Вырин в задумчивости потер подбородок. Произнес:
– А запросите-ка о нем в полк…
Поздним вечером помощник спешил по гулким коридорам Адмиралтейства к кабинету Вырина. С Дальнего Востока телеграфировали ответ:
«Штабс-ротмистр Хлебников пропал без вести в марте прошлого года при выполнении служебных обязанностей в районе станции Пуландян…»
Пробежав глазами телеграмму, Вырин схватился за трубку телефонного аппарата. На другом конце раздался усталый голос жандармского полковника:
– Есть адрес квартиры на Лиговском. Только что, гм… получен, наконец. Записывай…
– Тихо, братцы, вот теперь тихо! Ради Христа, не шумите, – вполголоса приговаривал Вырин. Цепочка фигур кралась в ночной темноте вдоль одной из стен двора-колодца, расположенного на Лиговском канале. От подъезда отделились две фигуры: вислоусый городовой при шашке и с револьвером на шнуре и дворник-татарин. Первый, брякнув шашкой, вытянулся и взял под козырек жандармскому полковнику, а второй зашептал:
– Здеся они, здеся. Никуды не отлучались.
– Еще выходы из квартиры есть? – осведомился полковник.
– Есть, есть. Я покажу, – закивал дворник.
Отправив часть людей во главе с городовым вслед за дворником, Вырин и полковник стали подниматься с остальными по парадной лестнице. У нужной двери остановились. Тишина была полнейшая – весь дом спал. Лишь вверх по лестнице ближе к чердаку мяукала кошка.
– От неладная, учуяла-таки, – прошептал один из нижних чинов.
Полковник приложил палец к губам. Вырин вопросительно кивнул на дверь. Жестами и гримасами на лице озвучил немой вопрос – чем, дескать, будем ломать? Полковник самодовольно улыбнулся краешком рта и, держа двумя пальцами за кольцо, продемонстрировал связку ключей.
– Дворник, – пояснил почти беззвучно, но сильно артикулируя.
Вырину вдруг стало смешно и он тоже чуть улыбнулся. Тихо щелкнул дверной замок… Секунду спустя дверь с шумом распахнулась и по коридору загрохотали, уже не таясь, солдатские сапоги. Нижние чины с револьверами наизготовку быстро растеклись по всем помещениям квартиры. Обшарили комнаты, кухню, откинули портьеру в коридоре. За ней оказалась дверь в кладовку. Выставив перед собой оружие, распахнули и ее – никого. Из дальнего угла квартиры раздались голоса – встретились с группой, поднимавшейся по черной лестнице.
– Черт! – громко выругался полковник.
Вырин быстро прошел на кухню. Форточка была распахнута настежь, а металлический поднос еще дымился.
– Он был здесь, – поворошив перчаткой тлеющую бумажную массу, определил капитан. – Минуту назад был.
– Гляньте, вышвысбродь, еще дверца, – подал голос стоявший за кухонной плитой нижний чин.
– Почему не перекрыли?! – взревел полковник, подлетая к унтер-офицеру, командовавшему обходной группой.
