— Помоги! — Леша с трудом вытащил из кармана кулак с зажатыми в нем купюрами.
— Нечему там помогать, — оттолкнула я от себя протянутую руку. — Берите машину и везите Соню в Архангельск, пускай делают УЗИ почек. Уже несколько дней идет воспаление.
— Врача вызывали, говорит, что простуда. Дает лекарства, а Соньке только хуже.
— Пиелонефрит у нее, а не простуда. Вирусный. Везите, пока не поздно. У тебя в кармане пять рублей есть. Дай мне.
Я безошибочно ткнула пальцем в его куртку. Соколов спешно сунул деньги обратно, отщелкнул клапан нагрудного кармана, достал монету. Он тоже не торопился с удивлениями и вопросами.
Я действовала, просто зная, что надо делать.
Без сомнений. Эти трое должны были прийти. У блондинки Сони все будет хорошо. Мерзликина, когда вырастет, уедет из города. Далеко уедет. Точнее я сейчас не могла сказать, в другую страну. А Таня…
Я отвернулась от сонно улыбающейся девушки. Ее будущее я знать не хотела.
В ладонь легла пятирублевая монета. Тяжелая. Двуглавый орел ухмыльнулся. Я подбросила кругляш, поймала, вернула Соколову.
— Заставишь Соню взять в ладонь, боль утихнет. Но болезнь не уйдет, все равно надо везти в Архангельск. Скажете, что есть подозрение на пиелонефрит, что она раньше болела. Так быстрее отправят на обследование.
— Спасибо! — глупый Леша переданную ему монету мало что не поцеловал. Повертел туда-сюда в пальцах, сунул в карман.
Я сдержалась, чтобы не пояснить, куда ему следует отправиться со своей благодарностью.
— А ты можешь сделать как-то так, чтобы Соня узнала, что это я сделал? — зашептал Соколов, склонившись ко мне. Надеется, что Мерзликина о его чувствах к блондинке не догадывается?
Я посмотрела на его когда-то понравившееся мне лицо. Да, пожалуй, человеколюбие пора в себе изживать. Набрала побольше воздуха и с наслаждением произнесла:
— Еще джинн в мультфильме «Аладдин» заявил, что не может делать трех вещей: убивать, воскрешать мертвых и влюблять. Мы с ним из одного профсоюза. Извини, остальное — твоя работа.
Мерзликина во время нашего разговора молчала. Я бы на ее месте Соколова прибила.
— Идите обратно, Таню я довезу. И всем скажите, чтобы никто никогда не ходил к нашему дому.
Мерзликина молча стала разворачиваться. Я заметила у нее рюкзак. Им идти километров пятнадцать. За полтора часа доберутся. Передохнут по дороге.
Леша еще топтался на месте. Неужели настало время патетических речей?
— Уезжайте!
После того, что я сделала, ко мне вновь подкрадывалась усталость. А ведь еще мир спасать… Силы надо беречь.
Соколов кивнул. Он очень хотел что-то сказать. Вероятно, что благодарен. Что никогда не забудет. Что если встретит другую колдунью, непременно переведет ее через дорогу. Что отдаст сидящему у дороги старику последнюю краюху хлеба. Ну да, а тот с ответной благодарностью подарит ему если не волшебное огниво, то тоже что-нибудь чудесно-полезное.
Отчаливали бы они скорее, а то ведь я могу и разозлиться.
Ребята развернулись в сторону города, и мне захотелось мысленно закрыть за ними дверь. Чтобы больше никогда не встречать.
Достала куколку. Того самого уродца, что сделала из ниток свитера.
«Защити, сотри наши следы с воздуха, с земли, со снега…»
Не надо им помнить о нашей встрече. Через несколько дней она должна забыться. Просто молодые люди решили покататься. Забрались далеко, устали, а теперь возвращаются.
— Зачем ты так делаешь?
