Наклонившись вперед, Логан посветил в дыру фонариком и заглянул в пустоту.
И почти сразу же замер.
– Что за черт?
Он быстро, словно обжегшись, отдернул руку и отступил на шаг… другой…
Какое-то время энигматолог стоял, глядя на рваный черный круг. Потом положил фонарик на пол, так, чтобы свет падал на стену, взял из кучки инструментов кувалду и осторожно постучал по стене. А затем, сжав рукоять покрепче, ударил по обрешетке около дыры.
От места удара по стене разбежались паутинки трещин, куски штукатурки посыпались на пол.
Энигматолог продолжал бить, осторожно и расчетливо, расширяя отверстие до таких размеров, которые позволили бы пробраться туда, в темноту за стеной.
Поработав минут десять, Логан расширил первоначальную дыру до пола и получил черную горловину примерно в четыре фута высотой и в два шириной. Он отложил в сторону кувалду, вытер руки о рукава. Подождал, прислушиваясь. Кувалда – инструмент не самый деликатный, – но ни голосов, ни криков слышно не было, а значит, в жилой части «Люкса» никто ничего не услышал.
Логан поднял фонарик, посветил в прорубленный проход, наклонился и, сделав шаг вперед, исчез в зияющем чреве.
12
За стеной была комната. Поводив фонариком по сторонам и оглядевшись, Логан понял, что здесь находилась лаборатория. На единственном, окруженном стульями рабочем столе лежали старомодные на вид приборы. На полу, посередине комнаты, покоилось некое устройство большого размера и непонятного назначения.
Комната была небольшая – около двухсот квадратных футов – и обставлена с тем же вкусом, который отличал «Люкс» в целом. Элегантный камин у стены, несколько картин в старинных рамах. Вот только подобных картин нигде больше в особняке Логан не видел: одна – чернильное пятно Роршаха, другая – портрет кисти Гойи. На угловом столике – старомодный перколятор. В другом углу, на подставке – винтажный фонограф с большим латунным рупором и боковой рукояткой. Рядом, на полу, лежала стопка пластинок на 78 оборотов в бумажных конвертах. За рабочим столом – тележка из нержавеющей стали с предметами, похожими на медицинские инструменты: хирургическими щипцами, кюретками…
В свете фонарика Логан увидел привинченную к стене металлическую штангу, на которой висели объемистые костюмы из какого-то тяжелого металла, возможно, свинца, с веерообразными соединениями на локтях, запястьях и коленях. На шлемах имелись окошечки с тонкими решетками. Странная униформа выглядела как бронированный скафандр пришельцев.
На деревянной панели возле ноги Логан обнаружил старомодную электрическую розетку. Повинуясь неосознанному импульсу, он достал из сумки тестер и вставил вилку в розетку. На панели загорелся зеленый индикатор. Странно. В других помещениях Западного крыла электричества не было. Может быть, его отключили только в тех комнатах, где шли демонтажные работы?
Не считая кусочков штукатурки и обрешетки, оказавшихся на полу вследствие силового вторжения, комната была чистая. Ни пылинки. Как в герметически запечатанной капсуле времени.
Что еще удивительнее – этот факт Логан осознал лишь теперь, – в комнате не было ни окон, ни дверей. По крайней мере, ничего похожего, тщательно обследовав полированные стены, он не обнаружил.
Что же это за комната? И для чего она использовалась?
Ученый шагнул вперед, но внезапно остановился. Что-то – некое шестое чувство или инстинкт самосохранения – предупредило его: опасность. Секунду или две он стоял совершенно неподвижно, а потом стал пятиться, медленно, осторожно, чтобы не потревожить спящее нечто. Слегка пригнувшись, нащупал проделанное собственноручно отверстие. Выбравшись, повесил на место брезент и тихонько, едва ли не крадучись, отправился в обратный путь через руины Западного крыла, скользя лучом по изломанным поверхностям.
13
– Боже мой… – Олафсон огляделся, и его благородные, патрицианские черты исказила гримаса изумления.
Было утро следующего дня. Сразу после завтрака Логан привел директора сюда, предприняв вместе с ним нелегкое путешествие по руинам Западного крыла, боковому коридору А и, через дыру за брезентовым пологом, в секретную комнату.
– Значит, ты о ее существовании понятия не имел? – спросил Логан.
– Нет.
– Не представляешь, для чего она могла использоваться? Из-за чего вся эта таинственность?
Олафсон покачал головой.
– Если выяснится, что здесь не было никакой лаборатории, то остается только предположить, что она появилась еще до покупки всего этого хозяйства «Люксом». Прежний владелец, как тебе прекрасно известно, славился эксцентричностью.
