– Хорошо. Борман, ты слышал?
– Да, я понял, – с какой-то нездоровой покладистостью отозвался Борман. – Без пяти семь.
– Ну что... вроде бы все? – Руденко с облегчением вздохнул, повел плечами и покрутил-похрустел шей, как дровосек после тяжелой работы.
– Да, пожалуй – все, – согласился я, и в завершение позволил себе искренность. – Слушай, Сань...
– Да?
– А мы с тобой молодцы.
– В каком плане?
– Войну предотвратили.
– Ну... Нет, насчет войны, конечно, это сильно сказано...
– Да не скажи! Бывали случаи, когда недалекие люди не могли элементарно договориться и развязывали войны из-за менее значительных поводов.
– Нет, войны между нам не может быть по определению, – а сказано было так, что ни на секунду не возникло сомнения – товарищ искренне в это верит. – Недоразумения, грызня, стычки – это запросто. А войны – никогда.
– Думаешь?
– Уверен. Но ты прав: сегодня мы сумели избежать больших неприятностей. Только ни фига мы не молодцы – это просто наша работа. На то мы, комиссары, и нужны. А вот не сумели бы доболтаться – были бы кругом полными м...ми.
– Сань, а почему между нами не может быть войны? – нет, такой подход мне не нравится – я тут, понимаешь, уже примеривал лавры миротворца, предотвратившего ужасную бойню...
– Я уже сказал, – Руденко снисходительно усмехнулся и неожиданно посмотрел на меня «сверху вниз» – ну прямо как Федя. – Потому что мы братья.
– Ну, не знаю...
– Нет, мы вас не торопим, не агитируем. До этого надо дойти своим умом. Или, скорее – сердцем, душой...
– Ладно. Как дойдем – мы вас непременно оповестим.
– Да уж не забудьте! – Руденко протянул руку. – Ну все, пошли мы.
– Ага, бывайте, – я скрепил рукопожатие и, не выпуская твердокаменной ладони Руденко (то ли с эспандером не расстается, то ли ребро ладони набивает – не ожидал, что у «комиссара» будет такая ручка), выдал постскриптумом: – А насчет вытряхивания нерусей из «Ацетона» все же подумайте. Выбор ваш, диктовать не смею, но ей-бо, ничего не присочинил: люди, в натуре, смеются на этим. Как-то несолидно получается: вроде бы такая организация – а занимается черт знает чем...
А момент для постановки финальной точки выбран расчетливо: я так частенько делаю. Все сказано, человек считает проблему решенной, уже расслабился – пока-пока, ручку жмет...
– Хорошо, мы подумаем. Счастливо оставаться...
Как только «легионеры» скрылись из поля зрения, мы отправили Бормана с Ромой сдавать мяч, а сами двинули к вокзалу.
– Ну и?..
– Не знаю... – Федя выглядел растерянным и пытался собраться с мыслями. – По-моему, полная ж.... Если какие-нибудь мысли?
– Не понял?! И что тебе не понравилось в нашем стратегически безупречном рандеву?
– Да нет, тут все пучком – ты молодец, – Федя как-то неубедительно похлопал меня по плечу. – Это я насчет Борьки...
– В смысле, насчет «крыши» иноземцам?
– Точно.
– Хе-хе... Растет человек, мужает...
– Это смешно?! – взвился Федя. – Нет, как он вообще додумался до такого?! И чего теперь с ним делать? Сломать ноги-руки, чтоб валялся в «травме», никуда не ходил?
– А по-моему, ничего страшного не произошло. Человек формируется как личность, пробует себя в разных ипостасях...
– Да е... я такие ипостаси! Мы кого, б..., растим – рэкетира?! Откуда вообще все это берется? Я себе такого никогда не позволял! Вот же сучонок...
Тут Федя обернулся и кровожадным взором обшарил улицу.
