Хотелось взвыть, биться головой о стену, я устала, устала… Я не хочу так больше.
В чувства привёл звонок Димы, впервые за две недели, он словно почувствовал.
– Всё в силе? – Весело отзывался он в трубке.
– Да… наверно.
– Что-то случилось?
– Мама не хочет смотреть Антона. Мне просто некуда его пристроить. Наверно придётся отменить… Ты как?
– В чём проблема, я не уловил. Приводи его к нам, уверен, скучно не будет.
– Да, но мы не сможем заниматься…
– Это я беру на себя!
Он всегда был уверен в своих силах и этим мне нравился. Я даже рада, что встретила такого человека, как пример, на который нужно равняться. Но всё это розовые сопли, и вряд ли кому интересны.
Антон ехал на репетицию как в закулисье сказки, жутко волновался и всё крепче сжимал маленького медвежонка Тиму, который был его лучшим другом. Дима встретил нас как истинный хозяин положения.
– Привет, мужик. – Протянул он ему свою огромную ладонь.
Антоша смутился от такого приветствия, чаще к нему обращались не иначе как малявка или сопливый, он не обижался, но и особо не восторгался, а тут, просто не знал, как реагировать, поэтому нерешительно протянул свою хрупкую ладошку, которая утонула в Диминой руке.
– Привет. Я Антон.
– А я Дима, то есть Иван. – Он засмеялся, понимая, что окончательно запутал моего сынишку. – Мама ведь у нас Василиса, а я, значит, буду Иваном. Как считаешь, подойду?
– Не знаю, надо посмотреть. – Рассудительно начал Антоша и изобразил на лице всю строгость экзаменационной комиссии.
– Отлично. Только договоримся, ты никуда не выходишь и всё смотришь до конца, а иначе как я пойму, правильный из меня Иван или так себе. Хорошо?
– Нет проблем.
По-деловому и теперь совсем по-взрослому заговорил мой сын. Надо же, как быстро вошёл в роль мирового судьи. Марина, чтобы Антошке было не скучно, привела свою Лялю, которая тут же влюбилась в Диму и договорилась, что тот на ней непременно женится, как только будет можно. Так мы начали своё непростое занятие. Первый прогон удался, Дети внимательно смотрели, но так не могло продолжаться четыре часа и они, естественно заскучали и начали бродить. Когда наши малютки уже стояли у выхода, Дима репетицию остановил. Ещё десять минут и мы уже танцуем в паре, в двух парах, и детям настолько понравилось, что всеобщим решением было включить их в наше выступление.
Домой мы ехали довольные, уставший, добрый дядя Дима накупил кучу сладостей, чтобы окончательно закрепить дружбу.
– Ну, что, Антоха, наша мама самая красивая Василиса, не так ли?
– Самая-самая. – Отозвался сын, а я затаила дыхание. Этого ещё не хватало. Использовать ребёнка в своих грязных планах, по крайней мере, не честно.
– А папа об этом знает?
– Не знаю, он давно с нами не живёт.
Я судорожно задышала. Как он может! А Дима идёт в наступление.
– А ты по нему скучаешь?
– Скучал, но с тобой лучше. Папа никогда не играл со мной.
Нет, только не это, сынок, милый, не надо помогать дядя Диме так открыто. Но я не могу заставить обоих замолчать… или могу?
– Дима, мне кажется, хватит на сегодня разговоров.
– Устала?
Наглец! Да, я устала, от тебя. Наивная, думала, что он успокоится. «Не надо отменять тренировку, я всё беру на себя». Вот и взял. Я на него злилась и этого не скрывала, не один раз метала из глаз огненные стрелы, а он их ловил с удовольствие. Ему нравилось моё внимание. Чем бы оно ни было вызвано.
На следующий день я отказалась с ним разговаривать. Совесть иногда устраивала бунт, он ведь может звонить по делу, но разум был непреклонен. И я упорно сбрасывала вызов. Атака прекратилась, я уже думала, что вечером увидимся лично, но нет. Было тихо и спокойно. До поздней ночи ждала очередное напоминание, но телефон молчал. И я решилась на отчаянный шаг.
