Ксенофоб - Лев Пучков 10 стр.


Высокий защищался, смеясь и азартно подбадривая Ленку:

– Давай-давай, еще разок! Опп! Хо-ро-шо пошло... Так, давай ножкой... Оп! Молодца!

Стройный с камерой все это дело снимал, двигаясь вокруг дерущихся по кругу – пару раз, как мне показалось, он «наехал» и на меня.

Пошатываясь, я встал и направился к высокому с Ленкой.

– Слышь ты, хучело чуево! Оставь ее в покое! Ты че, только с бабами драться умеешь?

Отвлекшись на меня, высокий пропустил болезненный тычок в лицо и мгновенно утратил шутливый тон.

– Ах ты сучка!

Высокий залепил Ленке звонкую пощечину: удар был тяжелым, она схватилась за голову и тотчас же села на траву. Затем он подскочил ко мне и буквально снес с лица земли страшным ударом в лицо.

На этот раз я боролся с гравитацией и темнотой значительно дольше – и в процессе этой борьбы слышал такие ужасные и недвусмысленные звуки, что сердце просто кровью обливалось.

Ленка отчаянно кричала и звала на помощь – иногда звонко, иногда глуховато, кажется, ей пытались заткнуть рот.

Когда я пришел в себя, взору моему предстала до того мерзкая картина, что мне тяжело вспоминать об этом даже спустя много времени...

Один из крепышей сидел у Ленки на голове и держал ее за руки. Ленкины босые ступни торчали над плечами высокого – штаны у него были спущены, он резко дергал задом и яростно рычал.

Второй крепыш сидел сбоку: одну руку он сунул к себе в штаны и быстро двигал ею, второй щипал и мял Ленкино бедро. Рядом валялись разорванные кружевные трусики.

«Антифа» лежал в стороне недвижной кучкой и не подавал признаков жизни.

И все это безобразие продолжал снимать стройный тип с камерой.

Я попробовал встать и тотчас же рухнул на колени: голова шла кругом, у меня был полон рот крови, к горлу подступала тошнота, и вообще – координация приказала долго жить.

Я стиснул зубы и на коленях пополз к тварям, терзающим Ленку.

Лучше сдохнуть, чем видеть такое.

– Ну, б...! – досадливо воскликнул рукоблудствующий крепыш, заметив мое приближение. – Ну и че ты ползешь, чмо? Лежи, б..., не мешай людям отдыхать!

Оторвавшись от своего занятия, крепыш пнул меня в лицо. Несильно пнул, расчетливо, по необходимости – чтобы остановить. Я упал, уткнулся носом в землю и на несколько мгновений замер.

В таком положении я услышал победный рев высокого, собрался из последних сил, поднял голову и опять пополз.

Высокий встал и отошел в сторону. Крепыш, ударивший меня, стал поспешно стаскивать брюки, но в этот момент второй – державший Ленку, быстро сместился назад и занял место высокого.

– Э, че за дела? – возмутился второй крепыш. – Моя очередь!

– Твоя очередь свинке пробить, – буркнул высокий. – Вон, смотри – опять ползет.

Крепыш посмотрел в мою сторону, злобно пробормотал:

– Ну ты достал, чмо...

...И, подскочив ко мне, с разбегу ударил ногой в лицо – будто одиннадцатиметровый пробил.

Мир опять вспыхнул ярчайшей звездной пылью и погрузился во тьму.

Что это – я подыхаю?

Хорошо, если так.

Я не хочу жить на одной Земле с такими мразями...

Глава 5

Лучше бы они меня убили...

Мертвые сраму не имут.

Да, я это слышал и раньше, но никогда не вдумывался в смысл. Это было не для меня. Не про меня. И вообще совсем не в тему. Где я – а где мертвые...

