Обреченный мир - Аластер Рейнольдс 32 стр.


– Спата не дурак. Он наверняка надеялся что-то из них выжать.

– Может, Спата и выжмет. Только даже если он разберется в моих каракулях, какой толк? Он увидит лишь, что два с лишним года назад работа шла медленно. Ну и что? Я все равно узнал немало нового.

– В подробности Спата не вдавался, – сказал Кильон. – Он велел мне выкрасть записную книжку, не то нам с Нимчей придется солоно.

– Спата велел об этом помалкивать?

– Конечно.

– Тогда я в полном недоумении. Почему ты не выкрал книжку? Шансы у тебя были, а если бы я тебя поймал, понял бы, что ты действуешь по принуждению. За борт я тебя, конечно, вышвырнул бы, но мы расстались бы друзьями.

– Я об этом думал, – признался Кильон. – Но потом решил, что записная книжка – своеобразная проверка. Спата хотел выяснить, насколько он меня контролирует. И судя по вашим словам, я не ошибся. Вынеси я записную книжку тайком от вас, Спата дал бы мне новое задание, серьезнее и опаснее.

– Почти наверняка.

– Так что я мог либо вечно ему пособничать, либо сразу рискнуть и переговорить с вами. Я выбрал второй вариант.

– Даже с риском для себя и Нимчи?

– Кто защитит нас, если не лидер Роя?

Рикассо невесело улыбнулся:

– Жаль, но все не так просто. Я не могу взять и арестовать Спату: шантажом он наверняка занимался без свидетелей, а твое слово, увы, имеет меньше веса, чем слово ройщика. Коммандер в курсе, поэтому и не стеснялся в угрозах. Сам подумай, доктор: таись Спата, он не обратился бы к тебе напрямую, а легко нашел бы другой способ.

– Раз не можете арестовать, нельзя ли как-то лишить его власти?

– Только не в такое сложное время. На стороне Спаты как минимум двадцать капитанов. Еще столько же примкнут к нему, едва мой авторитет ослабеет. В нынешней ситуации я не имею права лишать голоса критиков и выводить из игры врагов. Это покажется жестом отчаяния. – Рикассо раздраженно закатил глаза. – Имена мерзавцев мне, разумеется, известны – кто с какого корабля и кому верен экипаж, мне или капитану. Впрочем, это особого значения не имеет, раз против Спаты у меня только твое свидетельство.

У Кильона закружилась голова, словно, спускаясь по лестнице, он неправильно сосчитал ступеньки и шагнул не на твердую землю, а в пустоту. Он надеялся довериться Рикассо и сбросить груз проблем. Чтобы никакой больше лжи, никаких уверток… Не получилось ничего.

– Раз вы не можете защитить Нимчу, то я напрасно завел этот разговор.

– Ну, ты же ничего не потерял. – Рикассо протянул Кильону свою записную книжку, забрав взамен пустую. – Спате о нашей беседе знать необязательно. Отдай ему мой журнал, как и следовало по плану. Спата решит, что убедил тебя пособничать, а Нимча выиграет немного времени.

– А как же вы?

– Я ведь сказал, что журнал бесполезен. Пусть Спата ищет в нем компромат, удачи ему.

– Вы можете больше не увидеть свою записную книжку.

– Тем лучше. Записи в журнале старые, с тех пор я ушел далеко вперед.

Кильон положил записную книжку Рикассо в сумку. От пустой она слегка отличалась – и бирюзовым оттенком, и застежкой позатейливее, и страницами пообтрепаннее, – но уместилась без проблем.

– Ну если вы уверены… – Он застегнул сумку.

– Спата хочет в игры поиграть? Он пришел по адресу.

– Я заметил. – Кильон кивнул на клетчатую доску.

