Это был не совсем мой сценарий, однако настолько подходящий, что я решилась уточнить:
— Мысли читаете?
— Вспоминаю молодость Сули! — рявкнул дух. — А ну живо говори, кто там был!
— Зачем? — чуть не подавившись чаем, изумилась я. — Вы же любите загадки, ставки и азарт, вот и наслаждайтесь расследованием.
— А если они опоят других?! Ты должна понимать, что в этом случае часть вины ляжет на тебя.
Серьезное заявление, но безосновательное. Факта моего появления в тридцать пятой палате хранителю академии не доказать, потому что и я, и кука будем всецело отрицать свое раннее знакомство.
Улыбнулась и бесстрашно заявила:
— Сведите меня с каким-нибудь лаборантом, чтобы я ванную опытами не пачкала, и так и быть — объясню, как поступить в этом случае.
— Совсем оборзела или шутить изволишь? — вскинул старичок косматую бровь и выжидательно так прищурился, что лицо его хитрющее помолодело, засияло даже.
Ну и как над таким Севоем не подшутить? Вот и я не удержалась, махнула рукой примирительно.
— Ладно, так и быть… Если оформите мне статус лаборанта, я на нарушительниц вам прямо укажу.
— Что?! — Вот этот его вопль заставил стекла задрожать, мой стакан чая разбиться, но опять-таки не привлек чужого внимания. А дух все еще голосом гремит: — Уставом разрешено брать лаборантами лишь третьекурсников!
— Значит, подождем! И не забудьте записать на свой счет, как-никак бесценное имущество, — согласилась я и, указав на осколки, сбежала.
А позади раздалось скорбное ворчание:
— Что за кадеты пошли…
— Под стать академии!
И не успела я и на десяток шагов отойти, как на стол упал талмуд «Руководство к браслету», а следом листок с расписанием лекций у запасных королевских смертников.
Глава 10
Стать разведчиком Герберт не мечтал, не желал и не думал ровно до тех пор, пока в Треде не вышел королевский указ о военной реформе. Метаморфам, отслужившим в серых войсках пять лет, в соответствии с полученными званиями и положением, волей короля жаловались земли. Дворец или усадьба, парк или деревня, а некоторым погост, передаваемый в полное распоряжение заслуженного воина. Таковыми были тарги — разведчики, на несколько лет заброшенные в стан «врага», добывшие тайные сведения для короны. Прижизненно или посмертно, в зависимости от того, как таргу повезет, он получает надел земли с тремя богатыми или пятью бедными деревнями, равный двадцати тысячам золотых монет.
Двадцать тысяч — вот что стало идеей фикс для Гера, тогда еще двенадцатилетнего мальчишки. Немыслимая сумма, которую он, представитель младшей ветви рода Дао-дво, вряд ли когда-нибудь заработает, не нарушая постулатов своей семьи. Так уж повелось, что отпрыск ближайшего к трону рода не имеет права опускаться до уровня простых: пачкать свои руки в грязи, торговать, оказывать услуги или преподавать. В почете остались: землевладение, военная служба и королевский фавор. Первое и третье требовали денежных вложений, второе — мозгов. И пораскинув ими, молодой метаморф принял решение поступить в академию Треда и добиться личного землевладения для себя, если останется жив, или же для отца и сестренки, если уйдет за грань.
До сих пор каждый его шаг был тщательно продуман и взвешен: как набиться в ученики к Сули, как заполучить Тагаша в наставники, как пробиться в академию, как закрепиться внутри, кого выбрать в пару и как пройти в действующие разведчики до конца обучения. Время. У него было слишком мало времени, и после шестилетнего обучения «ждать» собственное землевладение еще пять лет он не мог. И искал любые пути, чтобы самостоятельно заслужить все самое лучшее — высшую степень личного развития, звание тарга, жену и погост. Ради этого он отказывался от обманчиво выгодных предложений расчетливой родни, отчаявшихся смертников и даже генерала Сули. Гер неотвратимо шел к цели и верил в успех ровно до той поры, пока не встретил…
Пожалуй, это был первый случай, когда он не мог беззаботно сказать: «Так даже лучше». Но вот теперь, получив в помощники прозорливую лопоухую нежить, он понимал: «Так лучше всего».
Но только не сейчас…
Ночь, тренировочный лес, задание, быстро истекающее время, под брюхом промозглая слякоть, над головой колючий снег и почти что буря. Взлететь нельзя, идти невозможно, и он ползет в грязи, проклиная все на свете, в том числе и счастливую куку, прыгающую на ветке впереди.
— Хозь-зяин, хозь-зяин! — слышится тихий шепоток, и за доли секунды метаморф доползает до нее.
— Что?
