— И никакой ты не страшный. Ты добрый!
Я не успеваю ответить. Инициативу в свои руки берет старший пацан:
— Что ты сделал с Урланом и его людьми?
— Напугал маленько. Тебя зовут как?
— Тикша. Собак тоже напугал? — он внимательно осматривает двор из дверного проема.
— Тоже. У тебя какие планы, Тикша. Мы уходим из города.
— С собой возьмете? — спрашивает он. — Я не хочу встречаться с Темным, после того, как его ТАК напугали.
— Возьмем. Если будешь слушаться.
— Заметано! Далеко уйдем?
— Сегодня — миль за сто.
Тикша присвистывает.
— Не слАбо! Там меня Урлан точно не достанет. И на чем мы поедем с такой скоростью? Чего-то я лошадей не вижу.
— На мне. Лошади там не пройдут.
— Ты нас всех потащишь? Не фигово! Только из города так не выбраться. Засекут. Не бертаймцы, так люди гильдии. Есть другой путь.
В памяти всплывает выуженная из мозгов Юшмана поговорка: «устами младенца глаголет истина». Мальчик, конечно, не представляет на что я способен, зато знает обстановку в городе. Не послушать его — глупость. А вот если он готовит нам неприятности, то мои, неизвестные ему, возможности придутся очень кстати.
— Подземный ход? А размеры?
— Ты пройдешь. Даже со Стожаром на плечах. — Стожаром, надо думать, зовут принца. — Там повозка проходит. Темный этим путем контрабанду возит в город.
— Ему можно верить, — вмешивается Арта.
— Замётано, — использую словечко парнишки, — веди.
Вслед за ним идем в заднюю комнату дома. Тикша шерудит рукой у подоконника, и задняя стенка уезжает в сторону. Вниз уходит широкий пандус. Спускаемся по нему. Пацан зажигает факел и закрывает проход. Минут через двадцать ход начинает подниматься, и наш проводник делает движение к стене. Останавливаю его и щупаю местность наверху. Всё чисто, людей нет.
— Можно, — киваю Тикше. Тот несколько мгновений смотрит на меня недоверчиво, потом сообщает, что главарь именно здесь всегда заставлял тушить свет и ждать его разрешения. Понятно, осматривался, из какого-то тайного лаза. Но мне-то это не нужно. Повторяю:
— Можно.
Паренек, пожав плечами, нажимает на неприметный выступ стены. Открывается проход, и мы выходим в глубокий овраг. Кусок склона бесшумно встает на место. Вот тебе и недоразвитая раса! Механика в этом проходе очень даже серьезная!
Сразу сканирую окрестности. Ориентируюсь. Ход, конечно, шел не в нужном нам направлении, но две мили под углом — не крюк. Направление движения мне понятно. Одеваю сбрую, усаживаю младшего на грудь, а старших на спину. Не сказать, чтобы им там слишком удобно, но не так уж и плохо, места достаточно. Бегу не быстро, выбирая прогалы и поляны, чтобы детей не хлестало ветками. За час до рассвета пробегаю десятка полтора миль. Даю детям десять минут отдохнуть и опять сажаю их на себя. По свету бегу быстрее. Даже быстрее, чем бежал в город, но эта разница съедается ежечасными привалами. К полянке, где я оставил своих, добегаю за пять с небольшим часов. На первый взгляд, там всё в порядке. На второй взгляд — тоже. Но что-то не дает мне покоя. Что-то не так. Только что? Чужих поблизости не наблюдается. Это я знал и так, движение движением, а следить за местностью не забывал. Юшман спит, Шебур сидит у костра и внимательно смотрит по сторонам. Дежурит. Ладлиль тормошит брата, одновременно жуя какую-то сладость. Увидев меня, бросает лакомство и, радостно смеясь, бежит навстречу:
— Деда плисол! Деда!