Однако Борман у нас отнюдь не дурак насчет правильно оценить ситуацию и выдержать паузу. Вот и сейчас он тактически грамотно задержался во дворе техникума и являться пред светлы очи разгневанного братца не торопился.
– Федя... Не все на свете вопросы решаются рукопашным боем, – вкрадчиво заметил я.
– Да я понимаю, – Федя задумчиво нахмурился. – На площадке, как эти ушли – хотел сразу выписать, с ходу, зло разбирало... Потом подумал – а толку?
– Ну вот, видишь – молодец! – похвалил я. – Вот она и поперла – педагогика и методическая подкованность...
– Короче... Я просто в шоке. Что делать – ума ни приложу...
– Еще раз: не все в мире решается битьем. У тебя солидный запас авторитета, так что в данном случае можно запросто обойтись словами.
– В смысле?
– Раньше он ничего подобного не делал. Мы об этом никогда не говорили. Для него самого это неожиданность – он даже не представляет, как мы будем на это реагировать. Так что будь искренним, не надо играть и что-то придумывать: просто скажи, что ты в шоке. Что он тебя огорчил и ТАКОГО ты от него не ожидал.
– Ха! «Просто скажи» тут не работает – это же Борька...
– А ты пробовал?
– Ну...
– «Еще раз такая х... повторится – я тебе башку оторву», «Я тебя предупреждал? Предупреждал. Ну все – разминайся, будем проводить семинар по этике...» – и четыре тысячи вариантов прикладной методики воспитания в таком вот узкоспециальном аспекте. Я ничего не упустил? Я не преувеличиваю?
– Ну, не знаю... – Федя смущенно потупился и пожал плечами. – А как иначе? Он же мужик. Всех, кто слабее него, за людей не считает, понимает только силу – сам знаешь...
– Я слабее него – и что?
– Ну, ты – особый случай...
– Федя, пусть он хоть трижды чемпион и весь из себя титановый мутант: в душе он еще ребенок. И – только не надо ухмыляться: он любит тебя, тянется к тебе и старается быть похожим на тебя. Надо этим пользоваться – пока есть возможность. Через год-другой такой возможности уже не будет.
– Значит, просто поговорить?
– Ага. Ну, не просто: искренне, от души. Поставить его с собой в один ряд, дать почувствовать сопричастность. Привлечь его в качестве помощника. «Помоги мне, брат – я в шоке, не знаю, что делать... Кроме тебя мне в этом деле больше никто не поможет».
– Ну, не знаю... Я попробую, конечно... Но что-то я сильно...
Чего там Федя «сильно» я так и не услышал: в этот момент нас обогнал серый «лендкрузер» и притормозил метрах в десяти спереди.
– К бою! – тихо буркнул Федя, машинально озираясь и вынимая руки из карманов.
Из лендкрузера вышел Усольцев, и, широко улыбаясь, направился к нам.
Вовремя. Проблемы решены, теперь можно и нарисоваться – очень умно.
– Привет, – энергичные рукопожатия, обмен положительными флюидами, доверительный тон: – Комиссар мне звонил... Я по всему в курсе... Хотел сам – не успел, дела, извиняйте, братья... Если какие-то вопросы, не стесняйтесь...
– Да нет, все обрешали, вопросов нет.
– Ну и славно, – Усольцев этак свойски подмигнул. – Это вы судью опустили?
– Эмм... – приосанился было Федя, сооружая мину победителя.
– Вообще-то у нас за такими шалостями никого еще не ловили, – поспешно вставил я – нет, Федя, это не тот человек, с которым стоит делиться такого рода информацией. – Но разберемся обязательно. Это про судью на каких соревнованиях: по футболу, по волейболу?
– У меня телевизор, – Усольцев опять подмигнул и кивнул на «лендкрузер». – Я в дороге смотрел трехчасовой выпуск: короче, полный отпад!
– Совершенно не понимаю, при чем здесь мы – и трехчасовой выпуск...
– Да ладно! Репортерша перечисляла состав съемочной группы, вторая после нее – Лена Даневич...
