– Мужчины, – кивнула она. – Разве стоят наших слез?
– Этот – стоит, – обиделась женщина, и глаза ее вмиг просохли. – Он стоит всего, что потребуется. Один на миллион. Таких больше нет.
– Неужели? – осторожно поинтересовалась Василиса. Что-то в поведении женщины было очень странным. Куртка – грязная, на несколько размеров больше – скорее всего, вообще не принадлежит этой женщине. А кому? Собутыльнику, который бросил?
– Ты не понимаешь. – Незнакомка вдруг оживилась, и в глазах появился блеск. – Мне был глас божий. Промысел сошелся на мне. Мы должны быть вместе. Это очень важно. Понимаешь? Судьба всего мира зависит от этого. Ты знаешь, что он должен быть со мной.
Василиса откинулась назад, на стенку беседки, и поняла, что очень устала, промокла и продрогла и хочет домой. Незнакомка подскочила и встала в проходе.
– Кто вы? – спросила Василиса слабым голосом.
– Это же ты, да? – Незнакомка вытащила из-под куртки листок – А4, тонкий, мокрый, вдруг выпал из руки женщины и полетел по ветру.
– Что? – Девушка вздрогнула. На листе была распечатана мутная фотография – ее лицо, хоть и размытое, и нечеткое, но вполне узнаваемое. Кадр из последней программы их шоу. Ярослав только что поцеловал ее, и она стоит, потрясенная и счастливая, улыбается в камеру.
– На тебе печать зла! – зашипела женщина.
– Что вам надо?! – Василиса судорожно оглянулась и прикинула, сможет ли перепрыгнуть через ограждение беседки. Высоко и скользко, можно упасть.
– Я жду тебя уже много дней. Сама подошла – тебя привела судьба. – Глаза горели ненормальным светом. – А ты знала, что ОН спас мне жизнь.
– Правда? Расскажи. – Девушка говорила спокойным голосом, надеясь протянуть время. – Как ОН спас тебе жизнь?
– Знаешь. – Лицо незнакомки вдруг перекосилось от недовольства. – Саша там была. Только не делай вид, что не помнишь. Я умирала. Они пришли за мной.
– Кто – они? – спросила Василиса, тихонько отходя. Сапоги хлюпали от набранной воды. Почему не пошла домой сразу!
– Ты должна была уйти сама. Мне был голос. Слышу его, он говорит со мной. Хочет, чтобы помогала ему. Без меня ничего не получится. Я – особенная. Родилась в очень редкий день. Это было предопределено.
– Верю, – кивнула девушка, но эта короткая фраза почему-то только обозлила женщину.
– Никто не верит. А он говорит со мной. Каждую ночь. Ненавидит тебя. Ты держишь его. Как? Сделала ритуал? Я знаю, на что ты способна!
– Как тебя зовут? – спросила Василиса, надеясь перевести мысли этой явно сумасшедшей женщины в другое русло.
– Думаешь, позволю тебе завладеть моим именем. Ведьма! – Женщину трясло, словно в лихорадке. Девушка пыталась вспомнить, как можно повлиять на настроение психически больного. Ведь это шизофрения? Ярослав много раз говорил, что эзотерика – как магнит, как путеводная звезда для людей с отклонениями. Все, что существует в паранормальной культуре, кормит их – биополя, звездные карты, инопланетяне, голоса умерших, всемирные заговоры и биологические эксперименты – все порождается и подкрепляется в их обостренном сознании.
– Дай мне уйти – и он будет твоим, – произнесла Василиса, делая маленький шаг назад. Она была почти уверена, что сможет перемахнуть перила в два прыжка. Успеет ли добежать до подъезда? Пожалуй, да. Но времени на то, чтобы набрать код, не будет.
– Ты врешь! Я-то уж знаю, как ты умеешь это, – забормотала женщина. Девушка была уверена, что никогда раньше не видела ее. Она могла быть на какой-нибудь передаче. Но могла и придумать все это – целая история от начала до конца. Конец, однозначно, близок. Кульминация, развязка.
– Да. Он всегда был твоим. Ты права. Это было предопределено, – проговорила Василиса, и на лице ненормальной появилось подобие улыбки. Вася отступила еще немного в противоположную входу сторону, как вдруг женщина напряглась, вытянулась, как струна, и пристально вгляделась во что-то за спиной у девушки.
– Позвала своих? – Лицо женщины ожесточилось, и злая улыбка перекосила ее. Она по-прежнему смотрела в одну точку. Та даже оглянулась назад, уверенная, что сумасшедшая увидела кого-то из знакомых. Но за спиной не было никого.
Галлюцинации. Дело плохо.
– Я знала, что эта тварь ходит с тобой, – продолжала сумасшедшая. Она опустила левую руку в снег, лежащий на подоконнике беседки, зачерпнула целую пригоршню и швырнула – но не в девушку, а немного левее.