– Не разбудила? – Практически прошептала я в трубку, наверно боялась услышать рядом с ним женщину… это что, ревность?
– Как раз наоборот, думал о тебе.
В двенадцать ночи?! И я тоже хороша, могла бы и завтра позвонить.
– Ты мне звонил…я…
Что сказать дальше я попросту не придумала, искренне надеялась, что Дима либо не ответит вовсе, либо, как и всегда, возьмёт главенствующую роль, но такого удовольствия он предоставлять мне не спешил.
– И что?
– Я была на тебя зла! Зачем ты всё это выспрашивал у ребёнка?
Я сдалась без боя. Да! Я хотела услышать его ответ, чтобы он хотя бы понял, что это неправильно.
– Ты ведь мне ничего про сына не рассказываешь. Я хотел поговорить с ним. Так значит, с мужем ты не живёшь?
– Он зарабатывает на квартиру.
– Как мило. И как просто. К чему такая агрессия. Меня напугала, Антошу напугала. Тебе стоит подлечить нервы.
– Я попрошу тебя больше к нему с подобными расспросами не приставать.
– И что мне за это будет?
– Ровно столько, сколько я могу тебе дать.
Ответила я своей, ставшей в последнее время коронной, фразой. Дима лишь посмеялся, но потом перешёл к делу. Предлагал провести репетицию на сцене, чтобы избежать неудобств, просил договориться с заведующей, и назвать точное время выступления. Праздники приближались, до нового года оставалось всего две недели, и настроение впервые за много лет было праздничным.
На последнюю репетицию Дима пришёл не один, а с каким-то молодым человеком. Тот вёл себя довольно странно, всё время делал какие-то пометки, оглядывался по сторонам, со мной даже не поздоровался. На все вопросы Дима предпочёл отшутиться, и в подробности посвящать не стал. Мы оттанцевали всего одни раз, результат, как и сама сцена, его удовлетворил, и он милостиво отпустил меня восвояси.
И вот настало время долгожданного мероприятия. Утренником его можно было назвать лишь от силы, праздновать мы начинали в три часа, так как двадцать восьмое выпало на вторник и все были заняты на работе. Начали со стандартной поздравительной программы, с Деда Мороза, со Снегурочки, которые вручили детишкам заранее проплаченные нами (родителями) подарки, спели пару песен, выслушали несколько стихотворений от страждущих и дружно откланялись. Конечно, что им наш утренник, если впереди корпоратив, ведь перед самыми праздниками они нарасхват. Всё понимаем, обижаться и не думали, идите, зарабатывайте. И настало время местной развлекаловки. В ход пошли доморощенные поэты, певцы и певицы, зрелище жутковатое, но терпеть можно, да и костюмы подобрали забавные, ну, чтобы зрители совсем от скуки не померли. Мы с Димой выступали последними, у него, в отличие от меня, выходной взять не получилось.
– Успел? – Вскочил он в зал, немного запыхавшись.
– Да, ещё полчаса, но мне уже не сидится. Идём, я покажу, где переодеться.
