— Брось дурить, — сказал Бейнс. — Или вы, маны, настолько спятили, что не помните о братстве кланов в час опасности? Опусти лазер! — Он медленно подошел к машине, не сводя глаз с солдата. В машине под сиденьем лежало его собственное оружие, и сумей Бейнс добраться до него, он обязательно выстрелил бы, чтобы спасти жизнь Аннет.
— Я подам на тебя рапорт Говарду Стрэву, — крикнул он, роясь в машине. — Я его друг, представитель паров в ассамблее.
Пальцы нащупали рукоять пистолета, и Бейнс вытащил его, одновременно сняв с предохранителя.
Щелчок, отчетливо слышимый в ночной тишине, заставил мана повернуться; теперь ствол лазера был направлен на Габриеля Бейнса. Ни тот, ни другой не сказали ни слова, глядя друг на друга. Было довольно темно, оба видели плохо.
Мысль, пришедшая неведомо откуда, коснулась разума Габриеля Бейнса:
— Мистер Риттерсдорф, ваша жена рядом, я чувствую активность ее мозга. Советую вам лечь на землю.
Терранин и Аннет Голдинг немедленно так и сделали. Ман в танке испуганно дернулся и наугад прошил темноту лучом лазера.
Тут же прицельный выстрел из лазерного оружия прошел над лежащим плашмя терранином, попал в оболочку уничтоженного корабля и увяз в расплавленном металле. Ман в танке подпрыгнул, пытаясь определить, откуда стреляли. Он инстинктивно вскинул оружие, но не выстрелил. Ни он, ни Габриель Бейнс не могли понять, откуда и в кого стреляли.
— Садись в машину! — крикнул Габриель Аннет, придерживая дверцу. Аннет подняла голову, взглянула на него, потом повернулась к лежавшему рядом терранину. Они переглянулись и оба, спотыкаясь, помчались со всех ног.
С башни танка ман начал стрелять, но не в Аннет и не в терранина, он стрелял в темноту, откуда пришел луч лазера. Потом ман скрылся в башне, люк захлопнулся, и машина, вибрируя и громыхая, двинулась вперед. В ту же секунду из ствола танка вылетела ракета, помчалась параллельно земле и вдруг взорвалась. Габриель Бейнс, пытавшийся развернуть машину, терранин и Аннет упали на пол. Земля затряслась. Габриель закрыл глаза, но это не помогло. Терранин, лежавший рядом с ним, выругался, Аннет застонала.
«Эти чертовы маны!» — с яростью подумал Бейнс, когда машина рыскнула, отброшенная воздушной волной.
— Нельзя использовать такие снаряды на небольшом расстоянии, — донесся до Бейнса едва слышимый голос терранина.
Машина закувыркалась. Бейнс ударился о защитные подушки на крыше, потом о приборную доску. Все предохранительные устройства, которые предусмотрительный пар установил в своей машине, автоматически включились, но это мало помогло. Машина продолжала кувыркаться, и Бейнс сказал самому себе: «Как я ненавижу этих манов! Никогда больше не стану сотрудничать с ними».
Кто-то свалился на него и крикнул: «О, Боже!» Это была Аннет Голдинг.
Схватив ее, он судорожно прижал девушку к себе. Все стекла в машине повылетали, вокруг дождем сыпались обломки пластика. Воняло паленым, возможно, это горела его собственная одежда. Из спринклеров ударили струи противопожарной пены — автоматика среагировала на слишком высокую температуру. Бейнс мгновенно увяз в серой жиже, и никак не мог ни за что схватиться. Он вновь выпустил Аннет. «Черт побери, — подумал он, — вся эта техника, стоившая мне столько времени и скинов, оказалась еще хуже, чем сам взрыв. Какая из этого мораль?» — спросил он себя, переворачиваясь в скользкой пене. Чувствовал он себя так, словно его намылили на какой-то чудовищной оргии брадобреев. Барахтаясь, он изо всех сил пытался выпростаться из липкого вещества.
