Джошуа посмотрел в сторону «Кадиллака». С заднего сиденья их машину кто-то разглядывал. Женщина. Показалось, что промелькнули знакомые черты. Но откуда здесь могут быть знакомые? Слишком быстро они проехали мимо, чтобы можно было рассмотреть. И Джошуа отвернулся.
– А вы не любите высокую скорость? – Разговор хотелось опять перевести на интересующую тему: что такое риск и как разные люди к нему относятся.
Водитель, кажется, понял.
– Рисковать бывает приятно только тогда, когда риск оправдан.
– Оправданного риска не бывает, – не согласился Джошуа. – Риск – это всегда чуть-чуть за грань оправданного и безопасного. А иногда даже больше, чем чуть-чуть.
– Не знаю, месье. Все, наверное, зависит от характера. Я, в соответствии со своим характером, могу рисковать тогда, когда вижу большую удачу в результате выигрыша. Иначе в риске нет смысла.
– Это скучно. В соответствии с моим характером. Мне кажется, что риск, это когда: или – или… Когда меньше половины шансов на успех. Когда все чувства вибрируют. Тогда риск приятен. Тогда чувствуешь себя в итоге победителем, даже если не победишь. Вернее, ты все равно побеждаешь. Побеждаешь себя! Добавим скорость?
– Нет. Мы – наверху. Наверху дорога сложная, – усы смотрели в стороны неподвижно и непоколебимо.
Джошуа стало скучно, и он закрыл глаза.
* * *– Клюз, месье…
Джошуа проснулся.
Они въезжали в город. Типичный альпийский городок, каким его изображают на рождественских открытках, только сейчас лишенный снега на дороге и сугробов вокруг нее. Крутые скаты крыш светятся умытой дождем черепицей, беленые стены невысоких домов. Здесь людно бывает, наверное, только зимой, когда в разгаре туристический сезон. Горнолыжники со всего света осаждают местные отели. Летом городок заспанный и спокойный, даже ленивый.
– Мне нужно газеты купить. Где увидите, остановитесь.
– Понял, месье.
Водитель свернул с шоссе в городские кварталы и через два поворота остановился возле газетной стойки. Джошуа вышел и купил наугад несколько газет, потом добавил к ним ту, в которую звонил ночью из поезда. Он даже на первые полосы не посмотрел, потому что знал – материал про взрыв в казино обязательно будет опубликован в каждой газете, и опять будет множество снимков, способных сделать психически больным любого ребенка, который пожелает посмотреть отцовские газеты. Да что о ребенке говорить, когда и взрослых, у кого нервы послабее, от таких видов стоит оберегать.
Джошуа не стал читать сразу, когда снова сел в машину. Просто сунул газеты в саквояж. Посмотрит на досуге в спокойной обстановке.
– Интересуетесь политикой или бизнесом? – спросил водитель.
– И тем и другим мало. Мне интереснее спорт.
– Бокс любите?
– Только профессиональный. Но в Европе хорошего бокса нет.
– Это еще как сказать, – водитель даже обиделся от такого утверждения и замолчал.
И только когда выехали за город и чуть в стороне показалась группа строений по склону горы, он спросил:
– Вам куда – в отель или сразу на станцию?
– Что ближе?
– От станции до отеля сто шагов.
– Тогда в отель.
– И до отеля от города всего четыре километра. Место там очень живописное. Хорошо отдохнете.
3– Алло. Мне нужен майор Тихонов. – В трубку кто-то сухо кашлянул.
– Я слушаю. Только я уже майор в отставке. Кто это?
Виктор Петрович ждал звонка из Москвы от журналиста Кольцова, определитель номера показал вроде бы именно такой звонок, хотя с междугородними звонками на мобильник всегда можно ошибиться. Кроме того, он отлично помнил, что представился только как бывший старший оперуполномоченный, не называя своего звания. А сейчас его назвали по званию и строго официально.
– Полковник Колесников. Московский уголовный розыск.
Интересно, какой стороной он коснулся уголовного розыска?
– Я слушаю вас, товарищ полковник.
В дверях соседней комнаты остановился, занимая большим телом весь дверной проем, Алексей Владиленович. Стал прислушиваться к разговору.
– Вы разыскивали журналиста «Комсомольской правды» Юрия Кольцова…
Ситуация прочиталась сразу и однозначно. Значит, в Москве тоже что-то случилось. Оттуда позвонили в Екатеринбург, поинтересовались Тихоновым, убедились, что такой в самом деле существует, узнали его звание и только потом позвонили ему самому.
– Да, мне необходимо с ним поговорить.
