Владимир подхватил Ярослава и второго, водителя, по-видимому, за волосы, и потащил вверх. Слава богу, тянуть было недалеко. Страхов сделал все, что смог. Не хватило совсем чуть-чуть.
– Кто-нибудь! Помогите! – кричал Баренцев, цепляясь за гранитную набережную, высокую и неприступную. – Вытащите меня.
– Сейчас, мужик! Сейчас! – кричал кто-то сверху. Второй охранник уцепился за железку, торчавшую из набережной, и молча висел на ней, стараясь унять дрожь в зубах. Его и вытащили первым. Два троса скрепили карабинами, продели под спиной – держаться водитель мог очень слабо, и был риск, что он сорвется обратно. Холод лишал руки подвижности. Баренцев выбрался на берег вторым – и оказался куда бодрее своего охранника. Сказался, видать, бег по утрам и полное, стерильное непитие, к которому он так тяжело привыкал.
– Они не дышат! – крикнул Владимир, с трудом подняв над водой головы Ярослава и второго охранника.
– Привяжешь? – спросил кто-то, и народ принялся сооружать на месте еще один крюк из тросов. Через несколько минут все было кончено.
– Отойдите! – кричал Владимир, разгоняя все набухающую толпу. Он принялся делать искусственное дыхание Ярославу. Это было ужасно – делать искусственное дыхание одному, в то время как в нем нуждаются двое. Лицо Страхова посинело, на щеке кровил порез. Видимо, об стекло. Чудо, что они вообще выбрались.
– Что с ним? Он выживет? – почти кричал Баренцев, хотя голос и не слушался. Забавно, судьба охранника его практически не волновала.
– Не знаю, – рявкнул Владимир, продолжая стучать по груди целителя. – Отойдите.
– Он спас меня. Просил меня не ехать. Это экстрасенс. – Бизнесмен озирался на людей, столпившихся вокруг, и диковато улыбался. Конечно же, господин Баренцев решил, что все это случилось не случайно. Карма. Божий промысел.
– Пришел за мной в одной рубахе и джинсах. Знал, что мы утонем, – сиял Баренцев, окрыленный этим невероятным откровением. Через толпу к лежащему на асфальте водителю протиснулся спасатель из проезжавшей мимо «Скорой». Он принялся откачивать его, а Ярослав вдруг дернулся всем телом от очередного удара. Скажем прямо, удар был сильнее, чем надо. Владимир был практически в отчаянии, когда тот перегнулся, закашлялся и выплюнул из легких черную грязную воду.
– Пульс есть, – крикнул фельдшер, расчищая место для носилок.
– Кажется, все живы, – кивнул второй, глядя на еще малоосмысленный, но уже полный жизни взгляд Страхова. Баренцев засиял еще ярче.
– Все живы! – сказал он торжественным тоном. – Живы!
* * *Мечты сбываются. План сработал куда лучше, чем можно было рассчитывать, и теперь Дмитрий Рудольфович не отпускал Ярослава от себя ни на шаг, считая его чем-то вроде своего личного оберега. Не этого ли и хотел Страхов? Не к этому ли стремился все последние годы? Большие деньги, возможности.
Баренцев пережил второе рождение. Дома, в тепле уютно горящего камина, он рассказал Дарье, как вся жизнь промелькнула у него перед глазами, как он уже умер, но чьи-то заботливые руки подняли его и опустили на асфальт. Чудо произошло, и никаких сомнений в этом у него больше не было.
Ярослав сидел в углу, на полу, был угрюм и мрачен и не вступал в разговоры. Версию Баренцева о произошедшем чуде не подтверждал. Впрочем, и не опровергал тоже. Хотел одного – встать и уйти и никогда больше не видеть бизнесмена Дмитрия Баренцева, которого чуть было не убил, заигравшись в свои игры.
Но тот не был готов его отпустить.
– Я у тебя в неоплатном долгу, – сказал он. – Терпеть не могу быть в неоплатных долгах. Господи, просто не понимаю, как это работает. Неужели ты все это видел?
