– Алеся, я тоже был в том ресторане, но тебя не видел, выхожу – твоя машина. Позвонил, а ты говоришь, что занята. Что происходит?
– Я знаю, что ты там был! – Выкрикнула я и вырвалась из его объятий.
– И что?
– Ничего! Я столкнулась в коридоре с Лёшей.
Дима на мгновение замер, даже в своём состоянии я заметила его замешательство.
– И что Лёша?
– Что? – От возмущения даже мои слёзы литься перестали, я подскочила и посмотрела в его наглые глаза, которые врут мне, как и их хозяин. – Он спросил, не передать ли тебе от меня привет!
В моих глазах горела ненависть, зубы сжимались до судороги в челюсти, и я услышала его выдох. Что это? Выдох облегчения? Что? От его молчания, мои силы испарились, он уже понимал, к чему я клоню.
– Он ничего не знает? – Тихо спросила я и смотрела в его глаза, хотела услышать его ответ, и не хотела. Я знала его, и уже догадывалась о причинах, но Дима был спокоен… что он соврёт на этот раз?
– Про нас?
– Нет Дим, не про нас. Нас нет. Есть ты и твоя тайная, скрытая ото всех жизнь. Он ничего не знает, ведь так?
– Так.
Не знаю почему, ведь и ждала его ответа, но в груди зажгло огнём, и я рухнула на подушку, пряча в неё лицо. Я хотела, чтобы он ушёл прямо сейчас, не терзал меня, и ничего больше не объяснял. Но Дима не ушёл, он лёг рядом, прижался грудью к моей спине.
– Малыш, я не знаю, как правильно говорить, как объяснить тебе… так, чтобы ты поняла. Чтобы верила… Алеся, наверно это не здоровое чувство, прежде ничего подобного я не испытывал. Ревность, чувство собственника, не знаю… всё, что угодно. Но я хочу, чтобы ты была только для меня. Твоя улыбка, твоё внимание, твоя любовь, твоя ненависть – всё. Да, наверно патология и так быть не должно, но мне это важно. Не умею и не хочу делиться. Даже знакомить с друзьями не хочу, чтобы они не глазели, чтобы не знали ничего, чтоб никто не знал, понимаешь?
– Нет.
Не понимала, не хотела понимать, я слушать его не хотела, но моё сердце верило. Верило изо всех сил, оправдывая его, оправдывая то, что видела. И от этого мне становилось ещё хуже. Я сама себе лгу.
– Я слишком часто выставлял свою жизнь напоказ, а теперь у меня есть то, к чему никому нельзя прикасаться, это вы с Антоном. Вы – моя семья. Я люблю вас. Алеся, верь мне. Скажи, что веришь.
Он сжимал меня крепче, задержал дыхание.
– Нет. – Толи ему, толи уже самой себе тихо ответила я.
Утром Диму рядом я не обнаружила. Солнце светило вовсю, на часах одиннадцать. Что? Одиннадцать? Я подскочила с постели и начала метаться по комнате, в поисках подходящей одежды. Выскочила на кухню, а там он. Сидит, видно давно (рядом стоят три чашки кофе), меня ждёт.
– Почему ты меня не разбудил?
Вопрос был скорее риторическим, но Дима только этого и ждал.
– Я позвонил твоему Игорю, сказал, что ты болеешь.
– Я тебя об этом не просила. – Выпустила я шипы.
– Алесь, давай поговорим.
Он слез с высокого стула и начал медленно приближаться, я замерла, стоя в пол-оборота.
– Тебе на работу не пора? – В панике затараторила я, но Дима уже обнимал меня. Какая там работа!
– Алесь, ты должна мне верить. Ты – это самое ценное в моей жизни. Не могу тебе объяснить… сам себе объяснить не могу!
Дима резко развернулся, и отошёл к окну.
– Ты нужна мне. Ты всё, что у меня есть. И я тебя не отпущу. Никогда.
Моё сердце разрывалось от боли и обиды, но я ему верила, хотела и верила. И никому я его не отдам, это была случайность, я знаю, по-другому просто не может быть. Я стояла посреди комнаты без движения, я уже не знала, как это, без него.
