В отличие от совы цапля затронула в моей душе струны собственника. Того и гляди, цапля начнет рассматривать бассейн как персональный суши-бар, а там с золотых рыбок перейдет на карпов, до которых я и сам охотник. Карпами, однако, делиться не пришлось, помогли собаки. Спугнуть нарушителя — их любимое занятие, и когда они убедились, что от цапли им вреда не будет, собачий лай начал вспугивать завтракающую птицу. Стоило лишь одной из собак тявкнуть, как цапля взмахивала большими крыльями и взмывала вверх, летела через поле, похожая на доисторического летающего ящера, оставаясь недосягаемой для преследователей.
Hier Вчера
В Провансе можно обнаружить две несовпадающие, даже противоположные точки зрения на былое. Обе можно проиллюстрировать примерами с недвижимостью.
Приверженцами романтической школы выступают нестарые и небедные пары, прибывающие из крупных городов Северной Европы. Они полны восторгов по милому вчера и хотели бы сохранить свое новое приобретение, сельский домик в Провансе, аутентичным. Крохотные амбразуры окошек, низкие закопченные потолки, горбатые полы, смертельно высокие пороги, споткнувшись о которые можно и череп проломить, крутые лестницы, весьма своеобразная (выражаясь дипломатично) канализация, разболтанная черепица, попыхивающие сажей дымоходы — ах, какая прелесть! Ах, как им осточертела эта скучная стерильность городской квартиры! Сельская идиллия, а вовсе не совокупность подлежащих устранению дефектов.
К ним прибывают гости, опасливо косящиеся на соседку по спальне, летучую мышь, кряхтя, потирающие шишки, набитые в приземистых дверях. Гости, поджав губы, стараются понять тонкости туалета и особенности кухонной плиты, которая при прежних хозяевах чудом избежала пункта сбора металлолома. Хозяева же вовсе не извиняются за причиненные гостям неудобства, а восхищаются и призывают к тому же гостей. К черту проклятую цивилизацию! Да здравствует естественная сельская жизнь!
Прежние хозяева дома-фермы, пожилая пара, прожившая в сельской глубинке Прованса всю жизнь, не нарадуется своему новому обиталищу. Продав старую развалину по неплохой цене, они купили небольшой современный домик с двойными оконными рамами, с центральным электрическим отоплением, со встроенной «американской» кухней, о которой мечтали всю жизнь. Они не тоскуют об утраченной старине, эта старина у них все еще в печенках сидит. Они еще помнят, как в детстве свирепый мистраль сдувал их с дырки пристроенного к дому туалета, помнят, как приходилось умудряться мыться целиком, обходясь одним ведром воды, помнят холодные каменные полы, свист ветра в плохо пригнанных, рассохшихся рамах, хотя хотелось бы и забыть. Идиллия? Да пошла бы она, эта идиллия!..
Наряду с этими двумя крайностями — можно ли сказать, что между ними? — существуют до жути утонченные сооружения, сохранившие внешний облик прежних эпох, но внутри переоборудованные по последнему слову науки жилищного комфорта, скажем, с плавательным бассейном в бывшем коровнике. Мне почему-то не кажется, что в этих экстраординарных усадьбах кто-то может жить. Они существуют для журнальных иллюстраций. В них невозможно жить с женами, детьми, собаками, друзьями — с существами, наделенными какими-то свойствами и какими-то привычками. Стилисты да фотографы могут провести в них ночь, не оставив следа, — и только.
Меня однажды допустили в одно из такого рода гнездышек. Я сопровождал бывших хозяев, фермера и его жену. Новые хозяева демонстрировали нам бывшую овечью ферму, за немыслимые деньги превращенную в подобие манхэттенского пентхауса. Все шло более или менее гладко, пока мы не попали в помещение рядом с одной из гостиных, оборудованное под медиацентр, начиненный электроникой. Хозяева сказали, что собираются проводить здесь тихие вечера за просмотром телепередач и прослушиванием музыки. Но старуха-фермерша не обратила внимания на экспозицию сверкающей никелем электроники. Ее внимание привлекло что-то другое. Она покачала головой и сказала новым хозяевам, указывая на каменный пол:
«Надо же, как здорово отполировали. Ни за что не узнать места, где дядя Бруно застрелился».