– Нет, – буркнул хмуро Страхов, но бизнесмен только ухмыльнулся, и все.
– Представляешь, всю дорогу твердил – нужно остановиться. Буквально с ума меня этим свел. Про видения рассказывал. Нет, ну бывает же. Его Бог привел. Проведение.
– Нет, – замотал головой Ярослав. – Мне нужно идти.
– Так, ничего не знаю. Ты останешься у меня. Хватит этого.
– Чего? – нахмурился целитель еще больше.
– Ты будешь личным ясновидящим. Я тебя нанимаю, – сказал как отрезал Баренцев. Когда такие люди говорят – остальные только кивают и подчиняются.
– Вам моя работа не понравится, – предупредил Ярослав, сам удивляясь своей реакции. Вот ведь, дожили – идет в руки крупнейшая рыба, а он кобенится. Подумаешь, чуть не утонули. Нужно продолжать играть. Отыгрывать партию до конца.
– Это ты не думай. Я артачиться не стану. Теперь понимаю.
– Что понимаете? Вам надо остановиться? – спросил Ярослав строго. Тот замолчал и сощурился. Страхов внимательно наблюдал за его реакцией. Короткий взгляд на жену, стоящую в проходе коридора. Недовольство и даже злость. Что-то скрывает. Может быть, все дело в том, что не хочет жениться? Нет, вряд ли.
– Слушай, целитель, давай потом поговорим. Тебе надо поесть, переодеться. Ты где живешь-то? Небось, какую-нибудь хрущобу снимаешь?
– Снимаю, – не стал отрицать Ярослав. Он действительно переснял однокомнатную квартиру на Проспекте Мира, но еще не жил в ней толком. В основном пропадал у Женьки или в офисе. Впрочем, о своих адресах никому не распространялся. Берег информацию еще пуще.
– Больше нет, – заявил бизнесмен. – Будешь получать десять штук в месяц.
– Нет уж, спасибо, – рассмеялся так, словно предложенное было полным абсурдом. Баренцев отшвырнул от себя салфетку и вскочил с места.
– Ну почему с тобой все время одни проблемы?! – возмутился бизнесмен. Ярослав вздохнул и не стал отвечать на этот в высшей степени интересный вопрос. Почему с ним всегда одни проблемы?
Кто бы еще знал. Василиса, наверное, считает его исчадьем ада. Куда она уехала? Он надеялся, что она в Ярославле, мирно живет в своем маленьком доме рядом с дубовой аллеей. Может быть, простит его однажды? Нет. Они больше никогда не увидятся. От него всегда одни проблемы.
– Я останусь тут на одну ночь, – пробормотал Ярослав после долгой паузы, оставляя, таким образом, за собой право последнего слова. Баренцев просиял. Он спросил, может ли Ярослав провести сеанс очистки, поставить энергозащиту, о которой ему рассказывала жена.
– Можно попробовать, – кивнул Ярослав. – Нужно будет вам подготовиться.
– Все, что захочешь! – кивал он. – Может, денег дать?
– Не надо, – отказался Страхов. – Деньги не нужны. Ваша жена говорила, что вы и так много делаете для благотворительности.
– Да, он делает! Мы и лекарства поставляем бесплатно, и выплачиваем средства на лечение за границей. И еще проводим сбор средств, социальную рекламу, – вмешалась Дарья. Фонд – ее гордость.
Но не бизнесмена. Ярослав с интересом отметил, что Баренцев недоволен, что морщится и отводит глаза, не слушает того, что рассказывает жена. Может быть, вся эта благотворительность – только болтовня?
– Подавайте ужин! – крикнул он, прерывая, таким образом, рассказ Дарьи. Все встали и прошли в столовую. Прислуга, пожилая женщина в темной униформе, с серьезнейшим выражением лица расставляла блюда на огромном овальном столе. Белоснежная скатерть, завернутые в салфетки приборы, свечи. Ярослав не стал садиться за стол. Устроился около окна.