Глажу ее по голове, но ощущение неправильности не проходит. В чем же дело. Маленькая Такали спит, похныкивая… Такали! Тала!! Ее аура гораздо тусклее, чем была. И тускнеет прямо на глазах. Бросаюсь к младенцу. Видно, что за ней ухаживали: бутылочка рядом, практически пустая, пеленки сухие. В чем дело?
Подходит разбуженный Артой Юшман.
— Спасибо.
— Не за что. Что с Талой?
— А что с ней?
— Она умирает. — колю когтем детский пальчик и слизываю капельку крови. Прямо на глазах у всех, пусть думают, что хотят, сейчас не до суеверий. Сравниваю результат анализа с предыдущим. Изменения явные, содержание целого ряда веществ сильно понижено. — Ей чего-то не хватает. Только чего именно?
От того, что знаю химические формулы нужных веществ, легче не становится. Перебираю в памяти всё, что мне известно о человеческих детях. Не понимаю, в чем дело. Не понимаю…
— Ей надо маму поесть, — говорит Арта.
Поесть маму… Поесть маму… Зачем ребенку есть свою маму? Великий Йохад! Она имеет в виду материнское молоко! Они вскармливают детей своим молоком! А все эти бутылочки — только добавки.
Мы тоже вскармливаем детей своим молоком. Но наш ребенок дней с трех (дней, не месяцев!) легко может прожить и без него, есть куча заменителей, позволяющих младенцу выжить. Природных, легко доставаемых в любых условиях. В худшем случае, будет немного медленнее развиваться. Но люди — слабая раса, их детям нужно особое питание. И чем младше ребенок, тем нужнее именно оно. А Тале от силы пара месяцев.
Наверное, люди умеют подбирать замену материнскому молоку. В жизни бывают всякие случаи, от всевозможных патологий, до смерти матери. Должны же они как-то выкручиваться, чтобы не терять каждый раз ребенка…
Но в этот раз детей увозили в спешке, и мать была рядом. У нее еда для девочки всегда с собой. О варианте смерти, естественно, не думала. А сейчас у нас нет ничего, что может заменить это самое молоко.
С ураганной скоростью провожу анализ содержимого всех бутылочек. Не то! Всё не то! Безусловно, какие-то вещества, входящие в состав материнского молока там есть, но именно тех, которые нужны — нет! Еще счастье, что мы решили кормить Талу из всех бутылочек по очереди, она получила хотя бы часть нужных веществ.
Но где взять остальное? Найти кормящую мать?
— Юшман, ей нужно материнское молоко! Что может его заменить? — воин только пожимает плечами.
Сканирую местность. Никаких людей ближе часа бега. Особенно женщин. Животные? Опять сканирую. Впустую, сезон кормления у зверей уже прошел. Или не начинался. Да и зверей в округе не так много, сам вчера распугивал.
Что делать?.. Емурлук!.. Что делать???
Вспоминаю, что видел в избушке. Нет, тоже ничего. Еще раз сканирую избушку и всё вокруг. Пусто!!! Ловлю себя на том, что близок к панике. Так! Успокоиться и думать. Нерешаемых задач не бывает. Надо только понять, как их решать. Что имеем? Кучу разнообразных запасов еды. Всё не то, но хоть что-то можно использовать? Перебираю, всё практически бесполезно. Копченое медвежье мясо. Скорее полукопченое-полувяленое, обработка была своеобразной и еще не закончена. Слишком грубая еда, не усвоит. Деревья и прочие растения. Можно даже не пробовать, растительный белок не поможет. Животный нужен. Люди… Конь… Эх, Юшман, чего бы тебе не ездить на жеребой кобыле… Но увы… Нет, конь не помощник.
Что еще… Как-то укрепить организм и дотянуть до ближайшей деревни? Четыре часа бега. Выдержит Тали? Аура слабеет на глазах. Как укрепить организм… Укрепить организм… Идиот! Я же делал это с Юшманом совсем недавно! Нет, то что давал Юшману не пойдет, будут побочные эффекты, но решение близко, очень близко!
