Через несколько метров он понял, что привлекло его внимание.
Запах… Запах крови и опорожненных кишечников. Обычный запах смерти…
Через пару десятков метров он наткнулся на первое тело – вовремя увидел что-то на полу кяриза и остановился. Обыскивать не стал – могло быть заминировано. И фонарик, чтобы осмотреться, тоже не рискнул включить – не исключено, что тот, кто это сделал, оставил арьергард, и враг только и ждет вспышки света, чтобы открыть огонь.
И тут…
Он не понял, что произошло. Показалось, что какая-то волна прокатилась по земле, что-то накатило – и враз отступило. Ни грохота, ничего. Просто наверху что-то произошло…
Бесовщина какая-то…
Он нащупал веревку, дернул три раза – условный сигнал «Ко мне».
Томбс и остальные через минуту появились – они шли быстро, зная, что по этому пути прошел командир и путь безопасен. Феттерляйн поймал руку Томбса, нарисовал знак вопроса – «Что происходит?». Томбс стукнул в ответ командира пальцем по ладони один раз – «Не знаю»…
И впрямь… бесовщина…
Ядерное взрывное устройство взорвалось, как это и было задумано британцами, на высоте примерно в триста метров над земной поверхностью. Очищающее ядерное пламя лизнуло раскаленным языком горы, превращая в пепел всех, кто там воевал – и правых, и виноватых, и своих, и чужих. Но ракета, потерявшая управление, взорвалась не совсем там, куда ее послали, она отклонилась от траектории и взорвалась дальше, горные хребты приняли на себя часть удара, ослабив его. Но все равно – удар был силен, те, кто находился в этот момент на земле, погибли. Те же, кто находился в пещерах, в кяризах, прикрытые толщей каменной земли, – не пострадали, они даже не поняли сразу, что происходит…
– За нами идут…
Араб вздрогнул.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю…
Бесяра… Дай бог, чтобы чутье твое тебя на этот раз обмануло.
– Идем дальше.
Пройдя пятьдесят метров, не больше, они наткнулись на развилку, за ней – еще одна – ведущий с гор тоннель превращался в поливочную систему, выстроенную поколениями безвестных мастеров. Это были даже не кяризы, узкие и низкие, – скорее, настоящие пещеры причудливой конфигурации, перетекающие одна в другую – только Аллах знал, сколько сил затрачено, чтобы сделать такое. Над ними была зеленка…
За нами идут…
– Минируем проходы. Используем всю взрывчатку, какая есть. Готовимся к обороне.
10 июля 1996 года.Пограничная зона.8-я особая войсковая группа, Туркестанское региональное командование– Северный ветер, прошу повторить!
– Геолог-четыре, угроза радиационного заражения местности! Приказываю отходить от границы не менее чем на двадцать километров! Повторяю – приказываю отходить не менее чем на двадцать километров!
– Принял, отход от границы, удаление двадцать.
Балуев заковыристо выругался – совсем в штабе озверели. Ему подумалось, что это учения в обстановке, максимально приближенной к боевой. Еще только «угрозы радиационного поражения личного состава» не хватало.
– Авангарду возвращаться, группе готовиться к выдвижению!
Группа и в самом деле не готова к действиям в условиях радиационного заражения местности, у них даже ОЗК[68] не было. При локальных конфликтах ядерное оружие не применяют…
– Господин полковник, майор Седых телефонирует, там афганец … начальник таможенного поста… просится с нашими. Говорит, ему голову отрубят, если он останется.
– Начальник таможенного поста… на усмотрение майора Седых.
– Понял.
Через некоторое время два бронетранспортера и бронированная машина прошли мост, возвращаясь на землю Туркестана. Среди серо-желтой пустынной формы сидевших на броне бойцов русской армии выделялась черная безрукавка начальника таможенного поста Керима…
10 июля 1996 года.Северный Туркестан, воздушное пространство.Борт 170/0, воздушный командный центр 5-й тяжелобомбардировочной эскадры– Господин генерал-полковник, Дворец Гномов запрашивает данные. Вызов по коду «Кислород»…
Черт… Не ответить нельзя…
– Выводи их сюда, по защищенному каналу.