Hiver Зима
Неубранный миндаль чернеет на безлистных ветках. В виноградниках обрезанная лоза торчит из бурой земли колючими когтями. Серая панорама зимних закатов сменяется низкой кровавой луной. Над спиной лошади клубится туман. В полях белеет цветущая сурепка. Желтеют кусты утесника, путаница розмарина забыла стряхнуть одинокий фиолетовый цветок. Ввинчивается в небо дым отдаленных труб. Мох вокруг фонтана покрыт прозрачной пленкой льда. Ранним утром и в сумерки где-то хлопают выстрелы, воют и тявкают охотничьи собаки, звенят колокольчиками. Под ногами скрипит замерзшая земля. Тарахтит одинокий трактор. В камине щелкают кедровые поленья. Свежевыпавший снег смягчает звуки. Зимние ароматы: холодный воздух с запахом древесного дыма, густая гнильца первых трюфелей, маслянистость оливковых выжимок. Последний зимний снег, скорее иней, едва прикрывающий верхушки холмов…
Huile d’Olive Оливковое масло
За удовольствия приходится платить, и редко какое удовольствие жизни не отзовется впоследствии ожирением, одышкой, циррозом печени, изжогой, болью в суставах, испорченными зубами, подагрой, нарушением сердечного ритма. Но вот перед нами забрезжила надежда: после двух с лишним тысяч лет напряженной работы врачи и ученые обнаружили, что ежедневная доза оливкового масла творит чудеса.
Оливковое масло не только свободно от ЛНП — «плохого» холестерина, но и помогают повысить уровень ЛНВП — «хорошего» холестерина. А как благотворно оно воздействует на пищеварение, как сглаживает прохождение через организм пищи и того, во что она превращается (французы деликатно обозначают этот процесс transit intestinal)! В оливковом масле содержатся витамин E и олеиновая кислота, способствующие регенерации костей. Оно предотвращает перхоть, сухость кожи, появление морщин, запоры, успешно борется с повышенным давлением. Две ложки оливкового масла, принятые перед тем, как рука потянется к бутылке, обволакивают желудок, сглаживают действие алкоголя, уменьшают похмельные страдания (проверено на себе).
Лишь около трех процентов оливкового масла Средиземноморского бассейна производится в Провансе. Однако местное население обращает внимание на иной аспект, на качество продукта, а прованское масло, как мне кажется, ничем не уступает более знаменитому тосканскому. Не скрываю личной заинтересованности, ибо я сам являюсь одним из мельчайших производителей оливкового масла. Вокруг нашего дома растут около двухсот оливковых деревьев, и масло, из них добываемое, кажется мне материализовавшимся солнечным светом.
Урожай с оливковых деревьев снимают примерно с середины ноября; начинают с крохотных cailletiers («болтушки» — наименование сорта). В последующие недели перед Рождеством снимают aglandou и picholine, срывают, счесывают, стряхивают с деревьев и увозят на масляную мельницу выжимать масло. Когда-то этот процесс выглядел весьма занимательно. Громадные жернова, конические катки, деревянные бункеры, объемистые круглые фильтры из конопли — каждый шаг процесса превращения оливок в масло можно было разглядеть в мельчайших подробностях. В наши дни вы скорее увидите обтекаемые конструкции из нержавеющей стали. С одной стороны в агрегат загружаются оливки, с другой выходит готовый продукт, процесс скрыт от наблюдателя. Куда как менее романтично, но намного гигиеничней.
Для получения одного литра масла требуется приблизительно пять килограммов оливок; масло первой, холодной отжимки, во время которой не применяются нагрев и химикалии, представляет собой совершенно чистый продукт, в отличие от растительных масел, содержащих токсины и без дальнейшей обработки не пригодных для употребления в пищу. Но чистота чистоте рознь, и здесь нам придется коснуться интересного понятия «степени девственности». Почти все масла первичного, холодного отжима называют девственными. Но лучшие среди них, можно сказать, достигают апогея девственности, их называют «экстра-девственными».
Впервые я столкнулся с этой классификацией, когда взял в руки бутылку тосканского оливкового масла из Лукки. «Экстра вирджине»… чем дольше я смотрел на это выражение, тем меньше что-то понимал. Девственность — физиологическое состояние организма, какие в ней могут быть степени? Как может кто-то быть более или менее девственным? Если так, то можно придумать и состояние экстра-беременности? Объявить кого-то «более чем мертвым». По зрелом размышлении я решил списать это на фигуру речи, романтическую гиперболу, что-то вроде лирического нашептывания итальянского официанта на ушко симпатичной заезжей синьорине об экстра-девственном салатике, только что с грядки.