– Я не голоден, – заявил он, чем снова взбесил Дмитрия Рудольфовича.
– Не можешь ты быть не голоден. Я бы быка съел. Надо.
– Нет, – уперся Ярослав, игнорируя разносолы, которыми заполнили стол.
– Он вегетарианец, – прошептала Дарья своему мужу. Тот покраснел и тут же щелкнул пальцами. Через минуту на столе появились фрукты и какое-то овощное рагу, которое жена держала для диеты.
Все было по-семейному. Ужин при свечах, долгие разговоры о жизни, воспоминания, которыми так приятно делиться, глядя на танцующие лепестки пламени в камине. Бизнесмен рассказал многое, но все было не то. Старые истории, ничего не значащие признания.
– Что со мной будет? Это повторится? – спросил он, когда Ярослав стоял у него за спиной с горящей свечой в руке.
– Что?
– У меня был инфаркт. Теперь не хочу умирать, – тихо пробормотал бизнесмен, и Ярослав понял, что это и есть «оно» – страх. Самый базовый, от которого ни один еще не сбежал, хотя все пытались.
– Все умирают. И вы тоже.
– Что ждет там, – спросил Баренцев.
– Как и других.
– Суд? – И в голосе у Дмитрия Рудольфовича появилась дрожь. Животный ужас смешался с человеческим страхом, способным проникать свозь толщу неизвестности с помощью сознания. Уникальная способность разума спросить себя – а что будет потом? Такая полезная и такая пугающая, – никто больше не умеет задавать этого вопроса. Никто во всей вселенной.
– Вы должны остановиться, – пробормотал Ярослав устало и лег прямо на пол, у камина. Он молчал, а бизнесмен вдруг принес из кабинета сумку и поставил рядом с целителем.
– Вы должны остановиться, – пробормотал Ярослав устало и лег прямо на пол, у камина. Он молчал, а бизнесмен вдруг принес из кабинета сумку и поставил рядом с целителем.
– Возьми.
– Что это? – сонно переспросил Ярослав.
– Деньги.
– Деньги? – На его лице появилась гримаса отвращения.
– Да. Двести тысяч долларов. Все, что у меня есть наличными. Это сейчас. Потом еще достану.
– Мне ничего не надо.
– Это ты уж как знаешь. Не надо – отдай, куда посчитаешь нужным.
– Но это не поможет.
– Знаю. Должен остановиться, – прикусил губу Баренцев. Он сел рядом с Ярославом на пол и уставился на огонь. – Но это не так просто, веришь? Да откуда тебе, не понимаешь ты ни черта. Не могу остановиться.
– Все всегда в нашей власти.
– А ты злой! – процедил Баренцев после того, как долго сверлил сонного Страхова недобрым взглядом.
– Не обещал быть добрым, – ответил тот.
– Думаешь, хочу зла? Ничего подобного. Это просто бизнес.
– В бизнесе ничего не понимаю, – покачал головой Ярослав.
– А я понимаю. Купи-продай – это ни черта не то, это «пизьнесь». Таких «пизьнесьменов» знаешь, сколько? Откроют магазин – закроют магазин. Бегают чего-то, суетятся. Терки, базары, проценты по каким-то займам. Все это – чушь собачья.
– Большие деньги любят тишину, – усмехнулся тихонько целитель.
– Именно. Тишину кабинетов. Баренцев показал глазами на камин. – Все они оттуда, из огня приходят, и сжигают людей, как бумагу.
– Деньги – это ты. Что ты есть, тем и они станут. Энергия. Можешь давать жизнь, как этот фонд твоей жены. – Страхов сознательно снова надавил на эту кнопку и снова успел отследить выражение недовольства на лице. – А могут убивать. Создавать оружие, нести смерть.
– Ты же не оставишь меня? Как мне с тобой связаться? Хочу, чтобы ты был рядом, когда мне понадобишься.