Да, Ленкина подружка – девица принципиальная и щепетильная, не забыла таким вот образом отблагодарить коллежку по цеху за «горячий» материл. Сначала это нас порадовало – а теперь сиди и думай, каким боком оно еще аукнется. Я как-то не придал этой детали особого значения: люди в норме не обращают внимания на состав съемочной группы, их больше сюжет интересует...
– А в первых кадрах мелькнула зеленая «шоха», по которой этот дебил – по другому не скажешь, палил из ружья, – Усольцев слово «дебил» произнес со смачным акцентом и каким-то непонятным злорадством. – Кто такая Лена Даневич – все знают. Все знают, что у ее мужчины – как раз таки зеленая «шоха». Так что выводы сделать нетрудно.
– Да уж, нарисовались – хрен сотрешь, – сокрушенно буркнул Федя. – Что-то я как-то даже и не обратил внимание...
– Да все нормально, не переживайте! – Усольцев весело хохотнул и подмигнул в третий раз – этак подытоживающее. – Никакого криминала с вашей стороны там не было, ничего они вам не сделают. А от всего честного народа вам за это – респект. Жалко, что не мы до этого додумались.
– Да ничего, у вас еще все впереди, – обнадежил я. – Сейчас нас пересажают за такие выкрутасы, и останетесь вы одни, вот и займетесь...
– Никто вас не тронет, – совершенно серьезно заверил Усольцев. – Ну, если вдруг что – обращайтесь, поможем...
– Это каким же образом?
– Ну, мало ли... – Усольцев пожал плечами. – Знаете, в жизни всякое бывает...
– Да пока вроде сами со всем справлялись.
– Да пока у вас вроде и проблем особых не было, – Усольцев перестал улыбаться и серьезно, со значением посмотрел на Федю. – И, надеюсь, не будет...
– Да, я тоже надеюсь.
– Ладно, поеду я. Вы, в самом деле – не теряйтесь, заходите как-нибудь на досуге, без всякого повода, запросто: пообщаемся. Живем рядом, у нас много общего, можем пересекаться почаще – и не только по проблемным вопросам...
– Ладно, поживем, увидим, – уклончиво сказал Федя, пожимая на прощание руку вождя легионеров.
Проводили взглядом «лендкрузер», смотрю, сзади выплыли из клубов яблоневого цвета Борман с Ромой. Да, теперь можно: настроение приподнятое, день удался, все проблемы решили лихо и сходу...
– Ладно, я в «Патриот» – а ты давай на вокзал, – напомнил Федя, глянув на часы.
Ой же бляха ты моя латунная, пастогоем, бляха, полированная (это папино – он полжизни был военным)...
У меня это уже совсем из головы вылетело – я тут весь из себя в эйфории, расслабился... А мне же Ленку в Москву конвоировать! Рано, рано я подвел итоги, самое страшное еще впереди...
– Экспресс через двадцать минут, – Федя насупился и тяжело вздохнул. – Смотри там, аккуратнее.
– Ага.
– Гляди в оба: праздники, пьянь всякая шатается – будь внимателен.
– Да ты не волнуйся, я не подведу.
– Ну все – ни пуха.
– К черту...
Глава 4
Ленка вырядилась в моднячую блузку с декольте и юбку выше колен. Накрасилась, завилась и надела туфли на каблуках.
Когда она делает такие вещи, я ее ненавижу. Дома и на работе Ленка целыми днями может разгуливать в брюках и кроссовках или вообще в затрапезном джинсовом комбезе – а как только дело доходит до интервью с каким-нибудь «тематическим» персонажем – наряжается, как на бал. Да было бы для кого! Сплошь одни у...ща, помешанные на конспиративных играх, все вместе взятые они и мизинца Фединого не стоят. Ну просто зла не хватает!
Нет, насчет декольте, это я так, для красного словца. Но блузка, в самом деле, довольно откровенная – имеющий глаза да увидит, благо, есть на что посмотреть.