Еще бы знать, что им ответить…
На экране в штабной каюте самолета высветился большой зал, с огромной электронной картой мира на заднем фоне, человек в форме полковника ВВС с гарнитурой микрофона на голове…
– Полковник Чернецкий, оперативный дежурный… – представился он. – Поскольку ваш штаб, господин генерал-полковник, находится ближе всего к эпицентру, прошу сообщить известную вам информацию о случившемся. Информация необходима для оценки уровня ядерной угрозы…
Оценка уровня ядерной угрозы – документ, ежедневно передававшийся из Москвы-1000 в Генеральный штаб и Адмиралтейство, это один из основных документов, с которыми должен ознакомиться старший дежурный офицер при заступлении на дежурство. Помимо ежедневной – бывают еще и экстренные сводки, которую, по-видимому, и составляли сейчас…
– Господин полковник, вы ведь получаете данные с наших линий.
– Получаем, но нам нужна оценка вашего штаба, господин генерал-полковник.
Генерал-полковник Штанников примерно прикинул ситуацию. Все равно операция уже рассекречена, про нее не знает разве что ленивый. Хуже уже не будет.
– На территории Афганистана проводится операция высокого уровня секретности. Кодовое название «Северный ветер», относится к категории «Особая папка», статус активный. Британцы потеряли особо важный груз, он должен находиться в руках нашего агента. Готовилась спасательная операция. На данный момент местонахождение агента и судьба груза нам неизвестны, мы просчитываем возможность действий на зараженной территории. На этом все.
– Спасибо, господин генерал-полковник. – Изображение на экране снова сменилось спутниковой картой зоны поражения, передаваемой в реальном времени…
Лондон
Посольство Российской империи
При дворе Ее Величества Елизаветы Английской
Чрезвычайному и полномочному послу Российской империи
Его Высокопревосходительству
князю Горчакову М.В.
Срочно
Лично в руки
Дипломатическим шифром
Совершенно секретно
Настоятельно прошу Вас сегодня же истребовать срочную аудиенцию Ее Величества или премьер-министра Ее Величества и, сославшись на особо важное и не терпящее отлагательств Мое поручение, дословно передать следующее:
10 июля сего года британскими вооруженными силами был нанесен ядерный удар по малонаселенному району Афганистана, находящемуся примерно в ста километрах от афгано-русской границы. В ответ на срочный запрос по линии министерства обороны Нам было объявлено о проведении в этом районе наземных испытаний ядерного оружия. Более того, ВВС Великобритании и в настоящее время производят угрожающие маневры в непосредственной близости от нашей границы.
Мы расцениваем данную акцию, совершенную без должного предупреждения и в непосредственной близости от наших границ, как грубое посягательство на наши суверенные права, нарушение международных договоренностей, в том числе Вашингтонской конвенции 1976 года об ограничении испытаний оружия массового поражения. Мы предупреждаем о том, что в ответ на продолжающиеся агрессивные действия со стороны Великобритании будем вынуждены предпринять ответные действия, в том числе военного характера.
При наличии ответа прошу передать его Мне дословно и без отлагательств.
Александр
10.07.1996 года.
10 июля 1996 года.Северный Афганистан.Пещеры…Рвануло – когда они отошли метров на сорок… хотя, может, и на десять, а возможно, и на сто. Тут, в подземельях, сложно определить расстояние.
Но взрыв был отчетливо слышен.
За ними действительно шли, в этом уже не оставалось никаких сомнений…
Можно уходить дальше. И надо – уходить дальше, в неизвестность. А можно – принять бой…
Бригадир Феттерляйн с трудом пришел в себя, сидя у кяризной стены и хватая воздух ртом, как вытащенная на берег рыба. Проглядели, твою мать…
– Томбс! Сноуи! – позвал он.
Ответа не было. И кяриза впереди – тоже не было. И дышать – тоже было нечем.
– Томбс! Сноуи!!
– Сэр…
– Макени?
– Я, сэр…
– Черт, помоги… помоги…
– Сейчас, сэр. Сейчас, черт…
– Ты как?
– Цел, сэр, только оглушило. Вы?
– Кажется, цел…
Феттерляйн и в самом деле был цел – они шли двумя парами с удалением, потому что в одиночку по кяризам ходить нельзя. Первые двое должны принять на себя удар, продержаться до подхода второй пары. Они же должны разминировать путь движения.
Вот тебе и разминировали.
Вот тебе и разминировали.
