Однако, время отъ времени звѣрь въ нихъ ясно и опредѣленно заявлялъ свои права.
Уродъ, по наружности, дикарь съ безобразными плечами, сидя на корточкахъ у входа въ хижину, вдругъ вытягивалъ впередъ свои руки и зѣвалъ, со странною неожиданностью, обнаруживая острые передніе зубы и клыки, сверкавшіе и отточеные, какъ бритва.
Когда я прямо и рѣшительно посмотрѣлъ въ глаза одной изъ проворныхъ самокъ, попавшейся мнѣ навстрѣчу на узкой тропинкѣ, то съ чувствомъ отвращенія замѣтилъ неправильный разрѣзъ ея зрачковъ; опустивъ взоры внизъ, увидѣлъ изогнутые когти, которыми она придерживала на бедрахъ свои лохмотья одежды. Впрочемъ, любопытная вещь, которой я не могъ понять, что эти созданія женскаго пола, въ первое время моего пребыванія на островѣ, инстинктивно сознавали свою непривлекательную наружность, вслѣдствіе чего обнаруживали болѣе, нежели человѣческое стремленіе къ соблюденію приличій и наружному своему украшенію.
Но возвращаюсь къ разсказу.
Послѣ завтрака, въ сообществѣ Монгомери, оба мы отправились на окраину острова посмотрѣть на фумаролу и теплый источникъ, въ горячія воды котораго попалъ я наканунѣ. У каждаго изъ насъ было по кнуту и заряженному револьверу. Когда мы проходили черезъ рощу, вдругъ раздался пискъ кролика: мы остановились, но, не слыша болѣе ничего, снова двинулись въ путь и совершенно забыли объ этомъ инцидентѣ. Монгомери обратилъ мое вниманіе на нѣсколькихъ маленькихъ животныхъ розоваго цвѣта съ очень длинными задними ногами; они бѣжали прыжками, скрываясь въ густой чащѣ кустарниковъ. Онъ объяснилъ мнѣ, что то были найденныя и обдѣланныя Моро дѣти большихъ двуногихъ. Моро надѣялся, что они будутъ снабжать насъ мясомъ къ столу, но ихъ привычка, какъ и у кроликовъ, поѣдать своихъ маленькихъ, разрушила его проектъ. Эти созданьица уже попадались мнѣ навстрѣчу ночью, когда я былъ преслѣдуемъ Человѣкомъ-Леопардомъ, а также наканунѣ, во время моего бѣгства отъ Моро. Случайно одно изъ такихъ животныхъ, убѣгая отъ насъ, прыгнуло въ нору, образованную корнями поваленнаго вѣтромъ дерева.
Не дожидаясь, пока оно выберется оттуда, мы рѣшили его поймать; оно стало плеваться, царапаться, какъ кошка, сильно тряся всѣмъ своимъ тѣломъ, пробовало даже кусаться, но его зубы были очень слабы и только слегка ущемляли кожу. Животное показалось мнѣ красивымъ маленькимъ созданіемъ; по словамъ Монгомери, они никогда не роютъ земляныхъ норъ и очень чистоплотны. По моему мнѣнію, такого рода животныя съ удобствомъ могли-бы замѣнить въ паркахъ обыкновенныхъ кроликовъ.
На своемъ пути намъ попался стволъ дерева, испещренный длинными царапинами и мѣстами очень глубокими надрѣзами. Монгомери указалъ мнѣ на нихъ.
— Не сдирать кожу съ деревьевъ, это Законъ, — сказалъ онъ. — Они, по всей вѣроятности, показываютъ видъ, будто бы хотятъ очистить дерево!
Кажется, сейчасъ послѣ того мы встрѣтили Сатира и Человѣка-Обезьяну. Сатиръ удивительно какъ напоминалъ Моро, мирнымъ выраженіемъ своего лица, настоящаго еврейскаго тина, голосомъ, подобнымъ рѣзкому блеянью, и своими сатаническими ногами. Въ моментъ встрѣчи онъ грызъ какіе-то плоды съ шелухой. Оба двуногихъ поклонились Монгомери.
— Поклонъ «Второму съ кнутомъ»! — начали они.
— Есть еще «Третій съ кнутомъ»! — сказалъ Монгомери.
— Поэтому будьте на сторожѣ!
— Что, не его-ли передѣлывали? — спросилъ Человѣкъ. Обезьяна. — Онъ сказалъ… Онъ сказалъ, что его уже передѣлали!
Сатиръ съ любопытствомъ посмотрѣлъ на меня.
— Третій съ кнутомъ есть тотъ, который съ плачемъ шелъ въ море, у него тонкая и блѣдная фигура!