Впервые я столкнулся с этой классификацией, когда взял в руки бутылку тосканского оливкового масла из Лукки. «Экстра вирджине»… чем дольше я смотрел на это выражение, тем меньше что-то понимал. Девственность — физиологическое состояние организма, какие в ней могут быть степени? Как может кто-то быть более или менее девственным? Если так, то можно придумать и состояние экстра-беременности? Объявить кого-то «более чем мертвым». По зрелом размышлении я решил списать это на фигуру речи, романтическую гиперболу, что-то вроде лирического нашептывания итальянского официанта на ушко симпатичной заезжей синьорине об экстра-девственном салатике, только что с грядки.
Как нередко случалось, я снова попал впросак со своей железной логикой. Оказывается, существуют три официально установленные степени девственности, определяемые процентным содержанием в масле жирных кислот. Если этих кислот в масле менее одного процента, то оно как раз и является vierge extra; если от одного до полутора — vierge fine; выше полутора, но менее трех с половиной процентов — «просто девственное», vierge ordinaire. Но так как определять что-то «обыденно девственным» даже маслоделам кажется несколько неловким, то на этикетках печатают просто vierge, опуская слово ordinaire.
Как и вино, оливковое масло следует хранить в темном прохладном месте, лучше в погребе, чем в холодильнике. В отличие от вина масло ухудшается от длительного хранения, вкуснее и полезнее всего масло свежевыжатое. Что касается методов дегустирования — чем проще, тем лучше. Корсиканец посоветует вам накапать масла на ладонь, окунуть в получившуюся лужицу палец и облизать. Или отломить кусок свежего багета, сделать пальцем вмятинку, заполнить ее маслом, понюхать, полизать и съесть весь кусок. Хорошо также смочить маслом срез вареной картофелины.
Следуя совету одного престарелого джентльмена из Верхнего Прованса, я каждое утро поглощаю натощак, перед завтраком, глоток оливкового масла, чтобы, согласно заверению упомянутого господина, продлить себе жизнь на двадцать пять лет.
Кулинарные рецепты с применением оливкового масла займут не один зал библиотечного хранилища. От майонеза до мороженого, оно применяется в тысячах блюд. Мне не приходилось слышать о том, что кто-то пострадал от переизбытка оливкового масла в рационе. Бдительные диетологи, выискивающие угрожающие симптомы, вызываемые злоупотреблениями тем или иным продуктом, не смогли отыскать ничего порочащего оливковое масло. Похоже, что его можно употреблять когда угодно и в сколько угодно большом количестве. Реальный случай, когда хорошего слишком много не бывает.
I
If, Château d’ Замок Иф
Все началось в 1516 году, когда король Франциск I разгромил войска герцога Миланского у Мариньяна. Пожелав после славной победы славно отдохнуть, он отправился в Марсель, благо до него было рукой подать.
Прибыв в Марсель, Франциск несказанно удивился, что в столь неспокойные времена город не защищен от нападения с моря. Франциск увидел, что недостаток этот устраним, ибо как раз напротив порта, на расстоянии, чуть превышавшем дальность пушечного выстрела, находилась естественная площадка для сооружения крепости, необитаемый остров Иф. Построй там укрепления, установи тяжелые орудия — и защита Марселя обеспечена. Король, не откладывая дела в долгий ящик, вызвал свою персональную галеру и отправился инспектировать остров.
Здесь его ожидал второй сюрприз. Оказалось, что остров не вполне необитаемый. На нем пощипывал травку единственный обитатель, взрослый носорог, несколько утомленный дальними странствиями, но вполне здоровый.
В те щедрые дни главы государств любили удивлять друг друга экзотическими подарками, чем необычнее, тем лучше. Поэтому махараджа Гуджарата, желая удивить Мануэля I Счастливого, португальского короля, не нашел ничего лучшего, как отправить ему в подарок носорога. Мануэля он, без сомнения, удивил, но что было тому делать с таким крупногабаритным питомцем? И он решил, в свою очередь, удивить Папу Римского. Носорога отправили в Рим, однако временно выгрузили на острове, чтобы дать оправиться и прийти в себя после долгого морского путешествия.
Носорога послали далее по назначению, а на острове началось сооружение крепости. Строили ее пятнадцать лет — срок, который покажется долгим даже современным строителям, любителям затягивать, оттягивать и переносить сроки окончания работ, выкачивая из заказчика как можно больше денег.
