Однако эта идея вызвала у него отвращение. Он буквально корчился при одной мысли об этом и все-таки не мог отказаться — ведь на Земле тоже не было ничего хорошего.
Следовало найти человека, на которого можно было бы положиться во время управления симулакроном. Кого-нибудь, кто мог охранять его интересы… например, Петри.
Потом он подумал: «А какие они — мои интересы?» Глубоко задумавшись, Чак пошел по платформе; новая идея, подсунутая Элвудом, незаметно овладела его мыслями.
Симулакрон ЦРУ с Мэри на далеком спутнике совершенно иной звездной системы, среди больных людей безумного общества… там он мог бы сделать кое-что, и это сошло бы ему с рук. Однако, это не та идея, которой можно с кем-то поделиться. Он даже себе не смел признаться в этом намерении, и все же это имело некоторые преимущества перед самоубийством, до которого он почти дошел. «В тамошних условиях, да еще с помощью машины ЦРУ, или точнее, «Дженерал Дайнемикс», я мог бы убить ее, — сказал он сам себе. — И почти наверняка был бы оправдан, потому что симулакрон, управляемый с такого расстояния, часто действует по своему усмотрению. Стоит попробовать. В суде я буду утверждать, что симулакрон действовал сам. Я могу представить бесчисленные документы, доказывающие, что роботы часто делают такое… История ЦРУ полна таких вот проколов в самые решающие моменты. И следствие ни черта не докажет».
Он подошел к двери Ната Уилдера, открыл ее и вошел внутрь, продолжая размышлять о том же.
Хорошая это идея или плохая, но она из тех, которые нескоро выветриваются из головы, если уж в нее попали. Подобно idee fixe[2], она захватила все его мысли и уходить не собиралась.
Даже теоретически это не могло быть «идеальным преступлением». Вся тяжесть подозрений падет именно на него. Судья — кто бы ни вел это дело — сразу поймет, что произошло, как и репортеры, среди которых — самые умные головы США. Но подозрения и доказательства — вещи разные. Кроме того, он до некоторой степени мог скрыться за завесой тайны, постоянно окружающей действия ЦРУ.
Между Террой и системой Альфы лежало более трех световых лет — неизмеримо далеко. Разумеется, это слишком много, чтобы — в обычных условиях — совершить убийство. Искажение сигналов, проходящих через гиперпространство, признавалось постоянно действующим фактором. Адвокат, если он достаточно хорош, мог бы сыграть даже на одном этом аргументе.
А Нат Уилдер был именно таким адвокатом.
5
Вечером того же дня, пообедав в ресторане «Голубой Лис», Чак позвонил домой своему шефу, Джеку Элвуду.
— Я бы хотел увидеть существо, которое вы называете Дэн Мэйджбум, — осторожно сказал он.
Лицо шефа на небольшом экране улыбнулось.
— Хорошо. Возвращайся в свою халупу, Дэн к тебе заглянет. Сейчас он у меня дома, моет посуду. Что заставило тебя решиться?
— Так, ничего конкретного, — ответил Чак и положил трубку.
Он вернулся к себе — ночью его комната выглядела еще более удручающе — и сел, ожидая Дэна.
Почти сразу же в коридоре послышался низкий мужской голос, спрашивающий его, а потом в его мозгу прозвучали мысли ганимедийского студняка:
— Мистер Риттерсдорф, вас ищет какой-то джентльмен.
Чак открыл дверь. На пороге стоял невысокий мужчина средних лет с заметным брюшком, в старомодном костюме.
— Мистер Риттерсдорф? — угрюмо спросил он. — О, боже, ну и помойка, полно чужаков. Что делает здесь терранин? — Он вытер потное лицо платком. — Я Банни Хентман. А ты сценарист? Или я перепутал адрес?
— Я пишу сценарии для симулакронов, — ответил Чак. Он знал, что это — дело рук Мэри. Она хотела быть уверена, что он будет зарабатывать достаточно, чтобы содержать ее.