Теперь я понял смысл. Человек – крайне эгоистичное животное, зацикленное на себе, многие простейшие вещи начинает понимать только после того, как они коснуться его лично. И это, в общем, не беда, но... Есть вещи, которые не просто касаются, а буквально бьют. Наотмашь. «Со всей дури», как говорит Федя...

Хочу сразу извиниться за сбивчивость изложения и общий сумбур. Я до сих пор не могу прийти в себя, а в тот момент, сами понимаете, был просто неадекватен. То есть вопросы о взвешенной оценке ситуации и возможных разумных решениях, снимаются авансом.

Я тащил Ленку к выходу из парка. А может вовсе и не к выходу – не знаю, я там очень плохо ориентировался. Я просто двигался по аллее, стараясь как можно быстрее убраться подальше от этого проклятого места.

Тащить Ленку было непросто – с ней внезапно случился приступ агорафобии. Проще говоря, она все время пыталась вырваться и спрятаться в каком-нибудь укромном месте. Один раз ей это удалось: я обратился к первой встречной парочке с просьбой дать нам телефон, на секунду утратил контроль и ослабил хватку. Ленка тотчас же вырвалась и удрала в ближайшие кусты.

Достать ее оттуда мне стоило немалых трудов: она намертво вцепилась в ветки, а я был растоптан, убит, немощен, и вообще, держался из последних сил. Мне нужно было во что бы то ни стало доставить Ленку домой: только это и поддерживало меня в те минуты на плаву.

– Уходи, оставь меня...

– Лен, ну пожалусс... – каждое слово давалось с трудом, челюсть распухла и онемела – похоже, мне там сломали все, что было можно. – Нам домой надо...

– Нельзя домой... Нельзя – в таком виде... Оставь меня, я хочу сдохнуть...

– Лен, ну че ты как маленькая... Ну я прошу тебя...

– Уйди, я сказала! Оставь меня...

Уже и не помню как – но мне таки удалось вернуть ее обратно на аллею и мы возобновили движение. Теперь я был более бдителен и ни на секунду не отпускал свою подопечную.

Ах, да, парк – это не заповедная зона, помимо нас там еще были люди. Парочка, у которой я попросил телефон, шарахнулась от нас, как от инфекционных больных. Вторым номером попалась ветхая бабуся – у нее телефона не было, но она почему-то решила, что мы пьяные и бросила вслед «нажрутся, как свиньи, потом шатаются тут!», а больше я не стал ни к кому обращаться. Понял вдруг, что помощи нам тут ждать неоткуда: люди, попадавшиеся навстречу, опасливо жались к обочине и прятали взгляды. Казалось бы, чего такого? Изодранный парень с расквашенной физиономией тащит за руку растерзанную девчонку, оба грязные, как черти, наверняка им в таком состоянии не помешает помощь...

Обидно.

Когда происходила вся эта гнусность, неподалеку тоже были люди. Рядом аллея, там, помнится, сидели два пацана, кто-то шел вдалеке, а ведь наверняка все слышно было... И никто не прибежал, не крикнул – что ж вы делаете, скоты!!!

Куда ты катишься, Родина?

Мы наконец-то выбрались из парка, но не со стороны центрального входа, а где-то сбоку. Здесь было совершенно пусто: ни остановки общественного транспорта, ни ларьков, ни такси – ничего такого, что бы нам сейчас пригодилось. Единственный признак цивилизации: оживленное шоссе, по которому в обе стороны со скоростью пули летели машины.

Голосовать? Вряд ли кто-то остановится: на такой скорости тормозить будет метров сто. А если и остановится, вряд ли нас кто-нибудь подберет, в таком-то виде. Это ведь тоже самое, что посадить на заднее сиденье проблему на свою голову: что у людей случилось и как там оно обернется в дальнейшем, один бог знает. У нас ведь страна такая: никто не даст гарантий, что через минуту из парка не выскочит черный «мерс» с тонированными стеклами, и пустится в погоню: то ли поймать, то ли добить, то ли доглумиться, а может и все сразу, оптом. Или кто-то из нас умрет по дороге. Ну и кому оно такое надо?