— Помогите!
Никто и ничто не ответило.
«Клянусь, я взорву этот танк, — подумал он, утопая в пене. — Я еще посчитаюсь с этими проклятыми манами. Я всегда знал, что они против нас».
— Вы ошибаетесь, мистер Бейнс. — В его голове возникли вдруг спокойные, рассудительные мысли. — Солдат, выпустивший снаряд, вовсе не собирался причинять вам вред. Прежде чем выстрелить, он проделал все расчеты, по крайней мере, так ему казалось. Не следует видеть во всем только проявление злой воли. В данный момент этот человек пытается пробиться сюда и вытащить из горящей машины и вас, и тех, кто с вами.
«Если ты меня слышишь, — подумал Бейнс в ответ, — помоги мне».
— Я ничего не могу сделать. Я студняк и ни в коем случае не могу приближаться к пламени. Я слишком восприимчив к теплу, о чем говорят недавние события. Двое моих братьев уже погибли, пытаясь помочь вам, а я еще не готов к выделению спор. Кстати, если бы я и попытался кого-нибудь спасти, это был бы мистер Риттерсдорф, Это мужчина с Терры, он в машине вместе с вами.
Чья-то рука схватила Габриеля Бейнса за воротник. Кто-то поднял его, вытащил из машины и грубо отбросил в сторону. Ман снова полез в горящую машину и вытащил Аннет Голдинг. Совершенно не заботясь о собственной безопасности, что было типично для его сверхактивного темперамента, ман исчез в пламени, и через несколько мгновений выволок терранина.
— Спасибо, сэр, — подумал студняк с облегчением и благодарностью. — Взамен за ваш поступок позволю себе сообщить вам кое-какую информацию. Ваш снаряд не попал в доктора Риттерсдорф. Она и симулакрон ЦРУ, мистер Мэйджбум, скрываются неподалеку, дожидаясь возможности еще раз выстрелить в вас. Советую вам поскорее вернуться в танк.
— Но почему именно в меня? — спросил разгневанный ман.
— Потому что именно ваш клан уничтожил их корабль, — ответил студняк. — Между вами установилась явная враждебность. Поторопитесь.
Солдат манов помчался к танку, но не добежал до него. Когда, он преодолел уже две трети пути, темнота осветилась на мгновение лучом лазера, и ман упал ничком.
«Теперь наша очередь, — обреченно подумал Габриель Бейнс, вытирая с себя пену. — Интересно, узнает ли она меня, помнит ли она нашу давешнюю встречу… И если да, то пощадит меня или убьет в первую очередь?»
Рядом с ним завозился, пытаясь встать, терранин, которого по странному стечению обстоятельств тоже звали Риттерсдорф.
— У тебя было оружие, — сказал он. — Что с ним случилось?
— В машине. Кажется…
— Почему она хочет нас убить? — спросила Аннет Голдинг, хватая ртом воздух.
— Потому что знает, зачем я здесь, — ответил Риттерсдорф. — Я прилетел на этот спутник, чтобы убить ее. — Он казался совершенно спокойным. — К завтрашнему утру один из нас будет мертв, или она, или я. — Он явно уже принял решение.
Над их головами прокатился рев тормозной ракеты. Это был очередной корабль, и Габриель Бейнс почувствовал надежду. Может, у них еще будет шанс уйти от доктора Риттерсдорф, которая явно спятила. Даже если этот корабль полон терран. Было совершенно ясно, что доктор. Риттерсдорф действует исключительно под влиянием своих диких импульсов, без какого-либо официального разрешения. По крайней мере он надеялся на это.
