Вся фишка в том, что теперь это не абстрактный позор, основанный только на слухах – от которого можно отказаться, откреститься, сослаться на случайное совпадение и так далее.
Теперь этот позор видеоподтвержденный, если будет позволительно так выразиться.
Какая, в звезду, политическая карьера, какой авторитет, как вообще после этого людям в глаза смотреть?! У каждого второго школьника есть комп и Интернет, каждый первый может пойти в компьютерный салон.
Уже завтра все мои ученики увидят ЭТО... Все мои знакомые, друзья, приятели...
А Ленка? Да ей теперь до конца жизни из дома не выйти! Впору менять фамилию и уезжать куда-нибудь в другой конец страны...
Минутку... Погоди-ка, крол ты наш недобитый... Если ты просто вскроешься или покушаешь блинчиков с полонием – от этого ролики ведь не исчезнут? Ситуация радикально не изменится, верно?
Верно. Если бы я был гуру и глашатай чего-то там да накарябал перед смертью записку – можно было бы рассчитывать на какие-то волнения.
Но я пока что не гуру и не глашатай (а теперь уж точно никогда не буду), так что все останется как есть: кроме горя близким – людям, которые меня любят и меньше всего виноваты во всей этой свистопляске, моя смерть никаких результатов не возымеет. А не близкие, которым на меня плевать, наверняка скажут: надо же, мало того что опарафинился по полной программе, так ведь даже палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то исправить ситуацию – а просто взял и сдох. Одно слово – ЧМО!!!
Значит вскрытие пока что откладывается – потому что это как минимум нерационально, а по большому счету и вовсе бессмысленно. Уж если подыхать – то в компании с врагом. Типа, обвязаться гранатами – и в толпу супостатов.
Бу-бумм!!!
И много-много мяса, тренированного в спортзалах и нетравленого алкоголем.
Замечательно!
Так – думать, где взять гаранты.
Гранаты, гранаты... Джигиты налево – джигиты направо, и десять осталось гранат (это из песни про Железняка-партизана, если помните, был такой замечательный военный, но маленько перепутал: шел на Одессу – а вышел к Херсону. По карте гляньте – совсем чуть-чуть хлопец промазал...).
Гранаты...
Хотя нет, гранаты – это уже вторично. В первую очередь надо отыскать супостатов, а уже потом – все остальное. Гранаты, пояса шахидов, стрихнин, штаммы эболы – это уже детали.
Главное – отыскать.
И что же у нас получается?
Получается, как ни крути, надо продолжать заниматься рутинными поисковыми мероприятиями.
А смотреть в глаза друзьям-соратникам пока что не обязательно: все равно Федя целыми днями катает меня по Москве, как некую важную персону...
Единственно: надо побыстрее определиться с этими гадкими реалиями.
Феде я звонить не буду – это не телефонный разговор. Подождать, пока вернется домой, подъехать и дипломатично намекнуть? Даже и не просите! Я не знаю, какие формы примет реакция – догадываюсь только, что будет она бурной и непредсказуемой. Полагаю, что в этот момент человеку, который не сумел защитить лучшую в мире женщину, не стоит находиться рядом с Федей не то что в одном помещении, а даже на одном гектаре.
Нет, у нас носителей дурных вестей хватает и без меня: вон, Борман с Ромой регулярно шастают по сети и в курсе насчет моих объявлений...
А! Придумал.
Самым разумным будет сообщить об этом Гене. А он уже решит, как поступить с этой информацией.
Гена был на рабочем месте, но не совсем в рабочем состоянии.
– А мы тут расс... Рассс...
– Расслабляетесь, – нетерпеливо подсказал я. – И это правильно – выходной, люди имеют право...
– Рас-спиваем! С-спиртные. Напитки, – Гена – товарищ принципиальный, будучи под градусом, регулярно страдает приступами правдолюбства. – На дежурстве. Ну и кто мы пос-сле этого?
Я спросил, может ли Гена войти в Интернет и прогуляться по одному адресу. Адрес я сейчас продиктую.
Гена честно признался, что не может: он уже в таком состоянии, что не совсем понимает, куда вообще там тыкать мышкой. Так что набрать в поиске ручками название ресурса – это целая проблема.
– Тогда, если не возражаешь, я минут через десять подскачу к вам, – предложил я. – Дело экстренной важности, реагировать надо немедленно.
Гена сказал, что не возражает, но мне лучше поторопиться, поскольку темп сбавлять они не собираются и довольно скоро наступит момент полного инсайта.
– Вообще-то, насчет инсайта я в курсе, но... Что это означает в твоем случае?
– Нажрусь. Усну, – расшифровал Гена. – И хрен разбудишь. Так что – ш-шевелись...