Логан задумчиво кивнул. Как ни трудно в такое поверить, но, похоже, все так и было: ученые и исследователи «Люкса» работали, изучали и проводили эксперименты здесь, в Западном крыле, не зная, что рядом, у них под боком, находится секретная комната.
– Боже мой, – выдохнул Олафсон, следуя взглядом за лучом фонарика, который остановился на тяжелых, похожих на бронированные доспехи металлических костюмах, свисающих с железной штанги в углу. – Да что же такое здесь творилось?
– Директор – ты. Я так понимаю, что сказать тебе нечего. Но, может быть, что-то из того, что ты здесь видишь, наводит тебя на какие-то мысли? Не связано ли это все с некими проектами, работа над которыми велась в первые годы после переезда «Люкса» в «Темные фронтоны»?
Олафсон ненадолго задумался, потом покачал головой.
– Нет… – Он замялся. – Я не вижу здесь дверей. Как именно ты нашел эту комнату?
– Брезент закрывал обнажившуюся обрешетку, на нем болталось вот это, – Логан пошарил рукой снаружи и показал Олафсону бумажку с предупреждающей надписью: «ОПАСНАЯ ЗОНА – ВХОД ВОСПРЕЩЕН». – В обрешетке была дыра размером с кулак, недавно заделанная штукатуркой. Мне стало интересно…
– Ты сказал, что Стрейчи отослал рабочих, – пробормотал, оглядываясь, Олафсон. – Думаешь, это он проделал дыру? Он обнаружил комнату?
– Скорее всего. Но зачем тогда снова ее запечатывать? Зачем отсылать рабочих под надуманным предлогом? – Логан посветил на записку. – Похоже на его почерк?
– Трудно сказать – буквы-то печатные.
– Хочешь услышать еще кое-что интересненькое? Я попытался связаться с генеральным подрядчиком. Неким Уильямом Райдаутом. У него офис в Уэстерли. Сколько ни звонил, все время попадал на автоответчик. Похоже, мистер Рай-даут внезапно отошел от дел, отправился путешествовать, и его точное местонахождение неизвестно.
Олафсон обдумал новость и уже, похоже, собирался что-то сказать, но в итоге только покачал головой.
Логан выпустил из пальцев листок, и тот спорхнул на пол.
– Здесь есть кто-нибудь, кто может рассказать мне о Западном крыле?
– Лучше всего тебе было бы поговорить с самим Стрейчи. Последние месяцев шесть он жил и дышал этим проектом… – Доктор Олафсон помолчал, обдумывая что-то. – Послушай. Об этой комнате лучше никому не говорить – по крайней мере до тех пор, пока мы не поймем, для чего она предназначалась и почему была скрыта от всех.
– Я собираюсь изучить оригинальные чертежи в офисе Стрейчи. Хотелось бы понять, как это помещение соотносится с другими, и выяснить, нет ли в Западном крыле других секретов, о которых нам стоит знать. – Логан посмотрел на директора. – Есть кое-что еще. Прошлым вечером, за обедом, Роджер Карбон сказал, что мне нужно спросить о «других».
– О других, – медленно повторил Олафсон.
– Я обратился с этим к Перри Мейнарду, но он от ответа уклонился.
Директор нахмурился.
– Карбон – блестящий психолог, но, случается, вносит в коллектив раздор… – Он помедлил, потом, решившись, продолжил: – Еще до смерти Стрейчи до нас доходили сообщения о… э… довольно странных инцидентах с участием некоторых резидентов «Люкса».
– В каком смысле странных?
– Ничего особенно тревожного. И, разумеется, ничего и близко не похожего на то, что случилось с Уиллом. Люди слышали голоса, видели то, чего на самом деле не было.
Ничего особенно тревожного.
– Можешь сказать точнее, когда это было?
Олафсон на секунду задумался.
– Где-то месяц назад. Может быть, недель шесть, но не больше.
– Как долго это продолжалось?
– Неделю или две.
– И многих затронуло?
– Нет, человек пять-шесть. Мы посчитали, что никакой связи нет. И нам бы не хотелось, чтобы ты пошел по ложному следу и обвинил невинных.
– Можешь дать список тех, кого это коснулось?
Олафсон снова нахмурился.
– Послушай, Джереми, не думаю, что тебе стоит…
– Я должен проверить все ниточки. На мой взгляд, тут может быть какая-то связь.
– Но… Не думаю, что те, кто имел к этому отношение, желали бы огласки.
– Карбон, однако, как-то узнал.
Олафсон все еще колебался.
– Уверен, они не захотят об этом говорить. Видишь ли, дело довольно деликатное…
– Но… Не думаю, что те, кто имел к этому отношение, желали бы огласки.
– Карбон, однако, как-то узнал.