Я проводила Диму в раздевалку, покараулила под дверью, чтобы его никто не застукал, после немного поглазела на Димку в настоящем смокинге и переоделась сама. Все прилично устали и с удовольствием бы отказались от окончания этого «замечательного» концерта, но блин, Антон не увидел Василису! Я не могу этого допустить. И мы начали. За окном темно, и вдруг в зале гаснет свет, тишина. Ещё одно мгновение и свет прожектора устремляется на меня и идёт вступление музыки. Как и задумала изначально Марина, начала я выступление именно с шагов на пуантах, в длинной, широкополой юбке, которая позволяла сделать батман с полным шпагатом, но при этом остаться полностью укутанной этой тканью. Тут зажегся второй прожектор и появился Дима, как принц, как ангел, я не видела себя со стороны, но он был великолепен. Несколько решительных шагов в его сторону и его крепкие руки на моей талии. Мы не танцуем – мы парим, мы наслаждаемся музыкой и собой. Строгий ритм заставляет кружиться, не отвлекаясь на воцарившуюся в зале тишину, моя широкополая юбка слетает и остаётся короткая, которая не сковывает движения, которая привлекает внимание к движениям ног. Он приподнимает меня над землёй за одно бедро, я смотрю ему в глаза и не вижу ничего кроме них, время остановилось, осталось только волшебство этого танца и этого вечера. Ка жаль, что всё закончится, только сейчас я понимаю, что упускаю что-то важное, но и остановить это не могу. Перед вторым припевом свет гаснет вновь, и загоревшийся прожектор представляет вниманию зрителя маленьких участников представления, моё сердце сжимается, когда я вижу, как Антоша пытается высчитать шаги, как он жмурится, боясь ошибиться, и как сияет Ляля. Мы с Димой вливаемся в танец, и на последних аккордах снова прячемся в темноте, оставляя на сцене лишь детей.
Зажегся свет и сказка закончилась, мы вышли на поклон под шквал аплодисментов. Дима оказался прав: мы первые. Даже без конкурса, первые. Люблю его. Он подарил Антоше этот счастливый миг, но не скажу об этом, чтобы не загордился. Я подобрала часть своего костюма, на дрожащих от опоздавшего волнения ногах, спустилась со сцены. Публика ещё несколько секунд находилась под впечатлением, но потом, как пчёлы в улее, все зашевелились, засобирались по домам. Только мне такое счастье как всегда не светило. Мой ночной кошмар за последний месяц: Елена Александровна (если кто забыл – подскажу, светлая голова, которая и придумала сие мероприятие).
– Алеся Владимировна, поздравляю, ваше выступление это настоящий подарок всем нам.
Она говорила, но смотрела уже не на меня. Естественно! Приближался Дима.
– Олег… извините, не знаю вашего отчества, рада познакомиться с отцом Антоши. Он у вас очень хороший мальчик.
Подождите, она флиртует! Эта пигалица флиртует с моим (предположительно) мужем. Вот нахалка, ему под стать! Говорит: «Олег, не знаю вашего отчества», подождите, дайте подумать, а не ты ли, каждый год собираешь информацию о родителях и там есть всё, начиная от имени и заканчивая контактными номерами. Врёт и не краснеет, а в глазищах так и читается: скажи, скажи, что это не «Олег, не знаю как его отчество». Вот честно, если бы это был не Дима, точно бы не доставила ей такого удовольствия, но нет же, меня угораздило связаться именно с ним, а с Димой лучше не шутить.
– Это не мой муж, а мой… дальний родственник. Дмитрий.
– Очень приятно, – блеснула зелёными глазками Елена Прекрасная, – Елена Александровна.
И лапку свою протянула, змея.
– А как мне приятно.
Замурлыкал как по заказу Дима, и я почувствовала себя лишней. Пригласила на свою голову. Размечталась тут, сказка мне… Вот тебе, суровая правда жизни. С пьедестала и мордой в грязь!
Пока мы вот так стояли втроём, ко мне подошли ещё несколько человек, преимущественно мамы воспитанников одной с Антошей группы, так же поздравили, так же завистливо покосились на Диму, но он уже был занят, ему не до мамаш с детьми. Постепенно меня от парочки оттеснили, чем я и воспользовалась. Собрала детей, усадила их в машину (которую, по случаю, мне предоставила Марина, чтобы Лялю не морозить, ведь завтра и у неё утренник. Нехорошо, если заболеет).
Дети ещё долго обменивались своими детскими впечатлениями, делились и менялись конфетами, были предельно счастливы. А я исходила собственным ядом. И ведь подумать не могла, что могу ревновать мужчину, который, по сути, мне не принадлежит. Помниться, я обещала себе, что больше не буду с ним встречаться. Отлично, с сегодняшнего дня и начну.
