Впрочем, все эти комиссии не давали заключений о том, что ситуация здесь вполне благополучная и опасности нет. Их выводы сводились к тому, что вирус пока еще не проявил себя, находился в «спящем» состоянии. При этом они прогнозировали сильнейшую вспышку заболевания, которая должна была произойти очень скоро.
В заключении последней комиссии кроме констатации фактов и предположений о будущем развитии событий содержалась и одна недвусмысленная рекомендация. Весь скот в деревне следовало уничтожить! Сельчанам об этом никто не говорил. Однако довольно скоро здешние жители разузнали, какая участь ожидает их буренок и прочую живность. Вот тут и началось!..
По деревне прошел слух, будто к ним движется отряд полиции с целью уничтожения всего поголовья коров. Люди были крайне возмущены. Они не желали отдавать свою скотину на убой и получать за это мизерные компенсации.
О том, что деньги будут выплачены в непропорционально малых размерах, сельчане знали из рассказов жителей других деревень. Надежд на то, что специально для них будут установлены более высокие расценки, ни у кого не было. Наоборот, многие считали, что в их случае цены на скот, изымаемый на убой, власти могут значительно снизить.
Встречать нежеланных гостей крестьяне и решили сообща. Они не хотели распылять силы и подставлять под удар тех земляков, усадьбы которых стояли на краю деревни. Логично было предположить, что именно с их хозяйств и начнется «зачистка» деревни от потенциально опасной живности.
Селяне организовали сопротивление очень быстро. Задолго до наступления часа икс они выставили своих дозорных на всех дорогах, которые вели в их населенный пункт. Застать врасплох здешних жителей властям и полиции не удалось.
Как только наблюдатели сообщили о приближении полиции и областного начальства, деревня буквально встала на дыбы. Люди спешно вооружились тем, что было им доступно: кольями, вилами, кусками арматуры, охотничьими ружьями.
Решительно настроенные сельчане были готовы не просто к противостоянию, а к столкновению с правоохранителями. Толпа двинулась к деревенской окраине. Над ней витал дух бескомпромиссности и непримиримости.
Полиция остановилась в нескольких метрах от дорожного знака, на котором красовалось название деревни. Возмущенные жители столпились напротив них. Через громкоговоритель одной из полицейских машин крестьянам было передано предупреждение о незаконности их действий.
— Вы должны немедленно разоружиться, разойтись по домам и обеспечить допуск ко всем хозяйственным постройкам! — гулким эхом неслось над деревенской окраиной.
— Это как?! Мы горбатились, вкалывали, чтобы вырастить коров, а вы собираетесь убить их и заплатить нам за это три копейки?! — прокричал какой-то фермер, стоявший в голове толпы.
— Или достойную компенсацию, или прочь отсюда! — заорал еще один возмущенный сельчанин.
Из громкоговорителя донеслось очередное предупреждение. Перечислялись законы, постановления и прочие документы, на основании которых проводилась данная операция. Напоминалось, что препятствование действиям органов МВД влечет за собой уголовную ответственность. Стражи порядка еще раз предложили людям разойтись по домам.
Все это не произвело на толпу должного эффекта. Наоборот, агрессивность усилилась.
Жители деревни подхватили последнюю часть фразы одного из своих земляков и начали дружно скандировать:
— Прочь! Прочь! Прочь!
При этом, правда, никто из них ни на шаг не приблизился к полицейским.
В ответ из громкоговорителя раздалось сообщение о том, что перед жителями хочет выступить один из представителей областной администрации.
— Позор! Позор! Позор! — взорвался новыми выкриками возмущенный люд, не хотевший слушать никакие оправдания и увещевания начальства.
При этом сохранялась интрига, выйдет ли областной начальник к народу или не рискнет. Через минуту стало понятно, что подставляться он не хотел, и к сельчанам обратился посредством все того же громкоговорителя.
— Дорогие соотечественники, я взываю к вашему разуму! — проговорил областной руководитель. — Силы правопорядка действуют на законных основаниях! Они должны обеспечить санитарно-эпидемиологическую безопасность нашей области и всего региона! То, что вы не желаете отдавать на убой свой скот, понятно. Однако этим самым вы создаете угрозу распространения смертоносного вируса, который способен уничтожить массу населения по всей стране. Поймите же, вы сами сейчас находитесь под угрозой заражения. Задумайтесь и опомнитесь! Дайте специалистам выполнить их работу. Мы сейчас все на нервах. Давайте не накалять ситуацию до предела, не переходить рубеж, за которым кровопролитие станет неизбежным! Если вы сейчас же разоружитесь, то и я, и полицейское начальство гарантируем вам безопасность и неприкосновенность.