– Кого ты увидела? Там никого нет, – спросила Василиса и тут же пожалела об этом. Лицо женщины исказила гримаса бешеной ярости.
– Это твой демон, знаю, он помогает тебе. Высосал твое сердце, – кричала сумасшедшая. – Но я не дам тебе высосать сердце Ярослава. Спасу его! – Ждать больше было нельзя ни минуты. Девушка подпрыгнула, одна нога на лавочке, другая – на подоконнике. Секунда – и она была бы по ту сторону беседки. Снег падал с небес с еще большей силой, и зона видимости – не больше метра.
– Помогите! – закричала Василиса, когда почувствовала, что рука сумасшедшей вцепилась в ее ногу и потянула вниз, на пол. Как же быстро она налетела. Дикая, с бешеными глазами, и вдруг…
Резким движением женщина высвободила правую руку из-под бесформенной серой куртки, и Василиса успела заметить в ее руке нож. Обычный кухонный, с зазубринами. Не самый длинный, но с широким лезвием. Она примерно таким разрезала овощи, чтобы сделать Ярославу салат. Вегетарианцы едят много овощей.
– Я спасу его. Прочь, твари! – шипела психичка, замахиваясь на Василису. Та отбивалась голыми руками, била ненормальную ногами. Болоньевая куртка почти не сдерживала сильных, яростных ударов ножа. Первыми пострадали руки. Затем чокнутая окончательно стащила девушку на пол, запрыгнула сверху и ударила по ноге. Острейшая боль пронзила сознание, удесятерив ее силы. Она скинула психичку, ударила ногой в живот, и та охнула, отлетела в сторону, но тут же собралась и бросилась на нее снова.
– Убивают! – в последний раз набралась сил девушка. Крик не получился громким. Скорее, сдавленный хрип.
Затем еще один удар, разорвавший сознание яркой, почти непереносимой болью. Она почувствовала, как нож разрывает материю куртки, замедляется, зацепившись за молнию, и входит в мягкие ткани, лишая способности думать и даже дышать.
Затем тишина, мерзкая тишина, подползающая с разных сторон, как черный паук. Василиса смотрела в одну точку, на стену под сиденьем в беседке, и ждала, когда эта чернота сменится ярким светом и летящим вдаль четырехмерным тоннелем. Согласно убеждениям Ярослава, там, за границами физического тела, не было ничего, кроме пустоты. Девушка молила, сама не зная кого, чтобы он ошибался. Ее глаза оставались открытыми, она не шевелилась, оставленная лежать, истекая кровью, на грязном полу беседки прямо около дома Страхова.
11. Только мудрейшие и глупейшие никогда не меняются. (Fortune cookie)
В тот день сильно потеплело – сразу на десять градусов, и с самого утра шел снег. Предвестник весны бился в жестокой схватке с озлобленной серой зимой – снег падал на асфальт и тут же таял. И весь день Ярослава не оставляло предчувствие беды. Для человека, не верящего в знаки, это состояние было мучительным.
Может, съел чего-нибудь не то?
Василиса уехала рано, хотя Ярослав знал, что в редакции ее ждали только к обеду. Они поссорились. Она спросила, есть ли у него дети на стороне. Вела себя возмутительно и вызывающе, заявила, что не удивилась бы, если у него окажется с десяток детей, – такой вот фокусник.
У Страхова не было детей, не было даже никаких серьезных отношений до того, как он встретил эту неугомонную журналистку. Но зачем-то вспылил и ответил, что мужчина вовсе не может быть до конца уверен в том, что бездетный, – только если он не монах.
Она расхохоталась и порекомендовала уточнить у тех монахов, которые выхаживали его после «неизвестной катастрофы». Заодно уточнила, не был ли тот монастырь женским. И уехала – куда не сказала, демонстративно показывая, что ее дела его не касаются. Хлопнула дверью, а затем остановилась в коридоре, посмотрела в камеру видеонаблюдения. Знала, паршивка, что он будет наблюдать. Уперла ладони и показала ему «буратино», высунула язык, а затем убежала.
Вот оно откуда, предчувствие. Что ему делать? Ярослав понимал – она обижается. Женщины всегда хотят большего, не понимая, чем это чревато и насколько невозможно это «большее» в его случае. Разве можно строить дом и сажать дерево, если ходишь по лезвию ножа? О чем он только думал, когда Василиса пришла к нему год назад с этой смешной статьей в руках и с огромными голубыми глазами, полными обещаний, о которых любой мужчина может только мечтать.
Серега приехал через час после ее ухода, но Страхов все еще был не в духе – проклятое предчувствие мешало сосредоточиться и отвлекало от дел с Дашей Красновой. Большие деньги.
