Ситуация окончательно перестала мне нравиться: кто бы ни пытался нас поймать, действовал он по наводке. А значит, один из группы сливал информацию.
Знать бы еще, кто.
В молчании, подавленные, промокшие и злые, мы продолжили путь.
И уже к вечеру вышли к легендарной Перевалочной базе.
* * *В идеале нам следовало бы заночевать в отдельно стоящем небольшом доме – о палатках и речи не идет, мало ли кто ночью в гости пожалует, потому-то мы и держали путь на Перевалочную базу.
Мы уперлись в приоткрытые железные ворота. Лет пять назад их выкрасили серым, но краска к тому времени повисла струпьями, оголяя ржавчину.
– Стремное место, – высказался Патриот и поудобнее перехватил «калаш».
– Выбора нет, – вздохнул я и толкнул ворота, косясь на Пригоршню.
Из увальня он превратился в опытного бойца и с М-4 наготове потрусил меня прикрывать, я и сам приготовился к сюрпризам – в покинутых поселках раньше самые злобные мутанты прятались, а сейчас, да после выброса, и подавно.
Боевой настрой передался остальным членам команды, даже Энджи выхватила пистолет-пулемет. Надо отдать ей должное, целилась она в землю, а не водила стволом из стороны в сторону. Все-таки элементарным боевым навыкам Зона ее научила, и если выскочит какая-нибудь тварь, она от неожиданности не нажмет спусковой крючок и не продырявит кого-то из нас.
Ворота не поддались. Пришлось упираться в них боком. Когда привалился Пригоршня, они со ржавым скрипом отворились, открывая взору асфальтовую дорогу, относительно целую, уходящую в заросли сирени, и КПП сбоку, сделанный из КУНГа. Над кустами угадывались крыши трех– или четырехэтажных домов. Территория базы была обнесена свежей, еще не до конца сгнившей колючей проволокой.
У кого-то заверещат счетчик Гейгера. Выругался Шнобель:
– Хрен мы тут переночуем – радиоактивно!
– Не обязательно, – сказал Вик. – Сразу после выброса такое бывает. Ворота фонят, но это не значит, что заражена вся база.
Пригоршня заглянул в КУНГ, ругнулся и отступил. Что он там увидел, я смотреть не стал, зашагал вперед.
Вдоль забора, сделанного из покрышек, листов жести, бревен, переплетенных колючкой, я двинулся по дороге к домам. Пригоршня сопел рядом. Снова появилось предчувствие опасности. Или нервы совсем ни к черту, или скоро будет жарко. Хорошо, хоть радиация тут была в норме.
В носу защекотало от запаха сирени. Красота и идиллия. Днем наверняка были пчелы и бабочки, сейчас дело близилось к сумеркам.
Какие заросли нехорошие! Пригоршня понял без слов и, когда я раздвигал ветви сирени, топал позади с винтовкой наготове.
– Вы пока постойте, подождите, мы разведаем. Шнобель – с нами.
Сразу за кустами была довольно широкая однополоска, по левую и правую сторону тянулись дома – кирпичные трехэтажки без балконов, в каждой по три подъезда. Деревянные двери валялись грудой трухи возле полусгнивших лавочек, стекла выпали, усеяв асфальт осколками. В целых окнах отражался малиновый закат, отчего картина выглядела еще более зловещей. С востока наползала пузатая туча, предвещая скорый дождь.
– Вроде, чисто, но не теряйте бдительность, – распорядился я, и остальные высыпали на дорогу.
Все невольно старались держаться вместе, потому что здесь, среди мертвого города, где непонятно что случилось, казалось, что мы под прицелами сотен внимательных глаз.
– А все-таки, – прохрипела Энджи, но Пригоршня приложил палец к губам и она смолкла.
Мы шли молча. Царила такая тишина, что слышалось сбивчивое дыхание того, кто рядом. Эхо шагов мячами отскакивало от стен, носилось в пустых утробах домов.