Толпа слушала его призывы, вскипала и выкрикивала всякие не самые приятные и цензурные реплики.
Сельчане были готовы двинуться вперед, перейти ту самую грань, о которой говорил начальник. Однако совершенно неожиданно с другого конца деревни донеслись отзвуки нескольких выстрелов.
Одному из крестьян позвонил сын и сообщил, что полиция вошла в деревню с другого края, начала обходить все подворья по порядку и отстреливать коров. Это означало, что все слова, звучавшие из репродуктора, были направлены на то, чтобы сознательно затянуть время и отвлечь внимание толпы. Речь оказалась лишь частью операции. О настроениях в деревне органы МВД хорошо знали и решились на маневр подобного рода.
Реакция сельчан оказалась очень бурной. Часть из них рванула на противоположный конец деревни, где начался убой скота. Другая же налетела на полицейские машины и попыталась их разгромить. В ход шло все, что люди заранее имели в своих руках и подобрали по пути.
Правоохранители быстро выскочили из машин. Протестующие крестьяне сразу же налетали на них. Завязалась потасовка. Стороны дрались в полную силу. Доставалось и тем, и другим.
Полиция до поры до времени воздерживалась от применения оружия. Однако вскоре один из стражей порядка после мощного удара палкой по голове рухнул на землю, и толпа чуть ли не стала прыгать на нем. Приказ об открытии огня был все-таки отдан.
Несколько предупредительных выстрелов, произведенных в воздух, жителей деревни не успокоили. Только тогда был открыт огонь на поражение по самым рьяным протестующим, которые заводили толпу и провоцировали дальнейшую эскалацию насилия. Один из сельчан был убит, несколько получили серьезные ранения.
В результате толпа разъярилась еще больше. Люди стали стрелять по полицейским из охотничьих ружей. Они продолжали громить автомобили и при первом же удобном случае поджигали их.
Машины областного начальства успели укатить с места столкновения чуть раньше. Полицейских, как выяснилось, здесь было не так много. Их основные силы были брошены на другую окраину деревни.
После открытия огня со стороны жителей правоохранители отступили. Кто-то своим ходом. Другие успели вскочить в спешно уезжающие грузовики. Им вслед звучали выстрелы.
Тот самый полицейский, который успел применить табельное оружие и убил сельчанина, бежать не успел. Его схватили, связали и поволокли на другой конец деревни.
Полиции там было гораздо больше. Некоторые из них со щитами и спецсредствами перегородили улицу. Другие практически беспрепятственно проводили убой скота. Возмущенные сельчане попытались забросать стражей порядка камнями, кирпичами и даже поленьями. В ответ последовало применение дымовых шашек.
Силовики были уверены, что это несколько облегчит их работу, однако ошиблись. Люди либо тушили дымовые шашки, хотя это не так просто сделать, либо хватали их и возвращали обратно. Полицейские открыли огонь по этим смельчакам.
Они стреляли по ногам, но жители деревни взбесились до самого предела. К противостоянию подключились почти все сельчане. Самые сильные, прикрываясь подручными средствами, пошли в атаку на полицейское заграждение. Людей было настолько много, что щиты были сметены в течение нескольких минут.
После этого столкновение переросло в массовую драку. Толпа протестующих схлестнулась с полицейскими настолько плотно, что те не могли применить ни оружия, ни спецсредств. Селяне стали оттеснять силы правопорядка к окраине деревни.
Следом двигалась колонна из машин и тракторов. В случае контрнаступления полиции крестьяне могли бы спрятаться за техникой, которая быстро перестроилась бы и перекрыла улицу перед самым носом полиции.
Контрнаступления не последовало. Командование отдало бойцам приказ покинуть деревню.
Жители ликовали, воспринимали уход полиции как свою победу. Вместе с тем они не забыли о жертвах и о плененном полицейском, убившем одного из протестующих сельчан. Его поставили к стенке и расстреляли из ружей.
27
Гомесу и Педро не удалось захватить наличность старика Отаменди, поэтому они попытались присвоить его бизнес. Они засели на полуразрушенной вилле наркодельца и пробовали подмять под себя других контрабандистов, долго разговаривали с ними, много обещали, сильно угрожали.