— Они выпустили шипастых псов! И те бегут сюда! — радостно возвестила теневая, хлопая ушами вопреки ураганному ветру.
— И чему ты радуешься? — прорычал Дао-дво сквозь зубы и изменил зрение, чтобы найти временное убежище.
— Нам меньше придетсь-ся ползти!
— Таррах…
— Ты недоволен? — удивляется тварюшка и незамедлительно оказывается на его руке. Хвостиком запястье оплела, лапками за пальцы ухватилась и смотрит вопросительно в глаза. — Что случилось?
И вид такой, словно бы не она прослушивала вместе с ним задание для подразделения Красных, не она заявляла, что не любит этот цвет, и если они назовут свой отряд Графитовыми, то она лично поможет участникам вылазки. Чтобы нежить замолкла и не выдавала их местоположения шипением и визгом, отряд в срочном порядке переименовался и единодушно постановил: «Вернемся с задания, убьем куку». А вот теперь, глядя на нее, Герберт отчетливо осознавал, что прибить теневую надо было раньше.
— Хозь-зяин, почему молчишь?
— Думаю.
— А чего думать, нужно лежбище искать, и желательно под сосной, — мордой из стороны в сторону повела и кончиком хвоста указала направо, — нам туда.
— Найдут, — шикнул Гер на нежить.
— Не-а!
— Да…
— Не-е-т! — уперто восклицает лопоухая.
— Да. И молчи! — рыкнул, птичьим зрением осматривая ближайший бурелом. — Уйти не сможем, бой дадим. Потреплют, конечно, пока парни к нам доползут…
— Давай, — хмыкнула она.
— А ты? — не понял метаморф. — Я что, один пойду?
— Один-один, умный, взрослый, самостой-ятельный. Нечего мень-ня маленькую на смерть нести, — головой кивнула, ушами передернула и уже собралась спрыгнуть с его руки. — Й-я лучше вон под той сосной полежу, подожду, пока тебе все кости переломают, а потом, по настроению, быть может, вылечу.
Гер за хвост ее поймал в последнее мгновение.
— Слышь, тварька, да они ж тебя не пощадят…
— Не-а, они мень-ня даже не заметь-тят, — и подмигнула, бестия. — А ты в следующий раз внимательней читай, что написано в тетради у подопечной.
И исчезла, ничего толком не рассказав. «Вот же гадина лопоухая! Доберусь до тебя, уши надеру!» — кровожадно думал Дао-дво, меняя направление в сторону старой поваленной сосны. Ведь чтобы дать шипастым бой, нужно встать, а встав даже на колени, удержаться в бурю не просто сложно, а невозможно. Нет, прежде чем катиться по лесу колобком, ломая подвернувшиеся ветки и собственные кости, он предварительно проверит теорию теневой. Вдруг и вправду псы под сосной никого не заметят?
И к несчастью, иначе, чем собственным опытом он это проверить не мог. Ту тетрадь Герберт взял, чтобы посмотреть, появились ли новые заметки к смертельному опыту, через который самолично прошел. Заметок не было и даже зарисовок с несчастным лемуром в ошейнике Хао не наблюдалось, не то что для опыта над Брутом. Там уж некромантка наваяла и оборотня в полный рост, и хвост, и плавники и… затем безобразие проснулось и отвлекло его внимание на себя.
— Тетрадь Сумеречной… тетрадь… Да что в той тетради было-то? Неразборчивые каракули, руны и кривые записи. Все! — прошептал он, едва добрался до дерева и пролез под него.
Здесь оказалось на удивление тихо, хрустел под руками сухой слой иголок, смолой пахла сосна. Где затаилась теневая, нашел не сразу, ибо зависла она над его головой, прижавшись к стволу дерева телом и ушами и вот из этого положения ответила:
— Хозь-зяин, ты в руках держал сборник советов дль-ля охотника на нежить. И про псов там была целай-я глава.
— А сведения из книги? — поинтересовался он тихо, все же подобную информацию предварительно надлежит на полигоне перепроверять, а не на учениях использовать.
— Не-а.
— Они испытаны ею лично?
— Не-а.
— Тогда зачем мы здесь сидим? — прорычал Герберт.
— Сейчас проверим! — заверила теневая, прислушиваясь к буре снаружи.
— Ты в своем уме? Мы находимся в условиях, максимально приближенных к реальным! Если нас найдут…
— Врь-ряд ли. У нее отец охотой промышль-ляет и всь-ся их деревенька вместе с ним. И пока никто не помер.
— А может, никто с шипастыми псами пока и не сталкивался? — резонно заметил метаморф.
На мгновение кука замолчала, а затем…
— Врь-ряд ли. У нее отец охотой промышль-ляет и всь-ся их деревенька вместе с ним. И пока никто не помер.