— Почему ты меня не узнал? — буркнул Хентман. — Разве я не пользуюсь мировой славой? А может, ты не смотришь телевизор? — Он раздраженно затянулся сигарой. — В общем, я пришел. Хочешь ты для меня работать или нет? Слушай, Риттерсдорф, я не привык упрашивать. Твоя писанина хороша, согласен. Где твоя комната? Или мы так и будем стоять в коридоре? — Он заметил приоткрытую дверь Чака и направился к ней.
Чак последовал за ним, стараясь собраться с мыслями. Ясно было, что от Хентмана не просто избавиться. Но, с другой стороны, его присутствие ничему не мешало: это будет хорошая проверка надежности Дэна Мэйджбума.
— Надеюсь, вы понимаете, — сказал он Хентману, когда закрыл дверь, — что я не очень-то нуждаюсь в этой работе.
— Конечно, конечно, — кивнул Хентман. — Я знаю, что ты патриот и тебе нравится работать для ЦРУ. Слушай, — он поманил его пальцем, — я могу платить тебе в три раза больше, чем они. И свободы в работе у тебя будет больше. Однако последнее слово относительно формы использования всего написанного, разумеется, будет моим. — Он оглядел комнату. — Это напоминает мне мое детство в Бронксе. Что с тобой случилось? Неужели жена разорила тебя? — В глазах его мелькнуло сочувствие. — Да-а, это тяжело, я-то знаю. Я три раза разводился, и каждый раз это стоило мне чертовски дорого. Закон стоит на стороне женщин. Твоя жена симпатична, но… — он махнул рукой. — Я уж сам не знаю, какая-то она холодная. Понимаешь, что я имею в виду? Какая-то расчетливая. Я тебе не завидую. На такой женщине нельзя жениться. Нужно сначала убедиться, что это просто роман. — Он взглянул на Чака. — Но ты-то семьянин, это видно по тебе. Ты играешь честно. Такая женщина, как Мэри, может тебя растоптать, и ты станешь плоским, как задница насекомого.
В дверь постучали, и в ту же секунду Чак принял мысль ганимедийца, Лорда Раннинга Клэма:
— Еще один гость, мистер Риттерсдорф. На этот раз моложе.
— Прошу прощения, — сказал Чак Хентману, подошел к двери и открыл ее.
— Кто это здесь пользуется мысле-речью? — пробормотал за его спиной Хентман.
Молодой мужчина с невозмутимым лицом, в самом модном костюме от братьев Хардинг, обратился к Чаку:
— Мистер Риттерсдорф? Я Дэн Мэйджбум. Мистер Элвуд просил меня заглянуть к вам.
Хорошая работа, даже он сперва не догадался. Чак почувствовал возбуждение, когда понял это.
— Конечно, входите. — Он проводил симулакрона в свою убогую квартиру. — Мистер Мэйджбум, это Банни Хентман, знаменитый телевизионный комик. Помните, тот йе-йе, бум-бум Хентман, который носится в костюме косоглазого кролика с вислыми ушами.
— Какая честь, — сказал Мэйджбум, протягивая руку. Они обменялись рукопожатиями, меряя друг друга взглядами. — Я много раз смотрел вашу программу. Обхохочешься.
— Да, — буркнул Банни Хентман, сурово глядя на Чака.
— Дэн — новый работник нашей конторы, мы встречаемся впервые. Будем теперь работать вместе.
— Теперь ты будешь работать на меня, — энергично запротестовал Хентман. — Или ты еще не понял? Мои служащие приготовили контракт. — Хмурясь, он сунул руку в карман.
— Я случайно не помешал? — спросил Мэйджбум, отступая на шаг. — Я могу зайти попозже, мистер Риттерсдорф. Чак, если можно тебя так называть.
Хентман взглянул на него, пожал плечами и принялся разворачивать контракт.