Тем не менее я дотащил Ленку до обочины и поднял руку. А что еще делать? Телефонов нет, помощи ждать неоткуда, единственное, что осталось – голосовать до посинения. А если до сумерек не остановится никто – броситься под машину: может, кто-нибудь сердобольный вызовет «скорую», хоть Ленке помогут.

Тут Судьба неожиданно сжалилась над нами: не прошло и минуты – возле нас, загодя сбросив скорость, притормозила старенькая «Хонда».

– В Аммиачинск поедем?

– Да хоть в Хабаровск, только платите, – водила – пожилой нерусский кудряш (я их не различаю: армяне, азербайджанцы, прочие – они для меня все одинаковые), окинув нас беглым взглядом, мгновенно распознал беду. – Что-то случилось?

– На нас напали... – тягуче заторопился я, с трудом выталкивая каждое слово. – Все отняли... Дайте телефон... Позвоним... Скажем – деньги вынесут...

– Так... – водила засомневался и взял паузу, придирчиво рассматривая нас. – Вы в Аммиачинске живете?

– Да.

– А напали на вас здесь?

– Да.

– Это сейчас произошло? Вот только что?

– Да.

Водила задержал взгляд на Ленке, с пониманием нахмурился и покачал головой:

– Что за люди пошли... Скоты, а не люди!

– Так вы нас возьмете?

– Слушай, вам надо в милицию звонить. Срочно.

– Да, как приедем – так и сразу... Кстати, сразу и поедем – к милиции.

– В Аммиачинске?

– Да.

– Да нет, вам надо сюда милицию вызывать, местную, – он тактично показал глазами в сторону Ленки. – Это же здесь случилось. Нельзя вам отсюда уходить. Это будет местная милиция расследовать...

– Нет-нет, только не местная. У нас там все свои, все сделают как надо. А тут везде коррупция, так что...

– Если не хотите – я сам позвоню, – водила с готовностью достал телефон.

– Я прошу вас – не надо! Этим наши займутся...

– Я прошу вас – не надо! Этим наши займутся...

– Да не будут ваши этим заниматься! – негодующе воскликнул водила. – Где что происходит, там и расследуют, я это точно знаю! Уйдете сейчас – все пропадет, у них там своя экспертиза и все такое... Да вы даже место можете потом не найти: скоро стемнеет, они что, с фонариками там будут лазить?

– Я вас прошу... Давайте уже поедем побыстрее... Нам бы только домой добраться... Там все свои... Они все сделают, все решат...

– Хорошо, как хотите. Но вы делаете неправильно: надо вызвать милицию, оставаться здесь, ждать, потом показать им место, протокол писать, потом сразу с ними на экспертизу ехать...

– Господи, да я лучше сдохну... – еле слышно прошептала Ленка.

– Черт, вы почему такой тупой?!! – я от отчаяния едва не вывихнул вконец онемевшую челюсть. – Мы поедем сегодня или нет?

– Ладно, садитесь.

Мы уселись на заднее сиденье, водила уточнил:

– Полторы тысячи вас не разорят?

– Нет, нормально.

– Хорошо, – водила протянул мне трубку, но трогать машину с места почему-то не торопился. – Будешь звонить другу из милиции?

– Нет, просто другу.

– А в милиции есть свои?

– Да.

– Сначала им позвони. Своим. Они тебе тоже самое скажут: надо заявлять в местную милицию и оставаться здесь! Нельзя уезжать. Пусть они сюда приезжают, а вы пока здесь...

– Нет! Поехали уже, нам домой быстрее надо.

– Ладно, поехали, – водила наконец-то тронул машину с места. – Но вы делаете неправильно...

Я вызвонил Федю, сказал, чтобы брал деньги и ждал нас у горотдела. И подогнал туда всех, кого может: «скорую», родных, своих друзей из милиции, короче, всех, кто может понадобиться.

