Женька тряхнула головой, прогоняя минорное настроение, и достала мобильный телефон.
— Тома, ты дома?
Приятельница ехала в метро, связь временами пропадала. Женьке удалось выяснить, что Тамара ехала на концерт популярной группы, билет туда ей презентовали от профсоюза.
— Свет, привет. Как дела?
Дела у Светланы шли отлично, особенно личные. Она спешила на свидание с парнем, с которым познакомилась пару дней назад. У них закрутился бешеный роман, и сегодня, кроме как о нем, Светлана ни о чем другом больше думать не могла.
Женька позвонила еще паре приятельниц и загрустила. Да, никто не сидел дома вечером! Все пытались как-то развеселиться, разнообразить свою личную жизнь. Составить компанию Женьку никто не приглашал. Лучшей подруги, с которой можно было бы куда-то сходить вместе, у нее не имелось. Катюня вышла замуж три года назад и все это время занималась тем, что пыталась забеременеть. Подробностями этих попыток Катюня безжалостно изводила Женьку, если та набиралась смелости и звонила ей. Сейчас у Жени смелости не хватило, звонить Катюне она не стала.
— Ну, ничего, — решила она, — пойду куда-нибудь одна.
Дом, в котором Женька сняла квартиру, стоял на тенистой улице. Длинная и прямая, она, украшенная по обе стороны высокими каштанами, упиралась в набережную, пересекая несколько суетливых дорог. Женька сначала решила прогуляться по всей улице, чтобы запомнить, что где находится. Но внезапно остановилась возле дома, на первом этаже которого располагался выставочный зал. Вот он, культурный момент истины, решила Женька и толкнула дверь.
Выставлялся художник Бакланов. Его огромные полотна, испачканные яркими красками, показывали всю бесперспективность многопартийного будущего страны. Об этом Женька прочитала на входе. Вернее, она прочитала про бесперспективность, а уж полотна увидела воочию.
— Вот у кого денег прорва, — прошептала она, с сожалением глядя на модное направление современного искусства. — И совсем нет мозгов. Лучше бы отдал затраченные на изготовление картин средства в детский дом. Мазня мазней.
— Вам тоже нравится? — раздался рядом с ее ухом восторженный голос. — Какое чувство стиля! Какая экспрессия! Буйство красок передает всю тщетность нашего бытия.
— По-моему, это просто взрыв на фабрике лакокрасочной продукции, — не согласилась с говорившим Женька.
— Да, — согласился с ней мужчина приятной наружности, хоть и не первой молодости. — Да, это взрыв! Вы совершенно правы. Антоша! Антоша! Иди сюда! Тут девушка восхищается твоими произведениями искусства.
— Только этого мне не хватало… — пробормотала Женька.
Но к ним уже спешил с полным бокалом Антоша Бакланов. Брат-близнец того, который стоял рядом с Женькой. Единственным их отличием был цветастый шарфик, повязанный на шее у таланта.
— Пр-р-риятно, — процедил Антоша и сунул в руку Женьке бокал. — Шампанское. Пьем до дна!
— За талант — стоя! — воскликнул брат. — Кстати, я Аркаша.
Женька и рада была бы сесть, да только ни стульев, ни диванов поблизости не наблюдалось. На стенах висело несколько картин с непонятными нормальному человеку изображениями, все до одной похожие друг на друга. По крайней мере, Женьке так показалось.
— Шедевры, — кивнул на картины брата Аркаша. — Через несколько лет каждое полотно будет стоить десятки тысяч, и, заметьте, не рублей. Смотрите, особенно та!
— Это «Афродита», — пояснил художник, подводя Женьку ближе к картине.
Женька честно старалась разглядеть в мазне женский силуэт, но так и не смогла. Огляделась по сторонам в поисках поддержки, но из посетителей никого, кроме нее, в зале не было. Может быть, они толпились в буфете, где пили шампанское во славу искусства?
— Будет хорошо смотреться над постелью, — продолжал Аркаша. — Возбуждает мужское начало и повышает женское либидо.
Женька отчего-то пожалела, что зашла сюда, а не прошла прогулочным шагом до набережной. Братья не вызывали у нее отторжения, а вот картины — да. С другой стороны, Женька была провинциалкой, мало смыслила в столичных перфомансах. Кто знает, может, Аркадий прав, и эта Афродита действительно возрастет в цене — с десятка рублей до полутора тысяч. Ведь столько краски на нее извел Антоша! Нужно же ее как-то окупить.
— Пятьдесят тысяч, и она ваша, — горячо пообещал Аркаша.
— Что?! — обомлела Женька.
— Тридцать.
— Но я…
— Десять тысяч, заметьте, рублей, и Афродита повиснет над вашей постелью!