Вот скотство-то... Почему у нас подавляющее большинство талантливых людей – пьяницы? Это что, такое национальное проклятие? Или, может быть, последствия какого-то чудовищного генетического эксперимента? Ну просто беда какая-то...
Помимо Гены в отделе было две непочатых бутылки водки, семь парниковых огурцов и трое сотрудников – двое примерно в таком же как и он состоянии, а третий уже спал, вольготно развалившись на крайнем от двери столе.
Мне повезло: пресловутый инсайт пока что не наступил и Гена был ограниченно юзабелен.
Отсмотрев ролики, он вполне внятно произнес:
– За такое убивать надо...
...И на правах старшего разлил очередную порцию огненной воды.
Мне достался стакан сотрудника, изволившего почивать.
– Минутку! – разволновался я. – Надо же как-то реагировать! Сообщить этим, которые следствие ведут, выйти на владельца ресурса... Ну, я не знаю – что там еще... В администрацию Президента позвонить, что ли...
– Сначала подымем.
Подняли.
Опустили.
Я закусил огурцом – для остальных, по всей видимости, это уже был атавизм, они на огурцы просто медитировали.
– Все сделаем, – пообещал Гена. – Но – в понедельник.
– Почему только в понедельник?!
– Выходные. Никого нет.
– А убрать?
– «Убрать»? Эээ... Кого убрать?!
– Выйти на владельца ресурса, предупредить, что эти ролики проходят по делу, пусть срочно уберет...
– Ну... Завтра. С утра. А сейчас – нет. Я уже никакой.
Да, это факт. В таком состоянии решать вопросы – только делу вредить.
– Может, мне пока что-нибудь предпринять?
– Да, – кивнул Гена. – Иди домой. Спи...
...И тотчас же, подавая пример, уронил голову на руки. Видимо, наступил тот самый оперативно-розыскной инсайт...
* * *Мудрый совет Гены пропал даром: в ту ночь я глаз не сомкнул.
Валялся, думал, курил в окно – в общем переживал.
Написал в «личку» всем подряд «модерам» и «админам»: это надо немедленно убрать, потому что заведено уголовное дело, всем будет очень-очень плохо!!!
И – тишина. Никакого отклика.
Ежечасно заходил на ресурс, посмотреть, как там дела – теплилась глупая надежда, что среди администраторов найдутся умные люди, сообразят: ролики насквозь криминальные, в самом деле, надо их убрать.
Не нашлись.
Не убрали...
Читал комментарии: люди смотрели эту гадость, реагировали.
«Куда милиция смотрит?!»
«Точно, куда она смотрит? Это же явная уголовщина!»
«Дебилы – сами на себя материал сняли. Вот ужо в понедельник менты проспятся...»
«Вот так мы всю Россию – е... как хотим!!!»
«С вами, быдлом, только так и надо. Ваших баб е..., а вас пи...ть, овцы вы е...»
«Смерть хачам!»
Смерть...
Смерть?
Смерть!
Интересная мысль...
Забылся под утро. Проспал до девяти – мать разбудила завтракать.
Вяло позавтракал, поплелся к Гусевым.
После третьего мая Федя живет здесь. Ленкина мать забрала ключи от квартиры, сказала, что нечего ему там делать.
Своенравная дама... Да ладно, скажем правду: сука! У людей такое горе, а она еще масла в огонь подливает...
Федя был в курсе.
Это я сделал вывод по его поведению: с утра нам следовало отправляться на экскурсию, но он за мной не заехал. И не позвонил.
В Гусевской квартире не пахло пирожками.
Да уж... Это мощное отклонение от нормы: субботнее ведро пирожков для Гусевых – едва ли ни ритуал.
Хмурая тетя Галя мучила вязание перед телевизором. Про самочувствие и челюсть даже не спросила, на вопрос о пирожках ответила честно:
– Настроения нету... И вообще... Сдохнуть бы побыстрее, чтоб всем вам легче было...
Да, судя по всему тут совсем недавно отгремели какие-то катаклизмы местного характера. Какие именно, оставалось только догадываться: уточнить детали и вообще, хоть как-то пробить ситуацию было не с кем: Борман-Рома с утра благоразумно удрало в клуб.
– Федя где?
– В детской.
Я немного поразмышлял, собрался с духом и вошел в детскую.
Федя лежал на кровати и смотрел в потолок. На мое появление не отреагировал – взгляд его словно замерз в одной точке. Руки сцеплены на груди, осталось свечку вставить. Кулаки изодраны в кровь, залиты зеленкой.
Бил кого-то. Или что-то.
– Привет.
– Угу.
– Давно лежишь?
– Угу.
– Тоже сдохнуть хочешь?
– Угу.
– Когда сказали?
– Когда сказали?
– Вчера.
– Борман?
– Мать.
– Интересно... С каких это пор тетя Галя у нас разгуливает по Интернету?
