– Сколько?
– Тысяча долларов меня устроит.
– Но за что я должна буду дать вам тысячу долларов? – Ей хотелось вытрясти из этого телефонного разговора как можно больше.
– За то, чтобы схватить за руку преступника. Или это не входит в ваши планы?
– Хорошо. – Ей надо было выиграть время, чтобы до встречи с Соней успеть съездить на квартиру Холодковой и попытаться найти там хотя бы альбомы с фотографиями Зои. Она была уверена, что найдет их именно там. (Хотя промелькнула и обожгла мысль, что альбомы взял все-таки Пресецкий в память о своей горячо любимой жене.) – Я захвачу с собой эти деньги, привезу их вам, но при условии, что вы поможете мне, если это понадобится, справиться с Холодковой. Уж слишком решительно вы настроены… Мне даже жутко становится…
Она боялась переиграть, но говорила с ним так, чтобы дать понять, что она верит ему и как бы заранее просит о помощи. И лишь после этого как бы невзначай добавила:
– Предлагаю перенести нашу встречу на шесть часов вечера.
– Это поздно, будет темно…
– Тогда в четыре?
– В три.
– Но я не успею и найти Холодкову, и подготовить необходимую сумму. Вы что же, думаете, это так просто?..
– Хорошо. Договорились. Завтра в три часа в Багаевке. Вы там не заблудитесь, только одна дорога ведет к лесу. Надеюсь, вы понимаете, что, кроме вас и Холодковой, в машине никого не должно быть. Это непременное условие.
– Вы тоже будете на машине?
Но трубку уже повесили. Наташа смотрела на нее широко раскрытыми глазами. Вероятно, она подумала, что Юля знает имя убийцы. Пришлось передать ей весь разговор.
– Как ты думаешь, Холодкова еще у нас?
Юля позвонила домой, но в эту минуту на лестнице показалась Нора с пакетом в руке.
– Вот, это пробирка с грибком. Не знаю, правильно ли я сделала… Желаю тебе во всем этом разобраться как можно скорее. И все же обратись в «Микроб»… Все, пока, мне некогда…
Она исчезла так же неожиданно, как и появилась. «Опять этот грибок…»
Юля снова набрала домашний номер, и Женя тотчас взяла трубку. Голос у нее был спокойный.
– Все нормально? – спросила Земцова.
– Да, более или менее. Напилась успокоительных таблеток, которые нашла у вас, теперь меня мало что беспокоит. Разве что предстоящие похороны. Но я и к этому постараюсь подойти философски. Должен же кто-нибудь держать себя в руках…
Юля отметила, что, несмотря на спокойный тон, Холодкова все же не в себе.
– Мы позавтракали в ресторане, сейчас едем по вашему делу и неизвестно, когда вернемся. Но, судя по тому, что нам удалось узнать за то время, что мы с вами не виделись, вы не должны покидать мою квартиру. Это более чем опасно. Если же ваш бизнес значит для вас больше, чем жизнь, поступайте, как хотите…
– Жизнь? Да что такое, в сущности, жизнь? Еще Сартр говорил, что жизнь – это дерьмо…
Юля поняла, что успокоилась Холодкова не таблетками, а водкой.
«Что-то Игорек не звонит», – подумала она с тоской и тяжко вздохнула. И тут же, вспомнив про Москву, пожалела о том, что не расспросила Нору поподробнее об убитом журналисте.
Она снова достала из кармана телефон и набрала номер Чайкина.
– Леша, вся эта шумиха вокруг твоего большеголового покойничка?
– Не большеголового, я сказал, а головастого, это большая разница. Да, представь себе, через стенку от меня все это время находился известный Рыскин. А я его и не признал. Все смотрел на него, но так и не признал.
– И что, его сильно избили?
– Кто тебе сказал такую глупость?
– Не важно, – ответила она, вспоминая слова Норы.