— У него есть длинный и тонкій кнутъ! — говорилъ Монгомери.
— Вчера онъ былъ въ крови и плакалъ, — сказалъ Сатиръ. — У васъ не идетъ кровь, и вы не плачете. У Учителя также не идетъ кровь и онъ не плачетъ!
— Метода Олендорфа, наизусть! — посмѣивался Монгомери. — У васъ пойдетъ кровь, и вы заплачете, если вы не будете осторожны!
— Онъ имѣетъ пальцы, у него пять пальцевъ, какъ у меня! — сказалъ Человѣкъ-Обезьяна.
— Пойдемте, Прендикъ! — проговорилъ Монгомери, взявъ меня за рукавъ, и мы продолжали свой путь.
Сатиръ съ Человѣкомъ-Обезьяной продолжали наблюдать за нами и обмѣниваться другъ съ другомъ различными замѣчаніями.
— Онъ ничего не говоритъ! — замѣтилъ Сатдръ. — Люди имѣютъ голосъ!
— Вчера онъ просилъ меня чего-нибудь покушать; онъ не зналъ, гдѣ достать ѣсть! — возразилъ Человѣкъ-Обезьяна.
Потомъ они еще съ минуту поговаривали, и я услыхалъ какъ Сатиръ началъ страннымъ образомъ насмѣшничать.
На обратномъ пути мы наткнулись на остатки мертваго кролика. Красное тѣло бѣднаго звѣрька было разорвано на части, изъ-за обнаруженныхъ внутренностей виднѣлся перегрызанный позвоночный хребетъ.
При такомъ зрѣлищѣ Монтомери остановился.
— Боже мой! — произнесъ онъ.
Онъ нагнулся, чтобы собрать нѣсколько разломанныхъ позвонковъ и осмотрѣть ихъ получше.
— Боже мой, — повторилъ онъ, — что это означаетъ?
— Какое-нибудь изъ вашихъ кровожадныхъ животныхъ вспомнило свои прежнія привычки! — отвѣтилъ я, послѣ нѣкотораго размышленія. Позвонки были прокушены насквозь.
Онъ постоялъ на мѣстѣ, съ глазами, устремленными впередъ; измѣнившись въ лицѣ и судорожно сжавъ губы, онъ медленно произнесъ:
— Это не предвѣщаетъ ничего добраго!
— Я уже видѣлъ нѣчто въ этомъ родѣ, - сказалъ я, — въ день моего прибытія!
— Ужъ не чортъ ли вмѣшался въ дѣло? Что же такое вы видѣли?
— Кролика съ оторванной головой!
— Въ день вашего пріѣзда?
— Да, вечеромъ, въ небольшомъ лѣску позади ограды со время прогулки, происходившей незадолго до наступленія ночи. Голова была совершенно смята и оторвана!
Онъ протяжно свистнулъ сквозь зубы.
— Еще болѣе того, мнѣ думается, что я знаю, который изъ вашихъ звѣрей совершилъ преступленіе. Однако, это только подозрѣніе. Прежде, чѣмъ натолкнуться на кролика, я видѣлъ одного изъ вашихъ чудовищъ, утолявшимъ жажду въ рѣкѣ!
— Лакая воду языкомъ?
— Да!
— Не лакать языкомъ при утоленіи жажды — это Законъ. Насмѣхаются они надъ Закономъ что ли, когда Моро нѣтъ около нихъ?
— То же самое животное и преслѣдовало меня!
— По всей вѣроятности! — подтвердилъ Монгомери. — Такъ поступаютъ всѣ кровожадные звѣри. Убивъ свою жертву, она пьютъ. Это вкусъ крови, вы слыхали о немъ? Какъ выглядитъ этотъ звѣрь? — спросилъ онъ снова меня. — Могли бы вы его узнать?
Онъ бросилъ взглядъ вокругъ насъ и на раздвинутыя ноги околѣвшаго кролика; его глаза, блуждая по тѣнямъ зеленой чащи, испытующе отыскивали козни и западни окружающаго насъ лѣса.
— Вкусъ крови! — повторилъ Монгомери. Онъ вынулъ свои револьверъ, осмотрѣлъ пули и снова разрядилъ его. Потомъ онъ сталъ дергать себя за отвисшую свою губу.
— Я думаю, что навѣрное узнаю это чудовища!
— Въ такомъ случаѣ, намъ нужно будетъ еще доказать, что именно онъ убилъ кролика, — проговорилъ Монгомери. — Было бы еще лучше никогда не привозить сюда этихъ бѣдныхъ животныхъ!