Олафсон все еще колебался.
– Уверен, они не захотят об этом говорить. Видишь ли, дело довольно деликатное…
– У меня большой опыт по делам такого свойства. И я скажу, что они могут положиться на мою осмотрительность и осторожность. – Не дождавшись ответа от Олафсона, Логан добавил: – Послушай, Грегори, ты сам меня пригласил. Нельзя просить провести расследование, а потом связывать мне руки.
– Ладно. Так и быть, – вздохнул Олафсон. – Но от тебя требуются деликатность и такт. Репутация «Люкса» как учреждения консервативного и серьезного – наше главнейшее достояние.
– Мне так и говорили.
– Хорошо. Я подумаю и представлю тебе список.
Олафсон снова огляделся и, словно не веря собственным глазам, покачал головой. Потом повернулся и, не говоря ни слова, выбрался из населенной тенями комнаты и последовал за Логаном в направлении обитаемых пространств «Люкса».
14
Поздно вечером Логан вернулся к запечатанной комнате. Снова, как и накануне, он подождал, пока «Люкс» притихнет и погрузится в сон. Вероятность встретить кого-то в Западном крыле в столь позднее время была крайне мала, но рисковать ему не хотелось.
Открепив брезент, Логан нырнул в проделанное накануне отверстие. В одной руке он держал фонарик, в другой – осветительный прибор с вольфрамовой лампой накаливания (такие используются, например, на киносъемках), который позаимствовал у озадаченного необычной просьбой Иена Олбрайта. Водрузив лампу на складную подставку в углу, энигматолог протянул шнур к розетке под рабочим столом и щелкнул выключателем. Помещение мгновенно залил яркий свет. Столь сильное освещение требовалось для запланированного им тщательного осмотра.
Опасность, которую он ощутил, в первый раз перешагнув порог забытой комнаты, не ушла, но – под мощным, в восемьсот ватт, свечением – затаилась.
Держа под мышкой скатанные в рулон бумаги, Логан положил на стол, рядом с фонариком, сумку. Потом раскатал и разгладил чертежи, первоначальный план «Люкса», обнаруженный днем в офисе Стрейчи. Перебрав их, нашел план Западного крыла. У нижнего края листа, в прямоугольной рамочке, теснились следующие слова: «РЕЗИДЕНЦИЯ ДЕЛАВО. М. ФЛАД. АРХИТЕКТОР. 1886».
Огромный лист густо покрывали линии, числа, мелкие технические примечания, но мало-помалу Логан все же разобрался, что к чему. Разобрался и мысленно сравнил оригинальную планировку крыла с той новой концепцией, которую реализовывали Стрейчи и его рабочие. Прежде всего выяснилось, что на планах найденная им комната отсутствует. Из документов следовало, что пространство, в котором он сейчас находился, предназначалось – по крайней мере частично – для лестничного колодца. Этот факт означал одно из двух: либо комнату встроили в особняк уже после завершения строительства, либо планы переделали с целью скрыть само ее существование.
Логан скатал чертежи и отложил в сторонку.
В безжалостном свете вольфрамовой лампы проявилось то, чего он не заметил накануне. Вставленный в потолок круглый диск, украшенный замысловатой чеканкой, вероятно, маскировал дыру от висевшей там ранее люстры. Может быть, комната была когда-то частью более просторного, более элегантного помещения? Кроме пяти висевших на стенах картин, Логан обнаружил три пустых места – их выдало легкое пожелтение краски, – где висели какие-то другие предметы. И еще он ошибся в отношении идеальной чистоты помещения – на каминной решетке обнаружился пепел.
Выйдя на середину комнаты, Логан остановился перед занимавшим центральное место устройством. Потом обошел его несколько раз, внимательно разглядывая. Форма неровная. Длинное, как гроб, и почти вдвое выше. По бокам и сверху непонятной природы наросты, каждый под защитным колпаком из пластинок розового дерева, подогнанных так же тщательно, как детали кожуха старой швейной машинки. Внешне поверхность казалась монолитной и имела вид полированного дерева.
Один край устройства, который был шире другого, частично прикрывала прикрученная шурупами металлическая пластинка. Примерно в четырех футах от нее Логан заметил выгравированные на полу римские цифры, от I до VI.
Второй, более узкий край накрывала монолитная деревянная пластина, окантованная металлом и прикрепленная в двух местах к основному корпусу. Логан провел пальцами по одной из ключевых скважин и заметил под пластиной прикрученную к дереву маленькую латунную табличку. Табличка потускнела и потемнела от возраста, но ему удалось разобрать два слова, по одному на каждом краю: «ЛУЧ» и «ПОЛЕ». К чему они относились?