– Что-то случилось? – Федин голос мгновенно сел на четыре тона и охрип до неузнаваемости.

– Да, у нас беда.

– А что такое?!

– Ну... не по телефону. Короче, давай: подымай всех, кого можешь. Будем минут через сорок...

* * *

«Подымай кого можешь» Федя истолковал превратно.

Я-то имел в виду нужных людей, которые могут оказать посильную помощь и организовать первичные следственные действия.

Федя у нас, несмотря на молодость, имеет в городе большой авторитет: если только своих друзей позовет, уже будет целая толпа. А если друзей отца (или моего отца – это одни и те же люди) и просто хороших знакомых – наверное, как раз полгорода наберется.

В общем когда мы подъехали к горотделу, нас ждала толпа за полусотню лиц. Кто из этих лиц в настоящий момент был реально полезен, это уже другой вопрос, но факт: каждый из них бескорыстно, от души, желал оказать нам хоть какую-то помощь.

Вот кто там был: мои предки; тетя Галя; мать и отец Ленки; Борман с Ромой и дюжиной наших наиболее рукопашных юнг, настроенных донельзя боевито и решительно; начальник охраны комбината и трое с ним – тоже изрядные кабаны; начальник штаба нашего ГОВД и с десяток товарищей в форме милиции; Федины друзья в штатском – командир ОМОНА, его зам, старший опер Гена Ефремов и трое ребят из его отдела; ГБР (группа быстрого реагирования) того же ОМОНА – человек восемь в полном вооружении и бронежилетах; две бригады «скорой» и судмедэксперт Павел Моисеевич с ассистентом.

– Ничего себе – вас встречают! – присвистнул наш водила.

– Почему они все собрались? – горестно прошептала Ленка. – Как я сейчас к ним выйду?! Господи... Да лучше бы я там сдохла...

Да, об этом аспекте я как-то не подумал. Впору свернуть куда-нибудь в переулок, потихоньку вывести Ленку, как-то изолировать от посторонних взглядов, а уже потом решать все вопросы...

А все, поздно. Машина доехала до горотдела, остановилась, и толпа тотчас же взяла нас в плотное кольцо.

Лица встревоженные, хмурые, в багровом свете заката – какие-то гротескно угрожающие и даже зловещие... Почему зловещие? Да потому что мне сейчас придется отвечать за все подряд. Мне доверили охранять неприкосновенность лучшей в мире женщины и с этой задачей я не справился. Значит – что? Вытащат сейчас из машины, и порвут, как та пресловутая собака некое медицинское изделие...

Однако, пронесло: с ходу привлекать меня к ответственности за срыв поставленной задачи никто не стал.

Все сосредоточились на Ленке.

Пристальное внимание общественности в этот момент Ленке было нужно меньше всего, поэтому реагировала она вполне ожидаемо: салон покидать не пожелала, намертво вцепилась в подголовник водительского кресла и закатила истерику:

– Прочь! Поехали отсюда!! Не хочу!!! Не пойду никуда...

Федя и Ленкин отец хором уговаривали ее выйти. Ленкина мать истошно орала: «Да что ж они с тобой сделали, кровинушка ты моя?!!!», оба врача «скорой» через головы родителей пытались выяснить, каково состояние пострадавшей. Остальные сочувственно переговаривались и давали советы по методике экстракции – один тупее другого.

Воспользовавшись суматохой, я вышел и стал протискиваться к ближайшей машине «скорой».

Не тут-то было! Меня тотчас же обступили суровые милицейские товарищи и стали наперебой выяснять детали происшествия. Вопросов было много и с разных сторон, а я, будучи слегка не в себе, отвечал невпопад, так что не знаю, сколько бы мы могли развлекаться подобным образом и получилось бы у нас вообще что-нибудь дельное, что могло бы помочь расследованию. Единственный факт, который установили очень быстро: это собственно характер происшествия.