– Да кто-то из училок позвонил, – стал потихоньку отмерзать Федя. – Благодетели, б...! Благодетельши...
– А когда позвонили?
– Где-то через час, как мы уехали.
– Ясно...
Значит, эта мерзость вчера весь день валялась в сети. Понятно и отсутствие настроения у тети Гали. И порожков тоже. Какие тут пирожки – после такого...
– Буйствовал?
– Угу.
– А вроде порядок кругом...
– Во двор выскочил. Деревья бил.
– Ясно...
– Что – «ясно»?! Ты уж совсем монстра-то из меня не делай!
– А я что-то сказал?!
– «Ясно»... Ничего тебе не ясно... Просто не мог держать в себе. Знаешь, такое состояние было: еще немного – и взорвусь. Короче, надо было выплеснуть... Да ты все равно не поймешь...
– Федя, я все понимаю. И это, между прочим, мое личико там во всех роликах мелькает, а не твое. Так что, когда упиваешься своим несчастным состоянием, не забудь – тут, рядом, есть люди, которые страдают не меньше тебя...
Помолчали.
Что тут говорить? Есть мнение, что жизнь – как зебра, черная полоса сменяет белую и так далее. В нашем случае жизнь – как афроамериканская ж..., радикально-черная, без единого просвета.
И как бы мы ни старались, что бы ни предпринимали – ситуацию уже не исправишь.
Это было.
Это заснято.
И это видели тысячи людей.
– Ну и что теперь делать?
– Будем продолжать поиски. Там видно будет.
– А если не найдем?
– Ну... Не знаю, – погасшим голосом ответил Федя. – Давай обсудим это как-нибудь потом...
– Я с Геной общался.
– И что?
– Обещал убрать ролики. Завтра с утра займется.
– Да, хорошо бы...
– Только он бухой был. Почти в ауте. Может, напомнить?
– Не надо. Гена – мужик. Сказал – сделал. А что бухой – ерунда, он все помнит.
– Ладно. Завтра увидим.
– Угу.
– Работать поедем?
– Не-а...
– Почему?
– Да так... Двигаться неохота. Вообще, жить неохота... Давай отдохнем сегодня.
– Может, поедем, постреляем?
– Да ну, прекрати. Оружие – не игрушка.
– В смысле – по чернопопикам постреляем. Не на убой, а так – попугаем.
– Хм... Это что-то новое, – Федин взгляд слегка оживился. – Вот если не найдем козлов – обязательно постреляем. И, возможно, как раз на убой...
* * *Я вышел от Гусевых, сел на лавочке во дворе и принялся созерцать свежеободранные тополя. Ярость людская порой принимает весьма причудливые формы. Судя по характерным отметинам, несчастные деревья не только били, но местами даже и грызли...
До понедельника целые сутки.
Чем заняться?
Сидеть дома, пялиться в монитор и ежечасно заходить на проклятый ресурс? Это чистейшей воды мазохизм – мне и ночи хватило. «Народное ополчение» предлагал какую-то помощь... Чем он мне может помочь – утешить, посочувствовать, ободрить? Мне нужна помощь иного рода. Более радикальная, что ли...
«Давай отдохнем» – это неплохо, однако... Как отдыхать, если душа не на месте? Эта изнасилованная и растоптанная душа постоянно теребит, тормошит хилое тельце, окоченевшими от горя пальцами стучится в тупую голову: я знаю, что ты слабый и глупый – но ты еще живой! Не сиди просто так, делай что-нибудь...
Перебрав варианты доступных в сложившейся ситуации действий, я окончательно впал в уныние.
Выбор, доложу я вам, был весьма скромный. Перечислю в порядке возрастания целесообразности:
а) утопиться-удавиться;
б) окопаться на ненавистном ресурсе и сутки напролет целенаправленно бомбить админов;
в) взять что-нибудь острое и заняться резьбой по дереву (термин не мой, это сугубо Федино – военный сленг, расшифровывать не буду);
г) пойти, поклониться в ноги «легионерам».
Рассмотрим каждый из этих вариантов.
а) Про утопиться-удавиться мы уже обсуждали – это верх нецелесообразности. Но это доступно – посему и внес в список.
б) Руководство наших Интернет-ресурсов – те же самые совковые дети, неловко прикидывающиеся крутыми евроклерками. Достучаться до них в выходные дни – занятие почти бессмысленное (вспомните регулярные воскресные падения локальных «сеток», которые одним движением лечатся в понедельник утром). То есть шанс на то, что кто-то внемлет моим отчаянным призывам, настолько ничтожен, что им смело можно пренебречь.
в) Допустим, добрался я до первой попавшейся точки, где тусуются младогорцы, выхватил нож (топор, мачете, катану, спаренную бензопилу «Вражда») и с криком «банзай!!!» бросился в атаку.