– Дело в том, Виктор Петрович, что вчера вечером в Москве было совершено покушение на гражданина Кольцова. Он сейчас в тяжелом состоянии находится в реанимации. Разговаривать, естественно, не может. Четыре пули в грудь. Пятая по касательной задела голову. Состояние тяжелейшее. На жизнь не больше пяти шансов из ста. Чем вас заинтересовал Кольцов?
– Вот теперь, после вашего сообщения, я могу предположить, что это одно дело с произошедшим здесь, которое местным следователям откровенно не по зубам. И, очевидно, товарищ полковник, это даже не ваш, извините, уровень.
– То есть? – Голос полковника показал обиду и непонимание. – Что вы хотите этим сказать?
– Делом должна заниматься ФСБ. Я рекомендую вам передать материалы управлению «Альфа». Это их епархия, а вы просто наживете себе неприятности с этим расследованием и будете не в состоянии его завершить.
– При чем здесь, товарищ майор, «Альфа»?
– Дело напрямую касается бактериологического оружия.
Тихонов сказал и осекся… Только сейчас ему пришла в голову шальная мысль о том, что он, возможно, вовсе и не против террористов начал работать. И он испугался этой мысли сам настолько, что даже Столбов-младший, кажется, этот испуг заметил, потому что выдвинулся шифоньером из проема и встал рядом, через стол, чтобы дождаться окончания разговора и спросить.
– Да, нам говорили нечто подобное в редакции. Хотя за рабочую версию принята другая.
– Какая?
– Дело в том… Что преступник задержан.
– И кто он?
– Милиционер. Старший лейтенант из вневедомственной охраны. Шакиров Наиль Федорович. Ревнивый муж одной из сотрудниц редакции. Горячая восточная кровь. Башкир. Кольцов с работы возвращался вместе с этой сотрудницей. Муж попался навстречу. Имел при себе табельное оружие. Состояние аффекта.[20] Стрелять начал без разговоров. Словно давно что-то подозревал. После задержания он сознался сразу.
– Башкир, вы говорите?
– Башкир.
– Это только лишнее подтверждение. Тогда точно передавайте дело «Альфе». У нас тут тоже ходят по касательной башкиры.
– Хорошо. Я созвонюсь с ними. И оставлю ваши координаты. Вы мне ничего не сообщите?
– Договорились, товарищ полковник. У меня все.
Виктор Петрович убрал трубку и посмотрел на Алексея Владиленовича.
– Что? – спросил тот.
– Надо быстрее искать машину с башкирским номером.
– Заяц этим занимается. Может, его самого в Уфу отправить?
– Не надо. Мы в Уфу, скорее всего, сами поедем.
– Так что произошло? Кто тебе звонил?
– Это из Москвы. Полковник из МУРа.
– Какое отношение к похищению отца имеет МУР? Как они на тебя вышли?
– Владилен Юрьевич, – Тихонов пододвинул к Столбову-младшему газеты, которые он отложил, – должно быть, пытался связаться с журналистом из «Комсомольской правды». Есть там некий Юрий Кольцов, занимающийся проблемой уничтожения и утилизации бактериологического оружия. Постоянно об этом пишет. Вот здесь, в газете, обведены номера телефонов. Это ваш батюшка обвел. Просто ради развлечения такие вещи не делают. Это делают, когда собираются звонить. Я попытался связаться с Кольцовым. Сказали, что он болеет. Я оставил свой номер, чтобы передали ему.
– Я слышал это. Дальше…
– И позвонил мне не Кольцов, а полковник Колесников из МУРа. Причем этот полковник наверняка сначала связался с Екатеринбургом, где навел обо мне справки.
– Почему так думаешь?
– Я по званию не представлялся. А он назвал меня по званию. И рассказал, что Юрия Кольцова вчера, когда тот возвращался с работы вместе с одной из своих сотрудниц, расстрелял муж этой сотрудницы, старший лейтенант вневедомственной охраны. Башкир по национальности. Кольцов жив, но в очень тяжелом состоянии. Почти безнадежен. Версия – попытка убийства на почве ревности.
– И что? Разве это имеет отношение к похищению?
– В двух разных регионах России происходит попытка убийства одного человека и похищение другого. Эти люди, как мы предполагаем, связывались друг с другом. Кстати, надо опять на почту съездить. Пусть Заяц проверит телефонные разговоры вашего отца с Москвой. Переговорный пункт на почте?
– Рядом. Только Заяц там договориться не сможет. Ему подавай «самых великих» на съедение. Это его уровень. А договориться… Я сам поеду. Так что дальше?
– Мы предполагаем, что Владилен Юрьевич и Юрий Кольцов как-то контактировали. Делились информацией, хотя и не знаем сам уровень этой информации. В Москве убийство пытался совершить башкир. У нас присутствует машина с башкирскими номерами. Одно совпадение уже требует проверки. А два совпадения – это уже почти рабочая версия. Хотя…
– Что?