– Привет эзотерикам и эхоловам. – Друг влетел в квартиру, стряхивая с плеч мокрый снег. – Вот ведь погодка.
– Принес амулет? – хмуро спросил Ярослав.
– Конечно. – И Серега достал из кармана красивую серебряную «штучку» – закрученный по спирали замысловатый с неизвестными, похожими на старославянскую письменность, знаками.
– Хоть что ты тут понаписал? – нахмурился Ярослав.
– Не в настроении? Чувствуется рука женщины! – хмыкнул тот.
– Да иди ты. – Страхов демонстративно отвернулся, рассматривая амулет.
– Я туда зашифровал что-то о здравии. Списано с фотокопии листа тринадцатого века. Новгородские архивы. Может, тебе самому поносить пока?
– В Интернете копался? – фыркнул Ярослав.
– Да брось ты. Что мне, в музей идти было? Какая разница? Никто не найдет, не волнуйся, – утешил его друг. – Будет наша Даша заговоренной.
– Мне нужен еще один, – буркнул целитель, сбросив в раковину тарелку с едва тронутой овсянкой.
Ярослав подключил планшет. В «шелкопряде» Василиса спокойно и мирно мигала в районе центра города, но не в редакции. Вроде с утра собиралась на интервью. Надо будет им серьезно поговорить. Он не может дать ей больше, чем сейчас. Не создан для спокойной жизни в домике на опушке леса. Ведь предупреждал.
– Для кого? – удивился Серега.
– Для меня, – бросил Страхов и принялся собираться.
С мужем Даши Красновой были проблемы. Сама же клиентка на сеансе призналась, что уверена – гражданский муж смертельно болен и умирает. Отсюда и волнение.
– Он такой человек, – говорила она. – Все в себе. У него было очень непростое прошлое. Сама не все знаю. Но в последнее время… я же вижу – как будто уходит от меня. Иногда смотрит таким потерянным взглядом, когда думает, что сплю.
– Может быть, у него какие-то проблемы по бизнесу? – предположил Ярослав. Девушка покачала головой. Она с удовлетворением следила за тем, как целитель с двумя большими шведскими свечами в руках передвигался из одного помещения их бескрайнего дома в другое.
– Не думаю. Фабрики вроде работают. В его дела не особенно лезу, просто чувствую, что-то не так.
– В вашем доме много темной материи, – сказал Ярослав после долгой молчаливой медитации.
– Я знала это! – кивнула Даша, даже не интересуясь тем фактом, что темной материи везде имеется сугубо одинаковое количество. – Тоже чувствую это.
– Вы не замечали, ваш супруг недавно не начал разговаривать во сне? – спросил Страхов.
– Ой, он как-то во сне закричал и проснулся, – обрадовалась Дарья. – И потом потерял вес. Похудел на десять килограмм. Несколько месяцев назад Дима попал в больницу. Прямо на свой день рождения, представляете. Врачи сказали – ничего серьезного, но боюсь, что он просто не все мне говорит…
– Почему? – удивился целитель.
– Бережет мои чувства. – Клиентка глубоко вздохнула и прошептала: – Вдруг у него рак!
– Что-нибудь еще изменилось в его привычках? – спросил Страхов задумчиво.
– У него чуть не случился инфаркт, но все обошлось. По крайней мере, так мне сказали врачи. Потом стал ходить в церковь. Никогда в жизни не ходил. Он организовал благотворительный фонд! Я – его директор. – Даша прижала ладонь ко рту. – Я знаю, хочет, чтобы я продолжала дело после смерти…
Да, с мужем Дарьи Красновой были проблемы, в этом Ярослав и Сергей согласились сразу. Только что это за проблемы – не очень понятно.
– Бизнесмен Дмитрий Рудольфович Баренцев, пятидесяти восьми лет. По непроверенным данным, в девяностые был одним из лидеров группировки так называемых сороковцев, – бубнил Серега, держа перед собой свой собственный планшет.
– Был женат? – спросил Страхов.
– Дважды. Первая жена умерла при непонятных обстоятельствах, как раз когда подала на развод. Кровоизлияние. Так, по крайней мере, написали в газетах. Она билась за опеку над детьми. Сын и дочь, погодки.
– И дети остались с Баренцевым, да? – кивнул Ярослав. – Хороший человек.
– Да, именно так. Дети сейчас уже взрослые.
– А вторая?
– Жена? Брак был по расчету, понадобился для получения гражданства Канады, – пояснил тот. – Дети, кстати, там и живут. Вернее, знаю только про дочь. Она замужем за гражданином Канады. Следы сына не смог найти.
– Гхм, двойное гражданство. Удобно. Что еще?
– Не дурак. Имеет два высших образования – МГУ в далеком прошлом и МВА, оконченный лет пять назад. Владелец сети аптек, двух фабрик по производству лечебных чаев и одной крупной по производству лекарств. Обслуживает госзаказы.