Вот это да! А про Таню-то я и забыла!
— Держи крепче лыжи, — посоветовала я ей. — Домой тебя отвезу.
— А знаешь, ты мне вчера приснилась… — Девушка вдруг запнулась, словно решила, не сказала ли что-то неправильное.
— Я запоминающаяся, — согласилась с ней.
— Правда? — с искренним восхищением переспросила Таня.
М-да, провести ее ничего не стоит…
— Сон с четверга на пятницу вещий? — робко поинтересовалась она.
— Если спала на подушке в горошек, то да, — соврала в ответ. Пора было ехать.
— Не помню подушку, — растерялась Таня. И, спохватившись, снова посмотрела на меня.
Я завела снегоход, устроилась в седле.
— А ты настоящая колдунья? — Девочка привалилась к моей спине.
— Игрушечная, — крикнула я через плечо.
— Шеремет говорит, что вы все вампиры. Как трогательно! А он тогда переодетый гоблин.
— Ничего не теряй! — посоветовала я, трогаясь с места.
И специально выбрала маршрут вдоль леса — чтобы не пересекаться с Соколовым и Мерзликиной.
Глава XI ЧАЙ С ЛИМОНОМ
Долгое время мы ехали лесом. Здесь я чувствовала себя в безопасности. Тяжелые лапы сосен тянулись к нам со всех сторон. Но вскоре пришлось покинуть лес и углубиться в тундру. Чем дальше мы были от моря, тем становилось теплее, ветер стихал. Тундра с ее приземистыми кустиками легко пропускала нас. Чтобы попасть к городу, надо было спуститься по пологому холму. Вдруг проклюнулось сквозь тучи солнце, осветило занесенные снегом высокие деревянные домики, воинственно торчащие из сугробов, готовые пережить любую бурю и непогоду.
Интересное место. Со стороны могло показаться — ну, деревня и деревня. Кривые улицы, суровые жители, вечный северный холод. Но мне с самого начала показалось, что не зря именно сюда приехал Лео. Здесь витал дух бесконечного скитания. И, подтверждая мои мысли, Таня неожиданно заговорила.
— Ой, а знаешь, как у нас тут все! — бросила она загадочно.
Девушка и не думала спать. Отдохнув немного, она начала привставать на подножках, показывая то в одну сторону, то в другую. Там видели медведя, тут — дерущихся оленей… Таня сыпала местными названиями лесов и оврагов, перечисляла, на какого зверя когда можно охотиться.
— А вот рыбы, знаешь, нет, — сообщила моя пассажирка. — Давно уже. Раньше в Сёмжу ездили. А теперь пусто.
В ответ я кивала. Рыба была мне интересна в последнюю очередь.
— А еще, знаешь, кто у нас жил? Своим «знаешь» она меня экзаменовала без остановки.
— Дед Мороз. — Другой версии у меня не было.
— В наши края постоянно кого-нибудь ссылали. В монастыре протопоп Аввакум жил. И Ворошилов, и Серафимович, это писатель, и еще, знаешь, как много!
— Знаешь, — усмехнулась я в ответ.
Мы проскочили мимо речки и въехали в город. Прятать свою технику я не стала, так и дотарахтела до Таниного дома. От дороги третий дом налево…
Таня нехотя сползла с седла.
— Маринку позови, — попросила я.
Маленькую вампиршу я не чувствовала. Но раз уж она научилась от меня закрываться, то могла оказаться вблизи, мною не замеченная.
Задевая лыжами сугробы, Таня побежала к своему дому.
— Чтобы связаться с вампиром, надо быть сумасшедшей! — крикнула я ей в спину.
— А ты тогда кто? — донесся до меня ответ. Дверь за Таней закрылась, и мне оставалось
лишь удивляться. Значит, про Макса мы теперь тоже знаем? Миленько. От нечего делать стала осматриваться.