Не все спешили пойти под опеку Гомеса и Педро. Многие роптали, не видели реального повода для перехода власти от прежнего босса к новым. Гомес, организатор всей этой заварухи, спешил изобразить из себя решительного и сильного предводителя.
Многие боевики не желали признавать его власть, полагали, что в ночном происшествии не все так однозначно. Лидер одной из групп контрабандистов в открытую заявил, что не будет подчиняться ни Гомесу, ни Педро. Он не верил, что на виллу Отаменди напали громилы столичных наркобаронов, заявлял, что за атакой стоит сам Гомес.
Естественно, вожак заговорщиков такого стерпеть никак не мог. Когда лидер параллельной группы в очередной раз упрекнул его в заговоре и обвинил в перевороте, Гомес не выдержал. На глазах у десятка громил он выхватил пистолет и разрядил обойму в голову этого говоруна. Простые боевики сразу же перешли на сторону сильного.
Гомесу и Педро пришлось в срочном порядке вести переговоры с поставщиками из Боливии. Те потеряли традиционного партнера и сначала изрядно разволновались. Заговорщики приложили немало усилий, чтобы склонить боливийских наркодельцов на свою сторону.
Сделать это оказалось не так уж и просто. Поставщики были в буквальном смысле зациклены на Габриэле Отаменди и попросту не хотели ничего слышать об изменениях, про которые говорил Гомес. Для боливийцев он был всего лишь мелкой сошкой. Они вообще никак не могли понять, с какого такого перепугу тот вдруг начал вести с ними переговоры.
Но заговорщики и здесь смогли переломить ситуацию в свою пользу. Боливийские поставщики поверили в вендетту, которую якобы устроили конкуренты из Буэнос-Айреса. При этом Гомес стремился вдолбить им в головы одну мысль: столичные дельцы стремятся снизить закупочные цены на наркоту, а продавать собираются по сильно завышенным.
Гомес решил, что можно праздновать победу, но нет. В то же самое время на вилле объявились столичные дельцы. Гомес едва сдержался от того, чтобы не удрать куда подальше. Педро, обычно суетливый, в этой ситуации держался спокойно, что невольно передалось и его товарищу.
Переговоры с этими персонами оказались куда более сложными, чем с боливийцами. Здесь пришлось лавировать, стараться не сболтнуть чего лишнего. Посланники наркобаронов из Буэнос-Айреса были настроены весьма агрессивно.
Но заговорщики все-таки сумели кое-чего добиться. Во-первых, они убедили гостей в том, что все договоренности семьи Отаменди будут выполнены в полном объеме. Во-вторых, весьма реалистично представили ситуацию в выгодном для себя свете. Заявили, что в дела сеньоров вмешалась неизвестная сила.
При этом был сделан упор на то, что какие-то чужаки убили и Габриэля, и его отпрыска. В качестве доказательства такой вот агрессии вожак заговорщиков представил снимки с места катастрофы странного самолета. Эти фотографии во второй раз помогли заговорщикам.
Контейнеры с оружием и прочим снаряжением немало удивили посланцев столичных наркодельцов. Они понимали, что такое вряд ли можно было сфабриковать, поэтому признали Гомеса и Педро в качестве новых заправил наркобизнеса в этих районах провинции Хухуй.
Приятели в свою очередь пообещали в сжатые сроки взять ситуацию под контроль и разобраться с неизвестными налетчиками. Они поклялись, что все прежние договоренности, заключенные с Габриэлем, будут беспрекословно выполнены.
Перед отъездом столичные визитеры сделали недвусмысленное предупреждение. Если дела вдруг пойдут не так, как надо, Гомес и Педро понесут персональную ответственность.
— Если договоренности не будут выполнены, то вам лучше сразу готовить для себя гробы. Вас ничто не сможет спасти, — заявил один из посланцев столичных наркодельцов.
Уже сам отъезд этих личностей был для заговорщиков определенным успехом, так как в итоге ни один из них не пострадал. Гомес считал это личной победой, утверждал, что теперь он может общаться на равных с крупными господами. Его самооценка росла. Спесь буйно расцветала.
Гомес и Педро были на сто процентов уверены в том, что их недавний босс мертв. Однако не успели отбыть посланники наркодельцов из Буэнос-Айреса, как на виллу прибыл один из подельников заговорщиков. Весть, принесенная им, была удивительной. Сеньор Габриэль Отаменди не погиб, а жив и здоров. Ему даже сделана операция по извлечению пуль. Более того, информатор назвал деревню, где тот скрывался от всех мыслимых и немыслимых врагов.