– Так перекрыли, – пятясь от своего начальника к окну, объяснялся унтер-офицер. – Ахмет, дворник, с ребятами через каморку истопника шел…
– За мной, – выхватывая из-под пальто револьвер, устремился в третью дверь Вырин. Лестница вниз была неудобной и крутой. Да к тому же грязной и скользкой – сразу было видно, что ей давно не пользовались. Вырин бежал по серпантину закругленных ступенек, спиралью уходивших вниз, обтирая пальто об осыпающуюся штукатурку влажных стен. Чуть выше тяжело сопели спускающиеся следом чины жандармерии. Первая фигура в черном мундире просто сидела на ступенях, немного привалившись к стене. Револьвер, из которого не успели произвести ни одного выстрела, повис скобой на откинутом указательном пальце мертвой руки, в ногах валялась упавшая бескозырка. Что жандарм мертв, Вырин понял сразу и, просто перемахнув через него, припустил вниз по лестнице с удвоенной силой. На второе тело капитан наткнулся уже в сереющем проеме двери, выходящей во двор. «Проклятье, и этого зарезали без звука!» – только и успел отметить про себя Вырин, когда в дверном проеме на долю секунды мелькнул темный силуэт. И тут же, оглашая весь двор прыгающим хрипом, зашелся офицерский свисток дворника Ахмета. Держа револьвер наизготовку, Вырин осторожно выглянул наружу, а затем упруго подался всем телом вперед. Бежавший по двору человек быстро оглянулся на ходу и, как показалось Вырину, лишь слегка коснулся ладонью оказавшегося у него на пути дворника. Свист оборвался на высокой ноте – бедняга Ахмет, кувыркаясь, полетел на брусчатку двора. Недолго думая, Вырин вскинул револьвер и открыл огонь по удаляющемуся беглецу. Пули гулко запели в колодце двора, одна из них раскрошила штукатурку на закругленной стене арки, в которую мгновение спустя забежал преступник. Хлопнула дверь подъезда. Догоняя капитана, по двору неслись жандармы. С Выриным поравнялся городовой, держа в одной руке револьвер, а в другой зачем-то обнаженную шашку. Когда заскочили в арку, прямо из темноты визжащими светлячками навстречу полетели пули. Лязгнул упавший на брусчатку револьвер. Схватившись за живот, споткнулся нижний чин рядом. За спиной у Вырина, присев на корточки, напряженно всматривался в темноту городовой, опустив шашку и тяжело дыша. Короткой перебежкой капитан переместился из-под арки за угол соседнего дома. Боковым зрением успев заметить перелезающую через ограду фигуру, высунулся из-за угла и несколько раз выстрелил в направлении замеченного человека. У ограды раздался сдавленный вскрик. Не опуская револьвера, Вырин устремился к ограде, когда выпущенная практически с десяти шагов пуля попала ему в плечо. Капитан укрылся в дверной нише подвернувшегося по пути подъезда. Он почти слился с выщербленной каменной стеной, прижимая ладонь к простреленному плечу. Стрелявший человек как ни в чем не бывало ловко перемахнул через ограду и, петляя, побежал в сторону железнодорожных строений. Когда Вырин схватился за решетку ограды, беглеца уже и след простыл. Капитан попытался подтянуться, но раненая рука не слушалась. Подскочил городовой с шашкой наголо.
– Ушел, – тяжко выдохнул Вырин и осел на фундамент ограды, так и не перебравшись на другую сторону. Сквозь его пальцы и по рукоятке револьвера липкими струйками сочилась кровь.
Городовой полез было на ограду, прямо как был, с шашкой и наганом в руках.
– Поздно уже, упустили, – остановил его снизу Вырин. Поморщившись, оглядел грузную запыхавшуюся фигуру рядом с собой. – Убирайте вашу селедку, бесполезно теперь шашкой махать…
Вбежавший через полминуты во двор с остальными жандармами полковник быстро оценил обстановку и громко помянул второй раз за эту ночь нечистую силу:
– Ч-че-о-орт! – раскатисто прогремело среди ночных домов.
Вырина перевязали на квартире, куда вернулись производить обыск. Жандармский полковник был мрачнее тучи – двое убитых, двое раненых, из них один тяжело. Преступнику удалось скрыться. Да еще на кухне жалобно подвывал дворник Ахмет, утирая мокрым полотенцем разбитые губы и шамкая ставшим сегодня спереди беззубым ртом. Свистеть в свисток ему теперь долго не придется…
На квартире не обнаружили практически ничего достойного внимания. Были найдены только некоторые предметы мужского гардероба и… абсолютно никаких бумаг. Ни листочка. Лишь в ящике стола лежала небольшая шкатулочка. Высыпав из нее на стол ордена, Вырин здоровой рукой разложил их на столешнице. Ленточка ордена Св. Станислава была в бурых пятнах. Кровь, причем застарелая.