Откапывая голыми руками завал – и ножи, и саперные лопатки они использовать опасались, – минут через пять нашли Томбса. Еще через пять минут – Сноуи. Оба мертвы…
Злая, душащая изнутри волна затапливала бригадира изнутри. Кто был – тот поймет, что это такое. А кто не был – тому никакими словами не рассказать…
– Макени…
– Да, сэр…
– Ружье у тебя?
– Сэр…
– Возьмешь мой автомат… – голосом, не терпящим возражений, приказал Феттерляйн…
Ружье у Макени и впрямь было знатное – он всегда таскал его с собой. Даже не ружье – а обрез, пятизарядный обрез североамериканского помпового «стивенса»[69] «утиного» десятого калибра. В одном патроне такого калибра – пятьдесят четыре дробины, а не двадцать восемь, как в двенадцатом «магнуме». Более того – на дульном срезе у этого ружья специальная насадка, называется «утконос»[70] – она рассеивает дробь по фронту. Макени отбарабанил три года в Индии, там у всех ребят, кому доводилось по долгу службы лазать в джунгли, где видимость ограничивается на уровне вытянутой руки, а потревоженный тигр опаснее любого террориста, имелись подобные штуковины, их носили за спиной, там, где когда-то у лучников был колчан со стрелами – в дополнение к основному оружию. В Афганистане Макени носил такое по привычке – и вот, пригодилось…
– Заряжено, сэр…
– Я знаю… Осторожно, пошли.
– А Томбс со Сноуи?
– Похороним потом. Сначала разберемся с теми, кто это сделал.
Шаг за шагом. В прибор ночного видения не видно ничего – поэтому – к черту. Все, как в старые добрые времена, – только твои глаза и уши. И у противника – тоже. А еще – палец на спусковом крючке и ружье, готовое изрыгнуть свинцовый град, выкашивающий все живое…
Ослепительно ярко полыхнула вспышка сигналки – ружье в руках дернулось, четко лязгнул затвор, досылая в патронник еще пятьдесят четыре грамма смерти. И еще рывок – на ружье полицейский спусковой механизм, можно передергивать затвор, не отпуская курок – и ружье будет стрелять в максимально возможном темпе. Что-то ударило в грудь, едва не сбивая с ног, ослепительная волна боли лавой залила мозг – плевать, бронежилет, потом придешь в себя – только успеть, только вымести свинцом из коридора эту мразь! За Томсба, за Сноуи, за всех остальных! Сзади, непонятно куда, замолотил из автомата Макени – обошли, твари! Плевать, все равно мы лучшие, все равно нас не взять, все равно…
Бригадир британской армии Феттерляйн ошибся – бронежилет не спас его. Очередь из русского автомата «Волк» с близкого расстояния шеффилдская сталь не выдержала. По крайней мере, два из пяти полученных им ранений были по медицинским меркам смертельными. Но он умер не сразу – он успел выпустить все шесть зарядов из обреза десятого калибра и только тогда рухнул замертво.
И картечь тоже нашла свои цели.
Чуть подольше прожил Макени – очередью из автомата он успел срезать одного из русских, прежде чем получил пулю в голову сам.
Так умирали герои.
10 июля 1996 года.Где-то над Тихим океаном.Борт самолета «ДС-10» компании «Сателлайт Системс»– О, детка… Я так хочу… Твое тело… зовет меня в рай…
Командир корабля, полковник ВВС в отставке Томас Фрай недобро посмотрел на своего правака[71], едва сдерживаясь от того, чтобы не врезать по этой наглой черной морде…
– Мистер Галло… – негромко произнес он.
– И-й-е-о-у… сэр…
– Не будете ли вы столь любезны… заткнуться…
Галло Гривс, чернокожий молодой здоровяк, взятый в компанию исключительно за первое свое достоинство, недоуменно уставился на командира корабля. Его и в самом деле взяли исключительно для того, чтобы сбалансировать расовый состав пилотов компании. Почему-то получалось так, что все летчики высокого класса как назло оказывались белыми. Ну, сущий расизм. А адвокаты не дремали: существовали профсоюзы чернокожих (профсоюзов белых не существовало, потому что это тоже было бы расизмом), и они строго следили, чтобы черные были адекватно представлены во всех сферах бизнеса и вообще во всех сферах деятельности человеческого общества. Если же это правило где-то нарушалось – адвокаты накидывались на компанию, как стервятники, и клевали ее многомиллионными исками. Чтобы не нарываться, «Сателлайт Системс» пришлось набрать черных на все посты, где они могли принести хоть какую-то пользу и не нанести при этом существенного вреда. Одним из таких постов оказалась должность «правака» в одном из трех летающих космодромов, принадлежащих компании. Решили, что достаточно иметь первого пилота, командира корабля – профессионала, а правака можно и такого. И вот теперь полковник ВВС в отставке Фрай, который вышел в отставку с почетом, на проводах которого гуляли четверо генералов, специалист, освоивший четырнадцать типов летательных аппаратов, был вынужден терпеть в правом кресле придурка, с горем пополам окончившего летную школу. Впрочем, полковник Фрай сомневался даже в этом – вполне возможно, что свидетельство об окончании и лицензию пилота тот купил, бывало и такое.