Ещё немного мы посидели у Марины, выпили чаю, она интересовалась, почему я недовольна. Но разве я могу признаться? Конечно, нет. Нет ничего, и никогда не было, а значит, и вспоминать нечего. Просто устала, а в новый год нужно идти отдохнувшей. Телефон своя я отключила, хотя и о-очень сомневалась, что могу сегодня Диме понадобиться, слишком уж сладко он смотрел на Елену Александровну, до отвращения приторно. Домой я привезла Антошу уже спящим, но телефон так и не включила, не хотела расстраиваться.
Потом рабочий день. Ни одного пропущенного. Кто бы сомневался… Я сомневалась, я надеялась, я верила. Я не хотела, чтобы он уходил вот так. Я должна была уйти первая, я! Или можно считать, что мы разошлись в разные стороны одновременно?
Короткий рабочий день перед предстоящим корпоративом только усугублял, предлагая пищу для ума. Мама, под долгими уговорами дяди Игоря сдалась и согласилась присмотреть Антошу в этот вечер, но только до двенадцати. Золушка, твою мать. И что-то стервозное поселилось в моей душе. Я одела облегающее платье лазурного цвета, такого же цвета линзы, чтобы глаза казались выразительнее, и того самого скорпиона, которого подарил мне он, тот, чьё имя я теперь отказываюсь произносить. Праздновали мы не в офисе, дядя Игорь расщедрился на клуб, и всё было по высшему разряду. Несмотря на моё дрянное настроение, буйствовать было негде, и не с кем. Каждый в своей кампании, у меня тоже она была своя, но сегодня я туда решительно не вписывалась, мне бы к секретаршам притесаться там самое место. И не успела эта мысль посетить мои одурманенные шампанским мозги, как на горизонте появилась самая наша главная секретарша, секретарша самого Игоря Алексеевича (для меня дядя Игорь) – Инга.
– Алесь, весь вечер меня мучает один вопрос. – Начала она, присаживаясь поближе.
Надо же, сто лет с тобой не разговаривали, а сегодня ты прям, вся измучилась. Извини, где у нас секс-шоп не в курсе. Хотя, о чём это я… она и без моих скромных познаний справляется. И почему у секретарш всегда такой мерзкое имя… Инга, б-р-р, неужели Маш и Свет на всех не хватило? Я никогда ей не завидовала, зависть вообще не моё, но именно сегодня я ей восторгалась. Той лёгкости, с которой она жила, показательной, конечно, всем нам непросто, но всё же. Её насыщенной личной жизни, количеству её мужиков… одним словом выпила я лишнего и теперь несу всякую чепуху.
– Задавай.
Она тут же поддела кулон, который скрывался между моих грудей и внимательно его рассмотрела.
– Откуда взяла?
– Подарили.
Я хвасталась. Нагло и безудержно, даже лицо сделала соответствующее, хотя и не знала, к чему она клонит.
– Ты же вроде замужем?
– И что? Этот кулон олицетворяет независимость? Или его можно преподносить только незамужним?
– Нет, что ты, – она смутилась, наверно впервые за четыре года, что я с ней знакома, – просто я в курсе ваших финансовых трудностей…
И я в курсе. И, видимо, все в курсе. Словно кроме меня уже и обсудить нечего.
– На самом деле, я его себе хотела. Знаешь, новая коллекция в «Осколках», я уже и Игоря раскрутила, приходим покупать, а его нет. Обидно. А сегодня вижу на твоей груди. Тебя идёт, правда.
Стоп, стоп, стоп, стоп, стоп. Мозги – на место! Я не ослышалась? В «Осколках», самый дорогой ювелирный салон нашего многострадального города, так? Я в шоке.
– Шестнадцать тысяч, не цена, конечно, для такой красоты…
На моей шее новый автомобиль. Лучше бы машину подарил, романтик чёртов. Я не стала строить из себя дуру и уточнять в рублях ли названная сумма, даже не интересуясь украшениями, знаю, сколько и что стоит, но чтобы столько… нет.