– Я говорил тебе уже, что он ударился головой. Сейчас, когда он лежит вот тут передо мной, как… – он закашлялся. – В сущности, не важно, как он передо мной лежит. Но я вскрыл его и могу сказать тебе, что его никто не бил. Скорее всего он сцепился с кем-то в ресторане, упал, ударился головой обо что-то твердое, и все… Больше на его теле ничего подозрительного. Никаких других следов насильственной смерти. Он был здоровым человеком, крепким, я бы даже сказал… Водочку попивал, конечно, не без этого, но с этой печенью он бы прожил еще долго.
– Я прошу тебя, если это возможно, возьми смывы с его пальцев, это может быть очень важно…
– Слушай, Земцова, и дались тебе эти смывы… Я только что отправил стекляшки со смывами Пресецкой, а теперь подавай еще и рыскинские….
– Так сделаешь?
– Так точно, товарищ генерал, – смазывая слова, пролаяли на другом конце провода, и Юля поняла, что Чайкин тоже набрался. «И чего они все пьют? Погода, что ли, так на людей действует?»
– Я тебе позвоню, Леша… – сказала она нежно, как говорят с тяжело больными людьми, и отключила телефон.
– Все, Ната, едем к Холодковой, а потом к Корнилову. Вечером должны быть дома – будем ждать звонка Игоря.
Квартира Холодковой открывалась ключами, две копии которых были на связках ключей Зои и Ирины. Стало быть, туда помимо хозяйки могли наведаться в ее отсутствие и подруги. Это несколько усложняло дело, хотя, с другой стороны, развязывало руки.
Обычный дом, типовая квартира, напоминающая склад. Чего здесь только не было! Какие-то ящики, коробки, запаянные в полиэтилен упаковки с минералкой и соками! Ни уюта, ни комфорта, хотя следы ремонта все-таки наблюдались: новые обои с абстрактным рисунком на стенах и в рулонах по углам; новые люстры, стоящие на столах вместо ваз (некому было повесить?); новый линолеум под ногами, новые двери, которые невозможно открыть, поскольку они прижаты наставленными чуть ли не до потолка коробками…
– Интересно, и где же здесь искать альбомы? – спросила Юля.
И Наташа живо откликнулась:
– У нее есть сейф, я уверена. Она же – бизнесмен, наверняка хранит «наличку» дома, значит, у нее должен быть где-нибудь в стене замурован сейф.
Сейф они нашли в спальне, за ковром, но, судя по внешнему виду стены, размера он был маленького и туда вряд ли могли поместиться альбомы с фотографиями.
Здесь же, на прикроватной тумбочке, Юля увидела пузырек с таблетками.
– Не знаешь, что это такое?
Наташа не знала. Тогда они принялись искать упаковку от этого пузырька, чтобы прочитать инструкцию. «Запомни, Ната, коллекция лекарств может многое рассказать о человеке», – бормотала, наставляя Зиму, Юля. А когда нашли – в этой же тумбочке, среди прочих пузырьков и женских мелочей вроде тюбиков с кремами, недоеденных шоколадок в хрустящей фольге, расчесок, заколок и носовых платков коробку с втиснутым в нее крохотным пергаментным свитком с мелкими буковками-точками («Вот оно, указание к применению!»), то все еще более усложнилось. Разноцветные таблетки, которые принимала Холодкова, оказались витаминами для беременных женщин. В ванной комнате на полочке стояла еще одна пластиковая бутылочка с таблетками, повышающими иммунитет опять-таки у беременных… А на кухне, за банками с крупами, оказался целый склад пустых пузырьков и коробочек из-под препаратов против бесплодия.
– Кажется, она вылечилась и забеременела, – всплеснула руками Наташа и уселась на табурет, закинув ногу на ногу. – Только этого не хватало! Интересно, от кого могла забеременеть эта мымра?