В небе вспыхнуло пламя, ночь стала белой, и все, даже мелкие камешки на земле, обрисовалось необычайно отчетливо. Разбитый корабль мистера Риттерсдорфа, мертвый ман и его танк, сожженная машина Габриеля Бейнса, а в ста метрах огромная кипящая воронка, где взорвался снаряд. А между деревьями справа — две человеческие фигуры: Мэри Риттерсдорф и кто-то еще, о ком говорил студняк. Увидел он и самого ганимедийца, тот нашел укрытие возле обломков корабля. Все вместе являло чудовищное зрелище, и Бейнс едва подавил желание истерически расхохотаться.
— Это терранский военный корабль? — спросила Аннет Голдинг.
— Нет, — ответил Риттерсдорф. — Видишь, у него на борту нарисован кролик.
— Кролик? — глаза ее расширились. — Там действительно живые кролики?
— Нет, — мысли студняка дошли до Габриеля Бейнса. С видимым сожалением ганимедиец сообщил: — Это Банни Хентман, он ищет вас, мистер Риттерсдорф. Как вы пессимистически предвидели, он на Альфе Третьей Эм-два. Хентман покинул Луну вскоре после того, как вы вылетели с Терры. Я принимаю мысли его мозга, — объяснил он. — Разумеется, до сих пор я ничего об этом не знал, поскольку был в зародышевом состоянии.
«Ничего не понимаю, — сказал себе Габриель Бейнс. — Кто такой этот Банни Хентман? Какое-нибудь кроличье божество? И почему он ищет Риттерсдорфа?» Собственно, он не знал даже приблизительно, кто такой Риттерсдорф. Муж Мэри Риттерсдорф? Ее брат? В голове у него все перемешалось. Больше всего ему хотелось вернуться в Адольфвилль, на оборонительные позиции, годами готовившиеся его кланом как раз для таких вот ситуаций. «Похоже, всем нам конец, — решил он. — Они все против нас. Маны, доктор Риттерсдорф, могучий корабль с кроличьим тотемом на борту, а где-то поблизости — терранские войска, выжидающие момент, чтобы вступить в дело… Какие у нас шансы? В сердце моем теплится искра пораженчества. Превратится ли она в пламя?» Склонившись к Аннет Голдинг, он сказал ей:
— Прощай.
— Куда ты идешь, Габ? — Она смотрела на него большими темными глазами.
— Прощай.
— Куда ты идешь, Габ? — Она смотрела на него большими темными глазами.
— А какое это, черт побери, имеет значение? — горько ответил он. Здесь у них не было никаких шансов: в свете огня они представляли идеальную цель для лазера доктора Риттерсдорф.
Он поднялся, пошатываясь и отряхиваясь от пены, словно мокрый пес.
— Я ухожу, — сообщил Бейнс, но тут же почувствовал себя гадко. Из-за нее, не из-за своей возможной смерти. — Хотел бы я что-нибудь для тебя сделать, — сказал он, — но эта женщина безумна, я-то знаю об этом из первых рук.
— О-о, — протянула Аннет, качая головой. — Значит, у тебя сорвалось?
Она украдкой взглянула на Риттерсдорфа.
— «Сорвалось», говоришь? — Он рассмеялся: это и впрямь было забавно. — Напомни, чтобы я как-нибудь рассказал тебе.
Бейнс наклонился и поцеловал ее. Потом выпрямился и пошел.
Он шел, ожидая, что его вот-вот настигнет луч лазера. Свет был очень ярким, он невольно зажмурился и брел наугад. «Почему она не стреляет? Наверное, вот сейчас… — Он уже хотел, чтобы все поскорее кончилось. — Смерть от руки психолога — подходящий конец для пара».
Какая-то тень преградила ему путь, он открыл глаза и увидел три знакомые фигуры. Перед ним стояли Сара Апостолес, Омар Даймонд и Игнац Ледебур — троица последних визионеров этого спутника или, говоря иначе, трое самых больших чудаков среди всех кланов. «Что они здесь делают? И как здесь оказались? С помощью левитации, телепортации или чего-то в этом духе… Ясно, что без неомагии тут не обошлось». — Глядя на них, он испытывал только раздражение. Ситуация и без них была достаточно запутанной.
