Хуарес думал обо всех этих попытках убедить Шона и ждал, когда центрифуга остановится. Вскоре препараты были готовы. Ученый извлек их и продолжил опыт. Он сел за электронный микроскоп. В чашку Петри, лабораторную посуду, имеющую форму невысокого плоского цилиндра, Эрнан капнул кровяную сыворотку, получившуюся после обработки в центрифуге. Чашку подставил под прицел микроскопа и принялся изучать. В ней кишел смертоносный вирус.
Спустя какое-то время он капнул туда же второй препарат, вернул чашку под микроскоп и припал глазами к окулярам. Картина разительно отличалась от той, которую он видел буквально несколько секунд назад. Вирусы уничтожали друг друга.
Впрочем, если бы на это смотрел человек, не имеющий понятия о том, что такое вирус, он не понял бы ровным счетом ничего. Да, непосвященный наблюдатель заметил бы «вселенское возмущение» на дне лабораторной посудины, но вряд ли воспринял бы его как настоящую борьбу не на жизнь, а на смерть. Схватку добра со злом.
Ученый же все это прекрасно различал. Он наблюдал за полем сражения, видел, что добро побеждает, но не спешил радоваться. Сколько раз в его практике оказывалось так, что антивирусы вроде бы одерживали верх над заразой, но под самый конец вдруг неожиданно погибали! Вот и сейчас он с замиранием сердца ожидал окончания этой баталии.
Когда антивирус победил, Хуарес радостно выдохнул. Ему все-таки удалось создать то, то он хотел. Именно для этого ему нужна была работа в одиночестве, без помощников, которые могли что-то заподозрить по ходу проведения экспериментов.
Догадки доктора о том, что хозяин ему не до конца доверяет, росли с каждым днем. То, что удалось выторговать возможность работы без присмотра, выглядело чудом. Однако впадать в полную и безоглядную эйфорию было опасно. Подозревая, что за всеми этими делами стоит отнюдь не аргентинское правительство, Эрнан раздумывал над тем, каким образом можно было бы это выяснить.
После удачного завершения эксперимента ученый переоделся и покинул лабораторию. В радостном настроении он вышел во двор и на террасе уселся в кресло-качалку. Его расчеты оправдались: был получен мощнейший антивирус, побеждавший заразу за несколько минут. Теперь можно было позволить себе небольшое удовольствие.
Хуарес курил редко, и только сигары. Сидя в кресле-качалке, он достал «гавану», сделал несколько затяжек и с улыбкой откинулся на спинку кресла. Радость была связана не только с научной победой, а еще и с тем, что появилась реальная возможность исправить положение в России. Как бы там ни объяснял и ни уговаривал мистер Гаври, но доктор все равно считал себя виновником российских бедствий из-за побочных эффектов действия вируса.
Докуривая сигару, Эрнан отметил для себя странное обстоятельство. Новый лаборант, недавно приставленный к нему хозяином, куда-то запропастился. Этот Гонсало Билардо едва ли не открыто вынюхивал, нет ли в работе доктора тайн, недоговорок, двойного дна.
Сейчас, когда Хуаресу разрешили поработать без помощника, было бы логично, если бы лаборант прибежал делать свое дело сразу же после выхода вирусолога из лаборатории. Однако Гонсало не было. Ученый даже начал посматривать на часы. Время шло, сигара была докурена, а лаборант все не шел.
«Может быть, ситуация изменилась настолько, что этот Билардо предпочел унести ноги отсюда?» — предположил Эрнан, осторожно оглядываясь по сторонам.
Признаков того, что с территории селекционной станции началось повальное бегство персонала, не наблюдалось. Ученый связался с начальником охраны и поинтересовался у него, не запропастился ли куда лаборант Гонсало. При этом доктор не спешил делать акцент на том, что ему в данный момент сильно нужен помощник. Ведь в таком случае к нему могли приставить кого-то другого, еще более невменяемого.
— К сожалению, лаборант к вам подойти не сможет. Он заболел и находится сейчас в изоляторе, чтобы не заразить остальных, — сообщил ему главный охранник.
Новость не была такой уж неожиданной. За все время работы лаборатории, включая и предыдущее место ее дислокации, уже умерли два человека. Их смерти были связаны с заражением вирусом. Да, больных сначала отправляли в изолятор. Но помочь им, по сути дела, никто не мог, да особо и не старался.