Сейчас, приглядевшись к ней внимательнее, Кильон понял, что она странная. На деле досок было две – их скрепили, но совместили плохо. На одной доске клетки казались больше, ряды получились неровные. Раздел заставили фишками, причем черные выстроились на обеих досках сложным, как паутина, узором. Будто черные птицы рассеялись по краям большой стаи.

– Это не игра, доктор, – возразил Рикассо. – Это вопрос жизни и смерти.

– Регулярная сетка, – внезапно вспомнил Кильон слова Гамбезона. – Доктор Гамбезон говорил о зонах и сказал, что регулярной сетке просто не хватает разрешения. Тут ведь есть какая-то связь?

– Нам с тобой много нужно обсудить, – отозвался Рикассо. – Увы, часы показывают, что пора голосовать.


Зимнее солнце озаряло трепещущие полотна цветных эмблем – махание флагами было в разгаре, флот выражал коллективное мнение об инициативе Рикассо.

Вместе с Рикассо, Куртаной, Аграфом и Гамбезоном Кильон с балкона наблюдал за происходящим. Из-за холода все оделись теплее – ройщики по случаю облачились в лучшие форменные куртки. Рикассо водил биноклем от корабля к кораблю, разглядывая вывешенные с каждой гондолы флаги. Жесткая проволока, на которую нанизали флаги, раскачивалась на ветру, сами флаги вытягивались к хвостам кораблей. Рикассо был в белоснежных перчатках и не без труда крутил колесико фокуса, разглядывая в бинокль то дальний корабль, то ближний. Периодически на смотровых палубах и балконах других кораблей мелькали вспышки. Понимая, что бинокли вполне могут быть нацелены на него, Кильон не снимал очки и пилотку. Руки он засунул поглубже в отороченные мехом карманы. Сейчас слухи о нем наверняка облетели Рой. Несомненно, хватало и обоснованных предположений о его сущности. Пока не сделали официального заявления по этому вопросу, ангельские черты лучше прятать. Кильон мечтал о сигарете, но закурить сейчас, прилюдно, было бы дурным тоном.

– Обычно все не так серьезно, – пробормотал Рикассо. – Я выхожу посмотреть на флаги, но особо не переживаю. Кивну с умным видом, и все. Проблем никогда не возникало.

Цветные знамена вызывали у Кильона замешательство: разнобой полный. Впрочем, ройщики обескураженными не казались. Столько церемониала, столько непостижимых традиций! Вообще-то, для связи ройщики использовали гелиограф, но от каждого бойца требовалось знание не только самих флагов, но и различных систем флаговой сигнализации. Каждый корабль подчинялся собственному протоколу, сумятицы не было.

– Согласие от «Желтушки шафрановой», – прошептал Аграф, словно среди мерного гула двигателей устройств-стабилизаторов его могли подслушать. – Согласие от «Серебряного вереска» и «Привратника».

Куртана, наблюдающая за другой частью флота, отрапортовала:

– Предварительное согласие от «Аргуса». «Медведица бурая» воздерживается.

Рикассо застонал, словно получил пинок по яйцам.

– Они же не против тебя голосуют, – заметила Куртана. – До сих пор «Медведица» тебя поддерживала. Они просто хотят побольше узнать о том, где мы возьмем топливо после того, как доставим препараты. Если честно, и мне бы такая информация не помешала.

– Мы решим эту проблему, – пообещал Рикассо.

– В смысле у клиношников топливом разживемся? – уточнил Гамбезон. – Так у них самих дела не лучше нашего.

– Согласие от «Тонкопряда хмелевого», – объявил Аграф.

– От «Тонкопряда»? Ты небось флаги перепутал.

– Вряд ли. Хотя есть же поговорка: «Дай ему волю – он сам себя погубит».

Куртана не собиралась останавливаться на полпути.

– Если истратим все топливо по дороге к Клинку, станем легкой добычей для черепов. Уже известно, что они собрались у основания Клинка. Оттуда они не уйдут.

– Мы справимся, – снова пообещал Рикассо.

