«Поклон от меня, дедушка, тебе, до земли до самой, а еще почтенье совету передай и обществу просьбу мою великую: подпаском хочу быть, я уж изо всех сил стараться буду. И надел потом получить. Письмо это по машинке, по проволоке, электричеством полетит, барышня добрая оказалась, согласилась. Спасибо ей большое».
— Все? — спросила девушка.
— Постой, прибавь. «Не сержусь я на тебя, дедушка, и никогда сердца не держал, что рожок ты у меня взял. В Москве меня Микиткой Шалавым зовут, и ребята здесь нехорошие, воруют. Ответ мне пиши, Васька Трубка грамотей, напишет, а бумаги у председателя выпроси, книжка у него старая есть, не пожалеет, чай. И присылай мне ответ на Москву Микитке Шалавому, что на Рязанском вокзале ночует. Все знают. Еще кланяюсь тебе, дедушка, совету и обществу, подпаском хочу больно ходить и хлеб чтобы свой. Вольнее камня чужой–ат! Микитка Шалавый подпасок в починке Кугунур — Большое Поле был».
— Теперь полетит по проволокам, а в починок проволоки не заходят, там как? — спросил Микитка.
— Привезут из города. Передаем.
Смотрел, не отрывая глаз, Микитка, как барышня письмо передавала.
— Летит? — беспокоился он.
— Летит. В городе уж читают.
— А там всего двадцать верст до починков. Скоро все?
— Скоро, скоро. Готово все!
Сияющим, счастливым стоял Микитка.
— А это куда? — показал он на бумажку, на которой было написано его письмо.
— Я у себя оставлю, — свернула барышня письмо.
— Там к дедушке такие же слова улетели?
— Самые такие.
— Ну, прощай, спасибо!
— Заходи ко мне, от дедушки, может, письмо скоро прилетит.
Барышня–телеграфистка приписала к письму свой адрес и просила Кугунурский совет ответить Микитке, взять его подпаском, потом запечатала в конверт и передала на почту заказным.
— Важное! — сказала она.
— Прилетело? От дедушки? — спрашивал заходя Микитка.
— Нет еще, жди немного, прилетит, — успокаивала его телеграфистка, а сама думала: «По проволоке–то оно не прилетит, а почтой, может, и придет. Ждать будем».