Ведь для тех личностей, которые затеяли все это дело, едва ли не весь персонал являлся не более чем расходным материалом. Главным в таких случаях была локализация заражения с целью пресечения дальнейшего распространения болезни не только в границах лабораторного комплекса, но и за его пределами. Эпидемия в Аргентине, подобная российской, заказчикам вируса была не нужна.
Хуарес о многих тонкостях попросту не знал, но определенные предположения у него все-таки имелись. Он был уверен, что Билардо, как и два прежних бедолаги, стал жертвой заражения вирусом.
Не без некоторых трудностей ученому удалось попасть в изолятор, чтобы увидеться с лаборантом лично. Естественно, вирусолог соблюдал все необходимые меры безопасности. Вместе с тем он прихватил с собой кое-что такое, что могло заинтересовать Гонсало.
— Что-то ты неважно выглядишь, друг мой, — проговорил доктор без особого сочувствия к страдальцу.
— С вашим вирусом в крови лучше выглядеть никто не станет, — мрачно заметил в ответ лаборант.
— Это точно, — согласился ученый и тут же без долгих предисловий заявил: — У меня готов антивирус, и я могу спасти твою жизнь. Однако я это сделаю лишь на определенных условиях.
— На каких? — тут же уточнил больной, в помутневших глазах которого появился слабый блеск надежды.
— Ты должен мне рассказать всю правду…
— Какую правду? О чем?
— Ты все прекрасно понимаешь. Каждая минута дорога. Тебе следует поторопиться. Значит, тебя ко мне приставил мистер Гаври, чтобы ты доносил ему на меня?
— Что? Разве я сказал такое? — удивился Гонсало.
— Нет, не сказал, но вполне мог бы, — заметил Эрнан, понимая, что одних слов будет мало.
Он включил планшет и вывел на монитор ролик, в котором представлялись все стадии скоропалительно протекающей болезни.
— Посмотри, как вирус действует на человека, — заявил он лаборанту. — Чернеют лунки ногтей. Взгляни на свои. Они уже!..
Весь ролик Хуарес сопровождал подобными комментариями. Это возымело свой эффект. Язык перепуганного больного развязался. Он подтвердил, что его приставили к вирусологу специально для слежки и последующих доносов, сообщил, что работу лаборатории курирует не аргентинское правительство, а крупная корпорация, специализирующаяся на продовольствии.
Эрнан был морально готов услышать и не такое. О том, что его водили за нос, наглым образом играли на патриотических чувствах, он догадывался давно. Сейчас же его предположения нашли подтверждение.
— Так-то лучше, — проговорил Хуарес после признаний лаборанта.
Ученый имел при себе все необходимое для спасительной инъекции. Вскоре она была произведена. Гонсало стал благодарить доктора за спасение и обещать ему всяческую помощь.
— Если хотите, я вам буду рассказывать обо всем, что станет говорить хозяин на ваш счет, — предложил он.
— Было бы неплохо, — сказал Эрнан, улыбаясь.
— Тогда договорились, — ответил лаборант, пытаясь изобразить радость.
Ученый не заметил этой неестественности. Он полагал, что помощник в действительности благодарен ему.
25
Отаменди решился частично открыться перед Батяней и его спутницей. Такое непростое решение представлялось ему самым логичным в сравнении с другими вероятными ходами. «Частичность» означала, что наркоделец не собирался выкладывать всю свою подноготную.
Он довольно громко попросил Лаврова остановиться. Тот так и сделал. Потом майор и Машкевич подошли к прицепу.
— Знаете, я ведь важный в здешних местах человек, — с ходу заявил Габриэль. — То, что я попал в автомобильную катастрофу, не было случайностью. Эти раны… они ведь не только от ушибов. Я чувствую, что во мне застряли по крайней мере две пули.
— Собственно, поэтому мы и хотели доставить вас в какую-нибудь больницу, — заметил Батяня.
— Я догадываюсь, что вы здесь находитесь на не совсем легальных основаниях, — продолжил старик. — Однако мог бы вам помочь деньгами или еще чем-нибудь. Просто сейчас на меня охотятся не очень хорошие люди. Наверное, можно сказать, что это предатели. Из-за них я попал в аварию, получил раны, столько времени валял дурака и не признавался вам, что нахожусь в сознании. Я ведь думал, что вы как-то связаны с ними. Пришлось делать вид…
— И кто же эти злодеи? — спросила Вика.
— Я не могу вам сказать. Пока это невозможно, — ответил Габриэль.
— Мы должны поверить вам на слово? — скептично уточнил майор, не сводя глаз с человека, спасенного им.