— Зло столкнулось со злом, — почти пропел Игнац Ледебур. — Но наши друзья уцелеют. Надейся на нас, Габ. Вскоре ты будешь перенесен в безопасное место с помощью психонасоса.
Он протянул руку к Бейнсу, лицо его посуровело.
— Да не мне, — отмахнулся Бейнс. — Помогите Аннет Голдинг. — Ему вдруг показалось, что с него разом свалилась вся тяжесть бытия пара. Впервые в жизни он старался спасти не себя, а кого-то другого.
— Она тоже будет спасена, — заверила его Сара Апостолес. — И той же самой силой.
Над их головами ревели двигатели огромного корабля с нарисованным на борту кроликом. Он медленно опускался.
12
Дэн Мэйджбум, стоявший рядом с Мэри, произнес:
— Слышала, что сказал студняк? На корабле находится телевизионный комик Банни Хентман, один из первых в нашем списке разыскиваемых. — Он лихорадочно ощупывал горло, вероятно, в поисках переключателя интеркома, соединяющего его с мощной станцией ЦРУ на борту одного из терранских кораблей.
— Я слышала также, будто ты не человек, а симулакрон, — ответила Мэри.
— Человек, не человек — какая разница? — буркнул Мэйджбум.
Он нашел микрофон и, не обращая больше на нее внимания, заговорил в него, сообщая начальству, что наконец-то нашелся Банни Хентман. «И все это, — подумала Мэри, — на основании нескольких слов ганимедийского гриба». Легковерность ЦРУ превосходила всякое воображение. Но все-таки это могло быть правдой. Не подлежало сомнению, что Хентман находится в корабле, на котором виднелся силуэт кролика, знакомый всем телезрителям.
Мэри вспомнила отвратительный эпизод, когда она обратилась в организацию Хентмана, стараясь любой ценой выбить для Чака работу сценариста. Неплохое дельце — она никогда этого не забудет. Договор, как они это назвали. «Похотливый скунс», — подумала она, глядя на корабль, похожий на футбольный мяч-переросток.
— Я получил приказ, — заговорил вдруг Мэйджбум, — подойти к кораблю и попытаться арестовать Хентмана.
Мэри остолбенело смотрела, как он бежит к кораблю. «Может стоит остановить его? — спросила она себя. — А-а, черт с ним», — решила она и опустила лазер. У нее не было ничего против Мэйджбума, симулакрон он там или человек. Что ни говори, а из всех сотрудников ЦРУ, которых она встречала за годы жизни с Чаком, Дэн был самым бездарным. «Чак! — Она сразу сосредоточилась на нем. — Ты проделал длинный путь, дорогой, только для того, чтобы расквитаться со мною. Стоило ли? Но еще ты нашел себе новую женщину. Интересно, как тебе понравится в роли любовницы полиморфная шизофреничка». Она прицелилась и выстрелила.
Неприятный белый свет вверху внезапно погас, снова стало темно. Сначала Мэри не поняла, что случилось, но потом сообразила, что сейчас, когда корабль уже опустился, иллюминация стала лишней. Теперь они предпочитали свету темноту, как фотофобы, прячущиеся за шкаф.
Мэри не знала, настиг ли Чака ее выстрел. «К черту», — подумала она с яростью, и тут же почувствовала страх — ведь она тоже была в опасности. Чак стал убийцей; Мэри прекрасно понимала, что он прилетел сюда убить ее. Его присутствие на спутнике подтвердило то, что она с профессиональной проницательностью подозревала уже давно. Ей вдруг пришло в голову, что во время путешествия и в первые дни на Альфе III M2 именно Чак мог быть оператором Мэйджбума. Но почему он ждал, почему не сделал этого сразу? Впрочем, теперь самое важное, что симулакроном управляли с Терры. Таков был порядок, Чак много раз объяснял ей это.