– Я тебе верю.
Я сказала, что верю, но не верила. Не могла больше поверить. Каждый день он доказывал мне свою любовь, свои чувства, он приезжал ко мне на обед, чтобы накормить. Он срывался с работы, если я не отвечала на телефонные звонки. Он сходил с ума и сводил с ума меня. Но я ему не верила, не смотря на свои слова. Я приглядывалась, принюхивалась, подслушивала разговоры. Я стала похожа на параноика, и Дима это чувствовал, но не давал мне возможности усомниться в себе. Иллюзию счастья испортил телефонный звонок.
Я только пришла с работы, собиралась готовить ужин, Дима был в душе, Антон выполнял задания. Как вдруг зазвонил его телефон. Громко, звонко, я даже из другой комнаты его услышала, а когда подошла, то на дисплее высветилась фотография той самой девушки из ресторана, и было подписано: Карина. Меня передёрнуло, снова. За то время, которое прошло, я поняла лишь одно: я не могу сказать ему того, о чём думаю. И дело здесь даже не во мне. Я просто боюсь услышать правду, боюсь быть брошенной, боюсь быть без него. Я от него завишу. И снова струсила, бежала от его телефона как от огня, опомнилась, когда была уже на улице: с кошельком в руках и пакетом, словно вышла за продуктами. Когда вернулась, Дима был абсолютно спокоен, улыбался мне и хвалил пересоленное мясо.
Я могла сколько угодно притворяться, что у нас всё хорошо, но хорошего было мало. С каждым днём моя паранойя только усиливалась и теперь не давала покоя ни днём, ни ночью. Я медленно себя убивала.
– Привет, красавица, давай встретимся, обсудим новости! – Прокричала Марина мне в трубку. Мы с ней не виделись с того момента, как я переехала к Диме, но созванивались и она была в курсе этих отношений. Мне нужна была поддержка, она словно почувствовала это и позвонила.
– Я вечером к тебе заеду. – Коротко оповестила я и повесила трубку.
И уже этим вечером впервые призналась в своих проблемах.
Мы сидели на её кухне, я грела руки о чашку чая.
– Что-то ты не выглядишь счастливой. – Успела проронить Марина, как я сорвалась на истерический плач.
Я плакала и не могла остановиться. Несколько недель продолжался этот ад, который выжигал во мне всё живое, все чувства, но только не чувства к нему.
– У меня перед глазами так и стоит это зрелище, как он достаёт виноградинку из её грудей. Марин… я не могу уйти от него. Я не хочу, чтобы он меня бросил. Но и жить так у меня не получается.
– Алеся, это ещё ничего не значит. Мало ли какие у них отношения. – Успокаивала она, но получалось не убедительно.
– Так получилось, вчера у меня в руках оказался его телефон. Я никогда не рылась в чужих телефонах, но в этот раз не сдержалась. Марин, он постоянно с ней общается. Три, четыре раза в неделю они созваниваются стабильно. И примерно в эти же дни он задерживается на работе. Я пытаюсь найти объяснение, но ничего не выходит.
– Тебе просто нужно с ним поговорить.
– Я не могу. – Нервно закачала я головой, пока перед глазами не начали расплываться образы.
– Алесь, но это ведь не жизнь. Ты на себя уже не похожа. Бледная, худая, вся на нервах. Надо поговорить и услышать хоть и горькую, но правду.
– Боюсь, она мне уже не поможет. Марина, вот я только решусь начать разговор, он приходит, смотрит в мои глаза и все мысли сами собой расплываются. Я нахожусь как под гипнозом. Он говорит, что любит, а я послушно киваю. Как только зрительный контакт теряется, всё начинается заново. Сомнения поедают моё сознание, но я не могу его ни в чём обвинить.
– С ним могу поговорить я.
– Я не хочу. Марина… – Позвала я её.
– М-м?
– Я решила уехать.
– Куда?
– В Москву. Уже подыскиваю место работы. Я не могу находиться с ним в одном городе, в одной квартире, я не владею собой, когда он рядом.
– Ты что? А как же мама, Антон?
– Он поедет со мной, а мама, мама и так уже одна привыкла. Она не нашла с Димой общий язык, мы редко видимся.