«Эх, Царствие тебе Небесное, штабс-ротмистр Хлебников, – произнес мысленно Вырин. – Далеко отсюда сложил ты свою молодецкую головушку…»
На следующий день в морской форме и с рукой на черной перевязи капитан Вырин стоял навытяжку в кабинете адмирала Рожественского, только что закончив доклад о проведенном расследовании. Адмирал долго молчал. Подошел к дверце сокрушенного им накануне шкафа. Стекло было вставлено новое, а вместо разбившейся модели парусника стоял искусно исполненный в миниатюре макет броненосца типа «Бородино».
– Как вы себя чувствуете, Афанасий Николаевич?
– Спасибо, ваше превосходительство, все в порядке.
Рожественский задумчиво посмотрел на модель броненосца:
– Вторая эскадра собралась в Кронштадте. Скоро уж выходим, слава богу…
Вечером Вырин сидел в маленьком кафе на Петербургской стороне с жандармским полковником. Немногословно обсудили последнее дело.
– Выражение-то какое подобралось – «террористический акт», – имея в виду случившееся на «Славе», произнес полковник. И, покачивая перед собой коньячный бокал, будто бы попробовал слово на вкус: – «Теракт». Господи, с какой еще заразой мы в России-матушке столкнемся…
От последних дней у Вырина остался тяжелый осадок:
– Эх, перевестись бы от этой заразы на корабль. Хоть на миноносец, хоть на канонерку, да хоть на буксир. Там все понятно: вот ты, а вот враг.
– Устал ты, Афанасий.
Вырин грустно усмехнулся уголком рта, слегка кивнул согласно и чуть пригубил свой коньяк.
От последних дней у Вырина остался тяжелый осадок:
– Эх, перевестись бы от этой заразы на корабль. Хоть на миноносец, хоть на канонерку, да хоть на буксир. Там все понятно: вот ты, а вот враг.
– Устал ты, Афанасий.
Вырин грустно усмехнулся уголком рта, слегка кивнул согласно и чуть пригубил свой коньяк.
– Но кто-то же должен бороться с заразой здесь, дома, – серьезно заметил полковник. – Иначе все заболеем. А дом надо содержать в чистоте.
При последних словах собеседника Вырину отчего-то представился дворник Ахмет, пострадавший минувшей ночью. И, несмотря на весь драматизм произошедшего на Лиговке, капитан все же улыбнулся.
24
Армада японского Объединенного флота третий месяц находилась в районе островов Эллиот. С началом войны этот квадрат был избран японским командующим в качестве операционной базы для ведения боевых действий против Порт-Артура. Стоя на якоре, дымили трубами махины броненосцев, непрерывно вели дальнюю и ближнюю разведку крейсера, каждую ночь уходили в рейды к берегам Ляодуна отряды миноносцев. Между стоящими на якорях главными силами регулярно сновали транспорты с углем и всеми необходимыми припасами – служба снабжения была поставлена и действовала образцово. Флот Микадо не только безраздельно господствовал в акватории Печилийского залива, но и надежно обеспечивал коммуникации японских сухопутных сил на материке. Все перевозки в Желтом и Японском морях были практически безопасны для Страны восходящего солнца. Русская эскадра, понесшая тяжелые потери, была загнана на внутренний рейд Порт-Артура, вражеские корабли, оказавшиеся по воле случая после открытия боевых действий в портах Чемульпо и Дальнего, уничтожены, а отряд владивостокских крейсеров бездействовал в силу погодных условий. Да и не слишком сильны эти русские крейсера во Владивостоке, чтобы беспокоиться из-за них всерьез, к тому же они малочисленны. Армии маршала Ойямы, высадившись в Корее, ведут победоносное наступление. Русские войска сбиты со своего рубежа на реке Ялу, отступили после сражения при Тюренчене, японцы движутся в ляоянском направлении, а 3-я армия генерала Ноги готовится к вторжению на Ляодунский полуостров с севера. Когда сухопутные рубежи русской крепости падут, конец находящемуся там вражескому флоту придет сам собой. А если его остатки попытаются вырваться из артурской мышеловки, японцы перетопят их без особого труда. При этом сам японский флот никаких существенных потерь не понес – поврежденные в морских сражениях корабли уже вновь находятся в строю. Все так, все идет по заранее разработанному плану, но…
«Но-но-но», – твердил мысленно адмирал Того, сидя над картами в адмиральском салоне своего флагманского броненосца «Микаса». Это проклятое «но» сидело в его голове, с ним он засыпал, с ним он пробуждался. Вот и сейчас, глядя на карты морей и заливов Дальневосточного региона, Хейхатиро Того как-будто хотел прожечь их взглядом. О, если бы боги наделили его зрением, способным видеть в реальности происходящее на этих разрисованных условными знаками квадратах! Хейхатиро, не раздумывая, отдал бы за это все, включая и саму жизнь. Впрочем, не раньше, чем исчерпал бы ее до самого дна на службе императору и отечеству. Несмотря на то что он сейчас находился совершенно один, адмирал с почтением взглянул на висевший в рамке портрет императора.