– Как бы нам открыть сейф… Я просто уверена, что там лежит что-то важное. Документы, например… Мы узнали хотя бы, чем она занимается, каким именно бизнесом…
– Может, у тебя есть знакомый «медвежатник»?
– У Крымова, может, и был. Но я никого не знаю.
– Значит, мы напрасно сюда пришли?
Можно было, конечно, опять обратиться за помощью к Бричу, но где его искать? Снова рисовать сердце на тумбе и ждать, когда он заявится и опоит их своим «опиумом»? Земцова позвонила Корнилову.
– Виктор Львович? Это я.
– Земцова?! Я тебя сейчас убью… – застонал Корнилов в трубку и даже выматерился. – Ты куда пропала, черт бы тебя подрал? Я ищу ее, звоню, к телефону подходит какая-то баба и посылает меня…
– Так позвонили бы по сотовому, – невозмутимо ответила ему Юля.
– Сотовому… Да где бы его взять? Я потерял его, а наизусть запомнить не могу.
– Так запишите в записную книжку. Что случилось, Виктор Львович? Есть новости по нашим общим делам? Я вам нужна?
– Нужна! Но только по другому делу. Убит Рыскин, журналист… – И он принялся объяснять ей, кто такой Рыскин и сколько шума поднято вокруг имени известного журналиста-международника. – Мне нужны люди, а у меня их нет, да ты еще не звонишь, я зашиваюсь…
«Интересно, кто из нас следователь прокуратуры?»
– А как вы узнали, что Рыскин здесь? Кто-то опознал его? – Она подумала, что этот вопрос могла бы задать еще Чайкину. – Ведь его труп с десятого числа, если мне не изменяет память, лежит у Чайкина на полке?
– Его жена вернулась из Испании, видите ли, целую неделю была в полной уверенности, что он где-то в Южной Америке, а потом, когда он не позвонил в условленный день или что-то в этом роде, вспомнила, что он собирался к нам сюда, в С.
– Променять Южную Америку на С. – это уже интересно. Но я-то что могу для вас сделать?
– Променять Южную Америку на С. – это уже интересно. Но я-то что могу для вас сделать?
– Как что? А ты еще не поняла? Позвонить Крымову и попросить навести справки об этом человеке: чем он занимался в Южной Америке и что его могло толкнуть в нашу дыру…
– А разве его жена об этом не знает?
– Его жена – совсем девчонка, сведения у нее о работе мужа самые поверхностные… Говорит, что он является собственным корреспондентом газеты «Мир вокруг нас», но работает также на… минуточку, у меня здесь записано… вот! Работает в журнале «Глобус», снимает сюжеты для телевидения и записывается также на радио. Вот и все!
– Значит, жена не знает, а Крымов узнает? И как же он это, интересно, сделает?
– Ему это не составит труда. Он мне и не такие вещи узнавал. Ты плохо знаешь Крымова. Забыла, где он и каким образом оказался ТАМ?
– Так позвоните ему сами.
– У тебя это лучше получится.
Отказать Корнилову сейчас, когда она собралась попросить его прислать ей на квартиру «медвежатника», было невозможно. Но и звонить в Париж Крымову, чтобы навести справки о Рыскине, – абсурд. Да, Крымов говорил, что работает на одну организацию, располагающую колоссальными возможностями, чуть ли не на Центральное разведывательное управление, но интуиция подсказывала ей, что все это – блеф и что Крымов в случае необходимости обходится исключительно личными связями, используя свою неотразимую внешность и обаяние, на которое покупаются даже мужчины. Крымов не тот человек, чтобы работать в ЦРУ, – слишком ярок, не в меру общителен и очень любит женщин. Такие люди ненадежны. Хотя всякое может быть.
– Хорошо, я позвоню ему. Сегодня же. Но, Виктор Львович, услуга за услугу… Мне срочно нужно проникнуть в один сейф.
– Юля, что ты такое говоришь?! У меня нет времени.