— Смотри сюда… вот сколько ты будешь получать. — Он ткнул сигарой в бумагу. — Разве эта банда шпиков может платить тебе столько? Смешить Америку тоже патриотическое занятие, оно сохраняет моральные ценности и высмеивает коммунистов. В сущности, это даже более патриотично, чем то, что ты делаешь сейчас. Эти симулакроны — просто бездушные тупицы, мне о них даже думать противно.
— Согласен с вами, — сказал Дэн Мэйджбум. — Но, мистер Хентман, есть и другая сторона медали. Сейчас я вам все объясню. Мистер Риттерсдорф… Чак, делает то, чего не может никто другой. Программирование симулакронов — это искусство; без мастерского программирования они ни на что не годны, и любой, даже ребенок, запросто отличит их от человека. Но правильно управляемые… — он улыбнулся. — Вы никогда не видели симулакронов Чака в деле. Это просто невероятно. Мистер Петри тоже мастерски программирует, — добавил он. — Иногда даже лучше Чака.
Разумеется, это Петри сам себе делал рекламу. Чак не сумел сдержать смеха.
— Возможно, мне стоит нанять этого Петри, если он так хорош, — угрюмо заметил Банни Хентман.
— Для ваших целей, — сказал Мэйджбум, — Петри, может быть, даже лучше. Я понимаю, что нравится вам в сценариях Чака, но дело в том, что однажды это исчезнет. Вряд ли он сможет долго оставаться таким остроумным. А вот…
— Ври больше! — рявкнул Хентман Мэйджбуму, а потом повернулся к Чаку. — Я не могу так разговаривать. Может, пойдем куда-нибудь?
Его явно раздражало присутствие Дэна… Что-то тут было не так.
В голове Чака снова возникли мысли студняка:
— Великолепная, очаровательная девушка, хоть и без операции увеличения сосков, вошла в здание, мистер Риттерсдорф. Ищет вас. Я сказал, чтобы она поднялась наверх.
В голове Чака снова возникли мысли студняка:
— Великолепная, очаровательная девушка, хоть и без операции увеличения сосков, вошла в здание, мистер Риттерсдорф. Ищет вас. Я сказал, чтобы она поднялась наверх.
Банни Хентман, видимо, тоже принимающий мысли студняка, с отчаянием заметил:
— Неужели здесь негде поговорить? Кто там еще, черт возьми? — Он повернулся к двери.
— Мисс Триест не помешает вашему разговору, мистер Хентман, — сказал Дэн Мэйджбум.
Чак удивился: симулакрон был знаком с Джоан, но тут же понял, что это не программа. Это Петри управлял им из здания ЦРУ в Сан-Франциско.
Дверь открылась, и Джоан Триест неуверенно вошла в комнату. Одета она была в серый свитер и тирольское платье, без колготок, в туфлях на тонких высоких каблуках.
— Я не помешала, Чак? — спросила она. — Мистер Хентман! — девушка покраснела. — Я вас сто раз смотрела! По-моему, вы величайший из комиков! Вы так же велики, как Сид Цезарь и все остальные из старых добрых времен! — Глаза ее блестели. Она стояла рядом с Банни Хентманом, но внимательно следила, чтобы не коснуться его, — Чак, ты дружишь с мистером Хентманом? Почему ты мне ничего не говорил?
— Мы пытаемся заключить договор, — буркнул Хентман. — Не подскажете, как бы это сделать? — Обильно потея, он принялся кружить по небольшой комнате. — Сдаюсь, — сказал он, наконец. — Я не могу вас нанять и говорить тут не о чем. У вас слишком много знакомых, а писатель должен вести жизнь отшельника.
Джоан Триест не закрыла за собою дверь, и сейчас на пороге появился студняк.
— Мистер Риттерсдорф, — дошли до Чака его мысли, — у меня к вам срочное дело. Можем мы поговорить наедине? Лучше пройти ко мне в комнату.
Хентман отвернулся и застонал. Подойдя к окну, он встал у него, демонстративно глядя наружу. Удивленный Чак пошел за студняком.