— Зачем же на слово? — тут же поспешил возразить наркоделец. — Я действительно важный в здешних местах человек. На меня и в самом деле ведется настоящая охота. Я выжил лишь чудом, благодаря вам. Более того, я уверен, что вы меня спасли еще и от следующего витка охоты. Ведь эти, как выразилась сеньорита, злодеи вполне могли вернуться и добить меня. Однако этого не произошло. Я хочу не только искренне поблагодарить вас, но помочь вам тем, в чем вы, вероятно, нуждаетесь.
— О чем вы сейчас сказали? — стараясь не показывать удивления, поинтересовался десантник.
— О деньгах, — коротко ответил старик.
— То есть вы хотите сказать, что где-то там у вас есть куча денег, из которой нам может кое-что перепасть? — недоверчиво спросил майор, поглядывая на свою спутницу.
— Нет, — твердо сказал Габриэль. — Деньги находятся не где-то там, а здесь. Я готов отблагодарить вас прямо сейчас. — Он потянулся к саквояжу, лежащему рядом, открыл его и достал несколько пачек американских долларов.
Лавров и Машкевич переглянулись. Такого поворота Батяня никак не ожидал. Более всего его удивило то обстоятельство, что он так и не удосужился проверить содержимое увесистого саквояжа.
— Одним словом, вы подумайте. Я помогу вам, а вы — мне, — сказал старик и, будто в подтверждение своих слов, щедро заплатил Андрею за спасение.
Батяня не стал отказываться от денег. Ситуация после крушения самолета сложилась такая, что любая сумма не была бы лишней. Ведь ему и Вике нужно было чем-то питаться. Запасы еды и топлива вот-вот должны были закончиться. Как продовольствие, так и бензин следовало покупать.
— Хорошо. — Майор утвердительно кивнул. — Но вам в любом случае необходима врачебная помощь. Тем более при огнестрельных ранениях, о которых вы говорите. Поэтому мы все-таки отправимся на селекционную станцию. Я мог бы и сам попытаться вытащить из вас пули. Но вы должны понимать, что это было бы слишком опасное и хлопотное дело как для меня, так и для вас. Медики, пусть и ветеринары, сделают все гораздо лучше, чем я. Вы согласны с этим? Или же вам ни в какую не хочется появляться там?
— Медицинская помощь мне нужна. Я не хотел бы загнуться на радость тем уродам, которые затеяли охоту на меня, — заявил наркоделец.
Батяня завел квадроцикл и продолжил путь. До станции оставалось буквально полтора километра. Это расстояние было преодолено очень быстро. По прибытии на место десантник высадил свою спутницу и раненого старика.
Поступить так они условились заранее. Машкевич знала местный вариант испанского гораздо лучше Лаврова и сумела бы доходчиво объяснить здешним врачам, что и к чему. На это время сам майор должен был отлучиться на заправку. Топливо было почти на исходе. Следовало срочно пополнить его запас.
Деньги, которые предложил Габриэль, оказались как нельзя кстати. В противном случае пришлось бы выдумывать какую-нибудь мозгодробительную хитрость, чтобы добыть бензин. Это неминуемо привело бы к очередному отвлечению от проведения операции. Тем более что в новых условиях приходилось думать еще и о том, куда могли быть перенесены мощности секретной лаборатории по производству вируса.
Андрей дал Вике несколько советов и уехал к ближайшей заправке. Ее местонахождение он определил по навигатору, который приходилось подпитывать за счет работающего двигателя квадроцикла.
У ворот селекционной станции девушку и старика встретил охранник. Сперва он был настроен весьма недружелюбно и явно собирался прогнать их, даже не пытаясь выслушать просьбу. Но его настроение вдруг резко переменилось.
Машкевич подумала, что это было связано с тем, что охранник увидел раны старика и понял необходимость оказания ему срочной помощи. На самом деле все было далеко не так.
Охранник, которого звали Серхио Сабелья, узнал в раненом человеке своего земляка. Они были родом из одной деревни. Кроме того, Серхио какое-то время работал на Габриэля. Ушел он тогда мирно. Просто получил более выгодное предложение. И не от кого-нибудь, а от мистера Шона Гаври. Отказаться не сумел.
Отаменди подал охраннику едва заметный знак, чтобы тот особо не выражал свои эмоции, а выслушал девушку. Вика быстро растолковала причину их появления на селекционной станции. Сабелья не стал придумывать каких-то отговорок и сразу объяснил, что ему нужно посоветоваться с кем-нибудь из ветеринаров. На время своей отлучки он оставил гостей в помещении контрольно-пропускного пункта, где нес службу его младший коллега.