– Хотя национальность ничего не говорит.
– Я тоже так думаю. Но следует проверить.
– Я не о том. Я боюсь, что мы столкнулись с еще более серьезной угрозой для своей безопасности, чем террористы. – Виктор Петрович вернулся к мысли, что посетила его голову и ударила по мозгам во время разговора с полковником Колесниковым.
– Ну-ну… – словно сам угрожая, хмуро сказал Столбов-младший.
– Я боюсь, что мы столкнулись с обыкновенной и бездушной государственной машиной. Это самая безжалостная машина-убийца из всех, которые бывают, независимо от того, какому государству она принадлежит. Сталин давно ушел, а мысль его действует не менее действенно, чем прежде. Впрочем, эта мысль совсем не нова и известна со времен Древнего Рима. И в любой стране она является главенствующей. Каждый человек – это, с точки зрения государства, только винтик. Если винтик в какой-то момент мешает государству, его убирают. Без всякого сожаления.
– Ты меня, Виктор Петрович, с толку не сбивай. То одно, то другое «вешаешь». Кто посмеет нас убрать? Пусть и террористы. Мы за себя постоять сумеем. На каждого террориста у нас отдельный ствол найдется. И не один даже. Покажи мне кавказца, который в Екатеринбурге вес имеет. Я его сам похудеть заставлю. У нас не Москва. Это там они рожи кверху держат. У нас свои порядки. Помнишь историю на рынке?[21] Ты тогда еще служил, должен помнить. Если надо будет, весь город в этот рынок превратим. И государственной машиной нас не напугаешь.
– Вы, Алексей Владиленович, просто не знаете, что я имею в виду. Для вас вся государственная машина сводится к налоговой инспекции и управлению по борьбе с организованной преступностью. А помимо этого у каждого государства есть скрытые рычаги регулировки ситуации в стране. Как вы думаете, почему большинство из заказных убийств остается нераскрытыми? Следственные органы плохо работают? Нет. Не в этом дело. Государство продолжает регулировать ситуацию. Этого даже простые сотрудники ФСБ не знают. Только слухи изнутри выплывают временами. Но есть и в самом ФСБ несколько очень закрытых управлений. По крайней мере, процентов тридцать всех заказных убийств совершено по заказу государственных органов. Так поговаривают. И люди часто пропадают бесследно. Тоже по аналогичному заказу. Бывает, успел человек шум поднять, его уже поздно трогать. Не успел – ему не дадут пошуметь… Ваш батюшка пошуметь хотел…
– И ты считаешь, что это государство…
– У меня нет данных, чтобы считать так. К тому же не одно наше государство может иметь к этому отношение. Остров Возрождения на Аральском море, где, насколько я понимаю ситуацию, и служил ваш батюшка, сейчас территориально разделен между Казахстаном и Узбекистаном. И в каждой из этих стран может найтись сила, которой очень даже невыгодно поднятие шума из-за захоронений бактериологического оружия. Точно так же, как в России. И в каждой из этих стран могут быть свои террористы, заинтересованные в приобретении этого оружия. Опять точно так же, как в России. И единственная ниточка, которая у нас имеется для зацепки, это башкирский след.
– А при чем здесь «Альфа»?
– Нам очень выгодно вмешательство в ситуацию «Альфы». Если «Альфу» в дело не пустят, это будет значить, что мы столкнулись с силовыми структурами государства. А машина с башкирским номером и выстрелы милиционера-башкира являются умело организованной провокацией, чтобы сбить следствие со следа и создать очередной «висяк».[22] Кроме того, если в деле замешаны спецслужбы Казахстана или Узбекистана, то их «Альфа» быстро поставит на место. И от террористов сможет прикрыть. При этом я все-таки замечу, что у нас нет следственного аппарата, которым располагает ФСБ. Их поиски могут быть гораздо более эффективными. А нам, чтобы сохранить жизнь вашему батюшке, очень важно работать быстрее. Но быстрее «Альфы» у нас все равно не получится.
– Я согласен, хотя из вашего брата уважаю только одного человека, – сказал Столбов-младший. – Того, что сидит передо мной.
– Значит, договорились. А пока следует накопать как можно больше материала. Чтобы предложить подготовленную версию.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1Дорога по знакомым коридорам не заняла много времени. Никто не остановил его, никто не стал спрашивать о семье, о делах, и это радовало. Даже мимо кабинета своего бывшего начальника отдела полковника Баранова Александр прошел без остановки, хотя просто зайти и поздороваться желание было. Баранов всегда относился к Басаргину хорошо и даже был дружен с сыновьями-близнецами, которых в большом количестве никто выносить не мог, в том числе и родные бабушка с дедушкой. Но времени на разговор не было.