— Пожалуйста, закройте дверь и подойдите ближе, — сказал Лорд Раннинг Клэм. — Я не хочу, чтобы другие приняли мои мысли. Это существо, мистер Дэн Мэйджбум, — тихо подумал ганимедиец, — не человек, а машина. У него нет личности, кто-то управляет им на расстоянии. Я пришел к выводу, что должен вас предупредить. В конце концов, вы мой сосед.
— Спасибо, — ответил Чак, — но я уже знаю об этом. Ему не хотелось, чтобы студняк копался в его мыслях.
— Послушайте… — начал было он, но Лорд Раннинг Клэм прервал его:
— Я уже исследовал содержимое вашего мозга. Ваша враждебность к жене, импульсы убийства… С моей стороны было бы невежливо говорить об этом с кем-то другим. Подобно священнику или врачу, телепат должен…
— Не будем об этом, — сказал Чак.
То, что студняк узнал о его планах, выставляло их в новом свете. Может, следовало отказаться от них. Если обвинитель приведет Лорда в суд…
— На Ганимеде, — заметил студняк, — месть — дело святое. Если не верите, можете позвонить своему адвокату, Нату Уилдеру, он подтвердит. Я ни в коем случае не выражаю сожаления по поводу ваших действий. Это наверняка лучше недавних самоубийственных намерений, противоречащих самой природе жизни.
Чак повернулся, собираясь выйти.
— Подождите, — сказал студняк. — Еще одно… За мое молчание вы окажете мне услугу.
Так вот в чем было дело. Чака это не удивило — в конце концов, Лорд Раннинг Клэм был бизнесменом.
— Я настаиваю, мистер Риттерсдорф, чтобы вы приняли работу, предложенную вам мистером Хентманом.
— А как с моей работой для ЦРУ?
— Вам незачем ее бросать, вы можете держать за хвосты двух сорок разом. — Мысли студняка звучали несколько приглушенно.
— Двух сорок?! Откуда вы знаете эту поговорку?
— Я эксперт в области терранской культуры, — объяснил Лорд Раннинг Клэм. — Вы будете работать для ЦРУ днем, а для Банни Хентмана — ночью; так я это себе представляю. Для этого вам потребуются стимуляторы группы гексоамфетамина. На этой планете они вне закона; но я вам их достану. У меня есть здесь связи, так что достать их будет нетрудно. Вы перестанете нуждаться в отдыхе, метаболизм вашего мозга будет стимулироваться с помощью…
— Шестнадцатичасовой рабочий день! Уж лучше сразу сдаться властям.
— Нет, — возразил студняк, переходя на «ты». — В результате ты воздержишься от убийства, зная, что власти могут проведать о твоих намерениях. Ты не будешь пытаться отомстить этой дурной женщине, откажешься от своих планов и позволишь ей жить.
— Откуда ты знаешь, что Мэри дурная женщина? — спросил Чак. — Что ты вообще знаешь о терранских женщинах?
— Из твоих мыслей я узнал о многих мелких проявлениях садизма, которыми мучила тебя миссис Риттерсдорф. У вас встречаются воистину дьявольские культурные нормы. Именно поэтому ты болен и не воспринимаешь действительность так, как следует. Взять хотя бы то, что ты упрямо отказываешься от чрезвычайно выгодной работы, которую предлагает мистер Хентман.
В дверь постучали, потом она открылась, и в комнату с грозной миной заглянул Банни Хентман.
— Мне уже пора идти. Так что ты скажешь, Риттерсдорф? Если ты идешь со мной, незачем брать с собой это желе с Ганимеда.
— Мистер Риттерсдорф принимает ваше предложение, мистер Хентман, — прозвучали мысли Лорда Раннинга Клэма.
— А ты кто такой? — спросил Хентман. — Его агент?
— Я коллега мистера Риттерсдорфа, — заявил студняк.