Дом, около которого стоял снегоход, был высокий, массивный, окна первого этажа начинались выше человеческого роста, под скатом крыши прятался второй этаж. Дерево стен потемнело от времени. Из шиферной крыши высовывались печные трубы. В таком месте вампирам самое приволье — темно, холодно, людей мало. Но их до недавних пор здесь не было. Поморы — народ суровый, шутить не любят, с незваными гостями разбираются по-свойски.
Послышался грохот, словно с лестницы спустили несколько пар лыж.
— Ее нет! — Дверь еще не открылась, но Танин крик я услышала.
— Погулять пошла. — Я завела свой драндулет. — Она дома обычно не сидит. Подожди ее. Скоро вернется, — бросила уже через плечо.
Танин дом с опешившей хозяйкой остался за спиной.
Из дворов я повернула направо. Дальше надо было ехать прямо до центральной площади. Не в бар, не на автобусную остановку, а в кафе.
Представила это неказистое здание с засыпанными снегом витринами. Захотела заглянуть внутрь, но меня не пустили. Самое здание было, но «переступить» порог я не могла. Меня не пускали ни к Максу, ни к Маринке.
Тогда я решила найти Дракона. Это же он возвращался. Ни на какой пятичасовой самолет Сторожев не сел. Переночевал в Архангельске и рванул обратно. Не хочет пропустить главное развлечение сезона. Интересно, что он теперь будет делать?
Я представила Дракона, даже улыбнулась заранее, готовая увидеть его недовольную физиономию. И провалилась в пустоту. Словно под
ногой вдруг исчезла опора, и падаешь. Я тщетно пыталась нащупать Сторожева, с трудом вытаскивала себя из черных провалов, каждый раз будто попадая рукой в нефть — густую неприятную массу небытия. Металась в глупой надежде найти Диму. Ничего не выходило. Наконец, я выдернула себя из этого кошмара. И вдруг слабое волнение подсказало — где-то там, рядом с пустотой Маринка… Она убила Дракона! Ее превращение завершилось. Она стала настоящим вампиром.
Вдруг что-то выдернуло меня из седла. Я грудью налетела на руль, ударилась головой.
Вокруг разлилась абсолютная тишина. Я с силой провела рукой по снегу, возвращая себе чувство реальности. Оказалось, я на своей небольшой скорости врезалась в огромную черную машину. Большую даже по меркам моего города, а для Мезени так просто инопланетный корабль. Снегоход разбил машине передний бампер и что-то сделал с колесом, потому что она чуть накренилась.
И ни звука. Не сработала сигнализация. Не выскочил из «танка» хозяин, чтобы на месте закопать меня в снег.
Помассировала виски, прогоняя туман из головы, медленно встала, обошла покореженные транспортные средства. Безмолвие. В свой первый приезд сюда я видела бабушек, слышала лай собак. А сейчас — никого и ничего.
Перед глазами черным пятном маячила неувиденная картинка. Всхлипнула, но плакать себе не разрешила.
Тошнота подкатила к горлу, и я глубоким дыханием загнала ее внутрь. Шарахнула кулаком по машине, заставляя себя быть здесь и сейчас и не пытаться оказаться там, чтобы спасти того, кто в моей помощи уже не нуждался.
Выпрямилась, встречая гостей. Вынула из кармана куколку, отвела руку в сторону, чтобы тот, кто был поблизости, но пока никак не обозначил себя, видел ее.
Пустота выпустила из себя человека. Тонкая черная фигура. Шеремет шел, засунув руки в карманы. Медленно шел, никуда не спешил. Знал, что я его дождусь. Мне тоже торопиться не следовало. Этого парня можно было не бояться. А поэтому я спрятала куклу в карман и отвернулась к снегоходу. Чего тут у нас с повреждениями?
— Привет! — Шеремет не дошел до меня метров десять.