Ленка прекрасно знает, что нравится всем подряд мужчинам, она к этому привыкла и никогда не упустит случая проверить свои чары на очередном интервьюируемом ничтожестве. Я считаю, что это непрофессионально, но помалкиваю – а то еще подумает, что ревную.
Так... А может, вы подумали о том же самом? Нет-нет, это неправда!
Вернее, это правда, но...
Да, Ленка мне нравится. Но меня извиняет тот факт, что она нравится всем мужчинам. Я знаю свое место и никогда не переступлю черту: это женщина друга, значит она для меня не женщина. А поскольку она все же женщина, причем женщина с большой буквы во всех смыслах, пребывание с нею наедине для меня всегда является серьезным испытанием.
Поэтому я стараюсь избегать таких ситуаций. А Ленка – нет. Мне кажется, ей нравится, когда мужики возле нее страдают от необходимости душить свои чувства. Такая вот своенравная и вредная красавица.
Рискуя прослыть неоригинальным, повторюсь: именно по этой причине я терпеть не могу выступать в роли «офицера сопровождения». Я ненавижу работать Федей – это тяжелая и неблагодарная работа...
* * *В малоизвестном районе столицы – Леоново – огромный, неухоженный и донельзя запутанный парк. Немногочисленные гуляки, к которым мы обращались за целеуказанием («антифа» назначил свидание на Четвертой Поляне), либо в недоумении пожимали плечами, либо глумились над нами:
– Нет, ребята – вам проще будет найти Пятый Угол.
В глубине парка нам попался одинокий пьяный толстяк, который дал умный совет:
– Полян здесь – море. Четвертая откуда? От Центрального входа? От павильонов? Надо определиться...
После этого Ленка созвонилась со своим тупоголовым «антифа» и он сориентировал нас на местности – оказывается, четвертая от северо-западного входа. Почему так? Да просто он оттуда заходит, ему, видишь ли, так удобнее.
Сволочь. Я его сфотографирую втихаря – пусть Федя как-нибудь на голову наступит, при случае. Все равно такому дебилу голова без надобности.
Двигаясь по длиннющей неухоженной аллее, заваленной мусором, мы миновали три поляны и наткнулись на двоих пацанов с пивом и сигаретами. Пацанам было не больше двенадцати, но я благополучно выключил педагога и спросил, нет ли поблизости еще одной поляны и не проходил ли здесь недавно некто... некто...
Пацаны с полуслова поняли, что нам надо: показали на убитую тропинку, что петляла меж кустов и сказали, что если мы ищем лысого придурка в камуфляже – нам туда.
Я не стал уточнять, почему искомый объект показался мальчишкам придурком (отчасти потому, что авансом был солидарен с ними в этом плане), мы просто свернули на тропинку, и через несколько десятков шагов вышли на поляну.
«Антифа» ждал нас: демонстративно смотрел на часы и сурово хмурился – мы опоздали на десять минут. Одет он был в камуфляжные штаны, такую же футболку и черные высокие кроссовки. На правой руке – широкий черный напульсник, на правом бедре – небольшая поясная сумка на армейской портупее, а голова – да, совершенно лысая, не побоюсь сказать – выбритая до зеркального блеска. Богатырем он не выглядел, наверное, такой же компьютерный сиделец, как и я – ну, может быть, чуть-чуть покрепче.
«Антифа», озираясь и делая страшные глаза, сказал, что за ним, похоже, следят, ситуация в целом очень напряженная, и поинтересовался, не было ли за нами «хвоста».
Ленка тупо пошутила, что самый страшный хвост здесь – это я, забрала у меня сумку с камерой и стала готовиться к съемке.
В этот момент из кустов на противоположной стороне поляны выломились четверо молодых джигитов и целенаправленно двинулись к нам.
* * *Знаете, сначала я даже не испугался.