Лихорадочно перебираю в голове формулы, я же учил это совсем недавно, в прошлом цикле. А если так? Кажется… Есть!
С диким ревом делаю сальто в воздухе. Есть!!!
Кроме коня, никто не пугается. Только маленькая Ладлиль широко улыбается и выдает:
— Деда плидумал. Деда холосый.
Прости, маленькая, сейчас не до тебя.
— Юшман, кружку! Арта, вымой бутылочку! Шебур, где твой нож! Тикша, пояс! Быстрее!
Перехватываю руку выше локтя поясом. Сойдет за жгут. Беру у Шебура нож и одним движением срезаю с внутренней стороны предплечья шерсть вместе с кожей. Когти — это хорошо, но большую площадь ножом удобнее. Емурлук, больно! Ничего, потерплю. А вот дальше когтями. Нахожу лучевую артерию, вытаскиваю ее наружу, подрубаю и направляю поток крови в подставленную Юшманом кружку. Вот теперь, действительно, больно! Неважно. Важно, чтобы артериальная кровь не смешивалась с капиллярной и, особенно, с венозной.
— Жгут снимите… — хриплю, говорить нормально не выходит, — пояс с руки.
Тикша реагирует быстрее всех, пояс летит на землю, а кровь хлещет в кружку мощной струей. Всё, кружка полна. Командую, Тикша накладывает жгут обратно. Юшман и Арта переливают кровь в бутылочку, пока я пытаюсь зарастить рану на сосуде. Атра подходит к младенцу и в нерешительности останавливается. Всё-таки, кровь для них — субстанция полумистическая. Приходится подтолкнуть.
— Корми, это единственный шанс!
Арта решается. Тала неохотно, словно из последних сил, делает глоток и жадно вцепляется в соску. Сосет с тихим остервенением, сбиваясь с ритма, захлебываясь, но дело сделано. Аура на глазах оживает, наливается красками. Спасли! Спасли!!!
— Корми, это единственный шанс!
Арта решается. Тала неохотно, словно из последних сил, делает глоток и жадно вцепляется в соску. Сосет с тихим остервенением, сбиваясь с ритма, захлебываясь, но дело сделано. Аура на глазах оживает, наливается красками. Спасли! Спасли!!!
Артерия, наконец, зарастает, по крайней мере, кровь перестает сочиться. Заправляю ее на место, бинтую руку. Снимаю и возвращаю Тикше пояс. Предусмотрительный паренек вовремя подставил под артерию котелок и, пока я возился, собрал с пару кружек моей крови. Теперь вопросительно смотрит на меня.
— Перелей в свободные бутылочки. — говорю ему. — Что не войдет, дай выпить Ладлиль.
Он молча кивает и принимается за дело. Оставшуюся после Ладлиль жидкость, спросив взглядом моего разрешения, отдает Стожару. Потом ополаскивает котелок водой и протягивает Шебуру. Тот не отказывается.
Наевшаяся Тала засыпает. Ладлиль играет с цветными камушками, неизвестно откуда вытащенными Шебуром. К ней присоединяется Стожар. Юшман подходит ко мне:
— В твоих жилах течет материнское молоко?
— Нет. Но в моей крови есть почти всё, что надо ребенку.
— Кем она теперь станет? Такой, как ты?
— Она не изменится. Пойми, кровь это просто жидкость. Такая же, как любая другая. Если ты выпьешь медвежьей крови, ты же не станешь медведем.
Сомнения у него всё равно остаются.
— А почему не моя кровь? Почему твоя?
— Разный состав. — Как ему это объяснить? — Если ковать меч из меди, что выйдет?
— Ничего хорошего. Правда, если добавить олово, можно получить бронзу. Таким мечом уже можно биться.
— Так и здесь. Вместо молока-железа я дал ей свою кровь-бронзу. А твоя кровь не подошла бы, это медь. И моя не всякая подойдет. Я дал ту часть, в которой нужное количество олова.