Если тут есть мутанты, они давно бы уже напали. Или они полуразумные, и понимают, что не одолеют нас? Или сюда так редко забредают, что им тут нечем поживиться?
Взгляд зацепился за относительно свежий окурок, сгоревший до самого фильтра.
Вообще в таком зловещем месте должны валяться обглоданные трупы, на худой конец – скелеты, тут же – стерильная чистота, ни скалящегося черепа тебе, ни оторванных конечностей. Кстати, действительно, где мутанты?
Эту мысль озвучил Вик, эхо его голоса загромыхало в пустых коридорах.
– Ага, – поддакнул Патриот, озираясь. – Ваще никого!
– Не знаю, почему, но мне это не нравится, – проговорил Шнобель. – Похоже на затишье перед бурей.
– Не нагнетайте, – посоветовал я, хотя сам склонялся к тому, что все, как они говорят, иначе у этого места не было бы дурной славы. К тому же я знал человека, который сюда отправился и не вернулся.
Шнобель бросил перед собой гайку – она звякнула и покатилась вперед, волоча белый матерчатый хвост, а потом словно растворилась.
Затрещало, последовала вспышка, в стороны разлетелся сноп искр. Аномалию обошли по широкой дуге, все так же проверяя путь гайками. Идти приходилось под окнами одного из домов, напряженные, мы ждали, что оттуда выскочит что-то враждебное.
Остановились возле ржавого ЗиЛа со спущенными колесами, загораживающего дорогу. Дорога упиралась в массивный магазин советского образца с колоссальными витринами, где сохранились поблекшие надписи: «мясо», «овощи». От руки какой-то шутник вывел: «Абыр валг». Справа вдоль дороги тянулись такие же дома-казармы, слева начинался частный сектор, утопающий в зелени. За далеким забором возвышались красно-белые трубы завода, который обслуживали жители поселка.
Сталкеры, как я понял, обнесли забором удобную на их взгляд территорию, и окопались. Только где они обитали? Многоквартирные дома давно заброшены, остался частный сектор.
– Нам налево, – сказал я.
– Налево – к сестрам, направо – к братьям, – прокомментировал Патриот и зашагал впереди, то и дело останавливаясь, чтобы кинуть гайку.
Напряжение нарастало. Я покосился на Пригоршню – он стал настороженным и скованным, значит, тоже чувствовал опасность. Только откуда ожидать нападение?
Растительность вокруг частных домов так разрослась, что лишь крыши торчали. Подальше от центра растения были молодыми, дома – относительно целыми, со следами незначительных разрушений. Значит, не так давно тут жили люди. За стеклами ближайшего дома розоватым мерцала аномалия. Второго видно не было – его окружал бутовый забор, и это производило впечатление крепости.
Даже ворота тут уцелели, правда, поржавели немного. Пригоршня толкнул их – они открылись со ржавым скрипом.
Двор был более-менее ухоженным: асфальтовые дорожки, заросшие бурьяном клумбы, детский велосипед. Дом напоминал укрепление: высокий цоколь, крошечные окна с решетками, шиферная крыша. То, что Болотный Доктор прописал.
– Годится, – проговорил Вик.
– Надо проверить, насколько там безопасно. Пригоршня, охраняй Энджи и Вика, остальные – со мной.
Девушка фыркнула:
– Я сама могу о себе позаботиться. Сталкер я или кто?
– Новичок, – проговорил Пригоршня ласково.
– Все вы когда-то были новичками, – не согласилась девушка.
Пришлось объяснять:
– Половина сталкеров гибнет в начале карьеры. Из выживших тридцать процентов получают увечья и завязывают с Зоной…
Энджи улыбнулась, и на ее щеках залегли ямочки:
– Андрей… То есть Химик. Значит ли это, что ты за меня переживаешь?
Чтоб меня в дробилку засосало! Да она рада, просто счастлива от мысли, что я к ней неравнодушен. И улыбка эта, глаза лучистые. Красивая все-таки деваха.