Прежде чем охранник отошел, наркоделец улучил удобный момент и шепнул ему:
— Не надо меня узнавать. А то мало ли что может случиться.
Тот понимающе кивнул и быстрым шагом подался к ветеринару. Тот не стал особо расспрашивать, что там и как, сказал, что поможет раненому за разумную цену. Серхио вернулся с этой вестью.
Старик выслушал его, фыркнул, прихватил с собой саквояж и последовал за охранником. Тет-а-тет с медиком он решил вопрос стоимости лечения. К общему знаменателю они пришли довольно быстро.
Операция началась немедленно. Отаменди получил необходимую дозу обезболивающих веществ. Раны его тщательно продезинфицировали, пули извлекли, а отверстия зашили. Потом доктор вручил Габриэлю несколько пачек с лекарствами на случай обострения. Старик отблагодарил врача не только добрым словом, но и суммой, оговоренной заранее.
В это время Виктория оставалась на контрольно-пропускном пункте. Молодой охранник пытался с ней заигрывать, что-то выспрашивал, улыбался. Девушка посчитала, что лучше всего в такой ситуации будет закосить под дурочку. Она хихикала, отвечала на все вопросы совершенно не по делу.
При этом девушка через большие окна и дверь, открытую нараспашку, посматривала на территорию селекционной станции. Все, что она сумела увидеть, привело ее к определенным предположениям. Эта самая станция с первого же беглого взгляда показалась ей слишком уж подозрительной. Охранников здесь было очень много. Причем некоторые из них были вооружены автоматами.
«Это ж какие здесь селекционные работы должны проводиться, чтобы спокойствие врачей охраняли ребята, вооруженные до зубов?!» — подумала она.
Удалось ей увидеть и нескольких людей в белых халатах. По отношению персонала к одному из них она сообразила, что тот здесь далеко не последний человек. Вика не могла знать, что это был Эрнан Хуарес — создатель вируса. Ее удивило то, как он держался.
«Конечно, медики разные бывают, — рассуждала она. — Среди них хватает высокомерных типов. Но этот держится чуть ли не как нобелевский лауреат! Да что же такого он мог сделать на какой-то там селекционной станции, чтобы чувствовать себя королем?! Чует мое сердце, что-то с этой станцией не так. Уж не здесь ли расположена та самая лаборатория, которую мы с Андреем должны отыскать?»
Такое предположение казалось Вике очень смелым. Чтобы его доказать или опровергнуть, нужны были факты. А их-то как раз и не хватало. Домыслы в счет не шли. Нужно было дождаться Батяню и поведать ему о своих догадках.
Возвращение майора совпало с появлением старика после операции. На улицу к квадроциклу вышли трое: Габриэль, Виктория и охранник Серхио. Тот уже успел переговорить со своим земляком и бывшим хозяином.
В итоге охранник согласился поселить всех троих в своем большом деревенском доме. Раньше его семья была многочисленной. Однако братья и сестры давно перебрались в крупные города, и Сабелья остался в одиночестве. Появление трех временных жителей вряд ли стеснило бы его. К тому же он питал к бывшему хозяину настолько большое уважение, что готов был отдать ему ключи от жилья сию же минуту.
26
Эпидемиологическая ситуация в России тем временем несколько стабилизировалась. Вспышку страшного заболевания, вызванного вирусом, удалось локализовать. Ценой больших усилий властей распространение заразы было остановлено. Но для этого пришлось почти полностью изолировать целые регионы!
На административных границах многих областей, краев и республик были поставлены войска и силы МВД. Ничего подобного в большинстве регионов отродясь не бывало. Все дороги федерального и местного значения были перекрыты, находились под жесточайшим контролем армии и спецслужб.
Деревни, население которых традиционно занималось животноводством, оцепили войска. Через заслон не должен был просочиться ни один кусочек мяса, даже самый маленький, не говоря уж о целых тушах животных.
По одной деревне средней полосы России, где издавна выращивались коровы, прокатились тревожные слухи. Так уж получилось, что данный населенный пункт избежал заражения. Сколько специалистов сюда ни заезжали, сколько проверок ни проводили, а результат был один и тот же — вирус не проявлял себя.
Впрочем, все эти комиссии не давали заключений о том, что ситуация здесь вполне благополучная и опасности нет. Их выводы сводились к тому, что вирус пока еще не проявил себя, находился в «спящем» состоянии. При этом они прогнозировали сильнейшую вспышку заболевания, которая должна была произойти очень скоро.