Короче, минуты не прошло, а толпа вовсю гудела: джигиты изнасиловали Лену Даневич!!! Надругались, мрази, над нашей красой и гордостью...

Выяснение деталей уже давалось с большим трудом – эмоции взяли верх. Кроме того, я же говорю, там было полно лишних людей и эти люди создавали нездоровый фон. Борман и Рома с напористыми юнгами злобно вещали что-то из серии «Мочить! Всех мочить!», командир ОМОНа негромко, но вполне внятно толковал насчет «овраг, расстрел, без суда и следствия», товарищи в бронежилетах были безоговорочно «за», а остальные сдержанно, но очень адресно негодовали.

Да уж... Вот это я устроил пресс-конференцию. Вспомнил вдруг: в кино показывают, что в таких случаях надо все делать как-то тоньше, деликатнее, без огласки, чтоб не травмировать чувства пострадавшей... А я – «подымай всех». И Федя хорош: ладно, я – неадекватен, а он мог бы и догадаться, парень вроде неглупый...

Старший опер Гена Ефремов, сообразив, что толку от такого опроса немного, сказал, что сей момент во всем разберется, отвел меня в сторонку и, обдавая дежурным перегаром, быстро и толково выяснил все детали происшествия. То есть спрашивал он то же самое, что и милицейские начальники, но вопросы задавал по какой-то простой и логически выверенной схеме: четко, последовательно, и в то же время как-то ненавязчиво и спокойно. Отвечать было легко, даже задумываться не приходилось – и вообще, как и следовало ожидать, Гена был здесь самым полезным. Наверное, достаточно было позвать одного его и еще эксперта. Остальные здесь явно были лишние – только нездоровый ажиотаж создавали...

Ленку уговаривали, как ребенка, местами доходило до маразма: Федя сюсюкал «домой, моя красивая, домой, моя хорошая», врач предлагал витаминки, а папа показывал мобильный – смотри, какой замечательный телефон, выйдешь – подарю. Ленка ненавидела всех разом и охрипла от крика и плача: ей бы сейчас «красную кнопку» – взорвала бы, к той самой матери, весь земной шар.

Наконец ее каким-то неимоверным усилием достали – с подголовником (водила додумался), посадили в «Фольксваген» родителей и изготовились везти в фамильную резиденцию. Родители у Ленки небедные и довольно влиятельные, у них вполне добротная усадьба в том же районе, где обосновались первые лица города. О том, чтобы оставить ее на попечение Феди в городской квартире, даже и речи не шло. Это правильно: Федя сейчас землю рыть будет, ему некогда, а за Ленкой в таком состоянии нужно присматривать.

Судмедэксперт Павел Моисеевич – тоже слегка поддатый, но вполне профпригодный, буквально грудью встал: уперся в капот «Фольксвагена» и категорически требовал сначала отвезти Ленку на экспертизу.

– Делов-то всего – на пять минут. Зато потом проблем не будет.

Милицейское начальство поддержало: да-да, надо, уж коль скоро мы так неосмотрительно удрали с места происшествия, экспертизу нужно сделать во что бы то ни стало. Если сейчас упустить момент – потом это будет просто невосполнимая потеря.

Ленкин отец вроде бы согласился, но тут Ленка крикнула, что смотреть себя не даст...

– Да я лучше сдохну!

... Ленкина мать категорически уперлась и велела отцу трогать – а ежели не пускает, дави его, козла плешивого!

Эксперт вовремя отскочил, «Фольксваген» резво дал с места и умчался прочь. Эксперт сказал, что есть вариант: договориться с отцом насчет одежды – «материал взять», а то, в самом деле, сейчас все постирают и останемся мы кругом без доказательств. Ради такого случая начальник штаба позволил воспользоваться своей машиной – эксперт с ассистентом тотчас же уехали.

Назад Дальше