– Я сверялся с картами, – проговорил Аграф. – Даже при попутном ветре затея опасная. – Он глянул в сторону. – Кстати, «Кистехвостка» согласна.

– Хорошо, – кивнул Рикассо. – Корабль-то влиятельный.

Так и двигалось дело: флаг за флагом, корабль за кораблем. К началу подведения итогов около трех дюжин кораблей поддержали предложение Рикассо, с дюжину – воздержались. Часть известных оппозиционеров высказались против, но ожидаемого раскола не случилось. Некоторые из самых верных союзников Рикассо посчитали помощь Клинку неприемлемой. Кое-кто из вечно недовольных его политикой поддержали новую идею потому, что она сулила битвы с черепами и укрепление морального превосходства Роя над презренными горожанами. Другие, вроде экипажа «Тонкопряда хмелевого», цинично поддержали план как заведомо обреченный на провал, а, следовательно, как вернейший способ дискредитировать Рикассо. В ход шли любые уловки и хитрости.

Однако значительное большинство поддерживало Рикассо, искренне веря, что его предложение дельное. Конкретные этапы плана у многих вызывали серьезные вопросы и опасения. Впрочем, внушительный блок согласных выразил желание и готовность доставить препараты. Кильон чувствовал, что прежде любой результат, помимо единодушного согласия, Рикассо счел бы сокрушительным ударом по своему авторитету. А сейчас он радовался, что еще не утратил лидерских полномочий. Сорвать доставку препаратов оппозиция не смогла: не хватило численности.

Помощники потянулись в гондолу. Кильон задержался на балконе выкурить сигарету. Сборы уже начались: знамена свертывали, двигатели запускали на полную мощность, готовясь к долгому перелету до Клинка. Топлива в обрез, но у хранилища охрану не выставят, его взорвут, чтобы ценный ресурс не достался врагу. Орудия наводили на колонки – бойцам учебная стрельба не помешает. На накопители сбрасывали зажигательные бомбы: сюда Рой не вернется.

За спиной открылась дверь. Кильон почувствовал, что кто-то вышел на балкон, и застыл в ожидании очередной встречи с коммандером Спатой. Может, он явился за синей записной книжкой, решив, что Кильон уже выполнил его приказ? Но, повернув голову, он увидел Мероку. Та переоделась в высотное обмундирование ройщиков, почти утонув в нем: над поднятым меховым воротником торчала лишь макушка.

– Мясник, говорят, мы с места снимаемся.

– Да, похоже.

– Еще говорят, к этому и ты руку приложил.

– Я… скажем так, обнародовал свои взгляды, – осторожно сказал Кильон. – Уверен, рано или поздно ройщики сами приняли бы такое решение. Доктор Гамбезон согласен со мной с самого начала. Куртану тоже убеждать не пришлось.

– Представляешь, что ждет тебя на Клинке?

– Ничего хорошего.

– Я тоже так думаю. – Мерока замолчала, вглядываясь в полыхающий внизу пожар. Столбы дыма поднимались над пламенем, сворачиваясь, словно извилины мозга. – Мне до сих пор не по себе от твоей сущности, – добавила девушка.

– Неудивительно.

– Ты так рвешься на Клинок, хотя знаешь, как тебя встретят… Круто… По-настоящему круто.

– Могу предположить, что ты одобряешь это решение.

– Целиком и полностью, черт подери!

– Хорошо. – Кильон хмыкнул. – Уверен, на моем месте ты была бы не менее убедительна. Надеюсь только, что старания не напрасны. Препараты лишь временная мера. Они лучше, чем ничего, но радикально проблемы города не решат.

– Тут ты надеешься подключить Нимчу.

– «Надеюсь» – сильно сказано. Только что нам останется, если Нимча не исправит положения?

– Что известно остальным?

– По-моему, большинство ройщиков не подозревает о ее существовании. Рикассо известно, что девочка – тектомант или выглядит как тектомант, но это ты и так знала. О том, что девочке нужно вернуться на Клинок, я не упоминал и не собираюсь.