— Но я не хочу, чтобы у меня над постелью кто-то вешался!
— Пять тысяч. И ни копейкой меньше.
И зачем она только сюда зашла?! Ничего толком не успела посмотреть, а ее уже записали в покупательницы.
— Вашей маме в Урюпинске очень понравится.
— Моя мама не там.
— С упаковкой в два раза дороже. Еще почта сдерет за неформатный объем. Лучше провозить поездом или электричками. Без рамы скину пятисотку.
— Не нужно!
— Не нужно навязывать искусство ничего не понимающим людям! — обиделся художник Бакланов, опрокидывая залпом бокал шампанского.
— Отчего же, я понимаю, — промямлила Женька, ругая себя за такое безволие.
— Торг в таком месте неуместен.
— Вы обещали скинуть, — вздохнула Женька, понимая, что ей не уйти отсюда без шедевра.
— Хотите картину без рамы?
Женька посмотрела на Афродиту. Без рамы она вообще никак картину не напоминала.
— Нет.
— Вот и хорошо. Платите семь тысяч, и она ваша.
— Вы говорили про пять, — обомлела Женечка.
— Наценка за аренду, — ничуть не смутился Аркадий, брат таланта. — А что прикажете делать?! Талантам негде бесплатно показывать свое мастерство! Эй, там! Заворачивайте экспонат. Он продан. Куда доставить?
— За доставку тоже платить?
— А как же, голубушка?! — воскликнул брат художника. — Вспомните, в каком мире мы живем. Таланту невозможно пробиться сквозь гущу бюрократической волокиты.
— А при чем здесь это?
— В том-то и дело, что ни при чем! А надо бы.
— Вы меня запутали, — призналась Женька.
В это время из другого зала появился рабочий, снял картину и упаковал в большой полиэтиленовый мешок.
— Что-то еще? — не понял Женечкиного замешательства Аркаша. — Возьмете и «Рождение Помпеи»?! Пятьдесят тысяч, и она ваша.
— Последний их день, может быть? — сомневаясь во всем и вся, уточнила-таки правдолюбка Женечка.
— Нет, у нас рождение, — удивленно заявил Аркадий. — Тридцать…
— Нет! Рождение не возьму. Карточки принимаете?
Женька еле унесла ноги из этой галереи, волоча за собой большую картину. С нее содрали восемь тысяч — добавили процент за обналичивание. И все равно она была рада, что отделалась малой кровью. Хотя сумма для нее очень даже ощутимая!
Гулять больше не хотелось, да и ноша тянула домой.
Женька осторожно открыла дверь квартиры, на цыпочках прошла к себе в комнату, прижимая Афродиту к груди. Закрыв дверь, осмотрелась. Итак, она совершила самую глупую покупку в своей жизни. И куда теперь ее девать? Не маме же ее везти в Урюпинск! Уф, конечно, в другой город. Наобщаешься с безумными художниками, как тебя зовут, забудешь… Разумеется, мама от этого полотна в восторг не придет. Значит, придется вешать картину в этой комнате. Но разрешит ли Ольга Геральдовна дырявить стену? Женька решила не рисковать, прислонила шедевр к столу, отошла на несколько шагов и попыталась полюбоваться приобретением.
В это время открылась дверь, и в комнату вошла Матильда. Увидев полотно, кошка выгнула спинку, поставила хвост трубой и зашипела.
— Вот, — согласилась с ней Женька, — и у меня похожая реакция. Что делать?
— Матильда к вам зашла?! — поинтересовался в открытую дверь Евгений. — Я ей воды налил. Бутилированной.
— Хорошо, — рассеянно кивнула Женька.
— Что это? — замер на пороге ее комнаты Евгений. — Какая экспрессия!
— Думаете? — склонила голову набок Женька. Решив, что так она лучше увидит то, что видит он.
— Возбуждает, — выдал Евгений, — аппетит. Ее нужно повесить на кухне! Несите ее туда, я возьму молоток.
Аппетитная Афродита вскоре повисла над кухонным столом, наполняя своим жизнелюбивым колером все пространство. Женьке даже понравилось.
— Где приобрели? У Бакланова?
— Как вы догадались? — удивилась Женька.
— Так он всех не местных, зашедших к нему в салон, убеждает купить свое шедевральное полотно, — усмехнулся Евгений.
— Это был не салон, а выставочный зал, — пробурчала Женя. — Небольшой.
— Блажен, кто верует, — покачал головой Евгений. — Это магазин. Вы, Евгения, временами бываете слишком добрая. Нужно уметь говорить «нет», если вам чего-то на самом деле не хочется. И не только мне. Но картина прикольная. Попьем чайку?