– Но уезжать из города…
– Чем дальше от него, тем лучше для меня. Он как наркотик, держит на привязи. Он говорит, что я ему нужна, и я остаюсь. Он говорит люблю, и я готова идти за ним на край света. Я так больше не могу. Я не могу с ним спать, я не могу его слышать, я всё время думаю о той, другой. Сколько их, таких как я? Я даже не знаю.
– Ты не права.
Марину я уже не слышала.
– Однажды он сказал, что я буду с ним, хочу того или нет, только потому, что он всё и всегда доводит до конца. И сейчас я понимаю, что пока он не прогонит, я не уйду. Я буду послушно ждать его, верить каждому слову, чтобы потом как верный пёс вилять перед ним хвостом. Но это не любовь, это не семья – это утопия.
– Алесь, ну, если всё так, как ты рассказывала, то он всё равно найдёт тебя.
– Я знаю, но мне нужно время, нужна передышка. Я просто больше так не могу.
– Я не знаю, что тебе посоветовать. У меня как-то были подозрения, что мой заяц изменяет, но они не подтвердились, а тут… Мне кажется, ты должна быть уверена в том, что делаешь. Не может быть сомнений.
– Наверно их у меня уже нет.
Прошла неделя с момента нашего с Мариной разговора. Мысль о том, что скоро всё закончится, успокаивала. Я так и не нашла толковую работу по специальности, не нашла приличной квартиры. Знала, что через два дня Дима уедет. Его не будет около суток. Этого вполне достаточно для того, чтобы успеть собрать вещи. И я готова бежать от него на край света, я не могу быть рядом с ним и знать, что он мне не принадлежит.
В назначенный день Дима уехал, а я в спешке собирала вещи. Антон пока поживёт у мамы, мне нужно время, чтобы найти жильё, школу или репетитора, работу, хоть какую-нибудь. От дяди Игоря я ушла три дня назад, получив полный расчёт, теперь была свободна, но на душе висел камень, который не давал спокойно вздохнуть. Я собрала чемоданы, всё, что он мне подарил, сложила в отдельный пакет. И сейчас сидела и пыталась написать прощальную записку. Но ни слова не могла из себя выдавить, он меня и здесь держал, не давая остыть от его взгляда. Едва ли могла себе представить, что будет, когда он её прочтёт. В руках была маленькая дамская сумочка, и я сидела, склонившись над журнальным столиком, когда замок входной двери щёлкнул.
Я содрогнулась всем телом, меня насквозь пронзало желание бежать. Что угодно: броситься из окна десятого этажа, выбежать через дверь, сбив его с ног; но на деле я недвижимо сидела и гипнотизировала дверь, разделяющую нас. В тот момент, когда Дима вошёл и удивлённо приподнял бровь, вся моя затея казалась мне неимоверной глупостью. Я вновь по уши увязла в его взгляде, была в его власти.
– Что-то случилось? – Взволнованно спросил Дима, не решаясь сделать шаг в мою сторону, и я почувствовала, как начинаю краснеть.
– Нет. А ты почему дома? Вроде завтра утром собирался.
– Встреча не состоялась. – Ответил он уже более лёгким, спокойным тоном. На губах появилась игривая улыбка. – А ты?
– Забыла дома… – я задумалась, действительно, что я могла забыть, и что могло влезть в мою сумочку, кроме мобильного телефона? – Флешку забыла, – сглотнула я и выдохнула, когда он одобрительно кивнул.
Дима медленно приблизился, а мне было стыдно, страшно, от провала отделял один шаг. В квартире теперь не было моих вещей, я забрала даже рамки с фотографиями, чтобы не будоражить его, но взгляд Димы едва ли собирался осматривать комнату, он мысленно раздевал меня, завораживая огненным блеском.
– Дима, я опаздываю. – Выпалила я, стараясь скрыться от этого взгляда, но наши желания не совпадали. Он присел рядом и усадил на колени меня.
– Я хочу тебя.
– Не сейчас. – Упиралась я, хотя внутри до боли ощущала потребность в нём, в его ласках. Кажется, это называют прощальный секс… но я знала, что если поддамся, больше решиться не смогу.