– Я вам не нужен, – покачал головой Ярослав. – Нужно только остановиться.
– Достал ты меня этим бредом.
– Разве такой уж бред? – Страхов склонил голову набок и посмотрел на бизнесмена насмешливым взглядом.
– Не могу, – прошептал Баренцев. – Уже слишком поздно.
– Никогда не поздно, пока человек жив, – заверил его Ярослав. Сколько раз он говорил эту фразу? Интересно, как там Василиса. От одной мысли о том, что она могла умереть, у него кровь стыла в жилах. Никогда ни за что не подставит ее больше.
– Ничего ты не понимаешь. Бесполезно с тобой, – махнул рукой Дмитрий Рудольфович.
– Ну конечно! – воскликнул Страхов, взмахнув рукой. – Я ничего не понимаю!
Бизнесмен и шарлатан-экстрасенс сидели друг напротив друга и смотрели на огонь, не зная, что еще сказать. Затем Баренцев подтолкнул ногой сумку с деньгами ближе к Ярославу.
– Бери деньги – и иди. Хочу, чтобы ты их пристроил. – Он кивнул на сумку. – На что-нибудь хорошее.
– Вы не можете купить прощение.
– Знаю, – вздохнул тот. – Иди, целитель, а я подумаю.
– Это хорошо. Подумайте, – кивнул Страхов. Затем снял с шеи амулет и повесил на шею Баренцева. Не факт, конечно, что он все еще работает после ледяного купания. И все же… Кто знает.
– Спасибо, что спас меня, – пробормотал Баренцев Ярославу вслед. Уже в дверях тот остановился и решил проверить еще кое-что, пробить свою догадку.
– Она – чистая. Не такая, как вы. Любит вас, – сказал он, глядя на Баренцева добрым, грустным взглядом. – На самом деле. Не так, как вы – ее.
Бизнесмен Дмитрий Баренцев, пятидесяти восьми лет от роду, застыл на месте, побледнел и раскрыл рот, чтобы что-то ответить. Но так ничего и не ответил. Ярослав развернулся и вышел. Он прошел по дорожке через сад – участок был большим и прекрасно декорированным. Снега уже почти не осталось, и кое-где можно было видеть следы прошлогодней, темно-коричневой травы. Скоро будет тепло. Это чувствовалось в воздухе.
Страхов забросил сумку за спину и сел в «БМВ». Раннее утро и Москва, – не поверишь глазам – пустая и чистая, сияет, как начищенный пятак. Огни переливающихся всеми цветами радуги витрин постепенно гасли, и Ярослав подумал, что в некоторых местах в определенные моменты – такие, как этот, например, улочки Москвы и Питера становятся неуловимо похожими. Особенно, если не присматриваться слишком сильно.
– Куда вас? – спросил Витек, второй охранник. Тот, который сидел рядом с Ярославом. Водитель был в больнице.
– Высадите меня здесь. – Он ткнул в небольшой особнячок на Остоженке. – Пройдусь пешком.
– Может, не стоит? – обеспокоился водитель, который, вероятно, догадывался о содержимом большой спортивной сумки. Небось, и сам не раз перевозил в таких же кэш для своего босса.
Догадка подтверждалась. Проблема была в жене.
– Берегите себя, – улыбнулся Ярослав, и водитель смущенно кивнул. Благодарить было не в его привычках, но этот парень и правда был не от мира сего. Витек помнил, как целитель бросился к двери, дергал за ручки, в то время как сам охранник только и мог думать о том, что воздуха мало, почти нет и никогда не будет, если только он не успеет, не допрыгнет, не доплывет.
Ярослав, этот юродивый придурок в льняной рубашке, так походивший на какого-то психа, сбежавшего из дурдома, спас их всех. Чуть сам не погиб. Если бы не помощь, не тот парень, что проходил мимо и нырнул за ними. Если бы не все эти люди… Он вчера бы погиб.