– Они усомнятся в твоих мотивах.

– Вот именно.

– Думаешь, получится сохранить это в секрете?

– Не знаю. К девочке возник интерес с нежелательной стороны. Меня, можно сказать, загнали в тупик. – Кильон улыбнулся. – Зато я более-менее в курсе дела.

– Что же ты мне не сказал?

– Пока это моя проблема. Думаю, сейчас лучше так и оставить.

Мерока пожала плечами. Под толстой курткой это было едва заметно.

– Дело твое.

– Спасибо.

– И еще одно, Мясник. Помнишь, Библию у меня отнимали?

– Да.

– Куртана сказала, это ты убедил ее вернуть книгу мне.

– Я…

– Хочу тебя поблагодарить, только и всего. Ты не прощен. Вряд ли я смогу простить, что ты лгал мне и то, что сделали ангелы. Но это… шаг вперед. – Мерока замялась. – Та книга для меня… Она не только тайник для ножа, ясно?

– По-другому я никогда и не считал.

– Ты молодец, Мясник. Мне нелегко так говорить, но это правда. Теперь извини, я пойду в гондолу, пока задницу себе не отморозила.


В итоге встреча с коммандером Спатой не понадобилась. Наутро, когда Кильон проснулся, докторская сумка стояла там, где всегда, и выглядела как обычно. Однако, открыв ее, он обнаружил, что синяя записная книжка исчезла. На ее месте появился бумажный ангел, на сей раз с головой.

Кильон расценил это как похвалу. А еще как указание на то, что коммандер Спата с ним не закончил.

Часть третья

Глава 19

Рой летел на юг уже два дня, когда Кильона срочно вызвали в лазарет. За ним явился не сам Гамбезон, а один из его ассистентов. Кильон решил, что доктору нужна помощь в операции или какой-нибудь процедуре. Однако, прибыв в лазарет, он увидел, что занемог сам доктор. Гамбезон потерял сознание прямо на посту и упал на раненого авиатора. Напряжение последних дней, даже недель, наконец сказалось.

– Он не спал больше суток, – оправдывался помощник Гамбезона, пряча глаза. Он, видимо, решил, что Кильон считает его лично ответственным за состояние доктора. – Все из-за раненых и сверхурочной работы на толстяка. Мы уговаривали доктора отдохнуть, но он не слушал.

– Куртана знала о его состоянии?

Из-за спины Кильона раздался негромкий голос:

– Знала, доктор, прекрасно знала. Еще я подумала, что Гамбезон лучшие других оценит собственные силы и работоспособность. Он заявил, что свою миссию выполнит, что сил хватит, и – как мы убедились – оказался совершенно прав. Я поверила ему на слово, доктор.

– А вот это, похоже, зря.

– У меня не было выбора. Отказаться от услуг специалиста вроде Гамбезона я не могла. Если бы не наш доктор, после шторма «Репейница» не завершила бы операцию, а список потерь стал бы длиннее.

– Вы могли бы с кем-нибудь посоветоваться.

– Могла бы. В итоге я не взяла бы Гамбезона с собой, а оставила бы в Рое. Думаешь, он работал бы меньше? Обязанности доктора на «Переливнице ивовой» не менее утомительны. К тому же он старался помочь Рикассо в опытах с боргской сывороткой.

Кильон, достаточно знакомый с отношением Гамбезона к своим обязанностям, понимал, что Куртана права. Он кивнул и заговорил мягче:

– Разумеется, вы правы. Если не привязать Гамбезона к кровати…

– Как он сейчас? – спросила Куртана помощника доктора.

– Временами приходит в сознание, – ответил тот. – Он очень слаб и нуждается в полном покое.

– Мы не станем его утомлять, – пообещал Кильон.