Если бы парень помалкивал – еще можно было бы как-то терпеть это безобразие. А тут… смотрит на него таким наглым и непонимающим взором…
– Сэр… это же Джастин Джонс и его гангстеры. Новый альбом гангста-рэпа, хотите напою из него что-нибудь?
– Мистер Галло, если я решу послушать этого мистера Джонса – то я это сделаю в его оригинальном исполнении, а не в вашем перепеве. А пока будьте любезны помолчать и сосредоточиться на показаниях приборов, которые перед вами.
Галло обиделся, но заткнулся. На какое-то время…
Компания «Сателлайт Системс» была организована в девяностом году тремя учеными, уволившимися из НАСА со скандалом. В произошедшем скандале не было ничего удивительного – наоборот, было бы удивительно, если бы он не произошел…
Проблема заключалась в том, что эти трое ученых решили отказаться от «священной коровы» НАСА[72] – запуска космических аппаратов при помощи ракет наземного базирования. На этом держалось все – даже корабли многоразового использования типа «Дискавери» тоже запускались с космодрома на мысе Канаверал, разросшегося до неприличных пределов. Все те, кто предлагал неракетные способы вывода аппаратов в космос либо вывод с помощью ракет, базирующихся не на Земле, – все предавались жестокой анафеме.
А ларчик просто открывался. Ракетный способ вывода – самый долгий и дорогой. Громадная ракета, ее надо строить, привлекать тьму-тьмущую субподрядчиков. Космодром – его тоже надо обслуживать и содержать. И там субподрядчики. На все это идут из бюджета огромные деньги. Они перекочевывают в карман субподрядчикам, субподрядчики, в свою очередь, щедро откатывают администраторам НАСА. Если, например, стоимость вывода килограмма полезного груза на околоземную орбиту снизить в два раза – в два раза будет меньше откат. И кому это надо?
Преданных анафеме, изгнанных с позором молодых сотрудников НАСА приютила ДАРПА[73] – агентство передовых исследований Пентагона. У них была своя головная боль – русские активно сворачивали ракетные полки, вооруженные тяжелыми ракетами шахтного базирования, и взамен разворачивали систему «Комар». Страшное изобретение, способное кардинально нарушить сложившийся расклад в мире. Система запуска ракет с разделяющимися головными частями с борта стандартного транспортного самолета во время полета. Пуск ракеты происходит на высоте десять-двенадцать километров – в результате масса полезного груза (то есть ядерных зарядов), которые ракета может доставить к цели, увеличивается чуть ли не вдвое. Запуск может произойти в любое время, в любом месте, совершенно внезапно, срок реагирования в критической ситуации сокращается не в два, не в три раза – на порядок! Русская военно-транспортная авиация имела право использовать значительную часть своих машин для перевозок по коммерческим контрактам, русские тяжелые транспортники летали всюду, в том числе рядом с границами САСШ[74]. Вот и думай – что находится вон в том транспортнике, который летит у самой границы? Не готовая ли к пуску ракета с разделяющимися головными частями?
ДАРПА выделила несколько грантов и помогла организовать «Сателлайт Системс» – фирму, оказывающую услуги по неракетному выводу спутников на орбиту. Помимо гражданских, на фирме велись и военные исследования – например, по способам запуска баллистических ракет с самолетов. Чем-то подобным увлекался еще один конструктор-самородок, Берт Рутан[75], – но он занимался разработкой дешевого многоразового летательного аппарата, способного перебросить группу спецназа САСШ в любую точку Земли в течение двух часов, с выходом в процессе полета на околоземную орбиту.