Тебе неинтересно жить, потому ты ищешь развлечений. Но у настоящего волшебника так не бывает. Он любит свою жизнь, саму по себе. Ему не надо развлекаться, ему и так интересно.
Утром Мама объяснила Митьке:
— Оказывается, твой Волшебник — совсем не волшебник.
— Почему это не волшебник? Очень даже волшебник, — сказал Митька честно.
— Так сказал отец Феодор. Оказывется, он знает твоего Волшебника. Давно причем знает, с детства.
И все-таки настоящие, взрослые чудеса у Митьки получались только в присутствии Волшебника. Ясное дело, это происходило потому, что мир у Митьки был все-таки довольно плохой, и у него ну никак не получалось быть всем довольным. И без вранья не получалось.