Я уже собрался продолжать дорогу, а онъ все еще оставался стоять около изувѣченнаго кролика, рѣшая таинственную загадку. Вскорѣ, подвигаясь медленно впередъ, я не могъ уже больше видѣть останковъ кролика.
— Что-жъ, идете ли вы? — закричалъ я.
Онъ вздрогнулъ и поспѣшно присоединился ко мнѣ.
— Видите ли, — произнесъ онъ вполголоса, — мы вбили имъ всѣмъ въ голову не ѣсть ничего того, что движется по землѣ. Если, случайно, какой-нибудь изъ звѣрей отвѣдалъ крови…
Одно мгновеніе мы двигались въ молчанія.
— Я спрашиваю себя, какъ могло въ дѣйствительности произойти дѣло? — проговорилъ онъ про себя. — На дняхъ я совершилъ порядочную глупость, — продолжалъ Монгомери послѣ паузы. — Этотъ звѣрь, который прислуживаетъ мнѣ… Я показалъ ему, какъ потрошатъ и жарятъ кролика. Странно… Я видѣлъ, что онъ облизывалъ себѣ руки… Тогда мнѣ не приходило ничего подобнаго на умъ… Этому нужно положить конецъ. Придется переговорить съ Моро!
Во время обратной дороги онъ не могъ ни о чемъ другомъ думать.
Моро отнесся къ дѣлу еще серьезнѣе Монгомери, и я считаю необходимымъ сказать, что ихъ очевидный страхъ немедленно сообщился и мнѣ.
— Нужно показать примѣръ! — сказалъ Моро. — Внѣ всякаго сомнѣнія, виновнымъ является Человѣкъ-Леопардъ. Но какъ доказать это? Мнѣ было бы гораздо пріятнѣе, Монгомери, если бы вы устояли отъ искушенія ѣсть мясо и не привозили этихъ новыхъ возбуждающихъ звѣрковъ. Благодаря имъ, мы можемъ теперь очутиться въ непріятномъ положеніи!
— Я поступилъ, какъ глупецъ, — сказалъ Монгомери, — но зло сдѣлано. Къ тому же, вы раньше не дѣлали никакого замѣчанія насчетъ этого!
— Намъ нужно немедленно заняться этимъ дѣломъ, — сказалъ Моро. — Я полагаю, что если случится какое-нибудь событіе, Млингъ самъ сумѣетъ выпутаться изъ него!
— Я поступилъ, какъ глупецъ, — сказалъ Монгомери, — но зло сдѣлано. Къ тому же, вы раньше не дѣлали никакого замѣчанія насчетъ этого!
— Намъ нужно немедленно заняться этимъ дѣломъ, — сказалъ Моро. — Я полагаю, что если случится какое-нибудь событіе, Млингъ самъ сумѣетъ выпутаться изъ него!
— Я не совсѣмъ увѣренъ, что это Млингъ, — признавалъ Монгомери, — я боюсь его хорошенько разспросить!
X Погоня за Человѣкомъ-Леопардомъ
Послѣ полудня, Моро, Монгомери и я, въ сопровожденіи Млинга, отправились прямо черезъ островъ, насквозь, къ жилищамъ оврага. Всѣ мы трое были вооружены. Млингъ несъ пачку желѣзной проволоки и маленькій топорикъ, служившій ему для рубки дровъ, а у Mopo на кожаномъ широкомъ ремнѣ висѣлъ большой горный рожокъ.
— Вы увидите въ сборѣ всю банду! — сказалъ Монгомери. — Это прекрасное зрѣлище!
Моро не произнесъ ни одного слова въ продолженіе всего пути, но какая-то твердая рѣшимость застыла въ грубыхъ чертахъ его лица, обрамленнаго сѣдиною.
Мы перебрались черезъ оврагъ, на днѣ котораго шумѣлъ потокъ съ горячей водой, и шли по извилистой тропинкѣ сквозь камни до тѣхъ поръ, пока не достигли обширнаго пространства, покрытаго толстымъ слоемъ желтаго порошка, какъ я думаю, сѣры. Отсюда, съ вершины утесовъ, виднѣлось сверкающее море. Мы добрались до мѣста, представляющаго нѣчто вродѣ небольшого естественнаго амфитеатра, и всѣ четверо остановились. Затѣмъ Моро затрубилъ въ свой рогъ, и раздавшіеся звуки нарушили минутную дремоту тропическаго дня. У него, должно быть, была здоровая грудь. Оглушительные звуки передавались многократнымъ эхомъ на громадномъ пространстве.
— Ухъ! — вздохнулъ Моро, опуская свой инструментъ. Непосредственно вслѣдъ за этимъ среди желтыхъ камышей раздался топотъ и шумъ голосовъ, исходящихъ изъ болотистой равнины, покрытой густымъ зеленымъ тростникомъ, изъ той самой трясины, въ которую я случайно попалъ наканунѣ. Вдругъ въ трехъ или четырехъ мѣстахъ края пространства, покрытаго сѣрою, показались уродливыя фигуры людей-звѣрей, спѣшившихъ въ нашу сторону. Я не могъ удержаться отъ все болѣе возрастающаго ужаса, по мѣрѣ того, какъ чудовища, одно за другимъ, показывались изъ чаши деревьевъ и тростниковъ и бѣжали почти рысью, волоча по обожженной почвѣ свои лапы. Но Моро и Монгомери, совершенно спокойные, не двигались съ мѣста, и я, пересиливъ себя, остался около нихъ. Первымъ явился Сатиръ, онъ отбрасывалъ тѣнь отъ фигуры и поднималъ пыль своими вилообразными ногами; послѣ него изъ кустовъ вышло уродливое чудовище, представлявшее помѣсь лошади съ носорогомъ; приближаясь, оно жевало солому; потомъ появились женщина-свинья и двѣ женщины-волчихи; далѣе вѣдьма, полу-медвѣдь-полу-лиса съ красными глазами на заостренномъ и хитромъ лицѣ, и много другихъ. Всѣ они спѣшили и суетились. Приблизившись, уроды кланялись Моро и принимались пѣть, не обращая вниманія другъ на друга, отрывки изъ второй половины своихъ статей Закона.
— Ему принадлежитъ способность ранить. Ему принадлежитъ способность исцѣлять… — и тому подобное.
На разстояніи около тридцати метровъ они останавливались и бросились на колѣни и локти, посыпая пескомъ свою голову. Представьте себѣ, если можете, такую сцену. Всѣ мы трое въ синихъ курткахъ, въ сопровожденіи нашего безобразнаго чернолицаго слуги, стоимъ среди обширнаго пространства, покрытаго желтою пылью, сверкавшей подъ лучами палящаго солнца, и окружены со всѣхъ сторонъ ползущими и жестикулирующими чудовищами. При этомъ, нѣкоторые изъ нихъ своимъ выраженіемъ лица и поворотливыми движеніями совершенно походили на людей; другіе производили впечатлѣніе калѣкъ; третьи же были странно обезображены, что подобныя существа, можно сказать, встрѣчаются только въ мрачныхъ сновидѣніяхъ. По одну сторону отъ насъ находилась волнующаяся линія камышей, по другую чаща пальмъ, скрывшая оврагъ съ его берлогами, а къ сѣверу простирался горизонтъ Тихаго океана.
— Шестьдесятъ два, шестьдесятъ три! — считалъ Моро. — Недостаетъ четверыхъ!
— Не видать Человѣка-Леопарда! — сказалъ я.
Моро вторично затрубилъ въ свой рогъ, и при звукѣ его всѣ животныя-люди стали. кататься и валяться по землѣ. Тогда, незамѣтно прокрадываясь камышами, почти ползкомъ, показался Человѣкъ-Леопардъ и пытался присоединиться къ общему кругу за спиною Моро. Послѣднимъ явился Человѣкъ-Обезьяна. Другіе, вспотѣвшіе и утомленные своими тѣлодвиженіями, бросили на него недовольные взгляды.
— Довольно! — сказалъ Моро своимъ звучнымъ и рѣзкимъ голосомъ.
Всѣ животныя усѣлись на корточки и перестали пѣть о своемъ обожаніи.
— Гдѣ тотъ, который учитъ Закону? — спросилъ Моро. Чудовище съ сѣрой шерстью склонилось до самой земли.
— Говори! — приказалъ ему Моро.
Немедленно же все стоявшее на колѣняхъ собраніе чудовищъ, равномѣрно раскачиваясь туловищами и поперемѣнно бросая въ воздухъ сѣрную пыль то лѣвой, то правой рукой, затянуло еще разъ свои странныя причитыванія.
Когда они дошли до фразы: «не ѣсть ни сырого мяса, ни рыбы, это Законъ», Моро вытянулъ впередъ свою бѣлую длинную руку и вскричалъ:
— Стой!
Наступило полнѣйшее молчаніе.
Мнѣ казалось, что всѣ знали и страшились того, что должно было произойти.
Мой взглядъ пробѣгалъ по ихъ страннымъ физіономіямъ.