– Жена говорит, похудел на десять кило. Боится, что болен.
– Выясняем. Может, и болен.
– А что за фонд? – спросил Ярослав.
– Фонд, что самое интересное – реальная фишка. Баренцев, вообще, видимо, в последнее время проникся духом гармонии и заботы о ближнем. Фонд называет «Сияние». Вот ЕГРЮЛ[4], – резюмировал Серега, протянув бумаги Ярославу.
Благотворительный фонд существовал чуть больше года. Упоминаний в Интернете не так много. Собственник и директор – наша Даша. Основные точки приложения – лечение безнадежных больных, поставки бесплатных лекарств, выпущенных заводами Баренцева в больницы. Благотворительность и бизнес вполне оправдывали совместное сосуществование.
– Сто процентов, имеет дикие налоговые льготы за свою «благотворительность».
– Да уж, – согласился Ярослав. – Интересно. Есть над чем поразмышлять.
– Ну, вот и думай. А я пошел, да?
– Иди, – кивнул Страхов, покручивая в руках серебристый «амулет».
– Ты действительно решил взять его в обработку? – спросил друг в дверях.
– Это самая крупная рыба в нашем болоте, – пожал плечами тот. – Не можем же мы его упустить. А что, ты против?
– Я-то? Нет. Мое дело маленькое. Только вот говорят, в девяностые эти «сороковцы» выкосили целый район в Волгограде, чтобы очистить поляну. На Баренцева завели уголовное дело, говорили, что он лично делал контрольные выстрелы. Потом, конечно, дело закрыли. Журналист приезжал из «Известий» – избили потом до полусмерти.
– В девяностые все кого-то выкашивали, – пожал плечами Ярослав.
– Ладно, буду неподалеку, – кивнул Серега и ушел. Страхов проследил за ним по камерам видеонаблюдения. Тяжелое чувство не отпускало. Он прикинул, не может ли утреннее предчувствие быть как-то связано с тем, что они затеяли. Может быть, это просто боязнь неоправданного риска?
Никого Страхов не боялся. Чем страшнее человек, тем сильнее на него можно влиять. Много страхов и чувства вины. Все люди боятся, что за все рано или поздно придется платить. В этой жизни или в «той». Значит, Дмитрий Баренцев стал ходить в церковь? Решил не откладывать платеж на потом?
Ярослав задумался о том, что именно может пугать бизнесмена. Завтра нужно стопроцентное попадание. Но вместо мыслей о предстоящем трюке перед его глазами появилось обиженное лицо Василисы. Самое ее наличие мешало, наводило на мысли, что стоит бросить все это. Начать жить и по-другому. Всех денег не заработаешь.
Ярослав тряхнул головой. Решил – значит решил. Надо «помочь» Дмитрию Баренцеву в беде, какой бы она ни оказалась. Именно сейчас, когда он уязвим. Раз уж начал во что-то верить.
Страхов тоже верил, но только в логику, не в эзотерику, что само по себе было его самым большим секретом. Такого рода знание давало Ярославу неоспоримое преимущество перед большинством людей, даже таких богатых и опасных, как Дмитрий Баренцев. Самые непробиваемые скептики, как правило, тоже имели зерно сомнения. Хоть на минуточку, но допускали существование «необъяснимого». Использовать это чувство было делом техники.
Три ключа, открывающие двери в мир необъяснимого и волшебного, три идеальных механизма, нужных для создания обыкновенного чуда. Ошибка в интерпретации причины и следствия – раз, самообман – два и, наконец, фальсификация – три. Ложка сгибается под влиянием взгляда (а также трения и использования сплава Вуда[5]) – а человек убежден до глубины души, что видел волшебство. Нечто необъяснимое и, как следствие, прекрасное. Создать чудо – это почти что как прикоснуться к бессмертию. Люди видели что угодно, если, конечно, хотели узреть. Это – самое существенное условие.
Ложки нет. Есть только то, во что люди хотят верить. Знаки судьбы, подсказки, присланные во снах, предсказание будущего, чтение мыслей и разговоры с умершими – Ярослав всегда точно знал, кому и что предложить. Люди хотят верить – они готовы отринуть любого, кто решит им в этом помешать.
* * *Предчувствие вроде прошло к обеду. Синяя точка, Василиса, мигала теперь в районе редакции, а Ярослава закрутили дела. Женька, их «оперуполномоченный» по слежке и сбору данных, передал кодированные файлы. Оказывается, благотворительный фонд «Сияние» действительно имел все возможности и права сиять. Не успев создаться, выиграл крупный тендер на поставки дорогих препаратов для онкологических больных. Страхов нахмурился и попросил Алину зайти к нему.