– Как за любого заказчика, – ответил я холодно. – Парни, идем, разведаем, что скрывает этот склеп.
– Осторожней… Пожалуйста, Андрей… – прошептала она вдогонку.
Вход находился с другой стороны дороги, и потому пришлось огибать дом. По пути я отмечал: там у нас хозяйственные постройки, тут – что-то типа бани. Огород зарос. Деревья одичали, а вот двор был вполне ухожен.
В десятке метров от порога ничком лежал труп в маскхалате. Волосы закрывали лицо, и было трудно сказать, сколько он тут валяется и как сильно сгнил. Запаха, вроде, нет.
Шнобель присвистнул, Патриот зачем-то прицелился в труп из «калаша», швырнул в него гайку – она откатилась в сторону. Напоминая себе, что мертвые не кусаются, я подошел к трупу и разглядел у него в руке ТТ. Перевернул тело ногой и обнаружил вещмешок.
Этот мужчина погиб уже давно, мягкие ткани не сгнили, а мумифицировались, кожа обтянула лицевую часть черепа. От чего он умер? Выбросом накрыло? Сгинул в аномалии? Рот разинут – он кричал?
Когда я сел на корточки, разглядел пулевое отверстие в черепе и почему-то подумал, что он застрелился. Если бы его убили, отняли бы пистолет и в вещмешке покопались бы.
Надо мной нависли напарники.
– В перестрелке погиб, – заключил Шнобель.
Мне представлялась иная картина: сталкера что-то напугало, и он рванул из дома, предпочел не сдаваться неведомой нам силе, а умереть. Или попал под действие пси-аномалии и застрелился, что более вероятно.
Прикладом я поднял вещмешок и отшвырнул в сторону, а сам взял ПДА погибшего: не работает, естественно. Уже и поржаветь успел.
Патриот преодолел брезгливость, высыпал содержимое мешка на землю и принялся перебирать предметы:
– Контейнер для артов, пустой, коробка с патронами для ТТ, откладываем, пригодится. Веревка, бритва, тушенка, хлеб, похоже, пара носков. Паспорт гражданина Украины. Та-акс. Сгнил паспорт, личность установить не получится. О, деньги. Четыреста гривен двумя бумажками. Пятьсот, вот еще сотка. И сто баксов. Н-да, точно, не перестрелка.
– Будем надеяться на пси-аномалию, – проговорил я. – После выброса она могла исчезнуть.
– Деньги куда? – спросил Шнобель.
– В карман, потом разберемся. Пора смотреть, что в доме.
– Прикрывай, – сказал Патриот и двинулся к входной бронированной двери.
Замка, естественно, не оказалось, я распахнул ее, но прежде чем войти, присмотрелся к многочисленным царапинам и сколам, словно кто-то пытался ворваться внутрь и колотил по ней тяжелыми предметами. В осколках выбитых стекол застряли клочки материи.
Уже достаточно сильно стемнело, и пришлось включить налобный фонарь. Луч выхватил из темноты перевернутую тумбочку, рассыпанные по полу банки-склянки.
Дверь в следующую комнату сорвали с петель, возле косяка были следы от пуль, а вот трупов не наблюдалось. По комнате будто смерч прошелся. Я кинул гайку в один угол, в другой. Чисто. Но все равно заходить было стремно, к тому же предчувствие опасности усилилось, а в моей памяти еще свежи воспоминания, как меня повело сегодня. Если б не ботинок Энджи…
– Слушайте. Если начну вести себя неадекватно… Вы поняли.
Труднее всего было сделать первый шаг. Второй, третий, четвертый. Пройдя всю комнату, прижался к стене возле следующей снесенной с петель двери. Заглянул в комнату – луч фонаря высветил пулевые отверстия в стене. Что тут было? На группу сталкеров напали мутанты? Но почему тогда тот, на улице, цел и невредим?
Мгновение – и возле меня напарники. Стоим, выжидаем, пятна налобных фонарей замерли на стенах.