Я махнула рукой в знак приветствия, улыбнулась. Как-то криво у меня это получилось, еще решит, что обиделась или боюсь. Старательно растянула губы в улыбке на все тридцать два зуба. О Драконе приказала себе на время забыть.
— Смешная у тебя подружка, — крикнул он издалека.
Я машинально провела языком по зубам, проверяя, не застряло ли в них что-нибудь. Вроде все было нормально. Зубы я чистила вчера перед сном. Сегодня ничего такого, что могло его смутить, не ела.
— Смешная, — согласилась я, на всякий случай сжимая губы. Что ему дались мои зубы? У него папа дантист, что ли? Терпеть не могу, когда смотрят мимо глаз.
— Наши как раз к тебе отправились.
— Я их видела. Чем смогла — помогла. Кажется, Шеремет собрался пятиться. Решил, что я всех съела? Но это его проблемы, меня интересует другое.
— Чужих ты здесь не видел? Седого старика. Невысокого роста. Аккуратно одетого.
Шеремет покачал головой и как-то между делом кивнул на машину:
— Это ты разбила?
— Не успела увернуться. — Усмехнулась. — Он был быстрее.
В глаза Шеремет мне упрямо не смотрел — то поверх головы, то изучал следы у себя под ногами. Он бы еще забежал ко мне за спину — проверить, нет ли хвоста. Следопыт чертов!
— В первый же вечер, когда Маринка сказала, что ты можешь лечить, Соколов заговорил о том, что не мешало бы тебя найти. И тут же началась метель. Это ты сделала?
Если от удивления я потеряю челюсть, то заставлю его самого искать ее в снегу. Неужели я и правда похожа на купринскую Олесю?
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Ты вызвала метель, когда узнала, что мы собираемся к тебе.
— Радио иногда слушай! — зло буркнула я. Что за паранойя? Откуда? — О том, что погода портится, было известно давно. Всем. Кроме тебя.
Им тут, кажется, всем пора «03» вызывать.
После заявления, что от меня зависит погода, — первый и последний раз я кому-то помогла. Макс, как всегда, оказался прав. Вместо того чтобы сказать спасибо, ребята испугались и стали приписывать мне все природные аномалии.
Шеремет стоял, засунув руки в карманы, и все поглядывал на низкое пасмурное небо. Мне вдруг захотелось, чтобы его уверенное отстраненное лицо преобразилось, чтобы парень испугался. И стало так: он дернул плечом, словно кто-то невидимый положил на него ладонь, провел рукой по рукаву.
— Старик и правда был, искал Маринку. Он еще в городе, — сказал Шеремет глухо, отвечая на вопрос, который я ему не задавала. Они тут все, что ли, мысли на расстоянии читают?
— Спасибо, — произнесла я, отпуская его. Шеремет пошел прочь, одергивая на себе
куртку. Остановился, повел головой. Из-за воротника показалась его бледная щека. А потом заторопился, скользнул за поворот дорожки.
Я усмехнулась. Комичный вид парня меня развеселил. Как же все чудненько получается! Хотелось смеяться.
— Как новые знакомые? — склонился надо мной Макс. — Опять чаем не угостили?
На сей раз я успела заметить его раньше, чем он подошел. О его появлении возвестила моя же радость.
— Сказали: не их очередь. Сегодня зажигают вампиры. — Я закинула руку ему за шею, собираясь поцеловать. И только когда приблизила к нему свои губы, прошептала: — Кстати, я снегоход случайно разбила.
Макс не отвел от меня глаз. Все, что нужно, он уже разглядел.
— Так ему и надо. Он нам больше не нужен. Здравствуй, дорогая. Я рад тебя видеть. Не ушиблась?
— Маринка убила Сторожева.