— Ты сложно говоришь, Йети, или я мало знаю. Но суть я понял. Бронза мягче железа, но врага мы зарубили, и это главное.
— Бывает бронза тверже железа. Сейчас как раз тот случай. Нам придется еще не раз кормить ее моей кровью.
Юшман испуганно смотрит на меня. Недоверие вспыхнуло с новой силой:
— Она будет другой? Не человеком?
— Человеком. И внешне, и внутренне. Разве что немного сильнее и быстрее. И будет мало болеть.
— Но кровь…
— Ты чувствуешь себя йети? — спрашиваю его?
— Нет… А причем тут…
— Вчера вечером ты выпил кружку моей крови. Не самой лучшей, как Тала, обычной. Этого хватило, чтобы не сойти с ума при считывании памяти. Не оброс волосами?
Он осматривает свои руки и вдруг улыбается.
— Извини за мои сомнения. Я ещё не слишком много знаю, поэтому буду слушать тебя.
Юшман, встает на одно колено, и протягивает мне свой меч рукоятью вперед. Понимаю, что это какой-то ритуал, и беру оружие за рукоять.
— Я, Юшман Гвор Балагур, десятник гвардии Арвинта, сын Руяна Гвора Бесстрашного, капитана той же гвардии, признаю Вас, сэр Йети своим полновластным лордом, хозяином и властелином судьбы моей. Клянусь благородству Вашему в вечной и безграничной верности, уважении и послушании, пока воля Ваша не противоречит воле короля Арвинта.
Надо что-то отвечать. Не представляю местных ритуалов, но клятва верности, есть клятва верности. Не принять такую — оскорбление у любых разумных. Кладу меч ему на плечо и произношу:
— Я, Йети из мира Великого Йохада, принимаю твою клятву, Юшман Гвор Балагур. Пойдем вместе по дороге жизни и пусть Пять Звезд освещают наш путь.
Вряд ли я точно попал в слова ритуала, но по реакции Юшмана видно, что его мой ответ устраивает. Отворяю себе вену на запястье и даю ему сделать глоток крови. Воин не колеблется ни секунды. Можно смеяться, у меня есть вассал. Через минуту мне становится не смешно.
— Я, Шебур восьмой Шебурский, наследный король Шебура, признаю Вас, сэр Йети, своим полновластным лордом и хозяином земли моей… — шесть лет? Или шестнадцать? Это не детский порыв, вполне осознанное решение.
— Я, Стозаг Агвентский, наследный коголь Агвинта, признаю Вас, сэг Йети, своим полновластным логдом и хозяином земли моей… — а вот это детское подражание. Мальчик немного картавит. Не обращал раньше внимания, надо будет этим озаботиться.
— Я, Арта Гвор, дочь Руяна Гвора Бесстрашного…
Всё? Благородные кончились. Занавес? Ни фига!
— Я, Тикша Ловкие Пальцы, вор Ночной Гильдии Арвинта, признаю себя твоим слугой, сэр Йети, и ставлю волю твою выше воли гильдии. Я готов украсть, что ты прикажешь, но лучше золото. Клянусь не красть без ведома твоего, а так же не обманывать тебя и вассалов твоих. — Парень стоит не на одном колене, а на двух: простолюдин. Текст клятвы напоминает клоунаду, но сам он серьезен, и все остальные — тоже.
— Я, Йети Зверь, принимаю твою присягу, Тикша, и обязуюсь научить тебя чему-нибудь полезному…
Ладлиль обнимает мою ногу и очень торжественно произносит:
— Деда, я тозе тебя люблю!
— И я люблю тебя, маленькая!