Дом, выглядевший крепостью, на деле оказался разгромленным и ненадежным. Придется другое убежище искать, а время-то поджимает!
– Интересно, где тут ход в подвал? – спросил Шнобель.
Патриот ответил:
– Я не видел дверей на улице, значит, где-то здесь, в полу.
Стальной люк обнаружился под одним из истлевших половиков. Луч фонаря нырнул в черноту. Звякнула гайка, ударившись о бетонный пол. Я прислушался к ощущениям: предчувствие беды не исчезло, но, вроде, уменьшилось. Наверное, я к нему привык. Но ведь объективно нет причин для страха.
– Лестница есть? – поинтересовался Патриот.
– Не вижу, зато люк металлический, прочный, и засов ничего себе, – прокомментировал я, ворочая проржавевшую щеколду. – Враг не пройдет.
Себе я признался, что находиться взаперти, когда тут непонятно что происходило, не очень приятно. Свесившись в люк, осветил подвал. Вдоль стен тянулись засыпанные землей бетонные желоба с почерневшей травой, к потолку крепились лампы дневного света.
Здесь что, коноплю выращивали? Или мак? Похоже на то. Теперь ясно, почему в цоколе нет окон. Луч остановился на куче тряпья, высветил оскалившийся череп, растрепанные волосы. А вот и труп рядом с полуразвалившимся ящиком. Чего его так перекособочило? В дробилку вляпался, что ли?
На всякий случай швырнул в него гайку и прокомментировал:
– Чисто. Надо спуститься и другие комнаты осмотреть, вдруг там какая тварь притаилась. Я пошел, вы прикрывайте.
Подстраховавшись, спрыгнул, пригнулся, хватая винтовку, прижался к стене. Потолки тут были низкие, ниже двух метров, но все равно, чтобы подняться, нужна была лестница. Или письменный стол.
– Скиньте что-нибудь, чтобы потом мы смогли выбраться.
– Секундочку, – проговорил Патриот, наверху завозились, не прошло и минуты, как на веревке спустили тумбочку.
– Ждите наверху, – скомандовал я и с замирающим сердцем заглянул за перегородку несущей стены.
За ней тоже были желоба для конопли. А вот тела, лежащие штабелями, мне не понравились. Будто кто-то принес их сюда. Картину дополняли стреляные гильзы, усеивающие пол. Хорошо, мутантов не наблюдалось. Еще раз придирчиво осмотрев помещение, я сделал вывод, что люди сами себя уничтожили. Значит, возможна пси-аномалия. Гайки тут не помогут, на всякий случай я разбросал их по углам – чисто.
Вот только как проверить? Самому переться? Опасно – некому по голове шибануть, если вдруг торкнет. Звать Патриота и Шнобеля? Ну, а что еще делать?
– Парни, нужна ваша помощь. Тут братская могила. Подозреваю пси-аномалию.
– Иду! – отозвался Шнобель, спрыгнул и встал рядом со мной, оглядел побоище и присвистнул. – Похоже, контролер поработал.
– Возможно. Но он не достал бы их сквозь бетонные стены.
– Значит, его впустил тот, что возле выхода. Да и люк был не заперт.
– Вариант, – согласился я, другого объяснения все равно не было. – Я пошел. Если поведу себя неадекватно, останови меня. Патриот где?
– Наверху, бдит.
И снова труднее всего дался первый шаг. От выброса адреналина частило сердце, и ладони взмокли. Переступил через первое тело, затем – через второе. Всего насчитал десять трупов настолько старых, что они даже не воняли.
Чуть попахивало плесенью и сыростью. Интересно, хрупкая психика Энджи выдержит? Должна, недаром девушка назвала себя сталкером… Удивился мысли, что думаю о ней в столь напряженный момент, причем с теплом думаю, нравится мне это.
Аномалий во втором и последнем помещении не оказалось, и я склонился к версии, что таки тут поработал контролер.