Не веяло от них угрозой. Молодые здоровые парни, вполне симпатичные – и даже ни на грамм не страшные. Один чуть-чуть выше меня, почти что Фединого телосложения, двое среднего роста, коренастые и крепкие, как молодые дубы – наверное, борцы.
Четвертый был примерно такой же как и я – стройный товарищ интеллигентного типа, с видеокамерой в руках.
Самый высокий и здоровый был чем-то похож на нашего Магу – наверное, это меня и успокоило. Кроме того, они все, кроме стройного с камерой, явно были спортсменами. А я привык, что спортсмены – люди воспитанные и очень дисциплинированные, так что не ожидал никакого подвоха.
– Это ваши? – спросила Ленка.
«Антифа» помотал головой и не ответил – по-моему, на какое-то время он утратил дар речи. Я не понял, чем вызвано такое поведение и пожал плечами.
– Снимаете? – доброжелательно улыбаясь, спросил высокий красавец. – Можно, мы тоже поснимаем?
– Вообще-то, мы здесь собирались... – начала было Ленка, но высокий резко оборвал ее.
– Да ладно! Поляна большая, места всем хватит, – он кивнул стройному с камерой: – Устраивайся.
Стройный выбрал место поудобнее, навел камеру на «антифа» и негромко доложил:
– Готов.
– Все, поехали, – скомандовал высокий.
Один из крепышей встал напротив антифа и уточнил:
– Драться умеешь?
– Ребята, вы че? – наш герой был напуган – он явно не ожидал такого развития событий. – Вы меня ни с кем не спутали?
– Ты фашист? – спросил второй крепыш.
– Ну, ребята, – точно, вы все перепутали! – воскликнул антифа с заметным облегчением. – Я – «антифа». Мы – за вас. Так что...
– Ну, тогда – на!
Крепыш пробил в подбородок антифа, попал, но слабенько – тот попятился от удара, – ухватил его за ноги, и, резко дернув на себя, повалил наземь.
– Да что вы себе позволяете? – крикнула Ленка, бросаясь к дерущимся. – А ну, немедленно прекратите!
– Стоять! – высокий загородил Ленку дорогу. – Пусть дерутся – тебе какое дело?
В партере «антифа» неожиданно проявил сноровку и бойцовский дух: он быстро выкарабкался из-под крепыша, взял его на удушающий и стал успешно давить. Тот пытался вырваться, крутился, как карусель, и бешено молотил по траве ногами. Второй крепыш, видя такое дело, стал бегать вокруг них и со всей дури пинать «антифа» в незащищенные бока.
– Вы что, совсем больные?! – Ленка, оттолкнув высокого, опять попыталась прорваться к дерущимся. – Я сказала – прекратите немедленно!
– Стой спокойно, красавица, – высокий схватил Ленку за талию, притянул к себе и крепко прижал. – Иди сюда, я тебя успокою.
Так, а вот это уже было слишком. Я немедля подскочил к высокому, схватил его за руку и потребовал:
– Слышь, ты – ручонки-то придержи! А ну...
– Бац!
Высокий, не отпуская Ленку, и все так же улыбаясь, резко долбанул кулаком мне в лицо – наотмашь, будто стегнул тяжелой плетью со вшитыми свинчатками.
Я упал на спину и ненадолго «поплыл»: мириады звезд сыпались из глаз, застилая взор, в голове раздавался протяжный гул, на какое-то мгновение я даже утратил связь с осью координат – не мог сообразить, где небо, а где земля.
Отчасти обретя ясность взора, я обнаружил, что мир вокруг меня привычно сбавил скорость до минимума, а поляна превратилась в поле боя.
Крепыши молотили «антифа», а Ленка дралась с высоким. Бросив камеру и скинув туфли, она прыгала перед ним в каратисткой стойке и бодренько осыпала ударами – била руками и ногами.
Высокий защищался, смеясь и азартно подбадривая Ленку:
– Давай-давай, еще разок! Опп! Хо-ро-шо пошло... Так, давай ножкой... Оп! Молодца!