– Ах ты гадина, – выдохнула Оля и, поудобнее перехватив сумку в руке, замахнулась…
Глава 5
За окном было темно, но фонари во дворе уже потушили, значит, половина девятого уже точно есть. Это он определил сквозь прищуренные веки. Пора было вставать и готовить завтрак себе и Нонночке.
Илья Антонович Носов открыл глаза и осторожно повернул голову. Очень осторожно повернул, чтобы накрахмаленная наволочка не хрустнула и чтобы наполнитель в подушке тоже никак не отреагировал бы, тот иногда тихо, но поскрипывал.
Нонночка очень чутко спала. И когда он ее будил по неосторожности, сильно раздражалась. И смотрела потом на него за завтраком так…
Так, что ему тут же хотелось сдохнуть. Чтобы не ощущать себя старым, некрасивым, толстым и неуклюжим. А когда она, раздраженная, смотрела на него, то он именно таким себя и ощущал. И особенно остро ощущал Илья Антонович в такие минуты, насколько нелюбим ею и насколько ей противен.
Может, стоило дать ей тогда уйти, а? Может, не надо было рыдать, как последняя баба, и стоять перед ней на коленках? Может, не надо было цепляться за подол ее летнего легкого платья, в котором она особенно хороша? Может, не стоило уговаривать, обещать?
Такие мысли, изредка посещавшие его сразу после разыгравшейся меж ними семейной сцены, стали вдруг наведываться все чаще и чаще. И стало думаться: а что бы было с ним, Носовым Ильей Антоновичем, если бы Нонночка ушла тогда к этому своему? Пропал бы он? Запил бы, наглотался снотворного? Сунул голову в петлю? Или все же…
Или все же выжил бы он без Нонночки? Выжил бы, зауважал себя, занялся бы спортом. Сел на диету, похудел. Смог бы он все это сделать без нее? И кто она вообще для него, его милая красавица Нонночка – парус или якорь?!
Илья Антонович, затаив дыхание, стащил с себя одеяло, свесил ноги с кровати и тут же одновременно выдохнул и встал. Получилось! Нонночка даже не шевельнулась. Даже реснички ее не дрогнули. Отлично! Теперь постараться так же тихо преодолеть три метра по спальне, открыть, закрыть бесшумно дверь и галопом на кухню. Сегодня он сделает для нее что-нибудь особенное. Сегодня утро обещает быть добрым.
Блины вышли пышными, золотистыми и очень вкусно пахли, когда он выкладывал их стопкой на тарелку. Так, сметана, джем. Поставить тарелочку на поднос, туда же кофейник с ароматнейшим огненным кофе, маленькую сахарницу с крохотными кусочками коричневого сахара и можно идти.
А, нет, рано! Совершенно забыл о себе!
Илья метнулся в ванную. Плеснул горсть ледяной воды в лицо. Потом промыл подмышки, насухо вытер и чуть брызнул дезодорантом. Оскалил рот перед зеркалом. Ничего между зубов не застряло. Пригладил редкие волосы, расправил на животе футболку, чтобы та не так липла к вспотевшему телу и не так рельефно обрисовывала его полноту. Вернулся в кухню за подносом, а там…
А там уже Нонночка сидит на своем любимом месте у окна на высоком табурете, пьет кофе с блинами, улыбается и что-то тихо, сыто напевает. У нее это забавно получалось, как у огромной сильной кошки. Ему это очень нравилось раньше. С годами привык. Теперь же все чаще хотелось ее заткнуть и предложить жрать молча.
Ой, что это он опять?
Илья еле сдержался, чтобы не начать шлепать себя по губам вспотевшей ладонью. Хотя он ведь молчал. Скорее головой надо бы куда-нибудь приложиться, чтобы не допускала та в себя подобные мысли.
– Ла-апу-усь, – промурлыкала Нонночка, не оборачиваясь. – Завтрак бесподобен!
– Спасибо, милая, спасибо.
Илья осторожно подкрался, встал за ее спиной, боясь шумным дыханием нарушить очарование момента, но все же осмелился и приложился влажными губами к ее шее за ухом, пахло от жены как всегда восхитительно.
– Ум-мм, – буркнула она то ли от удовольствия, то ли от неудовольствия, было сложно понять, когда она ворчала с набитым ртом.
Илья на всякий случай отошел подальше и засуетился у холодильника.
– Я сегодня во вторую смену, милая. Дежурство у меня. Есть время приготовить что-нибудь эдакое, – тут он залихватски щелкнул пальцами, не отрывая взгляда от бараньей вырезки, которую приготовил еще загодя. – Что пожелаешь на ужин, а? Может, баранинки, а? Помнишь, в прошлый раз…
– Не надо! – резко оборвала его Нонночка. – Ничего не надо, Илюша!
И по ее мгновенно напружинившейся пояснице Илья понял, что сегодня она будет ужинать вне дома. Он сразу догадался, что будет дальше.
Сейчас она поест, благодарно чмокнет его в макушку и уйдет смотреть утренние передачи. С обеда Нонночка заляжет в ванну, обернувшись какой-нибудь замысловатой зловонной маской с пяток до подбородка. Затем будет тщательно мыть себя, а ему достанется мыть ванну. Потом будет разглаживать волосы утюжком, что он подарил ей по ее просьбе. Красить ноготки, тщательно выбирать одежду, одеваться. Потом она вызовет такси и… вернется утром.
И он будет знать, где она! С кем она! Потому что она считала своим долгом ставить его в известность. Считала, что этим щадит его нервы. Да и забирать ее ему иногда приходилось оттуда, куда она отправлялась из ночных клубов, театров, званых вечеров.
Где она бывала, возникает вопрос? И что делала? А все просто… Нонночка пускалась в блуд! Да, так она называла ежемесячные отлучки из дома.
– Милый, я пускаюсь в блуд! – предупреждала она его раньше дня за два, за три.
Он в эти дни изводил себя, мучился и даже плакал, вспоминая, как неосторожно пообещал ей отпускать на подобные мероприятия, если она не бросит его.
Нонночке со временем его мычания за закрытой дверью крохотного кабинетика надоели. И предупреждать его она перестала. Просто уходила на вечер и ночь, и все. А последние два раза она даже не говорила, с кем и где! И Илья вдруг не стал спрашивать. Просто перетерпел, и все. И страшно зауважал себя потом за это. Но Нонночка, кажется, даже не заметила, что муж мысленно повысил самооценку. Хорошо, что вообще его замечала.
Может, следовало ее убить?
Он вздрогнул и стукнулся о стеклянную полку холодильника. Но вздрогнул Илья не оттого, каким страшным был этот вопрос, посетивший его внезапно, когда он осматривал баранью мякоть и ощупывал упаковку с рукколой, а от собственной смелости.
Неужели он – Носов Илья Антонович, уважаемый человек, заслуженный работник органов внутренних дел, не доживший еще и до сорокалетнего юбилея, – способен загубить чью-то жизнь? Он, раскрывший не один десяток преступлений, поймавший с десяток матерых преступников, среди которых были и убийцы, способен сам стать убийцей?!
А если у него не выйдет?! Если он в последний момент перепугается или у него дрогнет рука? Что будет с ним тогда? Илья зажмурился, представив. Вообще-то, что будет с ним, ежу понятно, его посадят на долгие годы.
А с Нонночкой? Что будет с ней?
Илья вздохнул и хлопнул дверцей холодильника.
Тут тоже все понятно. Она не станет больше пускаться в блуд на стороне. Она станет это делать дома. И станет утробно похохатывать, вспоминая своего толстого неудачника мужа, не сумевшего и не успевшего как следует сделать в этой жизни ничего. Даже убить ее!..
– Ты куда? – вдруг дернулась Нонночка всем телом за ним следом, когда Илья пошел из кухни.
– На службу, – коротко отрезал он и захлопнул дверь своего крошечного кабинета прямо перед носиком изумленной Нонночки.
– Но ты же сказал, что у тебя вечернее дежурство! – ее кулачок с силой опустился на дверь.
Илья промолчал. Он и не смог бы ничего сказать ей сейчас. Было очень тяжело говорить, потому что рот его широко улыбался.
Что, победа, да? Он одержал крохотную, но все же победу, да?! Она, его равнодушная красавица жена, давно наплевавшая на узы их несчастного, но все же брака, мало того, что пошла за ним, она снизошла до любопытства и даже чуть разгневалась, стукнув кулачком в дверь. Он ее удивил и разозлил. И это было здорово!
Илья открыл встроенный шкаф, переделанный из маленького тамбура между коридорчиком в ванную комнату и его кабинетом, достал новую рубашку в упаковке, выпотрошил из нее все иголочки и заколочки, надел. Потом выбрал темные джинсы и темный синий джемпер. Он был ему чуть великоват и потому не обтягивал и даже чуть стройнил. Илья как-то стеснялся его надевать прежде, джемпер был модным. Это ему подарила одна из его двоюродных сестриц, сильно переживавшая его семейную неудачу.
– Может, найдешь себе кого-нибудь, – мечтательно закатывала глаза сестрица, рассматривая Илью в новом джемпере.
Он искать никого на тот момент не собирался и джемпер припрятал. Сейчас он тоже никого искать не собирался, но джемпер надел.
– Куда это ты собрался? – Нонночка, оказывается, все это время стояла под дверью и слушала, как он шуршит одеждой и хлопает дверцей убогого шкафа, перестроенного из тамбура.
– На службу, дорогая.
Илья вытащил из груды ее курток, пальто, шуб и полушубков свой пуховик, обул осенние ботинки, зимние были очень грубыми и старыми. Поправил редкую шевелюру перед зеркалом, накинул капюшон и шагнул к двери. Потом, будто спохватившись, обернулся к жене и, ухватив ее за плечи, привлек к себе.
– На службу, дорогая.
Илья вытащил из груды ее курток, пальто, шуб и полушубков свой пуховик, обул осенние ботинки, зимние были очень грубыми и старыми. Поправил редкую шевелюру перед зеркалом, накинул капюшон и шагнул к двери. Потом, будто спохватившись, обернулся к жене и, ухватив ее за плечи, привлек к себе.
– Ты тут не скучай, малышка, – попросил он тихо и поцеловал ее в лоб.
Он был уверен, что сразил ее наповал. И ликовал. И даже нескладно напевал что-то, прогуливаясь по заснеженным дорожкам ближайшего сквера. И решил вдруг, что его крохотную первую победу следует отметить. Просто посидеть в каком-нибудь милом местечке, послушать тихую печальную музыку, поесть то, что приготовлено не им самим. Улыбнуться официантке, чего он раньше никогда не делал, потому что считал предательством по отношению к Нонночке. И кажется, он знал такое местечко.
Это был крохотный ресторанчик на другом конце города. Назывался «Маэстро». Узнал о его существовании Носов Илья Антонович совершенно случайно, ему однажды приходилось забирать оттуда Нонночку. Она напилась с подругой после не задавшегося с чего-то блуда и уснула прямо за столом.
– Там потрясающе готовят салаты, – пьяно восхищалась потом всю дорогу до дома Нонночка. – Даже ты так не умеешь.
И он решил, празднуя, попробовать, так ли уж хороша их кухня или Нонночка спьяну все напутала?
Он зря ехал! Ресторан открывался в шесть вечера. Илья разозлился и в сердцах ударил кулаком по массивной двери. Ощущение триумфа разжижилось, сделалось едва ощутимым, сразу захотелось домой. Захотелось еще раз увидеть Нонночку, перед тем как она на сутки исчезнет из дома. Захотелось подержать ее в руках и поканючить, пусть даже она станет злиться и вырываться. И он заспешил, забегал по стоянке такси, пытаясь отыскать самого шустрого водителя, не боявшегося нарушить правила. И когда до дома ему оставалось минут пять, позвонили со службы.
– Да! – не очень любезно отозвался Илья.
– Давай подгребай, Антоныч. Знаю, что дежуришь, но дело важное.
– Что случилось? – вдруг почему-то подумал, что беда с Нонночкой, придет же в голову такое.
– У тебя труп!
– Почему это у меня?
Носов с шумом выдохнул. Если бы беда была его личная, дежурный бы так не говорил. И все же сделалось интересно, кого он должен благодарить за то, что так и не доехал до Нонночки и не успел сказать ей…
Неважно, что он ей бы сказал. Важно, что ему помешали! И очень хотелось узнать, по чьей вине, черт возьми!
– Помнишь того мужика, что заяву на свою жену накатал? Типа она организовала на него покушение после того, как застала его дома с любовницей. Он нам тут возле дежурной части целое представление устроил со слезами на глазах. Запомнился очень. Фамилия у него Фролов. Помнишь, Антоныч?
– Помню того Фролова, и что? – Илья сразу насторожился. – Его, что ли, кокнули?
– Нет, не его. Он прилетел к нам снова со слезами, – дежурный едва слышно выругался, ясно, что не в трубку. – Короче, пришел к своей любимой, а она труп!
– К жене? – не понял Носов и почувствовал вдруг легкую досаду, он-то все еще не потерял надежду привлечь ее за синяки и шишки на голове ее мужа, пускай и бывшего.
– К какой жене?! К той самой любовнице! Она мертва!
– Оп-па! – ахнул Носов и ткнул пальцем в спину водителя такси. – Разворачивайся! Едем в отдел…
Ну, теперь все! Теперь эта милая дама узнает, что такое правосудие! В полной мере узнает! Он ей, мать вашу, даст презумпцию! Такую презумпцию он ей даст…
Глава 6
В магазине электроники Геральду повезло сразу. Он едва не наступил на бывшего жениха погибшей Натальи Кириной. В буквальном смысле! Зотов вошел в его кабинет, широко шагнув через порог, и тут же споткнулся о чьи-то колени. Его пробил холодный пот: неужели еще один покойник?! Но нет, коленки шевельнулись, потом из-под стола выползло стройное тело молодого человека, а вскоре и голова показалась. Красивая, к слову, голова.
– Простите, – улыбнулся парень, встал на ноги, отряхнулся. – Кабель телефонный постоянно отходит, когда уборщица шваброй тут орудует. Пришлось снова скреплять. Вы к нам?
– Если вы Вихров, то я к вам. – Геральд с противной улыбкой сунулся в карман за удостоверением.
Парень ему не понравился с первого взгляда. Альфонс, тут же решил он про него. Выкачал, как мог, Кирину. Теперь пристроился к будущему богатому тестю. Видишь, сразу ему и кабинетик отдельный, и телефончик персональный, и ботиночки дорогие, и часики на запястье тоже.
– Что-то случилось? – нервно дернул шеей Вихров, опуская взгляд в пол.
Удостоверение он прочел от корки до корки. Геральд терпеливо его держал на уровне глаз.
– Случилось, – подтвердил Гера.
Прошел в глубь уютного, хорошо обставленного кабинета, остановил свой выбор на кресле возле окна, сел, вытянув длинные ноги. Вихров присел на свое место за столом. Причем садился он так, будто все его тело сделалось вдруг бумажным и он боялся измять его, усаживаясь.
– Что? Что случилось? – не выдержал он тишины, повисшей в кабинете. – Что привело вас ко мне? Вы, как я понял, не занимаетесь экономическими преступлениями. Вы…
– Да, вы правы, я занимаюсь убийствами, – подтвердил Гера его догадку.
– Убийствами? – прошипел Андрей и стал как-то странно складываться, словно и впрямь был бумажным.