Обойдя комнату по периметру, я вздохнул с облегчением и крикнул:
– Патриот, тут безопасно, зови остальных.
До слуха донесся его голос, отозвалась Энджи, пророкотал Вик. Я еще раз осмотрел помещение, вернулся в первое, навис над трупом. Надо бы его оттарабанить к остальным усопшим, чтоб глаза не мозолил. Хоть и привыкли мы к ликам смерти, ночевать рядом с умертвием не хотелось.
Только сейчас в углу за ящиком я обнаружил горелку, коробок спичек, завернутый в целлофан, и аптечку. Причем все это тут недавно, даже паутиной еще не поросло. От души отлегло. Какой-то удачливый сталкер устроил тут перевалочный пункт. Я посветил в дальний конец комнаты и обнаружил на полу груду тряпья, где ночевал неизвестный.
– Ух. – Шнобель поскреб в затылке. – Если он тут жил, значит, и мы сможем.
Мысленно я с ним согласился, но интуиция говорила, что места тут нехорошие, гиблые. Вскоре в помещении стало тесно. Пригоршня ходил, склонив голову набок, обыскивал углы. Шепнул мне на ухо:
– Не нравится мне здесь. Сильно не нравится.
– Да и мне не особо, но выбора нет.
Вид мертвеца, которого Вик и Патриот потащили к остальным почивших, Энджи не тронул. Она склонилась над ящиком, подняла ветошь и проговорила:
– По-моему, тут чей-то схрон.
– Не трогай пока, – посоветовал Вик.
Пригоршня привстал на цыпочки, захлопнул люк и загромыхал щеколдой, теперь мы оказались в кромешной темноте в замкнутом помещении по соседству с кучей трупов. Пробудился иррациональный детский страх перед ожившими мертвецами, зашевелился в углах сознания. Стоило направить на него свет здравого смысла, и он исчезал, чтобы зародиться в другом углу.
Что со мной такое? Раньше паранойкой не страдал. Или тут аномалия, размазанная по пространству: в голову торкает, но не сильно, зато она захватывает большой по площади участок.
– Ребята, – проговорила Энджи дрогнувшим голосом. – У одной меня дурное предчувствие?
– Не у одной, – пророкотал Вик.
– Есть немного, – признался Патриот.
Один Пригоршня решил предстать перед девушкой во всей красе:
– Да чего вы, как дети…
Я посветил ему в лицо, он отвел взгляд в сторону и пробормотал:
– Мало ли, что кажется. Аномалия такая. Бояться не надо.
Значит, все-таки я прав. Но это не объясняет бойни. Или контролеру такая пси-аномалия нипочем?
– Фиг его знает, – ответил Патриот, мазнул лучом по стене.
– Хватит панику разводить! – возмутился Пригоршня. – Давайте уже скорее ужинать, что ли.
– Ужин на кладбище, как романтично, – оценила его предложение Энджи.
Пригоршня на миг стушевался, а потом шумно полез в рюкзак. Думал, он достанет оттуда шмат сала или кусок сыра. Но нет! Он выудил слегка примятые гроздья сирени. И когда сообразил букет? Улыбаясь, он шагнул к Энджи и вручил ей цветы:
– Чтобы не так страшно… В общем, – он сдвинул шляпу на лоб и махнул рукой. – В общем, тебе.
Девушка растерянно ткнулась носом в букет, уронила:
– Спасибо, Никита.
Я умилился. Не слишком галантно, зато чувствуется – от души. По помещению разлился кружащий голову аромат. Хорошо, плесенью перестало вонять.
– Теперь пришло время узнать, что припрятал хозяин подвала, – проговорил Патриот, присаживаясь на корточки рядом со схроном. Все обступили его тесным кольцом, лучи фонарей, перекрещиваясь, легли на трухлявый ящик. На пол упала заляпанная темными пятнами тряпка, и Патриот вынул лежащий сверху контейнер на три артефакта, выстроил в рядок консервы, посмотрел на банку ставриды: