– В машине навигатор. Просто следуйте указаниям, и всё.
И вот голубой «ситроен» рассекает по пустому шоссе. Майк поворачивает на Париж, зажмуривается – всё точь-в-точь, как в начале.
Опять трейлер навстречу, скрежет тормозов. Чернота.
Майк открывает глаза. Он лежит на кровати, но это не его спальня. Оглядывается по сторонам. Сумрак. Затянутые бордовым муаром стены, поблескивает золотая рама картины. Из открытого окна доносятся звуки улицы.
Он встает, подходит к подоконнику. Внизу вечерний бульвар – не знаю, какой именно, но, наверное, знаменитый. Майк сразу врубается, что это за место.
– Я в Париже, – бормочет он. – Что за черт?
Тут голос сзади:
– Чему вы удивляетесь? Вы ведь сюда и хотели.
Это мужик из бара. Но только в смокинге, с бабочкой, на хипаря уже не похож.
Майк показывает вниз, на прохожих (этаж там типа шестой-седьмой):
– Все эти люди, они тоже…
– Покойники? Не больше, чем вы. Разве вы чувствуете себя покойником?
– Нет. Я хочу есть.
Тут хвостатый показывает ему на вешалку, она стоит у стены. Там тоже смокинг, рубашка – весь прикид.
– Одевайтесь. Стол накрыт. Всё, что вы любите: стейк средней прожарки, пюре из корня сельдерея, бокал «марго».
Потом Майк, уже в брюках и рубашке со стоячим воротничком, но еще без смокинга, стоит у зеркала, а этот сзади застегивает ему бабочку.
– Вы кто? – спрашивает Майк. – Черт или ангел?
Их взгляды в зеркале встречаются. Хвостатый смеется.
– Хоть бы удивил кто-то, спросил что-нибудь другое. Говорят вам, здесь все не так, как вы себе там представляете. Я не черт и не ангел. Я ваш личный агент.
Вот они сидят друг напротив друга за красиво накрытым столом. Оба курят сигары. Майк уже поел. Перед хвостатым девственно чистая тарелка.
– Ну а теперь, – говорит он, – когда вы попрощались с тем, что было, и немного опомнились, поговорим о том, что будет.
– А что будет? – Майк сразу напрягся.
– Зависит от вас. Всё, чего вы хотели там и что не сбылось. Всё, о чем вы мечтали. Вы только назовите – мы это исполним.
– «Бюро любых услуг»?
– К вашим услугам, – кланяется этот. – Арманьяк? Вашего года рождения.
Майк пьет, наконец начинает расслабляться. Усмехается:
– Классно у вас. Если б люди знали, все бы разом поубивались.
Агент шутит:
– Ну ведь мы с вами им не расскажем? Пускай себе там парятся.
И оба хохочут.
– Так что насчет заветной мечты? Может, хотели кого-нибудь трахнуть, и не сложилось? Устроим, это нам запросто. Хоть Клеопатру, царицу египетскую.
– Нет, – улыбается Майк. – Клеопатру трахнуть я никогда не хотел. Разве что Элизабет Тейлор из фильма. Но, если об актрисах говорить, мой женский идеал, конечно, Мерилин Монро. С детства.
Хвостатый кивает:
– Я мог бы догадаться. Ваша жена Сандра того же типа. – Здесь у Майка лицо перекашивается, и агент машет рукой. – Пардон. Ну ее к черту, эту шлюху. Если пожелаете, мы на ней потом отыграемся. Только зачем вам липовая Мерилин Монро, если я могу обеспечить настоящую?
Майк обалдевает.
– Правда?
Агент поправляет бабочку, встает.
– Вы закончили трапезу? Милости прошу за мной.
Они едут вниз в шикарном лифте. Майк недоверчиво пялится на хвостатого, тот вдруг хитро так подмигивает. Типа, не робей, воробей, все будет тип-топ.
А Майку вдруг стало смешно, трясется весь.
– Что? – спрашивает агент с улыбкой.
– Вспомнил. Читал недавно. Про одну графиню, 200 лет назад жила. Она в старости говорила, что ей очень любопытно будет умереть. Как только встретит апостола Петра, первым делом задаст вопросы, которые ее больше всего интриговали при жизни. Кто такой Железная Маска и кем все-таки был шевалье д’Эон – мужчиной или женщиной. Знаете, авантюрист 18-го века, который наряжался то так, то этак.
– Конечно, знаю. Я вообще знаю все, что вы захотите узнать. Обращайтесь с любым вопросом. Шевалье Шарль-Женевьева д’Эон был гермафродитом, имел полный набор половых органов и потому мог с полным основанием выдавать себя и за кавалера, и за даму. А узник замка Святой Маргариты и Бастилии, вошедший в историю под прозвищем «Железная Маска», вовсе не брат-близнец Людовика XIV и не опальный суперинтендант Фуко, как утверждают некоторые историки. Это был бедняга, который родился на свет с родимым пятном, по форме напоминающим голову с рогами. В те дикие времена этого было достаточно, чтобы счесть человека дьявольским отродьем. Хорошо, на костре не сожгли.
– А меня другое всегда занимало, – Майк говорит. – Кто на самом деле президента Кеннеди убил? Вы-то наверняка знаете.
– Конечно. Убил его Ли Харви Освальд, который получил задание от русских, в Москве. В КГБ обиделись на Кеннеди, что он их ракеты в 62-м году с Кубы попер. ФБР «русский след» почти сразу раскопало, но решили шума не поднимать. Иначе точно разразилась бы третья мировая война. Ядерная. Договорились по-тихому: русские сняли слишком ретивого шефа КГБ, а ФБР руками своего агента грохнуло Освальда. Чтоб не болтал лишнего. Эти материалы хранятся в архивах, просто они засекречены до 2063 года.
Все это агент выдает с ходу, без запинки. А потом лифт останавливается. Приехали.
Выходят они в полутемный такой зальчик. На сцене, в луче, стоит Мерилин Монро и поет «I wanna be loved by you». Грим актрисе сделали суперский – вообще не отличить. Ну а голос, ясное дело, в записи.
Майк застыл.
– Идите, – подталкивает его хвостатый. – Вон ваш столик.
На столике свеча, приготовлен бокал: виски, два кубика, ломтик лимона. Майк садится, но не пьет, смотрит только на сцену. В зальчике еще какие-то люди, немного.
Вот она допела, все хлопают.
Мужик какой-то, с бриллиантовым перстнем, приподнимается, кричит:
– Киска, садись ко мне!
И другие тоже зовут.
Мерилин Монро посылает им свой знаменитый воздушный поцелуй, улыбается, спускается в зал. Проходит, шутливо бьет пальчиками по протянутым к ней рукам – и садится к Майку, хотя он помалкивал и ее не зазывал.
– Мать твою, как же я устала, – говорит она, потирая висок. – Что это у тебя? Виски? Я отопью?
Он смотрит на нее, закоченев. Она, действительно, фантастика, до чего хороша. Кожа прямо светится, зубы – как только что вынутый из раковины жемчуг (извини за банальное сравнение, но лучше не скажешь). А глаза грустные-грустные.
– Ты хороший, – говорит Мерилин. – Поэтому я к тебе и села. И тебе тоже одиноко в этом паршивом кабаке. Я немножко колдунья, я многое вижу. Ты кого-то любил, а тебя предали? Со мной такое сто раз случалось, а привыкнуть все равно нельзя. Если случится в сто первый раз, я руки на себя наложу. Честное слово.
Она отдает ему бокал.
– Я почти все выпила, но тут еще немножко осталось… Что ты на меня так смотришь?
Тогда Майк осторожно дотрагивается до ее руки, словно хочет проверить, настоящая она или нет.
Она просит:
– Закажи, а?
Он щелкает пальцами, и минуту спустя подлетает хвостатый, который уже переоделся официантом. На подносе у него два бокала.
– Ты на меня смотришь, как будто влюбился с первого взгляда, – говорит она и водит пальцем по его ладони. – Только я не верю в любовь с первого взгляда. А ты?
– Верю.
Майк пожирает ее глазами и, кажется, не очень слышит, что она ему говорит.
– Если честно, я тоже. – Мерилин Монро улыбается ему так доверчиво, прямо по-детски. – И ты мне нравишься. Можно, я положу тебе голову на плечо?
Кладет, прикрывает глаза.
А следующий кадр – они лежат на кровати у него в спальне. Ее голова точно так же на его плече.
Майк курит, вид у него, как у сытого кота.
– Все бы были такие мертвые, – шепчет он.
– Что, милый? – Мерилин приподнимает голову. – Мне так хорошо… Но я пойду. Ты любишь спать один, я знаю. Отвернись, а то я стесняюсь. Я всегда стесняюсь, если мне кто-то очень-очень нравится.
Он поворачивается на бок. Слышно, как шуршит одежда. Майк берет и прижигает сигаретой себе руку. Вскрикивает.
Обернулся – ее уже нет. Упорхнула.
Он лижет обожженное место. Вдруг вздрагивает – в дверях стоит агент. Он в чем-то черном, облегающем, так что его в темноте почти не видно, и сколько он там торчал, неясно.
– Как мечта? Не разочаровала?
– Нет. Мерилин еще лучше, чем я воображал. Она совсем не такая, как про нее пишут. Она… беззащитная. Я ее еще увижу?
– Хоть каждый день, – смеется этот. – Душновато здесь. Комната от страсти раскалилась, прямо сауна. Подышим воздухом?
Они проходят через соседнюю комнату, большую гостиную, на террасу. Внизу ярко освещенная улица. Машины, люди.
Сверху нависает скос крыши – это последний этаж.
– Другие мечты? – спрашивает хвостатый. – Грезы? Сны? Фантазии? Что угодно.
Майк:
– И так будет всегда? А когда у меня желания кончатся?
– Появятся новые. Жизнь ведь не кончилась. Просто она стала другая. Считайте, вам вышел апгрейд.
– Ну а потом что?
– Когда настанет «потом», тогда и поговорим. Это у вас оттуда привычка осталась, всё в завтра заглядывать. А нет никакого завтра, сплошное сегодня. Итак, какой следующий заказ?
– Даже не знаю… Всегда хотел на Северном полюсе побывать. Сам не знаю, почему.
Агент делает пометку в блокноте.
– Не проблема. Дальше.
– А на Луну слетать можно?
– Хоть на Марс. Только придется курс физподготовки пройти. Космический полет – это большие нагрузки.
Майк удивился:
– Разве у вас тут действуют те же законы физики?
– В принципе да. Но не все и не всегда.
– Как это?
– Например, у нас можно летать, – смеется агент. – Без всего. Просто так. Показать?
Влезает на перила, делает шаг – и зависает в воздухе, слегка раскачиваясь.
– Здорово! – У Майка прямо крышу сносит. – Вспомнил! Мне во сне часто снится, что я летаю. Падаю в пустоту, расставив руки, и парю. Это так здорово!
– Проще простого. – Хвостатый манит его рукой. – Давайте ко мне.
Через перила Майк перелез, стоит в халате. А расцепить руки боится.
– Что же вы? Смелей!
– …Не могу… Страшно…
Вниз заглянуть – действительно, жуть. Там остановились люди. Задрали головы, что-то кричат, размахивают руками.
Агент улыбается:
– Да чего страшного-то?
– Ра…разобьюсь.
– Во-первых, не разобьетесь. Поглядите на меня. Во-вторых, если бы и разбились, куда вы денетесь? Снова к нам попадете. Ну, вперед! Это такой кайф! Вся улица вас приветствует.
Тут дается вид снизу, с улицы.
Там суетятся прохожие. Кто-то кричит: «Он с ума сошел! Отойдите, сейчас прыгнет!»
Кто-то звонит по телефону: «Это пожарная? Здесь ЧП!»
Главное, Майка в его белом халате снизу видно, а хвостатого в черном костюме – нет. Вообще ноль.
Снова съемка наверху.
Майк улыбается во весь рот, машет толпе, которая орет что-то невнятное и тоже ему машет.
– Полет над гнездом кукушки, – говорит он, прыгает в пустоту, растопырив руки, переворачивается в воздухе и с отчаянным криком летит вниз.
Хрусткий удар о мостовую, общий вопль.
Лежит Майк на асфальте мертвый, с выпученным глазом, и из-под белого халата разливается темная лужа.
А висящий наверху хвостатый задирает голову к крыше, подает кому-то знак – и начинает медленно ползти вверх. Над ним что-то блестит. Это стеклянные, невидимые в темноте нити, на которых он подвешен. Знаешь, как у фокусника Копперфильда, когда он летает над сценой.
Следующий кадр: женщина в трауре сидит за столом, выписывает чек. Это вдова Майка. Она немного похожа на Мерилин Монро, но без родинки на щеке и прическа современная.
– Как вам это удалось? – спрашивает она с любопытством. – Не зря мне вас рекомендовали знающие люди. Он сам спрыгнул с балкона на глазах у ста свидетелей. Невероятно!
Оказывается, она сидит в кресле для посетителей в шикарном кабинете. Напротив – хвостатый, в деловом костюме. У него за спиной на стене эмблема – такая же, как татуировка на лбу.
– Успех операции обеспечили вы сами, – говорит он с любезной улыбкой, принимая чек. – Приехали на своей машине в отель, который мы вам указали, вместе с вашим братом. Взяли два соседних номера. Вас по случайности увидел друг вашего мужа, неправильно понял ситуацию, позвонил. Покойный психанул, сорвался с места и в конце концов наложил на себя руки. Трагическое недоразумение. Вы чисты перед законом и людьми, свободны и богаты. Все условия контракта выполнены.
– Но Майк никогда бы не покончил с собой! Это исключено! Разве что под действием какого-нибудь психотропа! Но вскрытие не обнаружило ничего подозрительного – только немного алкоголя и чуть-чуть снотворного! Объясните!
Хвостатый смотрит на нее с горделивой улыбкой.
– Вообще-то это противоречит правилам, но желание клиента для нас закон. Вы сообщили нам все, что требовалось для выполнения заказа. Мы воспользовались полученной информацией и просчитали все варианты.
– Но я вам ничего такого не говорила! Чтó он любит есть, чтó он любит пить, какие ему снятся сны, какие у него любимые фильмы и прочую дребедень.
– Это совсем не дребедень. А ключевая информация была вот где. Сейчас покажу.
Он нажимает кнопку, на стене оживает жидкокристалическая панель, на ней иконки. На каждой, мелко, блондинка в темных очках.
Женщина возмущается:
– Меня записывали? Вы не имели права!
– Я сейчас уничтожу запись при вас. Это предписано правилами. Копий мы не делаем – зачем нам компромат на самих себя? Так что не беспокойтесь.
Он выбирает стрелкой картинку. Включается запись.
На экране Сандра в огромных солнечных очках. Кабинет тот же самый.
– …Как он реагирует на потрясение? – переспрашивает она. – Срывается и уезжает. Когда случается что-то ужасное, он всегда сбегает куда-нибудь подальше. Ему нужно двигаться, не сидеть на месте. Он по жизни искейпист.
Мужской голос:
– А куда срывается? И как? Садится на самолет?
– Ни в коем случае. Он боится летать. Когда у него скончалась мать, он сел на поезд и уехал в Париж. То же самое было в прошлом году, когда доктор сказал, что у него подозрение на опухоль. Потом, когда оказалось, что это дефект сканирования, я Майка насилу разыскала. Шлялся по Парижу, из бара в бар, и пил, а телефон отключил… Жалко, что сканер ошибся. Все было бы гораздо проще…
Снова мужской голос:
– В Париж? Стало быть, на «Евростаре»… Понятно…
Хвостатый выключает запись.
– Остальное – вопрос тайминга и организации. Объекту кажется, что он действует произвольно, а на самом деле он превращается в футбольный мяч. Несколько пасов в одно касание – и гол. Главное, не упускать инициативы.
Он вынимает диск и сует его в шредер. Хруст, чавк, в поддон сыплется крошка.
– Вот и всё. Никаких следов. Если понадобимся еще – обращайтесь. И присылайте знакомых. Кому можно доверять.
– Спасибо, – говорит блондинка. – Хоть я и не вполне понимаю, как далеко распространяется сфера ваших услуг.
– Очень далеко, – отвечает он с улыбкой. – Бесконечно далеко. Мы бюро любых услуг.
Задорно мотает башкой – хвост болтается туда-сюда. Как у тебя.
Потом подмигивает прямо в кадр, в глазах сверкают огоньки. Идут финальные титры, под клевую такую песню. Я спел бы, но слуха нет».
Фрол выжидательно смотрел на Лидию. Ни он, ни она к кофе не прикоснулись.
«Первый раз рассказываю, чтоб ни разу не перебили, – сказал он. – Ты и правда идеальная слушательница».
Она ровным голосом ответила:
«А ты брехун, каких свет не видывал. Слушала – ушам не верила. Я смотрела это кино. Оно совсем про другое. Там девушка работает в бюро, которое помогает инвалидам. И влюбляется в одного парня, слепого».
Альбинос растерялся.
«Видела? Зачем же тогда ты меня позвала его смотреть?»
«Фильм отличный. Я его все время в голове кручу. Подумала, если ты тоже оценишь, значит, у нас сложится. Когда ты предложил пересказать, я подумала: это еще лучше. Сравню, как я кино увидела и как он. А ты наплел хрень какую-то. Фрол-балабол!»
«Тебе не понравилось?»
Его лицо вытянулось.
«Мне не понравилось, что ты врешь и не краснеешь. Ты часто врешь, да?»
Он неопределенно двинул плечом, и это почему-то разозлило ее больше всего. Покраснев, Лида быстро сказала:
«Всё. Пока. Не ходи за мной. Я подумаю, нужен ты мне такой или нет. У меня твой телефон срисовался. Надумаю – сама наберу. А ты мне не звони».
«Понял. Не буду».
Он со вздохом проводил взглядом стройную сердитую фигурку. Прошептал:
«Эхе-хе. Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, несбывшееся зовет нас…»
Посидел немного, грустно водя пальцем по ободку чашки. Оставил на столе деньги и тоже побрел к выходу.
Минуту спустя официантка, беря деньги, увидела на столике его забытый мобильник. Дошла до дверей, выглянула на улицу, но парень в светлом костюме уже затерялся в толпе.
«В какую сторону пошел такой, пергидрольный? – спросила она у гардеробщика. – Трубу забыл, придурок».
«Хрен его знает. Не бегать же за ним. Спохватится – вернется».
19:55
Но растяпа не спохватился. Он долго бродил по улицам без видимой цели. То туда повернет, то сюда, то сделает круг и вернется на прежнее место. Сначала шел сутулясь и всё вздыхал, потом повеселел и принялся насвистывать. Опять стал заглядываться на прохожих, но больше ни к кому не приставал. Пару раз пробежался вприпрыжку. Немножко поскакал на одной ноге.
Понемногу смеркалось. А там и стемнело. Щуплый светлый силуэт таял в густой тени, снова выныривал на освещенные участки тротуара.
Где-то за Аничковым мостом альбиносу гулять надоело. А может быть, подошло время.
Он вышел на проезжую часть, проголосовал, и к бровке вывернули сразу две машины: «нива» и старенькая иномарка.
Парень сел в первую, сказал: «Мне в Лахту». Отъехали.
Но и другой бомбила не остался без пассажира. К нему из темноты подбежал человек, что-то объяснил, и второй автомобиль пустился следом за первым.
Ехали долго, на дальнюю окраину.
Первая тачка остановилась около высокой новостройки, вытянувшейся к сизому небу всеми своими этажами, где горели желтые и голубые окна.