– А человек-то такой есть?
– Есть. Но его надо искать и разговаривать с ним лично, понимаешь? «Медвежатник» в завязке – это тебе не бывший зэк-дворняга, хватающий на лету брошенные ему куски… Прежде чем встретиться со мной, он двадцать раз подумает.
«Тогда ты и Крымова с его информацией не получишь», – решила про себя Юля, разозлившись на Корнилова. Он, видите ли, занят. Она попрощалась с ним холодно, отключила телефон и задумалась.
– Позвони Бобрищеву, – предложила Наташа. – У него связей не меньше, чем у твоего Корнилова.
– Может, ты и права…
Она набрала номер человека, который оплачивал каждый ее шаг, еще смутно представляя, как вести разговор. Ведь если он знал, что три подруги собирались его изуродовать и в пылу даже вышли на Соню как на исполнителя, то вряд ли он станет помогать ей открыть сейф Холодковой, в котором может храниться нечто, что подтвердит это намерение. Тогда уж ему точно не удастся избежать ареста – убийство двух женщин повесят на него, поскольку оно будет расценено как месть. Либо как желание обезопасить себя. «Самооборона», – усмехнулась она про себя.
– Николай? Это Земцова.
У Бобрищева был недовольный тон. Голос, который поначалу просто обволакивал Юлю, просачиваясь сквозь телефонные провода теплым, сексуально-электрическим облаком, теперь показался совсем чужим и отстраненным. Выходило, Николай воспринимал Земцову как предательницу, поверившую в его виновность.
– Нам надо срочно встретиться и поговорить, – начала Юля, чувствуя, что каждое произнесенное слово тонет в неприязни и недоверии. – Ваше поведение мне понятно, оно и логично, и нелогично одновременно, но сейчас я звоню вам для того, чтобы попросить у вас помощи.
– Деньги? – взвился Бобрищев где-то в далеком невидимом пространстве. – Снова деньги? Боже, как я устал…
Юля отключила телефон. Посмотрела на Наташу и пожала плечами.
– Орет?
– Орет.
– Конечно, – с чувством произнесла Наташа, – заорешь тут, когда его обложили со всех сторон, загнали… Красные флажки кругом, охотники в затылок дышат… Я бы тоже не сдержалась.
И тут телефон ожил. Юля схватилась за него нервно, словно только и ждала этого звонка. Но, услышав уже знакомый недовольный рык, широко раскрыла глаза. Это снова был Бобрищев.
– Что вам нужно? – спросил он устало. – Извините, если был груб.
– Мне нужен человек, который мог бы открыть один сейф.
– Надеюсь, не мой?
– Нет. Но я не могу сказать вам, где он находится и кому принадлежит.
– Вы работаете на меня или против меня? Давайте начистоту.
– На вас. И мне бы не хотелось, чтобы вы в этом сомневались. Не забывайте о ВАШЕМ алиби. Или вы забыли, ГДЕ провели ночь, когда убили Зою?
– У вас. Помню. Это была незабываемая ночь, – произнес он задумчиво. – Я хотел бы встретиться с вами еще раз, если вы не против…
Он играл в собственную игру, придумывая на ходу сцены несуществующего свидания и обманываясь, как мальчик.
– Хорошо. Обещаю. Так что с сейфом?
– У меня есть такой человек.
«У тебя везде есть свою люди: в НИЛСЭ, прокуратуре, адвокатуре, администрации и, я не удивлюсь, даже в правительстве…»
– Я не сомневалась. Он может подъехать через час к моему дому?
– Хорошо, я постараюсь. Он подойдет к вам и спросит, в какой квартире живет слесарь. Это условный знак, – и без перехода: – Восемь вечера вас устроит?
– Не поняла… Я же сказала, через час.
– Я насчет свидания, – возмутился он, как будто встреча с «медвежатником» была пустяком по сравнению с его планами на вечер.