Сначала съежились и подтянулись его ноги, он их с трудом задвинул под стол. Потом сгорбилась спина, сжались плечи, шея ушла в воротник дорогой сорочки, руки тоже убрались под стол.
– К-какими убийствами? – прошелестел он после паузы, которую Геральд пока не намеревался нарушать.
– Самыми разными, Андрей.
– А я тут при чем?! Почему вы здесь? – он метнул в гостя затравленный взгляд.
– Мне нужно, чтобы вы ответили на несколько вопросов, – и Гера вытащил из кармана блокнот. – Вопрос первый: как вы провели минувшие сутки, гражданин Вихров?
– А вам какое дело? – очень тихо, сипло, но все же нагло ответил вопросом на вопрос Вихров.
– Ладно.
Гера ухмыльнулся. Все, надо становиться серьезным. Парень приходил в себя, ответом на следующий вопрос может стать требование адвоката.
– Сегодня ночью погибла одна ваша хорошая знакомая. Очень хорошая, – подчеркнул Зотов. – Погибла страшно. И сейчас мы проверяем всех ее знакомых на предмет причастности.
– И все? – Он с облегчением выдохнул, и его бумажное тело начало распрямляться, наливаясь жизнью. – И только-то?!
Какая скотина, подумал с неприязнью Гера. Даже не спросил, что за знакомая. Даже не удосужился узнать, кто погиб мученической смертью. Просто обрадовался тому, что не может быть обвинен. И все – жизнь для него продолжается.
– А чему вы радуетесь, не пойму, гражданин Вихров?
Гера сел прямо, подобрал ноги и якобы принялся что-то отмечать в блокноте. Пусть подергается эта бездушная скотина.
– Я радуюсь тому, что не могу быть причастен к смерти ни одной из своих знакомых, и только, – со сладкой улыбочкой ответил тот, положив руки на столе, как пианист.
– А к чему же тогда вы можете быть причастны?
– Ни к чему! С чего вы взяли?! – возмутился Вихров, и в его возмущении Гера отчетливо услышал шорох сворачиваемой бумаги. – Я… Я законопослушный гражданин и не могу быть причастен ни к чему такому…
– Отлично. Тогда ответьте мне на простой вопрос: где вы были вчера часов этак с восьми вечера до восьми утра сегодня, а? – Гера вцепился в парня взглядом. – И сразу следующий вопрос: кто это может подтвердить?
– И все? – длинные пальцы сжались в кулаки и поползли со стола.
– И все! Ответьте на эти два вопроса, и я с вами прощаюсь, – сказал Гера.
– Хорошо, – согласно кивнул Вихров, уставив неподвижный взгляд в малахитовый письменный прибор на столе. – Только мне надо вспомнить. Просто… Понимаете, вчера был очень насыщенный день. До Нового года осталось всего ничего. Хлопотно очень. Родители, будущая жена, будущий тесть, друзья… Все вчера крутилось так, понимаете… Корпоратив опять же.
– У вас вчера была вечеринка? – изумленно поднял брови Гера. – Не рановато ли?
– Да нет, мы всегда за неделю празднуем. Потом многие в отпуск уходят, собраться всем вместе не получается. Вот вчера мы и праздновали. – Он вдруг вспотел и напрягся, будто почувствовал, что следующий вопрос гостя будет про его будущую жену.
– Ваша нареченная была с вами?
– Нет, у нас не принято. Мы были коллективом.
– Конкретно.
– О, народу много. У нас очень демократично, приглашаем всех, плоть до обслуживающего персонала и буфетчиц. Сотни полторы человек было, – покивал он, не сводя взгляда с начищенного малахита. – Да. Но точнее можно узнать в бухгалтерии, они занимались заказом столиков.
– Сидели на ужине за отдельными столиками?
– Да, по шесть человек.
– Вы с кем?
– Уф-ф, – тяжело выдохнул он. – Генеральный с женой, два его зама, я и… И главный бухгалтер. Только я вас прошу!