– Будешь капризничать, я тебя накажу. – Сдавленным смехом он разогрел кожу на моей шее, губами терзал мочку уха, медленно проводил по ней языком, оставляя влажный след. – Я вижу, тебе не терпеться меня разозлить?
Дима схватил мои ладони, которые отчаянно упирались.
– Я, правда, спешу. Может вечером? Тогда ты меня и накажешь, и полюбишь, и всё-всё, что захочешь, но не сейчас.
Боже, зачем я говорю это, зачем? Я чувствую вину перед ним.
– А ты слышала что-нибудь о процентах. Потянешь ли? – Игриво продолжал он, ни на секунду не останавливая свои пальцы, которые уже успели преодолеть долгий путь от декольте моего платья, проверив его содержимое, до трусиков, которые предательски выдали моё желание.
– Дима…
Со стоном продолжала упираться я, но готова была сдаться. Сладостная дрожь уже овладела моим телом, в глазах темнело, в горле пересохло, сопротивляться стало практически невозможно. Мои терзания прекратились быстро и жёстко, когда я услышала уже знакомую мелодию в кармане его пальто. На мою соперницу у него стояла отдельная мелодия… черт, я ревную его даже к музыке! Когда ему звоню я, раздаётся стандартная телефонная трель.
Я превратилась в ледяную статую. Всё желание испарилась, вместе с дрожью, с чувством вины. Он уже не удерживал меня, второпях доставал телефонный аппарат. Отвечать не стал, что, впрочем, и не удивительно.
– Подвезёшь меня. – В приказном порядке бросила я уже из коридора, натягивая сапоги.
– Что-то с машиной? – Будничным тоном отозвался он, словно и не дрожал от желания вместе со мной несколько секунд назад. Как же он изменился. Я не понимаю его, не могу рассмотреть, что у него внутри, не могу угадать, что творится в голове.
На полке для сумок, взяла тот самый пакет, в котором хранилось целое состояние. Именно его он должен был обнаружить рядом с прощальной запиской, но план резко изменился. Ещё меня поджимало время, через несколько часов самолёт.
– Нет, просто болит голова.
Хоть последнее время (ровно столько, сколько я знакома с Димой), врать мне приходилось часто, но, как Дима недавно признался, делать я это не умею совершенно. Вот и сейчас он смотрит на меня с недоверием, но промолчал, видимо, оставляет этот разговор на вечер. Окинул меня придирчивым взглядом, который, конечно, зацепился за пакет, но опять же, ничего не сказал. Я понимала, после недавних событий решил ослабить хватку, дать мне возможность самой решать некоторые вопросы, не заставлял отчитываться по каждой мелочи, но его сомнения были видны невооружённым глазом. Дима слишком умён, чтобы пропустить мимо мой тихий бунт. Поздно, слишком поздно.
В машине я полностью погрузилась в свои раздумья, чем добила окончательно и он не сдержался.
– Алесь, милая, извини, конечно, но… что с тобой происходит?
Я вяло посмотрела в его сторону, но отвечать на вопрос не собиралась, да и ответить мне было нечего.
– Если тебя что-то не устраивает, просто поговори со мной. Мысли читать не умею, но я не слепой.
Да, со мной происходит, Дима. Ты меня теряешь.
– Дим… а ты ещё помнишь, что рядом с тобой женщина?
Сама не понимаю зачем, спросила я, чем просто завела его в тупик, он пронзил меня взглядом, пытаясь докопаться до глубины души. В этот момент я очнулась и поняла, что едем мы в противоположную от аэропорта сторону, а если провести в уме несложные математические вычисления, то нетрудно догадаться, что на самолёт могу и опоздать.
– Ты давно не дарил мне цветы. – Тихо, с уже потухшим взглядом сказала я, чувствовала, как внутри всё замирает, на глаза наворачивались слёзы. Поедала его глазами. Не знаю, как он воспринял этот факт, но на самом деле, я просто запоминала. Его запах, его глаза, очертания его губ… чтобы помнить всегда.
– Прости, с виноватой улыбкой проговорил он и тут же притормозил. – Я сейчас.