Гамбезона переложили на кровать в отгороженном углу лазарета. Беднягу клонило в сон, он с трудом повернул голову, когда за ширму к нему протиснулись посетители. Губы зашевелились, с них слетели слова, едва различимые среди гуда двигателей:

– Доктор Кильон… Куртана…

– Мы пришли, как только узнали. – Куртана опустилась на колени и коснулась руки Гамбезона, лежащей под простыней. – Извини, доктор. Ты отдал Рою все. Зря я не приказала тебе беречься.

– Не… вините… себя… – Гамбезон буквально выжимал из себя каждое слово. – Я бы… все равно… не послушался.

– Ничуть не сомневаюсь.

– По крайней мере, сейчас вы в хороших руках, – заметил Кильон.

– Что мне дают? – Гамбезон тяжело вздохнул и на миг закрыл глаза. – Мне не говорят, а ведь я здесь доктор, черт подери!

Этот вопрос Кильон уже задавал ассистенту Гамбезона.

– Агулакс-шестнадцать в качестве антикоагулянта и хонокс-шесть для нормализации сердечного ритма.

– Вы одобряете?

– Да, я лечил бы вас именно так. Эти препараты плюс отдых позволят вам поправить здоровье, – подтвердил Кильон.

– Поправить здоровье, но не выздороветь окончательно. Коллега, вы тщательно подбираете слова.

– Теперь придется беречься, – заявила Куртана. – Если потребуется, поменьше работать… Или вообще на время уйти со службы… Смирись с этим.

– Как дела у Мераи? – спросил Гамбезон. Профессиональный интерес придал ему сил. – Повязку на культе нужно менять каждые три часа, как бы раненая ни жаловалась!

– С Мераи все в порядке, – заверил Кильон. – Теперь вам нужно думать не о ней. Не о других пациентах и не об испытаниях сыворотки.

– Доктор прав, – строго проговорила Куртана. – Отдых есть отдых. Хватит контролировать своих ассистентов, хватит проверять, как они выполняют работу, которой ты их обучал. Если не отнесешься к собственному восстановлению серьезно, закрою тебя в герметизированную каюту.

– Не надо, Куртана. – Гамбезон устало улыбнулся. – Мне нравится суета. Вмешиваться я не стану, обещаю. Да и не понадобится. Мои ассистенты более чем компетентны. Что касается медицинского заключения… – Он на мгновение замолк, чтобы восстановить дыхание. – Вы всегда можете обратиться к Кильону.

– Я готов помогать по мере сил, – заверил Кильон.

– Отлично, – кивнула Куртана. – Только я, конечно, о плохом не думаю. – Она замолчала и снова посмотрела на Гамбезона. – Доктор, я хочу, чтобы ты поправился. Не потому, что ты наш доктор, а потому, что ты мой друг. Даже если ты больше не возьмешься за скальпель, Рой в неоплатном долгу перед тобой. Наших разговоров мне будет не хватать больше, чем твоих медицинских знаний.


У Рикассо в лаборатории борги ерзали от возбуждения – они никогда не находились в состоянии покоя. Они услышали, как открывается дверь, и среагировали на свет – это Кильон с Рикассо вошли в помещение, лишенное иллюминаторов. Борги изменили позы, головомодули следили за посетителями, линзы жужжали и щелкали. При этом раздавался скрежет, – казалось, по свалке волокут металлолом.

– Борг нужно мозг. Дать борг мозг. Сделать борг довольный. Довольный борг делать хороший лекарство, – проскрипел один.

– Перво-наперво я проверяю линии отвода секрета: работают ли, на месте ли трубки, – начал Рикассо. – Осторожность соблюдай максимальную. Слишком близко к клеткам не подходи и не выпускай из рук вот это. – Он взял прислоненный к стене топор с красным топорищем. – Будешь постоянно носить с собой револьвер, я специально для тебя выпишу. Не забывай про топор: вдруг одному из них вздумается затащить тебя в клетку?

Назад Дальше