— Я знаю. Она уже вернулась в Мезень. Любимый подал мне руку. Сначала я посмотрела на его тонкую белую кисть с чуть синеватыми ногтями, потом перевела взгляд на лицо. Голубые внимательные глаза, красивые правильные черты, четкий абрис носа, алые губы. Что-то ведь есть еще, чего я не замечаю, а другие видят. Интересно, куда все смотрел Шеремет? На мой подбородок? У Макса с подбородком все в порядке — волевой, гладкий. Зубы! Ровные, крепкие зубы, конечно, удивляют своей белизной, но это не отклонение от нормы. Если улыбка чуть шире, видны чуть удлиненные клыки, способные в момент агрессии увеличиться как минимум вдвое. Клыки! Вот что высматривал у меня Шеремет! Он глядел на мои зубы. Ну конечно, еще Таня спрашивала, не вампир ли я. Скоро от этого слова на столбах начнется свечение в виде огней святого Эльма.
Неясная еще угроза зазвенела вокруг нас.
— Ты ведь тоже что-то чувствуешь? — Огляделась. Хотела даже пощупать внезапно уплотнившийся воздух.
— Я чувствую давно. Макс не смотрел на меня.
— Знаешь, чья это машина? — Я специально показала рукой, чтобы не было лишних вопросов.
Любимый глянул через мое плечо, сделал вид, что всматривается.
— Кто-то взял напрокат.
— Zum Verleih? — О! Это слово я запомнила навсегда. — И ты даже не догадываешься, кому в городе Мезень могла понадобиться напрокат такая дорогая машина?
— Вариантов много.
Прекрасно! Мы снова начинаем защищать друг друга от самих себя. Хорошо, зайдем с другой стороны.
— Ты не поверишь, но местные считают, будто недавняя метель произошла из-за меня.
— Забавная версия. Чего они хотят?
— Чтобы я вылечила заболевшую девушку.
— Вылечишь?
— Я уже все сделала, что смогла.
— Какая ты молодец! Приблизительно так и рождаются легенды, которыми потом пользуются Смотрители. Здесь их уже несколько — о группе вампиров, напавших на Мезень, о колдунье, вызвавшей непогоду, и о крупной разборке между вампирами и Смотрителями, в результате которой разбили дорогую машину и разгромили кафе.
— Прямо заголовки новостных полос. Только я не помню, чтобы мы громили кафе. Или ты успел это сделать без меня? — спросила и закусила губу, увидев, что это еще впереди.
— Подобная акция запланирована. Все ждут только твоего появления.
Я шагнула ближе, уперлась взглядом в его ледяные глаза.
— По какой цене сегодня идет тушка Смотрителя?
— Курс невыгодный — один к десяти.
— За одного вампира дают десять Смотрителей? Вы здесь столько не наберете.
— Если за товар нечем платить, на бирже происходит обвал.
— Придется сбавлять цену. Один к одному. Из двоих кто-то останется жив. Как всегда.
Макс приподнял меня за локти.
— Никто больше не погибнет, — прошептал он мне в губы и поцеловал.
В первую секунду я расслабилась, но потом поняла, что меня опять пытаются обмануть.
— А что с кафе? Там будет встреча? С кем? С Эдгаром? С Маринкой?
Макс отвернулся и произнес куда-то в сторону:
— Зря Эдгар сюда приехал. Это будет катастрофа.
— Он убьет город?
— Город убьет его. Я посмотрела на темные от времени дома.
И вдруг меня словно кто-то втолкнул во внезапно развернувшееся передо мной кино. Это был тот же город. Темный, неприветливый, замерзший. Улицы полнились людьми. Замотанные в черные одежды человеческие фигуры двигались от двора к двору. Мальчишка стучал палкой по штакетине. Бидон, нанизанный на столб, звенел. Над черными головами проплыл факел. Его нес невысокий парнишка. Волосы посеребрились от инея.
— Где?
— Тут она, — отозвался густой бас.
Толпа придвинулась, загораживая от меня то, на что все смотрели. Я скользнула между сгрудившимися. Подойти еще не успела, но уже слышала тонкий, надрывный от слез голос.