«Я должна выбраться отсюда, — подумала она, — прежде, чем он меня убьет. А куда мне идти? Большие военные корабли не могут вступить в дело из-за экрана, установленного этими лунатиками и маньяками, хотя изо всех сил пытаются сквозь него пробиться». Сейчас Мэйджбума рядом не было, и она не могла связаться с крейсерами. «Хотела бы я снова оказаться на Земле, — жалобно сказала она сама себе. — Весь проект пошел наперекосяк. Это же просто безумие: мы с Чаком пытаемся убить друг друга. Как такое могло случиться? Я думала, мы сможем спокойно жить порознь… Разве после развода я не имею на это права? Не стоило мне просить Боба Алфсона снимать Чака с той девушкой. Наверное, это его и разъярило». Но сейчас было уже слишком поздно. Она не только получила эти снимки, но и воспользовалась ими в суде. Сейчас они лежали в деле, и любой человек с болезненным любопытством мог их оживить и развлекаться, наблюдая как Чак и Джоан Триест занимаются любовью.
«Это знак поражения, дорогой, — подумала она. — Чак, я хотела бы сдаться. Хотела бы покончить с этим, если не ради тебя, то ради себя. Неужели мы не можем быть… друзьями?»
Пожалуй, то были бесплодные надежды.
Что-то странное появилось перед ней, и Мэри выпучила глаза, дивясь его размерам. Это было слишком сверхъестественным, человек не мог сотворить такое. Звезды словно поблекли в этом месте, а предмет, чем бы он ни был, начал обретать почти вразумительную форму.
Это была огромная ящерица, и Мэри вдруг поняла, что именно она видит. Это было создание больного воображения, шизофреническая проекция, генерируемая безнадежными психопатами. Вполне типично для Альфы HI M2. Но почему она видит это?
«Может шизофреник или несколько, действующих вместе, скоординировать свои психопатические видения с талантом пси? Странная мысль…» — подумала она, надеясь, что такое невозможно. Если они овладели этим умением за двадцать пять лет свободы, быть беде.
Мэри вспомнила гебефреника, которого встретила в Гандитауне, которого, возможно, неспроста называли святым — Игнаца Ледебура. Кроме грязи она увидела в нем нечто большее — освежающую и немного пугающую ауру сверхъестественных способностей, направленных бог знает куда. Во всяком случае, в конце концов он ее заворожил.
Ящерица — поразительно реальная — вытянула шею и открыла пасть, из которой вырвался призрачный огненный шар, осветивший часть неба. Шар поднялся вверх, и Мэри облегченно вздохнула: он поднимался, а не падал. Однако опасения не покидали ее — зрелище было слишком невероятным. Слишком уж живо все это напоминало таинственные видения преследующих ее снов. Она переживала их, но никогда не пыталась анализировать, а тем более говорить о них с кем бы то ни было. Боже сохрани!
Огромный шар перестал подниматься и распался на светящиеся полосы. Сияние пошло вниз, потом, к ужасу Мэри, внезапно задрожало, и словно чья-то рука сформировала из него огромные слова. Слова сложились в послание — в буквальном смысле. И послание это, как поняла вдруг Мэри, было адресовано ей. В нем говорилось следующее:
ДОКТОР РИТТЕРСДОРФ
ПРОСИМ ИЗБЕГАТЬ КРОВОПРОЛИТИЯ
ТОГДА
МЫ ПОЗВОЛИМ ВАМ УЙТИ
А потом, уже меньшими буквами, словно дописанными после паузы:
СВЯТОЙ ТРИУМВИРАТ
«Они спятили, — сказала себе Мэри Риттерсдорф, чувствуя, как у нее в горле зарождается истерический смех. — Это не я хочу пролить кровь, а Чак! Боже, почему они пристают ко мне? Если вы такие святые, то должны понять очевидное». Впрочем, она тут же сообразила, что это не так уж очевидно. Она стреляла в Чака, а до этого убила солдата манов, бежавшего к своему танку. Так что, возможно, что ее сознание и намерения были не такими уж чистыми.