Когда я увидѣлъ ихъ дрожащія позы, съ тайнымъ ужасомъ въ блестящихъ глазахъ, меня поразила мысль, — какъ могъ я хоть одно мгновеніе счесть ихъ за людей.
— Законъ былъ нарушенъ! — сказалъ Моро.
— Никто не избѣгнетъ! — восклицало безформенное чудовище съ серебристой шерстью.
— Никто не избѣгнетъ! — повторилъ хоръ колѣнопреклоненныхъ животныхъ.
— Кто нарушилъ его? — вскричалъ Моро, и щелкая бичемъ, острымъ взглядомъ окинулъ фигуры уродовъ.
Гіена-Свинья, казалось мнѣ, болѣе всего была напугана и смущена, такое же впечатлѣніе производилъ и Человѣкъ-Леопардъ.
Моро повернулся къ послѣднему, который по кошачьи лежалъ передъ нимъ; безконечный страхъ мученій выражало все его существо.
— Кто совершилъ преступленіе? — закричалъ Моро громовымъ голосомъ.
— Горе тому, кто нарушаетъ Законъ! — началъ блюститель закона.
Моро остановилъ свои взоры на глазахъ Человѣка-Леопарда, и подъ его взглядомъ послѣдній сталъ корчиться, какъ будто бы у него вырывали душу.
— Тотъ, что нарушаетъ Законъ… — началъ Моро, отведя глаза отъ своей жертвы и повернувшись къ намъ. Въ тонѣ послѣднихъ словъ слышалась какая-то экзальтаціи.
— … возвращается въ домъ страданій! — воскликнули всѣ разомъ. — Возвращается въ домъ страданій, «Учитель»!
— Въ домъ страданій… въ домъ страданій… — тараторилъ Человѣкъ-Обезьана, какъ будто бы такая перепектива улыбалась ему.
— Слышишь? — спросилъ Моро, обращаясь къ преступнику. — Слышишь…
Человѣкъ-Леопардъ, не чувствуя на себѣ взгляда Моро, поднялся и, съ воспламененными яростью глазами и съ блестѣвшими на солнцѣ громадными кошачьими усами на отвисшихъ губахъ, вдругъ прыгнулъ на своего мучителя. Я былъ убѣжденъ, что только отчаянный ужасъ вызвалъ его на это нападеніе. Весь кругъ шестидесяти чудовищъ повернулся къ намъ. Я вытащилъ свой револьверъ. Человѣкъ и звѣрь столкнулись, я видѣлъ, какъ Моро пошатнулся отъ прыжка; кругомъ насъ раздавался лай и яростныя рычанія; все пришло въ замѣшательство, и одно мгновеніе я подумалъ, что поднялся всеобщій бунтъ.
Разсвирѣпѣвшее лицо Человѣка-Леопарда вмѣстѣ съ Млингомъ промелькнуло вблизи меня. Я видѣлъ разгорѣвшіеся отъ возбужденія желтые глаза Гіены-Свиньи и подумалъ, что звѣрь рѣшился напасть на меня. Сатиръ также наблюдалъ за мною черезъ сгорбленныя плечи Гіены-Свиньи. Послышался шумъ отъ спуска курка револьвера Моро, и среди суматохи искра пламени прорѣзала воздухъ. Все шумное собраніе, казалось, повернулось въ сторону, указываемую свѣтомъ огня отъ выстрѣла, и я самъ поддался магнетическому вліянію такого движенія. Минуту спустя, я бѣжалъ среди ревущей и буйной толпы, въ погоню за Человѣкомъ-Леопардомъ.
Вотъ все, что я могу сказать. Мнѣ показалось, что Человѣкъ-Леопардъ бросился на Моро, потомъ все вокругъ меня перемѣшалось, и я опомнился уже тогда, когда бѣжалъ со всѣхъ ногъ.
Млингъ двигался во главѣ, по пятамъ бѣглеца. Позади съ уже высунутыми языками большими прыжками бѣжали Женщины-Волчихи. За ними слѣдовали съ крикомъ и въ сильномъ возбужденіи Мужчины и Женщины-свиньи вмѣстѣ съ двумя Людьми-Быками, опоясанными вокругъ бедеръ бѣлой матеріей. Далѣе шелъ Моро съ толпою различныхъ двуногихъ. Онъ потерялъ свою соломенную шляпу съ широкими полями и бѣжалъ, зажавъ въ кулакъ револьверъ, а его длинные сѣдые волосы развѣвались по вѣтру. Около меня прыгала Гіена-Свинья, придерживаясь моего шага и украдкой бросая на меня взгляды своими кошачьими глазами, наконецъ, позади насъ слышался топотъ ногъ и ревъ остальныхъ.