Больше я её не слушала, сгребла манатки и отправилась домой. Мысли о том, кто такой Дима на самом деле не давали покоя. Теперь я уже не беспокоилась по поводу своего одиночества, едва ли он сможет отступить, после таких материальных затрат. Отработаю я ему по полной программе, и уже не зависимо от того, хочу я этого или нет. Большие деньги заставляют большего и желать. Так началась неделя моего затворничества. О каком празднике может идти речь, если я спать по ночам перестала. Даже символы праздника, мандарины и шампанское, не купила, про ёлку молчу. Мама подозрительно на меня косилась. Я перестала есть, не могла спокойно спать. Когда пришло время, выходить на работу, уже была больше похожа на зомби. Чем на саму себя. Но мой телефон продолжал молчать и это только больше пугало. Может, Дима забыл обо мне. Точно. Нашёл себе новую жертву и успокоился. Не зря же Елена Александровна так странно на меня посмотрела с утра.
Так прошла ещё неделя, утро понедельника началось для меня вызовом в кабинет к начальству.
– Ну, привет, Алеся Вадимовна. – Добродушно улыбался Игорь Алексеевич.
– Доброе, наверно. Но если есть повод поговорить этим утром, я бы не была в этом так уверена.
– Ты зря делаешь из меня монстра. Я тебя слишком люблю. Присаживайся.
Я села, как школьница сложила перед собой руки пока не увидела на столе конверт.
– Что просила у Деда Мороза на новый год, признавайся.
– Отдых на Мальдивах. Это он? – Я кивнула на конверт, а дядя Игорь подвинул его ближе.
– Не совсем. Давно хотел спросить, как успехи в покупке автомобиля?
– Э-м… а откуда…
– Перестань. Ты без машины жить не можешь, всё понять не могу, как целый год обходилась. Признавайся, копишь?
– Коплю. – Без возможности к сопротивлению, честно призналась я.
– Какую марку выбрала?
– О чём вы говорите. До этого ещё слишком далеко.
– Да неужели? Я тут вспомнил, что давно тебе ничего не дарил. Каюсь. Хочу исправиться.
– Что здесь?
– Посильный вклад в твою копилочку.
Тут я не выдержала и в конверт всё же заглянула. И там, действительно были деньги. Для приличия хотелось поломаться, возможно даже отказаться с надеждой на то, что дядя будет настаивать, но… А вдруг не будет? И я лишь беспомощно подняла глаза.
– Спасибо…
– Носи на здоровье. Теперь хватает?
– Думаю, да.
Я не знала, какая сумма в конверте, но до машины, которую я выбрала, мне не хватало всего две тысячи. В том, что они там есть, я не сомневалась, оставалось только надеяться, что цены в салонах не подросли.
Я не соврала, когда говорила дяде, что не определилась с маркой и с моделью, но примерную цену машины эконом класса, скромную малолитражку, я знала. А мне большего и не нужно, только бы ездила. Я бы и не стала мудрить с салоном и взяла подешевле из частных рук, но знаю, какое барахло сейчас сбывают, а ремонтом я заниматься не умею и не хочу. И муж мой, когда он там уже приедет, не умеет ничего кроме как деньги считать, преимущественно чужие. Вот и приходится платить втридорога, с расчётом и надеждой на, как минимум, двухгодичную гарантию и тех обслуживание.
Досидеть смогла только до обеда, работа в голову не шла совершенно. Всё-таки Игорь Алексеевич не практичный руководитель, он лишился работника в моём лице на целый день. Теперь я ни о чём другом и думать не могу. И он без внимания такой факт не оставил. Лично зашёл и отправил на смотрины, чтобы своей довольной физиономией никому глаза не мозолила. И я улетела. На крыльях любви, вперёд, к независимости от автобусных расписаний. Не удержалась, первым посетила салон «Вольво». Денег, конечно на неё у меня не хватало, но пустить слюни я могла и очень хотела. Это моя стихия. Мне нужно было идти менеджером по продаже авто.