Но теперь жив-здоров и уходит вдаль с сумкой за плечом. В джинсах и ботинках его не отличишь от обычных людей, коих – миллиарды. И все же Страхов – не такой как все они. Он – настоящий. Один на миллион.
20. Тот, кого ты любишь, ближе, чем ты думаешь. (Fortune cookie)
Прямой эфир – такая редкость, и все же ради особого случая удалось добиться прямого показа. Все нервничали. Любая оплошность пойдет в мир, потом программу не перемонтируешь. Запись шла полным ходом. Полный зал народу. Еще бы – тема-то животрепещущая. Спасение утопающих – дело рук не самих утопающих, а целителей-экстрасенсов. Василиса сидела в маленькой комнате буквально за стеной от происходящего и следила за всем с помощью большого плазменного телевизора.
Когда-то они это уже проходили.
Смотреть на Ярослава было почти не больно. Девушка старательно убеждала себя, что это не человек, только рекламный образ, и все. Картинка-обманка, подобная той, что висела у него на стене в квартире, где они любили друг друга. Или, если желаете, в квартире, в которой Василиса НИКОГДА не жила.
– Ну, а сколько же стоит попасть на прием к вам? – спросил ведущий несколько агрессивнее, но она знала, Страхов отобьется. Видела это много раз. Он был мастером публичных дебатов. Но не сегодня, брат.
– Если вам суждено со мной встретиться, вы встретитесь в любом случае, – спокойно ответил Ярослав. – Сколько вы лично отдали за то, чтобы увидеть меня? – И улыбнулся. Ведущий ухмыльнулся и поправил галстук.
– Неужели я уже что-то вам должен? – И рассмеялся. Зал ответил раскатистым хохотом. Василиса посмотрела на Эдуарда Сергеевича. То, что он приехал сюда, уже было большим подвигом. Сопротивлялся до последнего, говоря, что не хочет позорить сына, и что у него нет костюма, чтобы появиться на телевидении.
– Они купят костюм, – заверяла его девушка. – Еще и доплатят вам, причем хорошие деньги. Сможете переехать обратно в город.
– Мне и тут хорошо. – Вредный старик поджимал губы, но в конце концов, все же согласился. Он сидел теперь – прямой как палка. Старая закалка, вот эта выправка, почти военная. Благородный лоб, глубокие морщины, все еще красивые черные глаза. Ярослав будет таким же, когда постареет.
– Деньги – это только энергия, – говорил Страхов по ту сторону экрана. – Главное – это то, на что вы их тратите. Можете направить их на доброе дело, а можете совершить самое ужасное зло.
– Ну, вы-то, подозреваю, тратите деньги только на хорошие дела, – спросил ведущий, подсев к целителю.
– И немножко на теннис, – улыбнулся Ярослав.
Василиса подсела к Эдуарду Сергеевичу и положила ладонь ему на плечо. Он дернулся и посмотрел на нее так, словно совсем забыл, где и кто с ним здесь и зачем он тут вообще находится. Девушка волновалась за него. За то, как старик перенесет все, что им предстоит. Может быть, не должна была вмешивать его в это. С другой стороны, он имеет даже больше прав быть здесь, чем она.
– Как себя чувствуете? – спросила Василиса. Старик покачал головой.
– В порядке.
– Я… сейчас уже скоро пойду туда.
– Не уверен, что хочу этого всего. – Он посмотрел на нее умоляюще.
– Вы можете отказаться, – вздохнула Василиса. – Возможно, даже должны, чтобы спасти хотя бы какие-то отношения с ним, – на будущее.
– У нас нет отношений, – поджал губы Ковалевский. – У меня нет сына.
– Это у меня не было отца, – вспыхнула девушка. – И я, хоть убей, не понимаю, как родной человек может так обращаться с вами. Но как бы там ни было, вы его отец, а он – ваш сын. Вы есть друг у друга. Я бы не хотела все разрушать. Особенно теперь… – И она отвернулась, не зная, как сказать отцу бросившего ее мужчины то, что уже несколько недель прожигало изнутри.