— Погоди!.. — обратился Гомес к контрабандисту, принесшему эти новости. — Откуда ты все это знаешь? Сведения очень серьезные. Если этот старый пес действительно жив, то наверняка должен скрываться. А тут получается как-то наоборот. Пояснишь?
— Да, конечно, — с готовностью заявил подельник. — Я это случайно узнал от одного своего приятеля. Он сейчас на станции охранником. Там наших бывших хватает. Но я не об этом. Приятель мой сам видел, как на станцию провели сеньора Отаменди. Почти все там знают, что его оперировали. Территория ведь небольшая. Все происходило днем. На виду целой смены. Может, помнишь, был у нас такой Серхио Сабелья?
— Да-да, конечно, помню. И что?
— Вот его-то разговор с Отаменди дружок мой и подслушал. Серхио пустил бывшего босса в свой дом, чтобы тот перекантовался там сколько нужно. Вместе с ним люди…
— Какие еще люди? — удивленно перебил его вожак.
— Он толком не видел. Вроде баба молодая, и мужик еще потом подъехал. В общем, все в этой деревне, где станция.
— Мужик и баба, — задумчиво протянул Гомес. — Кто это может быть? Мы вроде всех людей, работавших на Габриэля, знаем. Может, баба — просто шлюха какая-нибудь?
— Не знаю. Друг мне об этом точно не говорил.
— А что это вообще за станция такая? Почему наши бывшие подельники там околачиваются? Может, конкуренты что-то мутят? — вставил в разговор свои реплики Педро.
— Черт его знает. Вроде новые породы коров выводят. Охрана, чтобы местный люд свой нос не совал. Да мне ли вам рассказывать, как наш брат любит чем-нибудь поживиться!
— Что правда, то правда. — Вожак усмехнулся. — Если все именно так, как ты рассказал, то нам стоит наведаться в гости в дом этого Серхио. Надо поторопиться, пока этот старый пес не учуял беды и не подался опять в бега. Заодно узнаем, что за мужик с бабой возле него оказались. Сдается мне, что тот урод, за котором мы недавно гнались, как-то связан со стариком Отаменди. Но ничего, скоро разберемся, что там и как. Педро, собирай парней. Время не дремлет.
Гомес был настроен весьма решительно. Он решил добить свергнутого босса в самые сжатые сроки. Речь здесь шла о ближайших часах, а отнюдь не о днях или неделях. Живой Отаменди был опасен и для него, и для всех заговорщиков.
Одна только вероятность встречи Габриэля со столичными наркобаронами вызывала у Гомеса неподдельный страх. Даже если бы те просто узнали, что их здешний компаньон жив, недавние договоренности с новым вожаком запросто могли быть аннулированы. Поэтому старика следовало ликвидировать как можно быстрее.
28
Хуарес вел себя так, будто продолжал свято верить в то, что работает на правительство Аргентины. Здесь было важно не переиграть. Ведь интонация или ненароком брошенное словечко могли вызвать подозрения. По крайней мере, так считал сам ученый, продолжая вести игру.
— Надобности в содержании зараженных бычков уже нет, — проговорил он, давая отчет мистеру Гаври. — Теперь наш вирус для коров активно размножается в специальном питательном бульоне.
— А эта технология не даст сбой? — уточнил Шон.
— Нет, — уверенно заявил вирусолог. — Данная технология уже доведена до совершенства. Так что зараженных бычков в целях безопасности персонала лучше уничтожить. А то сами знаете, как оно бывает. Хорошо, что известие о заражении нового лаборанта оказалось ложной тревогой.
— Он вам хоть чем-то помогает? — осведомился хозяин. — А то вы постоянно говорите, что вам легче работать одному.
— Когда я действительно нуждаюсь в помощи, то всегда приглашаю его к себе. Но бывают времена, когда мне лучше работать одному. Да я вам об этом уже говорил.
— Я помню. Просто хочется знать, каков вклад Гонсало в общий результат. Ему ведь надо платить. Ладно, разберемся. Меня сейчас больше интересуют результаты по вирусам для свиней и овец. Что с ними? Вы обещали, что все будет готово в сжатые сроки.
— Процесс идет успешно, — заверил Эрнан. — Если хотите, то можно хоть сейчас пройти в лабораторию, и я вам покажу, как они растут.