«Служба, сначала служба до последней возможности и лишь потом смерть. Иначе не случится полной отдачи и результат будет скромен», – произнес про себя японский адмирал и вновь склонился над картами. Несомненные японские успехи первых месяцев войны омрачала ситуация с отрядом кораблей адмирала Макарова. Ситуация, прямо скажем, загадочная и тревожная. Это и было то самое проклятое «но», которое неотступно беспокоило Хейхатиро Того днем и ночью. Поведение русского адмирала совершенно не вписывалось в четкий и логичный, до мелочей продуманный японский замысел ведения войны на море. Замысел, возможно, не особо оригинальный, но зато простой и надежный. Теперь же… Однако восстановим все события по порядку.
Адмиралу Того был вполне понятен январский выход в море броненосцев Макарова – следовавшая в самый канун войны в Порт-Артур 1-я Дальневосточная эскадра была жестоко потрепана штормом, потеряла свой флагманский броненосец «Ослябя» и, безусловно, нуждалась в поддержке. Японцы могли перехватить ее на подходах к Печилийскому заливу и разгромить без труда. Собственно, такие мысли посещали японское военно-морское командование. И логика Макарова в тех обстоятельствах вполне понятна. Дальше случился казус – Макаров разминулся с кораблями, шедшими из России. Что ж, при продолжавших бушевать в те дни штормах это вполне правдоподобно. Узнав, что один из броненосцев Макарова поврежден непогодой и требует длительного ремонта, Того решил дать возможность втянуться 1-й Дальневосточной эскадре в порт-артурскую мышеловку. И как только корабли из России пришли в Артур, Хейхатиро Того отдал приказ своему флоту выступать. Неожиданно все вдруг складывалось для японцев даже лучше, чем они планировали. Это был шанс! Его дарило само провидение – представлялась прекрасная возможность разгромить русских по частям. О чем еще можно было мечтать? И он нанес удар… Результаты удара были впечатляющими, впрочем (тут Того поморщился), он рассчитывал на большее. Порт-Артурская эскадра все же продолжает огрызаться, иногда выползая из своей блокированной с моря гавани. Ну, это не беда – русские корабли в Порт-Артуре все равно обречены. Адмирала Того больше интересовали броненосцы Макарова. Новейшие, но их всего четыре. Ах, как ждал Хейхатиро их обратного прорыва в Порт-Артур. Куда же им еще идти? Во Владивосток? Маловероятно, но и в этом случае главные силы Того успеют их перехватить. Японские службы разведки и оповещения работают безупречно. Он устроит им достойную встречу. А после этого можно будет заняться русскими силами, которые выйдут с Балтики. Они, конечно, пошлют еще одну эскадру – в Петербурге спешно готовятся к походу броненосцы проекта «Бородино». Однако при каждом сражении у адмирала Того будет решительный перевес в силах. Море постоянно будет оставаться под его контролем. Маршал Ойяма сможет спокойно продолжать войну на суше. А с разгромом всех сил русского флота победа в войне упадет в японские руки, как спелый плод. И в первые недели после открытия боевых действий Того буквально издергал свои крейсера дозора, гоняя их по Желтому морю в поисках возвращающегося отряда Макарова. Безрезультатно! Макаров в Артур так и не пошел. Не пошел и во Владивосток. Ни в последних числах января, ни в февральские дни. Сначала Того недоумевал. Он не мог понять, как можно было бросить нуждающуюся в усилении хоть и пострадавшую