Вот теперь их обряд закончен. Для меня это пустой звук, хотя и очень трогательно. А для них, видимо, очень важно. Люди исполнены каким-то внутренним воодушевлением, словно решили какую-то большую проблему. Ну, конечно, я же для них добрый гений последних суток. И этот добрый гений только что официально взял на себя ответственность за их жизни. А значит, всё будет хорошо. Как дети: «Деда убет всех плохих». А моё отношение к убийствам они не воспринимают всерьез: слишком оно необычно для их мировоззрения. Да и какая разница, убьет или прогонит. Собственно, почему, как дети. Они и есть дети. Кроме Юшмана…
Так, а это что за новости? На границе сканирования появляется группа аур. В этом нет ничего странного, дорога даже ближе. Но эти идут не по дороге. Они идут напрямую через лес. И похоже, в нашем направлении. Ладно, посмотрим чуть позже. Отвлекаюсь от своих мыслей, и вопрошаю:
— Кто что думает на тему дальнейших действий?
— Чего? — переспрашивает Тикша.
— Делать что будем? — возвращаюсь на землю и перестаю говорить «наушным штилем».
— А надо что-то делать? — спрашивает Юшман.
— До этого момента мы реагировали на обстоятельства. Мы с детьми шли в Арвинт. Ты скакал в Шебур. Потом шли сюда, просто от дороги. Дальше я бегал искать Арту и Стожара. Вел их сюда.
— Нёс, — поправляет Арта.
— Неважно. Короче, решали вопросы по мере их поступления. Теперь поступил еще один вопрос: куда дальше идти? И как?
— Ни фига не понял, что ты сказал, — вставляет Тикша, — но идти надо на север. И надо украсть лошадей. Так много народу и груза ты не унесешь.
— Лошади нужны, но их можно купить — говорит Арта. — хотя…
— Кто ж тебе продаст сейчас лошадей? Война же… Украсть, — вор смотрит на меня и добавляет, — или отобрать.
Ничего не имею против обоих вариантов, вообще не понимаю их трепетного отношения к «собственности». К жизни бы так относились! Но меня интересует другой вопрос:
— Почему на север?
— А больше некуда. Бертаймцы вокруг, нам с ними не с руки встречаться. А на севере им ловить нечего, не за вейей же лесной гоняться.
— Что за вейя?
— Племя лесное, охотники. Живут в поселках, но землю не пашут. Если что, собрались и ушли, ищи их. А поселок новый срубят. Можно к ним напроситься, коли в охоте поможем — в тягость не будем. А можем свой посёлок поставить. Перезимуем там, а дальше видно будет.
— Тикша, — интересуется Юшман, — а ты не много знаешь для восьми лет?
— Мне одиннадцать. Или около этого. Я просто мелкий. Только лошади нужны.
План пацана мне нравится. Да и не вижу другого. Тем более…
— К нам едут десять лошадей. Правда, с хозяевами. И еще три собаки.
— Где? — одновременно подскакивают Тикша и Юшман. В руках оружие: у десятника меч, у вора узкий длинный нож.
— Не так быстро. Милях в тридцати. И, похоже, по нашему следу идут.
— Это люди Темного. — мрачнеет Тикша.
— Урлана Темного? — удивляется Юшман. — Когда вы успели ему дорогу перейти?
— Йети нас из его подвала вытащил. Они Арту со Стожаром еще до падения города поймали. Хотели на юг продать. А пока война в городе — все на дно легли.
— А ты? Ты ж, вроде, у них свой.
Лицо Тикши перекосилось злобной гримасой:
— Свой? Пять лет назад братец Урлана моего отца убил. Подло, в спину. А меня в обучение взял, думал я маленький и не запомню, кто мой кровник. Может, я и маленький, но отец в Пекле уже три дня чистит морду своему убийце. Вот только Темный заподозрил что-то. У меня ведь и к нему должок есть: помню, кто отцу честный разговор гарантировал. Ну и кинули в подвал, пока разбираются. Только не дожил бы я до разборки…
Интересная история. Весьма характерная для этого мира. Но не суть. Лошади нам нужны. Ждать людей Урлана здесь не хочется. А в часе бега отсюда хорошее местечко есть. Вот там и встретимся.
— Прогуляюсь я, пожалуй.