Продолжая осмотр, Логан обнаружил еще две таблички, поменьше первой, прикрученные к нижней части устройства. Надпись на одной гласила: «РОЗУЭЛЛ ХЭВИ ИНДАСТРИЗ, ПЕРТ ЭМБОЙ, НЬЮ-ДЖЕРСИ», на другой – «ЭЛЕКТРОФАБРИКЕН КЕЛЛЕ».
Он достал из кармана пиджака цифровой регистратор и аккуратно все зафиксировал.
Убрав регистратор, Логан обследовал помещение двумя счетчиками – электромагнитного излучения и аэроионным. Результаты он переписал в книжечку в кожаном переплете, чтобы потом сравнить с показателями, полученными в апартаментах Стрейчи и других помещениях «Люкса».
А потом Логан выключил свет. Комната погрузилась в кромешную тьму. Он пробрался на ощупь к загадочной машине, опустился на пол. Сел, подобрав под себя ноги, спиной к ней, закрыл глаза и стал ждать, что скажет ему комната. К любопытству примешивалась толика тревоги – не придет ли снова, как в гостиной Стрейчи, та странная, зловещая музыка.
Поначалу – ничего, только едва уловимое ощущение притаившейся поблизости опасности. Потом, постепенно усиливаясь, пришло беспокойство, предчувствие беды и вместе с ним смятение, замешательство. А затем внезапно накатила музыка – причудливые, безумные пассажи, жесткие и злые, накатывающие волнами мрачного минорного арпеджио, в которых уже не осталось и следа тихой романтической красоты.
Логан тут же вскочил, отчаянно метнулся к стене, едва не сбив второпях осветительный прибор. Он щелкнул выключателем и выпрямился, отдуваясь, хватая ртом воздух. В ушах эхом звучала призрачная, бесплотная музыка.
Странно. В высшей степени странно.
Медленно, ни к чему не приглядываясь, энигматолог прошелся по комнате. Сердце его постепенно успокоилось, дыхание пришло в норму. Оправившись, он продолжил начатое.
Над рабочим столом висели книжные полки, но ни одной книги на них не было. Неподалеку стоял каталожный шкаф. Выдвинув поочередно все ящики, Логан убедился, что они тоже пустые.
Возможно ли, что лабораторию спроектировали и построили, но потом забросили, так и не приступив к работам? Если да, то чем вызвана вся эта секретность? С другой стороны, если какие-то исследования все же проводились и были затем прекращены, почему вместе с книгами и документами не убрали и не демонтировали это непонятного предназначения устройство?
Сложив в сумку приборы, Логан достал кое-что другое: небольшой резиновый молоточек треугольной формы, похожий на тот, которым доктора проверяют рефлексы. Приложив ухо к стене, он двинулся по периметру комнаты, постукивая молоточком, прислушиваясь, в надежде уловить характерное эхо, которое указало бы пустое пространство или потайную дверь. Вход должен быть – тот, кто работал здесь, не мог приходить через пролом в стене. Простукивание, однако, ничего не дало. Энигматолог со вздохом отложил молоток. Может, сюда попадали через пол или потолок? Нет, это было бы смешно.
Похоже, ответа придется подождать.
Поправив угол лампы, Логан перешел к камину – взглянуть на оставшийся на решетке пепел. Как он и предполагал, сжигали не дерево, а бумагу. Прихватив пригоршню пепла, Логан осторожно просеял сквозь пальцы крошечные, свернувшиеся кусочки почерневшей бумаги. Поднес пальцы к носу. Запах был слабый, едва уловимый, но это ничего не значило – бумагу могли сжечь и позавчера, и пятьдесят лет назад. В глубине камина обнаружились с полдюжины несгоревших обрывков, на каждом из которых сохранились еще различимые буквы. На большинстве обрывков букв было слишком мало, но Логан терпеливо просмотрел все и отложил несколько кусочков в сторону. Больший интерес представляли фрагменты старой фотографии – возможно, одной из тех, что висели когда-то на стене. Значительная ее часть сгорела, но нижний край огонь пощадил. На нем был виден угол рабочего стола, предположительно, того самого, что и теперь стоял в комнате. На столе лежали какие-то документы и журналы, названия которых прочитать не получилось.
За столом стояли трое мужчин в лабораторных халатах. Видна была только часть туловищ – верхняя часть снимка сгорела. Тем не менее Логан отодвинул в сторону и этот обрывок.
Последней его добычей стал фрагмент сгоревшего документа, похоже служебной записки. Текст был отпечатан на старинной пишущей машинке, очевидно, много десятилетий назад. Документ сильно обгорел и выцвел. Логан сел за рабочий стол, но, как ни присматривался, разобрать смог только два слова: «Проект Син»[9].