от противника, но вполне еще боеспособную русскую эскадру в Артуре? Как, собственно, русские собираются вести войну на море? Да и вообще вести всю войну с Японией? Ибо ключ к победе заключался во владении морем – это четко знали обе враждующие стороны. Непонимание рождает опасение. Того не понимал, что делают русские. Когда, наконец, исправив поврежденный в предвоенном шторме броненосец «Пересвет», Макаров вышел в море и отправился в противоположную от Печилийского залива сторону, японского адмирала охватила настоящая тревога. Мысли в голове Хейхатиро сменяли одна другую: куда идет отряд Макарова? Совершает отвлекающий маневр, чтобы прорваться в Артур? Идет кружным путем вокруг Японии во Владивосток? Как Макаров думает снабжать свои суда углем? Сколько вообще он собирается пробыть в море? Ведь узлы и механизмы его кораблей не вечны, они изнашиваются… А броненосцы Макарова продолжали свое загадочное турне к югу, хотя по всем расчетам должны были любыми способами спешить на север, на театр боевых действий. Вместо этого они посещали азиатские порты, простаивая там положенное время, по истечении которого снова оказывались в нейтральных водах. В высшей степени странный поход! Адмирала Того даже посетила пугающая мысль – а не обратно ли в Россию собрался адмирал Макаров? Впрочем, успокоил себя японский адмирал, посовещавшись с техническими специалистами, которых специально созвали на «Микасу» для проведения секретных консультаций, в таком случае эти русские броненосцы просто исчерпают свои ходовые ресурсы и будут вынуждены надолго встать на капитальный ремонт. Это невозможно – война к тому времени попросту закончится. Разумеется, японской победой. Однако подобное опасение японского адмирала развеял своими действиями сам Макаров – от южной точки своего пребывания он снова взял курс на север, так же неспешно отстаиваясь в нейтральных портах. Того изготовил свои силы к встрече. Но с подходов к Желтому морю Макаров снова повернул на юг. И здесь Хейхатиро, как ему тогда показалось, разгадал игру своего оппонента – да он просто ждет таким образом вторую балтийскую эскадру! Великие боги, это будет самое худшее, если соединятся два отряда русских новейших броненосцев. Выделив часть своих сил для блокады Порт-Артура и охраны коммуникаций, японский адмирал собрал в ударный кулак новейшие броненосцы и крейсера. Следовало незамедлительно найти макаровский отряд и навязать ему сражение. Иначе будет худо. Очень худо. Но как только адмирал Того достаточно выдвинулся на юг, Макаров со своими кораблями… исчез из поля зрения. Японские агенты в азиатских портах из кожи вон лезли, чтобы выяснить хоть что-то о последних намерениях и курсе русских. Тщетно! Больше ни в один порт отряд Макарова не зашел, бесследно затерявшись на просторах Мирового океана. Это противоречило всем известным до сих пор правилам ведения морской войны, было непонятно, невероятно для мировой практики судовождения в ХХ веке – но это случилось! Японские крейсера рыскали по морям в поисках противника, останавливая и опрашивая все попадающиеся им на пути торговые суда нейтральных стран. В деле поиска русских им усердно помогали корабли британского флота, несшие службу в Дальневосточном регионе. Результат – никакой информации. В тяжких раздумьях адмирал Того взял курс обратно на Печилийский залив. Подходил к концу март 1904 года…