Генерал Астахов встретил его в коридоре управления. Пожал руку отставному капитану.
– Выглядите бодро.
– Стараюсь, товарищ генерал.
На этом приветствие закончилось. Они вместе прошли в просторный генеральский кабинет, где сидело несколько сотрудников. На столе развернута карта Московской области. Рядом другая карта, так, чтобы оба листа можно было совместить. Над картами склонились два офицера, что-то обсуждают вполголоса.
Астахов сел в свое кресло и показал Басаргину на ближайший стул.
– К Мадине Хамидовне сотрудник выехал.
– Вы нашли ее?
– Да. У нее сейчас лекции в университете. Хотим предложить ей несколько фотороботов. Может быть, сумеет узнать своих вчерашних визитеров. Если не узнает, засадим ее за компьютер. Память у Бадамовой должна быть хорошая, в маразм ей впадать рано. Итак, мне кажется, нам опять придется работать вместе. Памятуя ваши аналитические способности и помощь, которую вы нам раньше оказали, я такому сотрудничеству только рад. Но нам хочется, чтобы некоторые факты не вошли в ваши отчеты, идущие в Лион. Именно поэтому я и не пригласил сюда комиссара Костромина.
– Комиссар Костромин был когда-то полковником КГБ.
– Когда-то генералом КГБ был и Калугин… А сейчас он прячется в США и прилагает все усилия, чтобы опорочить свою родину.
– Не стоит их путать, товарищ генерал. Это разные люди, и Костромин остается русским человеком даже во Франции. Там, кстати, к нему относятся как к русскому, а здесь – как к французу. Я думаю, для него самого это не совсем приятное состояние.
Астахов слегка раздраженно пожал плечами.
– С тех пор как Костромин получил паспорт «гражданина мира», он перестал быть гражданином России. Но давайте не будем спорить, а перейдем к делу.
– Я согласен, товарищ генерал. Спор бездоказательный. К делу…
– А дело обстоит так… Я коротко ознакомлю вас с сутью, чтобы составить представление. Вы, возможно, уже встречали в печати сообщения об этом. Определенным политическим силам очень хочется придать истории широкую огласку с вполне определенной целью. Скоро выборы, и есть у нас деятели, которые пытаются на шумихе сыграть, показать себя в выгодном свете. Итак… В Конаковском районе Тверской области в одна тысяча девятьсот пятом – девятьсот шестом годах была сильнейшая эпидемия ящура. В результате эпидемии было сооружено около тридцати скотомогильников. Сразу обращаю внимание! В печати речь идет о двухстах скотомогильниках. На такое количество могильников в районе просто не хватило бы скота. Эта информация опять носит политический предвыборный характер. Кроме того, говорят об эпидемии сибирской язвы. В действительности была эпидемия ящура. Павший скот складывали в ямы, обкладывали торфом и поджигали. К настоящему времени, сто лет спустя, могильники не представляют опасности. Даже споры сибирской язвы умирают в земле через десять лет. А ящур значительно слабее язвы. Но… Шум идет. Союз некоторых известных сил взялся за счет бюджета своей партии забетонировать, как они говорят, самый опасный могильник – на Дуниной горе, которая находится на берегу Иваньковского водохранилища. Деньги лишние – пусть бетонируют. Там, в этом месте, вообще скотомогильника нет и не было никогда, потому что скотомогильники устраивали не на горе, а в ямах. Но информация запущена. Дескать, всего в нескольких метрах от водохранилища находится скотомогильник, где до сих пор законсервированы споры сибирской язвы. И достаточно мощного ливня, чтобы споры ушли в воду. А из водохранилища частично идет снабжение питьевой водой Москвы. Обыкновенная политическая реклама, граничащая с беспардонной глупостью лидеров некоторых партий. Поддержку в районных властях они нашли моментально, потому что любая районная власть желает получить в свой бюджет материальные средства из федерального бюджета.
– Вы, товарищ генерал, предлагаете нам выступить в качестве противовеса политическим силам? – с улыбкой спросил Басаргин. – Нас, в отличие от них, не финансируют нефтяные магнаты.
– Нет. Этого я вам не предлагаю. У нас с вами другая задача. Лаборатория, в которой работает Мадина Хамидовна Бадамова, в числе других работ занималась исследованием этих скотомогильников. Хотя сама Бадамова не имеет к ним никакого отношения. Результат исследования – могильники в настоящее время не представляют опасности. По агентурным данным, мы знаем, что большой интерес к Дуниной горе внезапно проявили люди из окружения Басаева. И естественно предположить, что именно их эмиссары появились вчера в квартире своей землячки. Им нужны точные сведения о местонахождении этих могильников. Я уже сказал, что на Дуниной горе их нет.