Дима выскочил из машины, несколько раз обернулся, чтобы послать мне воздушный поцелуй, свой счастливый взгляд, свою любовь. И слёзы хлынули из глаз. Я даже не знала, что могу так плакать, перед собой ничего не видела. Затолкнула пакет в бардачок машины, сверху положила телефон, который так же он подарил мне на день рождения. Если бы смогла, то положила бы сверху и всю одежду, духи, но это было бы слишком. Знаю, он всегда говорил, что как бы не сложились наши отношения, всё это моё, но я не хотела в его глазах выглядеть авантюристкой, жадной до чужих денег. Хотя полагать, что он вспомнит меня добрым словом, тоже надеяться не стоит. Я просто хочу начать новую жизнь… без него.
Дрожащими руками закрыла бардачок. У меня было всего пара минут. Дима выбирает цветы быстро, его глаз всегда замечает только лучшие, поэтому медлить не могла. Выскочила из машины, в надежде быстро поймать попутку. И, о чудо! Не успела я отказаться от Димы, как тут же вернулась в свою прошлую жизнь, где всё мне даётся легко. Машина остановилась напротив, вежливый водитель улыбался, предлагая увезти хоть на край света.
– В аэропорт. – Скомандовала я и в спешке уселась на заднее сидение. Я уже начинала успокаиваться, но заметив, как Дима выходит из цветочного магазина с шикарным букетом, не сдержалась и громко взвыла.
Он улыбался. Он ещё не знает, что меня больше нет в его жизни. Боже, как же я его люблю… почему всё так?..
Я летел к ней на крыльях любви и улыбался как последний идиот. Я хотел её радовать, хотел, чтобы она улыбалась, но приблизившись к машине, понял, что радовать уже некого. Чувствовал, как моё лицо исказилось в испуге. Я испугался за неё, за мою девочку. Последнее время бизнес шёл не очень гладко, я задел интересы не совсем честных структур, а теперь Алеся пропала прямо из машины. Сердце отплясывало странный не знакомый доселе танец, темнело в глазах, зубы сжимались до судороги в челюсти. Первая мысль была позвонить ей, чтобы не случилось, тогда я хотя бы буду знать, что делать дальше. Букет в руках мешал, и я его отшвырнул в сторону. Чёртов сенсор, никак не желал снимать блокировку, вдохнуть воздух я смог только когда пошёл гудок. Я стоял на улице и готов был разбить свой телефон – Алеся не отвечала. Я набирал её номер снова и снова, пока не прислушался и не услышал, что знакомая мелодия играет в салоне авто. Открыл дверь – звук стал более чёткий, он доносился из бардачка. Одно нажатие на кнопку и телефон уже перед моими глазами. Я не понимал, что всё это значит. Просто стоял и смотрел, как загорается и гаснет экран её мобильного, функция автодозвона в моём телефоне сводила с ума. Я смог взять его в руки, лишь когда первые эмоции отпустили, по коже пробежался мороз. Я взял его, а следом за ним вывалился какой-то пакет, видимо, тот самый, который она держала в руках перед выходом из дома. Я не приглядывался, но уверенность в этом факте росла с каждым мгновением. Заглянул внутрь, увидел файлы, бумаги, в одном из них звякнул металл и я присмотрелся. Дарственная на квартиру… связка ключей. Дарственная на машину… связка ключей. И, контрольный выстрел в голову – кулон в виде скорпиона, тот самый, который я подарил после первой встречи. Постепенно осознание произошедшего пробиралось в мой мозг: нервный смешок, который сменился яростью; я втянул в себя холодный сырой воздух, но спокойствие не наступало. Я смотрел на эти бумаги… она готовилась. Дата – две недели назад. Невольно сжались кулаки, я чувствовал, как лицо превращается в безжизненную маску. Растоптала, вытерла ноги. Я стелился перед ней… зачем? Ради этого? Чтобы вот так стоять, и распускать нюни?! Был слышен звериный рык, который вырывался из моего горла, в тот момент никакого контроля: только я, она и моя ярость, направленная против неё. Быстро смекнув, что к чему, я запрыгнул в машину, в глазах мелькнул её кулон, и я с силой ударил кулаком о руль.