— А может, никто с шипастыми псами пока и не сталкивался? — резонно заметил метаморф.
На мгновение кука замолчала, а затем…
— В этом случае используем план Б.
— Какой? — Многоликий нутром ощутил, как всего в паре метров от них застыл представитель высшей нежити, огромный черный шипастый пес.
И теневая ухмыльнулась, промурлыкав:
— Бой дадим.
Давать его, в смысле бой, уже не хотелось, ибо командир взвода не шутил и призвал отнюдь не фантомов. В это мгновение метаморф младшей ветви рода Дао-дво мысленно дал себе зарок — найти дарителя куки во что бы то ни стало и отплатить… за лопоухое «добро». Потому что возместить убытки надо, ибо само оно, добро, предшествующего владельца признать не желало. А отблагодарить уже очень хотелось, приблизительно так же, как и Сумеречную, опять ввязавшуюся во что-то.
Первый лавовый поток прошелся по нервным окончаниям многоликого во время утренней тренировки, второй — сейчас, когда последний пес, бегущий навстречу Графитовым, остановился, чтобы осмотреть борозду, сохранившуюся близ мерзлой лужи. Ощущая запах проползшего там Дао-дво, он прижал уши, вздыбил шипы на загривке, зарычал. Принюхивался долго, но схрон с многоликим и кукой не определил. И когда пес решил уйти во тьму и догнать сородичей, Гера опалило. Стон метаморф сдержал, а скрежет собственных зубов заглушить не успел.
А дальше рык, треск дерева над головой и пасть, стремящаяся вцепиться в горло. Удивительно, но многоликий отбился, не покидая лежбища из иголок, и все благодаря подсказкам куки. Увернулся от пасти пса, схватил тварь за крайние массивные шипы и обломал их, заставив нежить съежиться, а затем и отступиться от добычи. Заскулив, тварь Тарраха скрылась в темноте под довольный голос теневой:
— Дя! Не соврала Намина в запись-сях!
— Ч-что? — вопросил метаморф, от боли не разжимая зубов. Пусть внутренняя вспышка угасла столь же неожиданно, как и появилась, но раны, нанесенные шипастой тварью, только сейчас сообщили о себе. — То есть твои рекомендации…
— Из той самой тетради! — подмигнула лопоухая, продолжая всем телом прижиматься к уцелевшему куску сосны. — Вот мы и проверили их подлинность.
— Таррах! — ругнулся многоликий.
— Дя-дя, сама в полном восторге.
— Да что б… — не сдержал своей злости метаморф, думая о том, как проучит Сумеречную, которой на месте не сидится.
И в это мгновение в строй его мыслей ворвался тихий шепоток:
— Хозь-зяин, следуй ты инструкции и шею ей скрути, она бы через десь-сять минут регенерировала…
— Кто? Намина? — не понял Герберт, чем вызвал тихий хохот у теневой.
Ее тонкое тельце раздулось в грудине, как шарик, хвостик дрогнул, уши захлопали, и нежить разразилась громогласным «хи-хи-хя!». На последнем звуке отлепилась от сосны, шмякнулась на иголки и, схватившись лапками за грудь, просипела:
— Ой, не могу… Ой, не могу… Такой сильный и такай-я бь-бяка!
— Кука, тихо! Мы в тылу.
— Дя, не шипи ты! — взмолилась мелкая нежить, всхлипывая. — Нет тут никого! Командир ваш не знает, что делать с обезумевшим псом, противник давно позади, об остальных шипастых и думать не стоит. Кричи не кричи, не услышат ничего.
— Это еще почему? — настороженно спросил метаморф. Уж он был в курсе повадок этих тварей.
— Зань-няты! — хихикнула теневая. — Они наших бьют…
— Что?!
— Ой, — тварька перестала смеяться и перевернулась на брюхо. — Ой-ой, они же не фантомы! — Прищурилась выжидательно, ушами повела и застыла неподвижно. — Хозь-зяин, ты это… дальше ползи, а й-я пойду, проинструктирую Графитовых!
Лопоухая исчезла. А он пополз, решившись с тыла выкрасть муляж, затем обойти вторую группу и до завершения этого дня сдать секрет командиру взвода. Но попался на месте преступления. И как не попасться, если по нервным окончаниям растекается лава, принятый оборот слетает словно дымка, и вместо мышки полевки в круге света оказывается скрючившийся от боли метаморф. Его появление в пещере вызывает ажиотаж и отборную ругань противника, который не в состоянии объяснить, как разведчик прорвался через строй шипастых псов.