Вот здесь целесообразность присутствует: есть незначительный шанс укокошить какого-нибудь действительного негодяя, который в рабочее время обирает людей в переходах, а в выходные грабит и насилует в парках. Тот факт, что к величайшему горю всей моей жизни данный мерзавец не будет иметь ровно никакого отношения – это уже вопрос иного порядка, мы его пока что опустим.
Однако при проведении этого увлекательного эксперимента имеется точно такой же (незначительный) шанс – убить какого-нибудь нормального парня, типа нашего Маги. Не факт, что в таких местах нормальным пацанам делать нечего – случайным образом может затесаться, по тому же пресловутому принципу землячества.
Представьте, как будет обидно, если ненароком выпадет именно этот шанс! Среди пары десятков негодяев выбрал себе жертву – а в итоге оказалось, что это был единственный в этом месте хороший человек.
Впрочем, оба этих шанса, напомню – незначительны, поскольку весьма велика вероятность, что мое кроличье естество привычно впадет в ступор, и младогорцы схватят меня прежде, чем я успею что-то сделать. Я видел их в деле. Они, конечно, мерзавцы – но мерзавцы хваткие, крепкие и проворные.
г) Обратиться к «легионерам».
Да, это можно. За это не убьют и на галеры не отправят.
Но! Будет ли от этого толк? Неизвестно. Здесь их в разы меньше, чем нас, а будет ли заниматься такой (по их меркам) безделицей московский филиал – сильно сомневаюсь. Каковы их реальные возможности, мы не знаем. «Если что – обращайтесь», я так понимаю – не более чем обычная формула вежливости, вполне естественная в формате вооруженного нейтралитета.
Обратишься – будешь должен. Даже если у них ничего не получится, все равно: люди старались, тратили свое время, занимались твоим делом...
Однако, возникает вопрос: так ли это важно в нашем бедственном положении? Насколько фатальна лично для меня – вполне серьезно обдумывающего перспективы наименее болезненного ухода из жизни и планирующего некую дикую акцию (по сути – тоже самоубийственную) – вот эта новообретенная зависимость от «легионеров»?
Да ни на сколько.
Если они найдут нам негодяев – мы готовы отплатить чем угодно. Как говорится, за ценой не постоим.
В общем, я бросил сомневаться и позвонил Руденко.
– Здравствуйте, Александр Юрьевич.
– Эээ... – я поймал комиссара «легионеров» за актом чревоугодия – судя по озвучке, он что-то активно жевал.
– Это некто Добросердов вас беспокоит.
– Дим, ты, что ли?
– Так точно.
– А чего так официально? Что-то случилось?
– Хочу обратиться с просьбой. А поскольку делаю это не часто, не знаю, как подать...
– Слушай, давай попроще!
– Хорошо. Есть необходимость пообщаться. Мы можем пересечься?
– Легко, – Руденко беспардонно булькнул – выпил что-то, и довольно причмокнул. – Только я сейчас в Москве, так что... Так... Давай часиков в восемь вечера.
Ну вот, начинается...
Мне почему-то подумалось, что «легионеры» все бросят и сломя голову помчатся нам помогать. Почему я это себе возомнил, сейчас уже не скажу, но... Возомнил.
– Ну ладно. В восемь, так в восемь.
Нет-нет, не подумайте плохого: я все знаю, я учился... При переговорах не показывать личную заинтересованность второй стороне, не выдавать эмоций, вообще постараться свести к минимуму информацию о своем отношении к предмету обсуждения, особенно если этот предмет для тебя исключительно важен...
Просто я в таком состоянии... В таком... Короче, какая тут, в недра, дипломатия.
Видимо, обреченность и разочарование в моем голосе были настолько очевидными, что Руденко легко уловил их даже сквозь стиснутые челюсти и мегапарсеки цифровой вселенной.
– Дим, держись бодрей. Жизнь не кончилась. Надо бороться.
– Да, я в курсе...
Я в курсе, но жизнь для меня практически кончилась. Какая уж тут жизнь после всего этого...
– Наверное, я зря тебя побеспокоил. Думаю, мы уж тут как-нибудь сами...
– Дим, не дури, – сыто пожурил меня Руденко. – Если ты насчет роликов – мы их уже видели. Записали, запомнили, сделали выводы.
– Да я вообще-то...
– Если насчет розыска – мы работаем в этом направлении.
– Какого розыска?
– Как раз сейчас я занимаюсь этим вопросом, – Руденко мудро проигнорировал тупую реплику. – Здесь, в Москве. Если вопрос будет решен положительно, я тебе сообщу – тогда встречаться будем по-любому, но, возможно, не сегодня. Если ты имел в виду какую-то другую проблему, тогда давай – в восемь вечера.