– А… – удивилась Юля. – Вы позвоните мне в семь, тогда и решим, хорошо? Мне трудно загадывать. Я же работаю.
Юля сунула телефон в карман и вдруг представила себе, чем может для нее, да и для него, закончиться их свидание… Но имеет ли она право так поступать с ним? Так рисковать собой лишь для того, чтобы…
– Что случилось? На тебе лица нет… Юля, – Наташа помахала рукой у нее перед глазами. – Очнись. Замечталась… Он что, нравится тебе? – И, не дав ей ответить, добавила с укоризной: – А как же Шубин?
– Нам придется съездить ко мне, чтобы встретиться с человеком-ключом. Не могла же я направить его прямо сюда, Бобрищев бы сразу догадался, о каком сейфе идет речь. Но у нас в запасе полчаса, мы можем еще раз осмотреть квартиру.
И они снова принялись осматривать комнаты.
В целом получалось, что Евгения Холодкова – женщина довольно безалаберная, немного грязнуля, у которой неразбериха, оказывается, не только в делах и мыслях, но и в вещах. Черновики договоров, накладные, документы на право собственности на недвижимость, затертые до дыр записные книжки с адресами оптовых складов и фирм, занимающихся перепродажей продуктов и бытовой техники, валялись где попало вперемежку с рекламными брошюрами, призывающими лечить бесплодие и псориаз, кариес и дерматит, себорею и колики в животе. Помимо этого в нижнем этаже небольшого старинного и запыленного бюро, втиснутого между прикроватной тумбочкой и шифоньером, хранились нераспечатанные упаковки дорогих французских и швейцарских кремов против морщин, помады, пудры, румян и даже духов. Словно хозяйка, запасаясь всем этим впрок, ждала наступления новой жизни.
– Она же почти ничем этим не пользовалась, – Наташа разочарованно смотрела на роскошные коробки с косметикой и вздыхала. – Иметь такое и выглядеть, как ощипанная курица?!
– Мне кажется, она собиралась выйти замуж и родить ребенка.
– Значит, на восьмом месяце беременности эта квартирка была бы забита упаковками памперсов, присыпок и ящиков с детским питанием?
– Вполне возможно.
– Ты все думаешь, от кого она собиралась рожать?
– Думаю… Но ничего пока не придумала.
Все. Время вышло. Пора было ехать за «медвежатником».
Встреча произошла вовремя и без осложнений. Возле подъезда болтался какой-то тип в черной куртке и больших черных «шпионских» очках. В руке у него был деревянный чемоданчик, в таких хранят рыболовные снасти. Увидев подъезжающую на машине Земцову, он достал что-то из кармана и, удовлетворенно кивнув, быстро направился к ней навстречу. Юля поняла, что Бобрищев снабдил его ее фотографией.
– Где тут живет слесарь? – спросил мужчина, и Юля, поздоровавшись с ним за руку и отметив про себя, что тот в нитяных перчатках («Бережет руки…»), предложила ему сесть в машину.
– Думаю, знакомиться необязательно. Нам надо открыть один сейф, а потом его закрыть. И все.
– Вы не сказали еще, что о нем надо тотчас забыть, – усмехнулся человек, которого Юля про себя уже назвала Ключом.
– О таких вещах не говорят, это и так ясно.
Сейф он открыл за двадцать минут. Как только дверца поддалась, Юля вытолкала его из спальни почти взашей. «Подождите меня на кухне».
Когда она увидела, что в сейфе лежит всего один конверт, ей стало нехорошо. Она надеялась найти там как минимум пачку договоров…
Конверт. Большой, незапечатанный, из серой плотной бумаги и легкий. Что в нем может быть такого, чтобы его хранили в сейфе?
Она открыла его, заглянула и увидела несколько сложенных листов бумаги, какой-то документ с жесткой картонной коркой и все. Она достала первый листок. Это был список. Но очень странный.