— Хорошо. — Хентман вручил Чаку бланки. — Контракт на восемь недель, один часовой сценарий в неделю и раз в неделю — участие в конференции с другими писателями. Твой оклад будет составлять восемь тысяч скинов ТЕРПЛАНа, договорились?
Это было лучше, чем просто хорошо. Это было в два раза больше, чем он ожидал. Чак подписал контракт.
— Я подпишу, как свидетель, — сказала Джоан Триест, тоже входя в комнату. Она подписала все три экземпляра и передала их Банни Хентману. Тот сунул бумаги в карман плаща, но тут же вспомнил, что один экземпляр должен отдать Чаку, поэтому вынул его и вручил.
— Браво, — произнес студняк. — Так и хочется обмыть это дело.
— Я не могу, — ответил Хентман. — Мне нужно идти. До свидания, Риттерсдорф. Я буду на связи. Поставь видеофон в своей гнилой дыре или переберись куда-нибудь, где получше. — Дверь квартиры Лорда Раннинга Клэма закрылась за ним.
— А наша троица, — сказал студняк, — может повеселиться. Я знаю бар, где обслуживают не-терран. Разумеется, я угощаю.
— Отлично, — ответил Чак. Он не хотел оставаться один. Останься он в квартире, и Мэри снова прицепится.
Когда они открыли дверь, то к общему удивлению увидели в холле знакомого мужчину с толстощеким лицом. Это был Дэн Мэйджбум.
— Прости, — сказал Чак, — я о тебе забыл.
— Мы устраиваем небольшое торжество, — объяснил студняк, вытекая из квартиры. — Тебя тоже приглашаем, хотя ты и не имеешь разума и вообще являешься лишь пустой оболочкой.
Джоан Триест с интересом взглянула на Мэйджбума, а потом на Чака.
— Мэйджбум — робот ЦРУ, — объяснил он, а затем спросил у Дэна: — Кто с тобой? Петри?
— В данный момент я использую свой автономный контур, мистер Риттерсдорф, — усмехнулся Дэн. — Мистер Петри отключился, когда вы вышли из квартиры. Не правда ли, хорошая работа? Вы думали, что я под контролем, а я был сам по себе. На самом деле, — продолжал он, — я могу функционировать самостоятельно целый вечер. Могу пойти с вами в бар, пить, развлекаться и вести себя как человек, а то и лучше.
«Так вот каков инструмент, который поможет мне рассчитаться с женой», — подумал Чак, выходя.
— Не забудь, Риттерсдорф, — предупредил студняк, перехватив его мысли, — что мисс Триест служит в Департаменте Полиции.
— Да, служу. Ну и что? — спросила Джоан. Она принимала мысли Лорда Раннинга Клэма, но не Чака. — Почему ты подумал это мистеру Риттерсдорфу?
— Я думаю, что из-за этого ты не можешь ввязываться ни в какие романы, — ответил тот. Объяснение, видимо, удовлетворило ее.
— Я думаю, тебе лучше заняться своими делами. Вы, ганимедийцы, тратите массу времени на свою телепатию. — Девушка, похоже, разозлилась.
— Прошу прощения, если неправильно истолковал ваши желания, мисс Триест, — сказал студняк, а обращаясь к Чаку, подумал: — И все-таки, мисс Триест втянется в связь с вами.
— Ради бога, — взмолилась она, — сменим тему. Не суй свой нос в чужие дела.
— Трудно удовлетворить терранских девушек, — мрачно подумал Лорд Раннинг Клэм и оставшуюся часть пути на всякий случай вообще не думал.
Потом, когда они сидели в ресторане — студняк возвышался большим желтым холмом над кожаным креслом — Джоан Триест сказала:
— По-моему, Чак, это чудесно, что ты будешь работать для Банни Хентмана. Это так интересно!
— Мистер Риттерсдорф, мне кажется, вы не должны сообщать своей жене, что работаете сейчас в двух местах, — подумал Лорд. — Если она это узнает, то потребует больших алиментов.
— Верно, — согласился Чак. Это и впрямь было ценное замечание.