— Так он всех не местных, зашедших к нему в салон, убеждает купить свое шедевральное полотно, — усмехнулся Евгений.
— Это был не салон, а выставочный зал, — пробурчала Женя. — Небольшой.
— Блажен, кто верует, — покачал головой Евгений. — Это магазин. Вы, Евгения, временами бываете слишком добрая. Нужно уметь говорить «нет», если вам чего-то на самом деле не хочется. И не только мне. Но картина прикольная. Попьем чайку?
Женька улыбнулась. Да, она действительно поддалась порыву и не смогла устоять перед натиском творцов-профессионалов. Картина необычная, явно не для кухни, но этому троглодиту аппетит ничем не испортишь. Да не очень-то и хотелось портить ему аппетит именно сейчас.
Матильда пришла на кухню вместе с ними, но от картины держалась на расстоянии. Наверное, решила Женька, красками еще пахло. Не могла же кошка по-человечески оценить экспрессию и аппетитность полотна. Или могла? Мотька — очень умное животное. Вот если бы Женька взяла ее с собой, то точно сэкономила б восемь тысяч!
— Восемь тысяч? — переспросил Евгений. — Вам еще повезло. Бабулю, когда она тоже вот так зашла на его якобы выставку, этот художник раскрутил на двадцать пять.
Женька с удивлением поинтересовалась:
— И что Ольга Геральдовна купила?
— Статуэтку Великого Могола. Из его собственного кургана, насыпанного близ Тбилиси.
— Она не могла этому поверить! — усомнилась Женя, помня, насколько здравым рассудком обладала.
— Однако статуэтка у нее до сих пор стоит. Только никогда не спрашивайте, где и как она ее приобрела. И на старуху бывает проруха. Правда, старуха?
— Сам ты дед! — обиделась Женька. Но не сильно.
Было приятно, что дурят не только провинциалов, но и коренные москвичи попадаются на культурологический крючок.
— С чем пьем чай?
— С сушками!
Вечер плавно перетек в ночь под неспешное чаепитие и рассказ внука о бабушке. Оказалось, что она в восемнадцать лет приехала покорять Москву. Не поступила в университет, пошла работать на фабрику. Но через несколько лет добилась своего — ее зачислили в высшее учебное заведение…
Женька и не думала, что Евгений может быть таким хорошим рассказчиком с потрясающим чувством юмора. Она сидела напротив него, подперев кулачком подбородок, и думала, что они очень хорошо общаются. Очень хорошо.
Глава 4. Соблазнение строптивца
Рабочая неделя принесла новые хлопоты. Жизнь наладилась и стала привычной: дом-работа-дом, работа-дом-магазины-дом. А в доме прелестная кошка Мотька и очень даже интересный ее хозяин.
То, что до метро от дома было близко, Женьку очень радовало. Огорчало то, что передвигаться приходилось в часы пик.
Принарядившаяся сегодня Женька сто раз пожалела, что обула туфли на высоком каблуке. Ей оттоптали два раза почему-то именно правую ногу, словно по ней топтаться было гораздо удобней, чем по левой. Помялось легкое шифоновое платье, рассыпались по плечам заколотые волосы, чуть не слетел с пальца серебряный перстенек с искусственным сапфиром. Но в офис Женька вошла королевой — звонко цокая каблуками, с прямой спинкой и приподнятым подбородком. Она всегда помнила своего учителя танцев: ходить нужно так, чтобы не видеть кончиков обуви.
— Что с тобой? — прошептала ей через стол коллега Зоя Колокольцева. — Ты выглядишь так, будто по тебе прошелся асфальтовый каток. Три раза. Туда и обратно.
Женька жалобно улыбнулась и привела волосы в порядок.
— Так лучше, — кивнула Зоя. — Но все равно на твоем лице еще остались следы бурной ночи. Кто он?
Зоя Колокольцева страдала излишним любопытством. Так всегда бывает: если у человека нет личной жизни, то он активно лезет в чужую. Женька сама могла посплетничать, но чтобы так в лоб спрашивать про бурные отношения — никогда. Она неопределенно пожала плечами.
— У него есть друг? — зашептала Зоя, оглядываясь на уткнувшихся в телефоны и мониторы коллег. — Понимаешь, подруга, я на мели. А на мели хорош любой самец, лишь бы не активно сопротивлялся.
Подруга? Женька усмехнулась. Нет, Зоя явно переоценила Женькину привязанность к коллеге. К тому же про любого самца — это было явно не про нее и не для нее. Она не уважала девчонок, которые из-за отсутствия парней бросаются на любой залежалый товар. Да, секс полезен для здоровья, да, приятно чувствовать рядом с собой крепкое мужское плечо, да, есть с кем пойти на выставки, в музеи и театры… Несомненно, в присутствии в жизни девушки мужчины есть много положительного. Зато один маленький, но весьма отрицательный момент сводит на «нет» все положительное. Это если мужчина не любимый, а просто любой. Ничего из этих отношений не получится.
Любимый и любой. Женька опять нашла у этих слов общий корень. Почти схожие слова, а какая разница!
— Чего молчишь? — не унималась Зоя, вклиниваясь в Женечкины размышления.
Женька сначала хотела сдать на растерзание Колокольцевой соседа Гавриила, но потом вспомнила о его большой неразделенной любви и промолчала.
— Совсем, что ли, никого нет у него?!
— У него есть бабуля и кошка.
— Кругом одни бабы! — трагически вздохнула Зоя.
И Женьке отчего-то вдруг приспичило стать честной!
— Это не мой мужчина. Это внук моей квартирной хозяйки. И у нас с ним ничего не было. Мы просто сидели допоздна и разговаривали.
— Он симпатичный?
— Ну, что-то в нем, конечно, есть, — призналась Женька и тут же соврала: — Но он не в моем вкусе!
— Очень хорошо, — обрадовалась Зоя.
— И чего же в этом хорошего?
— Тогда он в моем вкусе.
— Ты же его не видела!
— Потом насмотрюсь. — Колокольцева оживилась. — Значит, так, сегодня после работы заезжаем в суши-бар, набираем пивасика, закуски и едем к вам. Ты знакомишь меня с внуком и тихо сваливаешь в киношку. А уж мы вряд ли будем сидеть допоздна и разговаривать.
Женька обомлела.
— А что вы будете делать?!
— Жукова, — со вздохом ответила Зоя, — вроде бы взрослая баба, а элементарных вещей не понимаешь. Это для семиклассниц написали правила про то, что целоваться нужно на втором свидании, а заниматься сексом на третьем. Для нас, взрослых баб, нужно все и сейчас. Вдруг завтра третья мировая война?!
— А если войны не будет? — не согласилась с такой позицией Женька. Да и Евгения было жаль отдавать в такие беспринципные руки.
— Значит, все человечество вымрет от СПИДа. А ты знаешь, откуда взялся СПИД?!
— А это для нас сейчас актуально?
— Еще как. Слушай!
Хорошо, что в этот момент раздался телефонный звонок от поставщика, с которым Женька завела долгий и нудный разговор. Он требовал срочную оплату доставленной продукции, Женя обещала, но потом. Их контора работала по принципу: «Стулья сегодня, а деньги потом. Можно наоборот? Можно. Только сначала стулья». Зоя пообещала потом рассказать про болезнь прошлого века и отвернулась. А Женька постаралась забыть то, о чем они говорили.
В обеденный перерыв большинство сотрудников бегали в соседние кафешки. Те же, кто мечтал похудеть, оставались в офисе и жевали мюсли. Зоя Колокольцева чаще всего оставалась жевать, но на этот раз она направилась следом за Женькой в пельменную.
— Пельмени дико калорийные, — бросила ей Женька, надеясь, что та наконец-то отстанет от нее.
— Ничего, — отмахнулась Зоя, — съем один, остальные пожую и выплюну.
Женька никогда не понимала такого способа не обжираться. Это надругательство над собственным организмом! Тем более неприятно сидеть напротив человека, который что-то ест, а потом выплевывает обратно в тарелку.
— Если что, — неправильно поняла ее молчание Колокольцева, — то ты тоже можешь так сделать. И больше калории не считать! Только я бы на твоем месте больше в пельменную не ходила. Смотри, какую филейную часть ты себе отрастила!
И Зоя указала на зеркало, мимо которого они проходили. Женька немного задержалась возле него, оценивая свою фигуру. Да, не худышка, но и лишнего веса нет. Все при ней: попа, талия, ноги, руки, голова. Пропустим грудь. Здесь у Мироздания чувствовался острый дефицит, и как всегда именно Женьке Жуковой лишнего размера не хватило. Зато, как папа говорил маме, было за что ущипнуть. Никто не щипал, разумеется, потому что получил бы по рукам. Но сам факт несколько успокаивал и позволял есть все подряд. Дальше сорок восьмого размера Женька все равно не поправлялась.
Когда они уселись за столик, Зоя заказала себе три порции пельменей под разным соусом. Женька постаралась побороть отвращение и решила ничего не есть. Ей принесли кофе со слойкой. Потом Зоя жевала и выплевывала, успевая при этом что-то говорить, а Женька смотрела в окно. Когда кофе кончился, она встала и пожелала коллеге приятного аппетита.
— Ты куда?! У меня еще две порции! Хочешь, поделюсь?! — засуетилась Колокольцева.