Отличная получилась крепость. Три башни, погреба разного назначения, камеры и каморки разной степени неудобства, гарнизон в шестьдесят человек. Теперь, под защитой таких фортификаций, жители Марселя могли спать спокойно. Но, как это часто бывает, пока подходы с моря укрепляли, нападать на Марсель стало некому. Гарнизон любовался видом и чесал затылок.
Вскоре положение исправили. В любом свободном демократическом обществе существует нужда держать некоторую часть членов этого общества под замком. Где удобнее их изолировать, как не на небольшом, окруженном со всех сторон водой клочке земли, охраняемом сильным гарнизоном? Три сотни метров в длину, сто восемьдесят метров в ширину, обилие клеток, клетушек и подземелий — настоящий Алькатрас того времени. Замок Иф набили бродягами, ворами, смутьянами и вообще всеми, кто не устраивал общество или его лучших представителей. Один бедолага, мсье де Ниозель, угодил туда на шесть лет одиночного заключения лишь за то, что не обнажил голову в присутствии короля Людовика XVI.
Заключенные, как и пассажиры современного аэробуса, делились на два сорта. Одни пребывали в экономклассе. Спали они чуть ли не на голом каменном полу, питались весьма скромно, в холодное время мерзли, в жаркое жарились. Те, кто был в состоянии заплатить, отбывали наказание à la pistole, их кормили пристойно, содержали в обставленных камерах (с видом на море, естественно), вежливо с ними обращались. Мирабо, к примеру, засунутый в Иф по настоянию разгневанного родителя, покидал свою тюрьму, возможно, не без некоторого сожаления. Он подружился с комендантом крепости, нашел возможность соблазнить его молодую даму. Другим повезло меньше. Из трех тысяч пятисот гугенотов, ожидавших в замке отправки на галеры, многие здесь и умерли.
Наиболее знаменитый узник замка Иф — личность фиктивная. Эдмон Дантес, граф Монте-Кристо, приговоренный своим создателем, Александром Дюма, к четырнадцати годам заключения, сбежал из крепости, притворившись трупом. Его скинули в море, и он проплыл пять километров до берега. В память этого события ежегодно устраивается Défi Monte-Cristo, заплыв от замка Иф до пляжа Прадо. В 2004 году в заплыве участвовало четыреста пловцов, время победителя составило пятьдесят четыре минуты десять секунд. По роману Дюма поставлено двадцать три фильма, а замок позаботился об устройстве декораций для дальнейших. Посетителям покажут камеру Дантеса с настоящим потайным ходом, которым пользовался выдуманный персонаж. А поскольку сочинить можно еще немало, то можно представить себе, что граф Монте-Кристо курил одноименные сигары, названные в его честь в Гаване, на табачной фабрике, работницы которой обожали героя Дюма.
Удивительно, что столь мрачное место находится в столь живописном пейзаже. Узники, вероятно, страдали еще больше, видя на берегу прекрасный живой город. Невозможно представить себе путь прибытия в Марсель более эффектный, чем с острова Иф. С борта катера видишь панораму Старого порта, золотую статую Девы Марии, венчающую колокольню Нотр-Дам де ла Гард, сияющую в вышине; видишь дворец Фаро, наиболее роскошное жилище Марселя, бывшую резиденцию императрицы Евгении; форты Святого Иоанна и Святого Николая, а за ними многочисленные ряды яхт и катеров, акры плавучей недвижимости. Вид пристойно обрамляется невысокими и довольно обтрепанными фасадами зданий набережной. Попытки насадить сюда что-нибудь стеклянно-тридцатиэтажное успешно пресекаются, и город выглядит с моря примерно так же, как и во времена Дюма. Могу представить его сидящим в кафе на берегу, со стаканом у локтя, и завершающим очередной роман.
Inconnus, Les Petits Мелкие сюрпризы
Эти мелкие сюрпризы хорошо знакомы господам, на профессиональной основе занимающимся ремонтом, восстановлением, реставрацией старых провансальских строений. За них удобно прятаться, ссылаться на них как на причины задержек, увеличения стоимости работ — и часто не без оснований. Удобны они архитекторам, строителям, реже электрикам и даже малярам из-за порой всеобъемлющего характера. Если копнуть, то сводятся такого рода оправдания современных магов мастерка и молотка ссылками на своих давно истлевших предков. А с тех взятки гладки.