В этой ситуации у Гера было два варианта действий: сбежать и надеяться, что охрану они не усилят, или остаться, раз уж прорвался, и изнутри найти новый выход. Он выбрал второй и попал на допрос. На фоне последней вспышки боли даже максимально приближенные к реальности пытки показались ему обременительной мелочью, едва ли достойной памяти. И он забыл о них, как только вырвался из клетки, выкрал «секретные сведения» и отправился назад. Встреча с кукой и потрепанным отрядом грела душу — не одному ему туго пришлось. Правда, тешить себя этим он долго не смог, тело вновь оплавила лава, Дао-дво протяжно застонал. В эти короткие мгновения он поклялся:
— Вернусь, поубиваю всех! И грифона с дядей, и кузенов с Сумеречной, и Высочество с Бругом, и… — И он бы еще долго перечислял виновников, не выгляни из ближайшей лужи на его сдавленное шипение жаброг.
Плетения, сорвавшиеся с пальцев разом трех разведчиков, ползущих впереди, не остановили ядовитую нежить, а лишь подогрели ее интерес. Любопытная тварь противно квакнула, призывая остальных, и выбралась наружу всем телом, а следом за ней целое стадо сородичей, и все из одной лужи.
— Теневая, что теперь? — вопросил Герберт у притихшей кутей.
— Не знаю, Намина такого не описывала…
— Проклятье!
— Хозь-зяин, не ругайсь-ся, ты сам быстро лист перевернул. А там были лишь записи о свадьбе бородавчатой королевы и ежегодном сборе…
— Так здесь все самцы региона? — возопил с несчастным видом Райс, одногруппник Гера.
— Не-а! — обнадежила его лопоухая и сообщила: — Здесь только самые здоровые, зачем ей дохль-ляки.
— Таррах! — ругнулись Графитовые и по знаку Дао-дво устремились вперед с удвоенной скоростью. А жаброги вслед за ними, низко пригнувшись к земле, чтобы не улететь с порывами бури. И так двести метров, а затем и еще четыреста, и разведчики недоумевают: — Проклятье! Не отстают… И вот вопрос: «Кто выбирал местность?!»
— Командир взвода.
— Подстава!
— Поубивать нас решил, собака!
— Вряд ли, — не согласился с ними Гер, — час назад их здесь не было.
— Конечно, — хмыкнула кука на его плече, — только-только собрались. Королева прохода закрыть не успела, а вы по ней проклять-ями.
— Она? — Услышав теневую, Райс с удивлением обернулся.
— Дя! Видишь, как ползет грациозно, какие бородавки у нее шишковидные, а кожа гладенькай-я…
— Вижу. И понять не могу, почему она не нападает? Поднялась бы на лапы, да и улетела к Тарраху!
— Понравились, — со вздохом пояснила теневая. — Осмотрев вас спереди, выбрать не смогла, а вот сзади… уже определилась. — И слащаво: — Хозь-зяин, это — ты.
На мгновение Геру стало трудно дышать.
— Повезло тебе с поклонницей, — хмыкнул Крис-красавчик, как прозвала его лопоухая.
— Не расстраивайся, — сыронизировал Райс. — Неужели тебе мало восторженной куки.
— И не собирался. Капитан, что делать будешь?
— Таррах! — До сих пор Герберт думал, что в его жизни ввергающих в ужас истин было лишь две: сообщение о тяжелой болезни отца и потеря собственной жизни, но вот теперь к ним добавилась третья.
— Разделись! — скомандовал он отряду Графитовых и всучил Райсу трофей. — Передай это командиру. Отвечаешь головой. — И, сорвав с плеча куку, добавил: — А эту — мне после возвращения. Отвечаешь всем, что ниже.
От такого сообщения глаза увеличились и у разведчика, и у теневой, а Гер уже пополз в противоположном от отряда направлении.
Лопоухая оказалась права, королева жаброгов поползла за Дао-дво, а самцы вслед за ней. В сотый раз он порадовался, что над головой бушует буря и монстры не в силах ни на ноги встать, ни на четвереньки, не говоря уже о том, чтобы плюнуть. И дабы уйти от преследования, ему осталось лишь в сжатые сроки добраться до обрыва с наветренной стороны и ястребом сигануть вниз. Так он и в лагерь тренеров спустится, и от преследования оторвется. Да и вряд ли королева настолько впечатлялась видом его тылов, чтобы последовать за ним. Однако зря многоликий надеялся на сознательность влюбленной. Коронованную самоубийцу от неминуемой гибели сородичи удержали с трудом, и вслед многоликому еще долго звучало слезливое и отчаянное:
— Квага-а-а-ар!
* * *С отъездом рыжего на учения количество разноцветных стрелочек на моем браслете уменьшилось, а вот неприятностей почему-то прибавилось. Так, например, в попытке свести Кудряшку и Бруга в закрытом пространстве на целый час я забрела в парк, который в потемках неожиданно стал лесом, а после заблудилась, вопреки всем указаниям магического гида на моей руке.